***
Гейл всё-таки слегка опоздал. Заплатив за комнату в таверне и поднявшись, чтобы оставить свой тяжелый рюкзак (он не был нужен ему вплоть до вечернего пленума), он заодно посмотрел на себя в зеркало. Ему определённо не стоило использовать мантию в качестве подушки, пока он спал в телеге — она была теперь совершенно измята. Решив, что, в общем-то, можно обойтись и без неё — он снял её с себя и поспешил в лекторий. С кафедры уже выступал какой-то молодой академик, выдвигая совершенно абсурдные теории о полной взаимозаменяемости нетерийского наречия калишитским — услышав это, Гейл возмущённо хмыкнул. Затем тихо пробрался к свободному месту, уселся на скамью и положил дневник для записей перед собой. — О, кого я вижу! Гейл из Глубоководья! Весьма о Вас наслышан, — шёпотом произнёс какой-то неизвестный ему волшебник, рядом с которым он случайно расположился. — Гейл Декариос, — хмуро поправил его Гейл, но пожал протянутую им руку. Он терпеть не мог шумных коллег на лекциях. Как бы он сам ни любил поболтать — считал совершенно неприемлемым отвлекаться от слов докладчика. Стоит зазеваться на минуту — и вот ты уже совершенно потерял ход мыслей в рассуждении. Его совершенно невыносимый сосед то и дело вставлял свои комментарии, переспрашивал то, о чём оратор говорил буквально несколько секунд назад, и даже пытался параллельно интересоваться у Гейла его историей со сферой и Карситским Плетением. Это просто неимоверно раздражало, но приходилось терпеть и вежливо улыбаться, сжимая зубы. Неожиданно Гейла кто-то потрогал по голове — он дёрнулся и обернулся, но никого не увидел. Наконец его озарило: это ведь была рука его жены. Чары, несомненно, работали даже на таком почтительном расстоянии. «Всё же потребуются некоторые доработки. Чёткость ощущений немного угасает с расстоянием… Хотя, кажется, я уже знаю, как это поправить», — подумал он, отвлекаясь от унылой лекции. Тав запустила руку в волосы его клона и начала почёсывать его макушку. Гейл довольно вздохнул и инстинктивно чуть запрокинул голову — словно это бы повлияло на ощущения. Нежные прикосновения его жены были очень кстати. Занудный коллега и академик, выступающий на кафедре со своими бредовыми теориями, успели его как следует вывести из себя. Он чувствовал, как она пропускает сквозь пальцы волосы его клона, как скручивает их в пучок на затылке — но лишь затем, чтобы снова расплести. Как вслед за этим начинает почёсывать его щёки, зацепляя ногтями волоски бороды — таким привычным и знакомым образом. Гейл едва слышно фыркнул, стараясь сдержать себя и не улыбаться слишком явно. Затем призрачные руки начали скользить по его шее, спускаясь к плечам, немного массируя и сдавливая ладонями мышцы. Он прикрыл глаза, наслаждаясь ощущениями, уже совершенно переставая злиться на коллег. Ему даже подумалось, что если бы Тав делала так каждый день, когда он на работе — ученики бы намного меньше раздражали его ленью и безалаберностью. Впрочем, когда нежные пальчики жены начали порхать по его торсу — Гейл немного напрягся. Ему казалось, что прикосновений уже было вполне достаточно. Дальнейшие действия с её стороны были совершенно излишними. Она ведь отлично понимает, что он поехал по делам и будет занят, правда же? Но Тав не прекращала. Она спускалась руками по его телу, поглаживая то по бокам, то по животу. Добравшись до пупка, она обвела его вокруг, а затем начала издевательски медленно двигаться ниже, ниже и ниже — наконец запуская пальцы в волосы на лобке. Гейл замер, совершенно переставая следить за тем, что рисовал на доске оратор, неумело пытающийся доказать свою точку зрения. Концентрироваться на чем-то интеллектуальном, когда в твоих штанах рука — невыполнимая задача даже для архимага, у которого за плечами годы скрупулёзных научных исследований. Гейл слышал лишь свой собственный пульс и звон в ушах, с замиранием сердца гадая, пойдёт ли его жена