В целом нечто странное (или Уэнсдей-мультиверс)

      — …и поэтому постулируется, что кошка живёт и умирает одновременно через некоторое время из-за квантового парадокса суперпозиции. — Вау… Я не понял и половины из того, что ты только что сказала, но космический зомби-кот — это просто умопомрачительно. Нидлер вздохнула. Аякс Петрополус был хорошим слушателем, лишённым предрассудков и, судя по всему, открытым для новых идей. Хотя, похоже, это объяснялось в основном наличием обширного пустого пространства, ожидающего, когда его заполнят идеями. Было ясно, что, если она продолжит объяснять трансцендентное явление, в котором участвовала, ей придётся ещё больше упростить всё для горгона. Они представляли собой любопытное зрелище в квадрате, которое привлекало немало взглядов любопытных зрителей, всё ещё околачивавшихся здесь даже после завтрака. Аякс, сидевший на скамье у подножия стола, скрестив ноги, внимательно слушал. Нидлер, стоявшая на столе, жестикулировала, пытаясь объяснить тайны Вселенной. К счастью, никто из студентов не остался послушать. Они не знали, кто эта бледная девушка, но если её внешность что-то значила, то было очевидно, с кем она связана, а за два года большая часть студентов Невермора научилась придерживаться здравого смысла. Да, большинство из них, возможно, считали Уэнсдей «Спасительницей Невермора», но они также прекрасно понимали, что в дела, связанные с Аддамсами, лучше не вмешиваться. Такие люди, как Стерлинг Тиг, были скорее исключением, чем нормой, если уж на то пошло. — Краткое введение в квантовую физику показалось мне необходимым, чтобы начать объяснять тебе сложные тонкости мультивселенных, — сказала Нидлер, а затем задумчиво подпёрла рукой подбородок. — Конечно, магическая природа нынешнего кризиса может поставить под серьёзное сомнение жизнеспособность фундаментальных сил, не относящихся к области сверхъестественного. — А, ладно, — сказал Аякс. — Хотя насчёт мультивселенных я, кажется, всё правильно понял. Я имею в виду… ты ведь Уэнсдей, не так ли? Вы все такие. — Действительно. Мы — один и тот же человек, но в то же время фундаментально разные, и это самый интересный аспект, потому что он поднимает вопросы о природе расхождений… — Кажется, я снова запутался… Нидлер посмотрела на Аякса с маниакальным блеском в глазах: — Думай, юный горгон, думай! Что угодно может стать точкой расхождения между одной реальностью и ближайшей соседней. Что-то настолько невинное, как… в одной вселенной ты сейчас ковыряешься в носу, а в этой — нет. — Ого… Это не очень большая разница. — Именно! Чисто статистически встреча двух или более Уэнсдей Аддамс из разных реальностей должна в 99,9% порождать множество почти идентичных Уэнсдей. Но это не так! Хотя на трансцендентном космическом уровне мы одинаковые люди, мы также очень разные, с заметными особенностями, почти как если бы… — А, это Правило Драмы, — сказал Аякс, ударив кулаком по ладони. — Чего? — недоумённо спросила Нидлер. — Ну, знаешь, как в комиксах. Нидлер продолжала смотреть на него, не говоря ни слова. Одна бровь вопросительно приподнялась. — Ты ведь знаешь, что такое комиксы, не так ли? — спросил Аякс. — Я знаю об их существовании, но не понимаю, какое отношение они имеют к… — В комиксах о супергероях мультивселенная… ну, они часто её используют. И поскольку это вымысел, он должен быть драматичным. Нельзя иметь параллельную вселенную, которая практически во всём одинаковая, за исключением того, что однажды кто-то поцарапал не ту часть тела. Нет, это должно быть что-то сверхъестественное, например… э-э… вселенная, где мораль перевёрнута и у всех злые усы. Или такая, в которой главную войну выиграла