***
Стемнело. Времени мало. Совсем нет. В его положении сейчас важна каждая секунда и каждый момент. Он не может оступится или пойти назад прямо сейчас. Думать надо было раньше. И он думал, взвесил каждую мелочь. Пора браться за дело. Одно движение, второе, третье. Он разминал ногу время от времени, пока лежал без дела. Конечно, до нормальных движений дело не доходило. Эти движения даже не отдавались такой болью, какой она вначале была. Хорошо. Поднять ногу, опустить. Первый шаг, еще один, следующий. Вот и костыль. Рукой о него опирается. Вот так, гораздо легче. Боль все еще была, но ноющая, не активная, она отдаляется. Возможно у него даже есть шансы этой ночью. В одном из шкафов Уингфилда нашлись несколько игл. Замок не должен быть сложным, учитывая, что ключ, который носил Уингфилд, был едва ли больше половины ладони. Нагибается, рассматривая замочную скважину. Пара минут работы, и… Дверь поддалась. Так просто? Ладно, он не должен был ожидать многого от такой двери. Но учитывая то, что все это время оплотом безопасности выступала именно она, то… Ну, по крайней мере, та верой и правдой охраняла его от посторонних глаз. Открывает дверь, постепенно выходя из палаты. Вот он, момент. Коридор казался бесконечностью после вечного пребывания в тех четырех стенах. Справа от кабинета был ход за угол, окно и пара дверей. Видимо и правда задняя часть здания. Нужно идти налево. Двери были закрыты, что давало еще больше уверенности. Никаких силуэтов не было, звуков тоже. Можно двигаться. Одна рука опиралась о костыль, давая крепкую опору, второй он придерживался о стену. Идти было трудно. Нагрузка на мышцы и суставы после подобного отдыха добавляла сложности. Боль нарастала, хоть и была все еще в пределах разумного. Трудно было и далеко не только с физической стороны. Слишком уж он много думал все эти дни, чтобы сейчас работать на автопилоте. Приказ ему никто не отдавал, он больше не армейская машина. Мысли теперь играют особенную роль. Он точно правильно сейчас поступает? Конечно, если он останется тут, то это повлечет за собой кучу ненужных ему последствий. С другой стороны, единственное, на что он сейчас надеялся — это каким-нибудь образом дойти до своих. Оступается, пытаясь удержать равновесие. Боль сбила дыхание, она вышла за пределы нормы. Костыль чуть не падает из рук, потеряв опору. Прости меня, Уингфилд. Естественно, он будет винить себя какое-то время. Этот человек спас ему жизнь, но одно дело спасти, другое — сохранить, а третье — обеспечить дальнейшее хорошее развитие событий. И если первое взял на себя доктор Уингфилд, то второе уже сделает сам Шнайдер. Это его заботы, его ответственность. Доктор вообще не должен выполнять такие вещи. Стэнли теперь сам обо всем позаботится. Доку больше не нужно будет тратить на него лишние лекарства и переживать за другие организационные вопросы. Больше не нужно будет тратить на Стэнли драгоценное время, которого у Ксено в особенности было катастрофически мало. Не нужно будет брать для него сигареты. Где-то в груди потеплело от воспоминаний той ночи. Шнайдер действительно ценил все те мелочи, которые делал Уингфилд. У них вдвоем не было много времени, проведенного вместе, но даже по тем отрывкам и коротким разговорам он видел в нем действительно достойного человека. Жаль и возможность вот так говорить по ночам он тоже теряет. Говорить, ха. Конечно, это часто были споры. Чего уж тут думать, скорее всего он местами искренне бесит Уингфилда, нельзя и это отрицать. Скорее всего, без этих споров и других забот Уингфилду станет действительно легче, тут долго думать не нужно. Возможно, противопоставить можно лишь уставший взгляд Уингфилда, который не угасал при каждом его входе в палату. Заинтересованный в состоянии Шнайдера. Он не оправдал надежд. Черт, да даже сегодня Уингфилд был в приподнятом настроении, когда говорил, что можно будет восстанавливаться. Ему правда не хотелось все так просто разрушать. Будет ли Уингфилд проклинать его? Будет ли Уингфилд действительно крепче спать, если он уйдет? Он осекся. Костыль выпадает из рук, оставляя одну точку опоры. Паника накрывает с головой, сразу после мучительной боли. Словно гвоздь в колено вбили. Пытается не шипеть. Не издать лишний звук, он итак напрочь сбивает общий покой. Пытается подавить ощущения чтобы прислушаться сильнее. Неужели ответ "нет", госпожа судьба? Кроме звона в ушах, что никак не отступал, звуков не было. В дали, кажется, кто-то негромко храпел, доказывая свое безразличие ко всем шумам. Шнайдер пытается выровнять свое дыхание. Голова шла кругом, режущая боль не прекращалась. Это казалось невозможным. Хорошо, пытаемся дальше. Времени все меньше и меньше, конец коридора не был таким далеким. Дойти бы как-нибудь. Поднимается медленно. Боль рассекает мысли, дробит все остальные ощущения, вместе