дальше. А она пошла. Сначала нежно провела ладонью у него между ног, затем чуть надавила. Кровь потихоньку начала приливать к члену, но Гейл не понимал, чья это эрекция — симулякра, его собственная или уже их обоих. Он не мог поверить, что Тав действительно делает это — он ведь всего лишь просил её потрогать клона ради эксперимента. Внезапно его осенило: он умудрился ляпнуть жене «потрогай его совершенно как угодно», наивно надеясь на её благоразумие. Вот же болван. А ещё мнит себя мудрым профессором. Любой, даже мало-мальски опытный студент знает — инструкции всегда должны быть чёткими и однозначными, не допускающими иных толкований. «Будь проклят мой язык без костей», — с ужасом подумал Гейл, заглядывая под стол. Выпуклость в его штанах была не иллюзорной, а вполне реальной. Он сглотнул, панически бегая взглядом по аудитории и пытаясь понять, что ему делать. Тав обхватила рукой полностью вставший член его клона и начала очень медленными и дразнящими движениями двигать крайнюю плоть. Гейл глубоко вдохнул и выдохнул — пытаясь успокоиться и охладить свою голову. Но это совершенно не помогало. — Коллега, вы согласны с докладчиком? По его рассуждениям выходит, будто невозможно очистить артефакт без разрушения, если он зачарован на калишитском языке с использованием Теневого Плетения, — докучливый сосед вновь обратился к нему, теперь вызывая не только раздражение, но и оторопь. — Полагаю, он ошибается. Мой опыт подсказывает мне, что эрекция Теневого Плетения возможна, — осознав, что он выдал, Гейл стиснул зубы и мысленно выругался. Со стыда ему хотелось провалиться прямиком в Аверно. — Что? — переспросил коллега, подумав, что ослышался. — Я говорю: экстракция Теневого Плетения вполне возможна, — профессор Декариос собрал всю свою волю в кулак, чтобы говорить уверенно. Вроде бы даже получилось. Судя по выражению лица соседа, тот купился и решил, что ему просто показалось. Гейл облегчённо выдохнул. Это было слишком близко — ему едва удалось выкрутиться. Пальцы жены тем временем продолжали ласкать член его клона, то туго сжимая ствол, то нежно обхватывая головку. Это было бы совершенно чудесно — если не было бы так невовремя. — Вот и мне кажется, что он говорит полнейший вздор. Тем более, что в «Расширенном справочнике по нестандартным видам магии» предлагается любопытная концепция безвредного рассеивания Теневого Плетения. Вам не приходилось ознакомиться? — Конечно, я читал. Автор изложил совершенно генитальную идею, — как Гейл ни старался обдумывать свои слова, но когда мысли вновь и вновь обращаются к тому, что происходит между ног, язык неизбежно начинает заплетаться. — Простите? — коллега опять растерянно взглянул на него, пытаясь понять, кто из них двоих озабоченный. Гейл внутренне вопил. Облажаться дважды — это уже чересчур. Как теперь выпутываться из этой ситуации, было решительно непонятно. Поразмыслив и решив, что лучшая защита — это нападение, он громким шёпотом воскликнул: — У Вас плохо со слухом? Я говорю: автор изложил гениальную идею. Коллега озадаченно свёл брови, начиная думать, что это действительно с ним самим что-то не так. Гейл подпёр подбородок рукой, пытаясь ладонью закрыть от соседа красноту своих щёк. Ещё никогда в жизни ему не было настолько неловко. Пытаясь продумать путь к отступлению, он обрадовался, что жена напомнила ему взять дневник — ему хоть было чем прикрыть свою эрекцию. Если бы кто-то увидел, что у профессора Декариоса встал от обсуждения тонкостей использования калишитского языка — как минимум подумал бы, что у него весьма оригинальные фетиши. — Извините, я тут вспомнил, что мне срочно кое-куда нужно. Было приятно познакомиться, до свидания, — протараторил Гейл совершенно не искренне, схватил свой дневник и убежал из лектория. Он был почти спасён — от таверны его отделяла всего лишь одна узкая дорога. Гейл прижал тетрадь к тому безобразию, что творилось в