другая сторона. Или такая, где всё ещё живут в прошлом и все являются средневековой версией самих себя. — Это… проницательное наблюдение, мой змееволосый друг. Аякс улыбнулся, подняв большой палец вверх. — Рад помочь! — Но это открывает ужасную метафизическую возможность того, что мы находимся в экзистенциальном парадоксе. Если мы — плод причудливой драмы, то, возможно, мы — плод воображения больного разума, печатающего слова, слетающие с моих губ прямо сейчас. — Вау, ты становишься немного слишком метафоричной… Я имею в виду, что, по-моему, в конце концов это будет просто магия, — сказал Аякс, обеспокоенный тем, что девушка перед ним, похоже, впадала в транс. — Расскажи поподробнее. — Ну, ты же сказала, что оказалась здесь из-за заклинания, не так ли? — Да, таков был вывод моего двойника из этой реальности. — Ну, я понятия не имею, что это может быть за заклинание, но такие вещи всегда несут в себе некий тауматургический эмоциональный отклик и имеют тенденцию к хаосу. Отсюда и драма, несомненно. — Значит, наше разнообразие может быть всего лишь побочным эффектом использования арканных искусств, — ответила Нидлер, опускаясь на стол и потирая лоб. Она повернулась к Аяксу и недоверчиво нахмурилась. — Ты, кажется, удивительно хорошо разбираешься в магии. — А, нет, совсем нет, — ответил горгон. — Но «Основы теории и применения магии» — довольно лёгкий факультатив. Я проходил его в прошлом году. — Академики. Они могут превратить самое увлекательное занятие в скуку, — сказала Нидлер, сдерживая вздох. Выражение её лица снова стало монотонным, хотя в глазах появился странный блеск. На этот раз это была не научная мания, а нечто более мрачное. «Похоже, на неё напала хандра…» — обеспокоенно подумал Аякс. — Не стоит беспокоиться. На меня не напала хандра, — ответила Нидлер. Аякс вздрогнул. — Я что, сказал это вслух? — спросил он. — Нет, но ты очень четко проецируешь свои мысли, — ответила Нидлер. — Ты умеешь читать мысли? Это чертовски круто, сестрёнка! — Не называй меня сестрёнкой. И да, я умею читать мысли, — сказала Нидлер, снова садясь. — Более того, ты думаешь попросить меня определить, какой у тебя любимый цвет, любимая еда и любимый фильм. — Ого, это… Нидлер закатила глаза. — Фиолетовый, но ты всегда отвечаешь «синий», когда тебя спрашивают. Лазанья со шпинатом и «Ананасовый экспресс». — Вау. — Ты также говоришь «Вау» с тревожной частотой. Внезапно через квадрат к ним обратился голос: — НИДЛЕР! АЯКС! Энид Синклер торопливо ворвалась на площадь, испугав некоторых студентов. На одном из рукавов свитера волчицы были разрывы. Её брюки почти исчезли от колена вниз, оставив лишь лоскуты ткани. Её кроссовки полностью исчезли, и ликантроп бежала к ним босиком. Аякс сразу же распознал признаки. — Ого, у тебя что, только что был неполный волчий оборот? Что случилось? Энид наконец оказалась рядом со столом, наклонилась вперёд и прислонилась к нему, пытаясь перевести дыхание. — Мне пришлось… иметь дело… с… идиотом… — сказала она. — Ах..... Здесь всё в порядке? — О, да. Мы с сестрёнкой вели научные беседы, — сказал Аякс. — Я же просила тебя не называть меня сестрёнкой, — сказала Нидлер и с ухмылкой повернулся к Энид. — Дай угадаю. Как только ты вспомнила, что оставила нас одних, ты убежала, боясь, что найдешь меня в разгар вивисекции Аякса. — Ой. Это было бы плохо, — сказал горгон. — Действительно. Как я уже говорила, я бы никогда не сделала этого без твоего разрешения. — Мне… жаль, Нидлер, — перебила Энид, приложив руку ко лбу. — Думаю, моя голова всё ещё пытается осознать весь стресс ситуации. Учёная Аддамс кивнула. — Совершенно понятно, — сказала она с лёгким намёком на мягкость в