мое сердце вчера танцевало на костях

— Что? — Саске устало посмотрел на Итачи, закидывая сложенную трость на стол, кончик белого края был измазан в крови. — Ты не можешь так поступать. — Я это не контроллирую, а он провоцирует. Знал бы ты как тяжело было не вытащить всего лисёнка. У него больше двух хвостов, мне бы хватило этого лет на двадцать! — Ты говоришь, что хотел забрать чакру у Наруто? Подчистую? — Да, — кивнул с постным лицом Саске, — но я остановился на двух хвостах и считаю это победой над инстинктами. — Саске… — Итачи вздохнул сжимая переносицу пальцами, — твоя ассоциальность начинает пугать. — Хм? А меня она раздражает, — Саске нервно дернул уголком губ и спрятал руки в рукава. — Поскорей бы все закончилось. — Ты хоть понимаешь, что с тобой будет? Ты перейдешь в семью Узумаки… станешь мужем Менмы. Кровь к крови, плоть к плоти, чакра к чакре. Саске поморщился и дёрнул плечом. — Итачи, — он вздохнул, хватая трость, снова собираясь сбежать от неприятного разговора, как привык это делать, — со своим мужем я сам разберусь, не лезь. — Я добра тебе желаю. — Знаю, — Саске пожал плечами, — тогда расскажи, что такое биджу. — Что? — Итачи моргнул, удивленный сменой темы. — Хорошо, но зачем?.. — Если я найду такого себе, то во всем этом фарсе с женитьбой не будет смысла, мальчишка останется свободным. — Мальчишка? Он тебя на год старше. — Не имеет значения. Так? — Хорошо, — Итачи снова вздохнул и налил себе чашку чая, — биджу или хвостатые демоны — это монстры, которые одержимы ненавистью к людям. Оружие. Первый Хокаге ловил их с помощью Мадары, а потом раздал деревням, как знак мира. В те времена казалось, что пока у всех есть настолько мощное оружие, то мир сохранится из страха взаимного уничтожения. Но нашли способ запечатать биджу и так появились джинчурики, сила человеческого жертвоприношения, они сдерживают биджу своей волей и печатями. Семья Узумаки, начиная с Мито-сама, были джинчурики Девятихвостого. — Я знал, что там больше хвостов, — Саске сверкнул маньячной улыбкой. — Что-то ещё? — Высвобождение биджу ранит и джинчурики, и тех, кто окажется рядом. Они практически неуправляемы. Полное освобождение убивает носителя, если происходит без помощи печатей и мастеров-фуиндзюцу, и медиков. — Хм. Да, пожалуй, начинать совместную жизнь с убийства деверя не самая хорошая идея. — Разумно. — Я не всегда сумасшедший, — фыркнул Саске, — бывают просветления… Забей. — Что ты будешь делать дальше? — Схожу, извинюсь, — пожал плечами Саске, — до госпиталя добраться теперь сил хватит. Итачи кивнул. Саске на мгновение кольнула жалость к брату, он знал, как сильно тот старался привнести в его жизнь хоть немного облегчения. Даже упросил своего лучшего друга расстаться с шаринганом, чтобы использовать Изанаги, хотя после изучения техники оказалось, что она не меняет тело, а просто отменяет совершенные в битве повреждения, и ее нельзя использовать на другом, только на себе. Саске подозревал, что брат способен на совершенно сумасшедшие вещи ради него… и это было неприятно. Зачем столько усилий ради бракованного Учихи? Саске хмыкнул, поддаваясь мыслям, разум снова свернул на эту дорожку: в чем смысл его существования и почему оно такое болезненное и раздражающее. Он привык жалеть себя, ничего другого не оставалось, ничего другого не получалось, что, конечно, странно, ведь он член клана Учиха, одной из сильнейших семей Конохи. Вот только слишком слабый и немощный. Саске медленно передвигался в сторону госпиталя. Недалеко, да и путь выучен наизусть, с закрытыми глазами бы добрался, но все равно, когда дошел до дверей, пот выступил на лбу и висках, и руки дрожали. Старый-добрый госпиталь, эту круглую крышу он в кошмарах бы видел, если бы ему снилось хоть что-то кроме темноты, изредка