с концентрацией. Силы медленно утекают при попытках подавить хоть каким-нибудь образом эти ощущения. — Куда собрался, мистер? Вот и попался. По спине холодный пот. И ведь черт знает, что именно его сейчас ждет. — Ты меня не выпустишь, да? — Тяжесть провала уже навалилась на плечи Шнайдера, оставалось только посмеяться. — И дай угадаю, скоро тебе на подмогу выйдет дюжина врачей? Запрут меня без вопросов, или еще что хуже. Просто отвратительно. Чересчур ничтожно для такого солдата, как он. Не просто не выполнить план, еще и усугубить все. А чего ожидал? Глаза закрывает. Чего уж там, незачем уже пытаться пройти дальше. — А вот и нет, друг мой. Тебя здесь, по сути, никто не держит, за исключением Уингфилда, наверное. Но если серьезно — я могу тебя отпустить. Проблема лишь в том, нужно ли оно тебе. — Асагири разводит руками, вновь включая режим балабола. Вначале все слова воспринимались абсурдом, особенно при такой боли, туманящей разум. Но все же Шнайдер прислушивается, ведь он, глядишь, и что-то стоящее скажет. — Давай честно, каковы шансы, что ты сейчас найдешь своих? Минимальные, а если и найдешь — вероятно обвинят в шпионаже, или еще чего хуже. А там и думай, какие последствия. Еще хуже — можешь в открытую напороться на врагов, а там уже и проблемы другие. Шнайдер смеется. Хорошо, дела не так плохи. По крайней мере, пока вся больница не проснулась от их разговоров. Думает пару секунд. Нет, так дело не пойдет. Ему срочно нужно лечь, иначе замертво тут грохнется, и ни о каком будущем речи идти уже не будет. — Давай-ка в ту палату обратно. — Хрипло выдавливает Шнайдер, разворачиваясь. — Уже принял решение, а? Давай помогу тебе. Еще обсудим пару вещей.***
Идти с чужой помощью было гораздо легче. Опора была, страховка была. Шаг за шагом — и вот она, койка. Даже времени много не потребовалось, чтобы прийти в себя. Ему потребуется еще пара дней, чтобы вернуть свое состояние обратно к тому положению, которое было сегодня утром. Выходит, весь путь он проделал зря. Но на ошибках учатся, знаете ли. Пролежал так пару минут и снова готов на диалог. А Асагири все стоял неподвижно, да ждал. — Давай, что ты еще сказать хотел? — Вот уже и глаза у Стэнли более ясные, без этой болезненной пелены. — Просто было интересно, почему ты решил, что побег — это хорошая идея? — Да я не то, чтобы планировал все это. Услышал, как пара солдат проходили мимо палаты, и полк мой проклинали. Не знаю, просто пришло, кажется, осознание, что тут не все так хорошо и безопасно, как казалось, понимаешь? Давай честно, я хоть и натренированный боец, а все равно против какого-нибудь бунта выстоять не смогу. Если вообще вскроется, кто я такой, то вряд ли большинство будет за мое сохранение. Ты сам предупреждал меня об этом вначале, знаешь ли. Да и насчет Уингфилда… Асагири удивленно поднял бровь. — Я, в конце концов, не хочу быть такой обузой. — Взгляд пустой в стену направляет. — Не знаю, не могу точно сказать. Вроде бы и вполне нормально пользоваться такими вещами, это природа человека, как никак. А как-то не хочется. Ксено хороший человек, я ему благодарен. Но это будто бы никому на пользу не идет. Я не в этом месте должен находиться. Может быть это эгоистично, не знаю. Асагири лишь вздыхает тяжело, двигает стул ближе к кровати и садиться, локтями опершись на спинку. — Ну, в твоем случае вполне ожидаемо. Я все думал, когда ж ты не выдержишь. Знаешь, я каждый раз поражаюсь твоим убеждениям. Я имею ввиду как минимум то, что ты показываешь. Уверен, у тебя есть и другие причины, которых ты озвучивать не желаешь, и корить я тебя за это не буду. Но ты стараешься. Вообще, я ожидал, что ты окажешься полнейшим мудаком, а оно вот как. Уингфилд сам пару косяков наделал, потому поражаюсь, что ты его так уважаешь. Но я так скажу, он из-за тебя тоже грузится. Зря ты думаешь, что ты какая-то ненужная деталь. Ксено в последнее время сам на себя не похож, это правда. Он сильно изменился, но метаморфоз еще не завершен, понимаешь, к чему я клоню? — Наклоняется ближе и говорит почти шепотом. — Я даже уверен, что он все слышал и слышит сейчас. Ничего не обещаю, но думаю, тебя ждет выговор. Физиономия Шнайдера — чудо. Вот такого удивления Ген еще ни у кого не видел. Асагири посмеялся про себя, возвращаясь в исходное положение. — Он правда старается. Ну, он даже сигареты тебе купил, Стэнли! Врач! Сигареты! Пациенту! Он, как минимум, видит твои хотелки и воплощает их, ну? Значит, он заинтересован в том, чтобы ты никуда не уходил. Да и разговариваете вы далеко не только по теме его профессиональных рекомендаций. Поэтому хоть в какой-то части будь уверен. Встает со стула и к двери отходит. — Ты главное сам себя в яму не загоняй. Все под контролем, будь уверен. — Лишь ухмыляется, перед тем, как покинуть палату. В последних словах, правда, уверенности мало.