монотонном голосе. — И, учитывая прецедент и мою репутацию, я не могу винить тебя за то, что у тебя тоже есть обоснованные опасения. Но скажи мне… Частичный оборот в волка? Из того немногого, что я успела узнать о вашем виде в этой реальности, это несколько необычно. — По меркам оборотней я странная и необычная, — сказала Энид, а затем нахмурилась. — Подожди… В этой реальности? — спросила она, переведя взгляд с Нидлер на Аякса. — Ты не… — Я всё ему рассказала. — О, Нидлер. — Всё в порядке, — вмешался Аякс. — Это не самое странное, что мы видели за последние два года. По сравнению с тем, что было с одержимостью… — начал говорить горгон, но тут же прервал себя, подавив дрожь. — Да, это было что-то с чем-то. Энид скривилась, вспомнив инцидент, на который намекал Аякс. Нидлер лишь наблюдала за их реакцией, а потом решила, что, возможно, лучше отвлечь мысли Синклер от неприятных событий прошлого… — Я заметила, что во время твоей гонки сюда ты, похоже, снова потеряла Ву, а также Вещь. …и заставить её сосредоточиться на неприятных событиях настоящего. Энид тихонько хмыкнула. — Я поняла это на середине бега и остановилась на секунду, чтобы принюхаться, — сказала она, — их запахи становятся всё отчётливее и сильнее, а значит, они приближаются и возвращаются сюда. — Твой нос всегда был потрясающим, Энид, — сказал Аякс. — Ну, может, не настолько, как телепатия младшей сестрёнки, но… — Подожди, что? — Я могу читать мысли, — сказала Нидлер. — Я продемонстрировала это Аяксу как раз перед твоим приходом. И не называй меня сестрёнкой. — Ты знаешь, о чём мы думаем всё время? — спросила Энид. — Вообще-то нет. Чтобы проникнуть в самые глубины разума, нужно приложить некоторые усилия. Но часто ты проецируешь всё наружу, сама того не осознавая, или если общаешься с человеком или испытываешь сильную эмоциональную реакцию, — объяснила Нидлер. — Например, постоянное стремление к плотским утехам между тобой и… Энид захлопнула рот Нидлер ладонью, а её лицо покраснело, как красный свет на светофоре. — Ого, слишком много информации, чувиха, — сказал Аякс, пытаясь сдержать смех. — Это немного интенсивнее, чем моя история с цветами и продуктами. Под ладонью Энид Нидлер пробормотала что-то, что можно перевести как «Не называй меня чувихой». Когда ликантроп отпустила её, юная Аддамс лишь посмотрела на неё: — Мои извинения. Мне не раз говорили, что я должна быть более внимательной к чувствам и личной жизни других людей, и мне казалось, что я стала лучше в этом разбираться. Но в наших нынешних обстоятельствах я также нахожу себя в некотором неуравновешенном положении. — Да, на тебя напала хандра ранее, — обеспокоенно сказал Аякс. — Я собирался спросить тебя, в чём дело, пока не пришла Энид. — У меня не было хандры, горгон, — ответила Нидлер. — Я просто размышляла о текущем кризисе. Ну, Энид Синклер не была телепатом. Но она научилась «читать» Уэнсдей Аддамс лучше, чем кто-либо другой в мире (за исключением, может быть, Гомеса и Мортиши). Может, Нидлер и не была её Уэнсдей и между ними были заметные различия, но, тем не менее, Энид могла распознать многие нюансы. Под маской монотонного самообладания молодой сумасшедший доктор Аддамс казалась… испуганной? — Нидлер? — мягко спросила Энид, на этот раз положив руку на плечо девушки. Нидлер на мгновение напряглась… а затем горестно вздохнула. — Я нахожу себя… встревоженной сложившейся ситуацией, причём с каждым часом всё больше и больше, — начала объяснять девушка Аддамс необычно тихим голосом. — При других обстоятельствах оказаться в параллельной реальности показалось бы мне самым увлекательным занятием. И так оно и есть! Но мой первоначальный энтузиазм был приглушён