поблескивающей метеорами. Собравшись с силами, он толкнул дверь и, чуть не растянувшись на полу, вошел. — Саске-кун? — удивилась девушка с синими хвостиками, сидевшая на ресепшен, — у тебя на сегодня назначено? — Нет… — хмуро пробормотал Саске, — я к, кхм, пациенту. Девушка придирчиво подняла бровь: — И даже без цветов? Невежливо, Саске-кун. — Заколебали про вежливость, — буркнул он себе под нос, а потом схватил листок со стойки и в два счета сложил розочку. — До магазинчика Яманак все равно не дойду. Цветы так важны для выздоровления? — Как же, Саске-кун, — синеволоска подняла палец, — так ты показываешь, что волнуешься и желаешь скорейшего выздоровления. Это зависит от языка цветов. — Язык цветов? — хмыкнул Саске и посмотрел на свое оригами, — бумажный точно не подойдет? — он уже хмуро предвкушал, как обирает клумбы. — Ну-у-у… — протянула синевласка, — хотя это розочка… и хранится дольше, чем обычные цветы… и принимая во внимание твое состояние… Саске опустил голову, краснея. Опять его немощность стала причиной снисходительности. Он разрывался между желанием запихать бумажную розу Узумаки в глотку и ободрать клумбы. Какого черта о нем думают как о вульгарном ублюдке? — Ладно, сойдет на первый раз, — улыбнулась синевласка, наклонив голову и зажмурившись. — Как зовут? — Узумаки Наруто. — Хм… а ты разве не?.. Саске смерил ее хмурым взглядом. Яки, как часть инь-техник, получалось у него, пренасыщенного инь-компонентой, без усилий. — Что ж, не мое дело, — пропела синевласка и пролистала папки, — он в палате А312. Но тебе бы поторопиться, Наруто-кун быстро восстанавливается. — От такого за час не восстановишься, — мрачно прошипел Саске и, прикинув расположения палат, отправился к раненному из-за его несдержанности Узумаки. На мгновение представил, каково бы это было, если бы джинчурики оказался Менма, согласился бы Наруто выйти замуж за него в таком случае? И что за жертвенность вообще? Саске так до конца и не поверил, что помоловка на самом деле случилось, это все казалось иллюзией… да он и жениха видел от силы пару раз (Менму часто отправляли на миссии, хотя Саске считал, что тот просто торопится «нагуляться»). Лестница на третий этаж всколыхнула воспоминания. Как его тащили наверх, завернутого в смирительную рубашку, покрытую печатями фудзя хоуин, как маньячно улыбался Орочимару, как Итачи держал его за руку, теряя чакру и даже жизненную силу (а откуда вы думали у него столь глубокие морщины на лице в двадцать четыре года). Но даже ученому-санину не удалось изменить странный очаг чакры Саске, вырабатывающий только инь-компоненту. Саске потер глаза, зевнул и стал забираться наверх. Ступенька за ступенькой и вот третий этаж, здесь было тихо и прохладно, палаты, в основном, предназначались для клановых пациентов и тех, кто нуждался в длительном уходе. Противное холодное чувство свернулось у Саске в животе: не могло же насильное высвобождение двух хвостов настолько повлиять на джинчурики? Он должен был привыкнуть к его чакре за восемнадцать лет-то. Но все равно подозрения подтачивали. — А312, А312, — отсчитывая палаты от лестничного пролета, искал Саске. Вдруг он услышал шум и знакомый голос. Узумаки? Так он хотя бы говорить может. Облегчение на миг всколыхнулось и опало, особо оптимистичным Саске запрещал себе быть. Он пошел на голос, тяжело опираясь на трость. Дурацкая оригами-розочка жгла руку своей неуместностью. Но он и правда не знал про то, что нужны цветы, да и лучше извиниться сейчас, пока он еще помнил. Хотя инь-чакра и исходила от разума, в случае Саске нагрузка на мозг за день была настолько большой, что часть воспоминаний стиралась. Он знал об этом, потому ускорил шаг. Дверь палаты А312 распахнулась как раз, когда он подошел. Саске замер, увидев, как