его штанах, стараясь делать это не очень подозрительно, и с уверенным видом направился к своей цели. Тав так ловко ласкала его член руками, успев за время их брака освоить, какой нажим и темп стимуляции нравится ему больше всего, что не выдавать своих эмоций было крайне сложной задачей. Но он делал всё, что мог. — Гейл, мальчик мой! Услышав голос старого волшебника за своей спиной, Гейл мысленно пожелал ему страшной изжоги, но натянул самую доброжелательную из своих улыбок и повернулся: — Эльминстер! Его добрый друг протянул обе руки, желая обняться, но Гейл категорически не мог этого допустить. Он даже представлять не хотел реакцию Эльминстера, если б тот случайно почувствовал то, что не должен был чувствовать, и воспринял бы… на свой счёт. Так что Гейл позволил себе отпустить дневник только одной ладонью и протянул её для рукопожатия. — Мне так жаль, друг мой. Ты на меня злишься, — с досадой произнёс Эльминстер, но воодушевлённо пожал ему хотя бы руку, раз уж с объятиями не задалось. — Я бы с огромной радостью присутствовал на твоей свадьбе, но Мистра совсем меня загоняла, ты её знаешь… Говоря откровенно, Гейлу было всё равно. Он бы об этом даже не вспомнил — тем более, сейчас. Со свадьбы у него остались воспоминания только о том, как соблазнительно выглядела грудь жены в корсете, и как родственники замучили его вопросами про детей. В каких там кабаках просиживал старик вместо того, чтобы поздравить его с женитьбой — его совершенно не волновало. — Полно, Эльминстер. Меня-то можешь не обманывать. Оставь свои оправдания, я на тебя не обижаюсь, — Гейл старался говорить добродушно, успокаивая его, только чтобы тот отстал. Однако вышло не совсем так, как планировалось: из-за того, что Гейл почувствовал спиной падение клона на кровать, он случайно дёрнул бровью. Вероятно, выглядело это как плохо скрываемое раздражение, так как Эльминстер замешкался, думая, что всё-таки впал в немилость к своему другу. Пока старик кряхтел и пытался подобрать слова, Гейл решил воспользоваться этой заминкой, чтобы побыстрее убежать. Поворачивая в сторону таверны и краем глаза заметив, как Эльминстер пытается раскрыть рот, он сработал на опережение и перебил его: — И стряхни крошки с бороды, иначе любые твои доводы будут звучать неправдоподобно. Оставив ошарашенного старика на улице, Гейл в несколько шагов преодолел дорогу и юркнул в таверну. Узкая лесенка на второй этаж, последний рывок до своей двери — и вот, наконец, спасение. Он выдохнул с облегчением и улёгся на кровать — как раз в тот момент, когда Тав начала сдавливать руками внутренние поверхности его бёдер, видимо разводя ноги симулякра. Гейлу было совершенно не обязательно повторять это движение, но он всё же расставил ноги, представляя, как жена устраивается между ними. Интересно, одета ли она? Наверняка сейчас смотрит на его клона с ухмылкой — в глазах пляшут дьявольские огоньки, почти угрожающие, но выдающие её вожделение. Возможно, ещё и облизывается, дразняще демонстрируя кончик языка. Гейл прикрыл глаза — так всё казалось совсем реальным, словно она действительно была с ним в комнате. Он ожидал в любую секунду почувствовать своим членом её тёплый, влажный рот, но дёрнулся, вместо этого ощутив почти что щекотку — от чего-то мягкого и невесомого. Он инстинктивно распахнул глаза, словно бы мог увидеть, что это было — но затем лишь разочарованно тряхнул головой. Несколько движений вдоль члена симулякра — от самой головки и почти до лобка, — и Гейл понял, что это всего лишь перо. Удовлетворённо усмехнувшись, он приспустил штаны и обхватил собственный член рукой, дополняя стимуляцию. Совершенно удивительный опыт — чувствовать сразу два пениса. И почему он раньше об этом не подумал. Наконец, Тав всё же облизала головку — тогда, когда Гейл уже почти перестал этого ждать. От изумления он издал тихий короткий стон, а затем дёрнулся бёдрами навстречу своей