моими собственными аналитическими способностями. Я — женщина науки, и магическая природа поступка, который привёл меня сюда вместе с остальными, меня беспокоит. Если бы причина была научной, я могла бы внести свой вклад в решение проблемы, но я вынуждена отдать контроль над ситуацией третьим лицам. И хотя один из этих людей является версией меня самой, я нахожу такую ​​потерю контроля крайне неприятной. — Прости, что не заметила раньше, Нидлер, — прошептала Энид. — Это не твоя вина, — пробормотала девушка, вздохнув. — Я не ставлю под сомнение возможности Уэнсдей этой реальности. Но мне всё труднее отказываться от мысли, что ситуация может быть необратимой. В конце концов, Аддамс всегда ожидает худшего. Но я не понимаю, почему подобное заставляет меня чувствовать… Какая-то мысль пронеслась в голове Аддамс, как вспышка молнии, когда она посмотрела на Энид. Выражение недоумения, боли и тоски на обычно невыразительном лице девушки удивило волчицу. — Конечно… такая слепая… — прошептала Нидлер. — Сестрёнка? — спросил обеспокоенный Аякс. То, что Нидлер не стала его поправлять, говорило о многом. — Моя семья… моя семья была бы в порядке, — продолжила Аддамс. — Они бы оплакивали мою потерю, но в итоге это стало бы новым праздником, новой легендой для следующего поколения. История для Пагсли, чтобы он пугал моих будущих племянниц и племянников. Им будет больно, но они выстоят. Аддамсы вытерпят. Нидлер склонила голову, уставившись на свои руки. — Я солгала о своём прозвище. — Что ты имеешь в виду? — тихо спросила Энид. — Ты полагала, что я выбрала Нидлер из-за своей любви к иглам. Но на самом деле… Я не понимала, какова моя настоящая эмоциональная реакция, пока полностью не проанализировала то, что произошло между моим местным двойником и тобой. Нидлер перевела дыхание. Её голос начал дрожать к концу… Энид сразу поняла ситуацию. — Как её зовут? — Паркер. Паркер Нидлер. Я даже взяла её фамилию, не подумав. Это… Я столько всего оставила недосказанным. Мысль о том, что я не смогу вернуться… — Нидлер приложила руку к груди, прямо к сердцу. — Это больно. И не в самом приятном смысле. Энид начала придвигаться к Нидлер, намереваясь обнять девушку, но необычно серьёзный голос Аякса остановил её. — Ты должна довериться себе, которая не ты. Нидлер и Энид посмотрели на горгона так, словно у него выросла вторая голова после произнесения этой глупости. По крайней мере, у Нидлер выражение нарастающего страдания снова сменилось выражением монотонной озадаченности: — Прошу прощения? — Аякс, что… — начала волчица, но горгон заставил её замолчать, подняв руку. — Просто… позволь мне кое-что сказать… — сказал Аякс, глядя на Нидлер. — Ты — Уэнсдей Аддамс. — Да? — Так вот, мне посчастливилось знать одну Уэнсдей Аддамс. Она упрямая, навязчивая и никогда не сдаётся. А ты — Уэнсдей Аддамс. И я полагаю, что ты тоже упрямая, навязчивая и не сдаёшься. Обе девушки продолжали молча слушать его. — То есть… — продолжил он. — Вы — две Уэнсдей. Нет, вы четыре Уэнсдей! Разные, но одинаковые. Так что доверь Уэнсдей всё исправить, потому что если кто и сможет, так это она. Любая из них. Так что доверься ей, как себе. — Хорошо сказано, горгон, — произнёс новый голос. Аякс и Энид подпрыгнули от неожиданности, повернувшись к новоприбывшим: Бьянка с выражением обеспокоенного удивления на лице, а перед ней Ву, державшая на руках Вещь. Живая расчленённая конечность запрыгнула на стол и встала рядом с Нидлер, предлагая утешение. Девушка взяла его за руку, не отрывая взгляда от Ву. — Как много ты услышала? — Достаточно, — ответила Ву. И если её голос звучал мягче, чем когда-либо прежде, никто ничего не сказал по этому поводу.