Узумаки болтает с розоволосой девушкой в костюме ирьенина. Мешать пациенту общаться с врачом последнее дело. Он просто вздохнул и прислонился к стене, нервно сжимая трость. Наконец, его заметили. Розововолосая изменилась в лице, но Саске уже привык, что у ирьенинов при его виде всего две реакции — научный интерес и возмущение. — Что ты здесь делаешь? — с тревогой в голосе спросил Наруто, на нем совсем не было заметно следов от ядовитой чакры, только пара пластырей на щеках. — Все-таки нужно переливание? — Наруто… — прошипела девушка, смерив его странным огненным взглядом. — Нет, — Саске сжал переносицу, — и не предлагай мне это, если не хочешь повторения. — А все не так плохо было, — рассмеялся Узумаки, закинув руку за голову, — здорово ты меня подловил. — Мне все равно, — Саске посмотрел на него пустым взглядом. — Не предлагай свою чакру, если я не связан печатью, иначе я возьму все. — А теперь послушай меня, мелкий засранец, — прошипела розововолосая, ударив кулаком о кулак. — Все в порядке, Сакура, — мягко улыбнулся Наруто и Саске закололо в груди от этого выражения. Слишком мягко, у Итачи научился? — Ты что-то хотел? — Да. Саске оттолкнулся от двери и склонился в поклоне, держа на вытянутых руках бумажную розочку: — Прошу прощения, что заставил тебя страдать. Он прождал пару секунд и поднял взгляд. А теперь что не так? По его мнению вполне вежливое извинение. Но Узумаки с подругой стояли, как громом пораженные. — Т-т-ты… — заикаясь, начала розововолосая. Саске заметил бейджик на ее халате — Харуно Сакура, ирьенин ранга А. Наруто просто смотрел на него, хлопая ресницами, и Саске это надоело. В два шага он сократил между ними дистанцию, плюхнул оригами ему на макушку и, резко развернувшись, ушел к своему личному врагу. Да, к лестнице. Ярость от непринятого извинения придала ему дополнительные силы и первые два пролета он почти пробежал. Из госпиталя он тоже вышел поспешно, провожаемый милым щебетом синевласки «и как все прошло?». Смущение и стыд залили его лицо красным, сердце стучало в груди. Он снова выставил себя на посмешище? Придется искать другого донора? Дурацкая тонкая кожа, и тут ему не повезло отличаться от нормальных Учих, которые могли держать покерфейс в любой ситуации. Саске шел к кварталу, почти ничего не видя, так сильно наклонил голову. Вскоре шея заболела и ему надоело, он выпрямился и пошел спокойнее. Решил, что поговорит с Итачи, вдруг что подскажет, с людьми у него лучше получалось сходиться. Саске расправил трость и скользнул в проем в защитной стене квартала, об этом проходе, он был уверен, все знали. Защищено ведь простой печатью и полувыдохшейся к тому же, тут бы и простой человек прошел, не то что такая аномалия, как Саске. Он принюхался, плечи расслабились, лицо вернулось к обычному постному выражению — дома. Общий фон чакры клана пах так знакомо и уютно, сгоревшим деревом и печеными яблоками. Основная стихия огонь и почти никаких исключений, но и за них бы не дразнили. Саске брел к дому и представлял, как через тринадцать дней станет полноценным чакропользователем, ещё не шиноби, но с надеждой. А может даже освоит техники райтона, а не просто будет кидаться молниями, пока чужая чакра ассимилируется. Лёгкая улыбка изогнула его губы. Да, такое будущее хоть и не реалистичное, но иногда Саске переклинивало и он начал мечтать. Что глупо в его положении, конечно, сократить бы хотя бы количество переливаний после ритуала, но… Он поднял голову к небу, глаза обожгло проснувшимися шаринганами. И в этот миг Саске почти, почти захотел помириться с глазами, но наваждение прошло и он сгорбился, крепко сжимая трость. Всегда лучше оставаться реалистом. Надеяться на лучшее, готовиться к худшему? Зачем вообще надеяться, надежда расслабляет разум.