руке, принимаясь мастурбировать активнее. Жена так нежно посасывала член симулякра, одной рукой лаская ствол, а второй массируя мошонку, что Гейл запрокинул голову, упиваясь ощущениями. Когда-то Тав так усердно, но неумело пыталась доставить ему удовольствие ртом, что это вызывало улыбку. Теперь же она отточила своё мастерство настолько, что улыбаться уже не получалось — только сжимать зубы и пытаться не стонать громко (он немного смущался звуков собственного голоса). Внезапно Тав отстранилась. Гейл замедлил движения своей руки, гадая, как скоро она возобновит ласки. Когда он вместо тёплых губ ощутил, как по члену клона что-то течет — удивлённо вскинул бровь. Решив, что это, вероятно, масло, он почувствовал, как Тав двигает рукой по скользкому члену. Второй ладонью она начала тереть головку, то и дело задевая большим пальцем края — ещё приятнее от большого количества смазки. Масла было так много, что оно начало стекать по мошонке симулякра прямиком в промежность — слегка холодное, оно вызывало мурашки. Тав опустила одну руку ниже, немного сжала яички в ладони, а затем полезла на запретную территорию, обводя пальцем задний проход. — Ты чего творишь?! — Гейл вскочил и воскликнул в пустоту, забывая, что жена его не слышит. Как могла она так нагло воспользоваться безотказностью клона и покуситься на святое?! С какой бы послушной покорностью Гейл ни выполнял любые прихоти Мистры — даже ей он бы не позволил делать с ним такое. Хотя, на его счастье, её вообще не интересовало… подобное. Как же его угораздило выдать Тав это всеобъемлющее дозволение «трогать его совершенно как угодно»? И ведь некого теперь было винить — только самого себя. «Язык мой — враг мой», — с мучением подумал Гейл и укусил самого себя за руку, стремясь выплеснуть эмоции. Тав надавила пальцем на анус, пытаясь проникнуть внутрь. Гейл запаниковал. Дотянулся до рабочей тетради и нашёл там свои пометки — какие жесты и слова необходимы, чтобы разорвать связь ощущений. Пока он читал и пытался запомнить их, палец уже начал погружаться внутрь, нащупывая простату. Внезапно в голове словно взорвался фейерверк. Гейл никогда не ощущал ничего подобного — разве что в самых глубинах Плетения с Мистрой. Каждый раз, когда Тав надавливала пальцем внутри — сладостный импульс пронизывал член насквозь, от основания и до самого кончика. Это было даже слегка похоже на оргазм, хоть и в несколько раз нежнее. Гейл отложил свой дневник. Разрывать связь ему уже не хотелось. Было приятно, волнующе — и совсем не так страшно, как он думал. Хоть он всё ещё злился на Тав за то, что она воспользовалась его оплошностью так бесцеремонно, но уже был практически открыт новому опыту. Он едва двигал рукой по своему члену, больше пытаясь воспринять то, что чувствовал симулякр — ловкие пальчики, ласкающие головку, и нежные импульсы, исходящие от простаты. Гейл прикрыл глаза, отдаваясь ощущениям. Он осознал, что внизу живота уже начинает нарастать напряжение, пытаясь понять — его собственное, или его клона. Почувствовав оргазм, он закусил губу и начал быстро удовлетворять себя рукой, туго сжимая пальцами член. Совершенно невероятный опыт: чувствовать спазмы, выталкивающие сперму, но не ловить тёплые брызги ладонью — ведь кончал не он, а его клон. При этом каждый спазм был в несколько раз пронзительнее и ярче — от того, как Тав подхватила ритм пульсаций и надавливала пальцем внутри. Гейл зажмурился и позволил себе застонать — даже в Плетении ему никогда не доводилось ощутить такой глубокий и долгий оргазм. Волны наслаждения пронзали всё его тело насквозь, пока он продолжал мастурбировать, доводя уже самого себя до края. Начиная кончать, он едва не задохнулся — ещё не успел перевести дыхание от восхитительного экстаза симулякра. Хотя всё это ощущалось как один невероятно длительный оргазм, Гейл с некоторым разочарованием отметил, что собственный — обычный — казался блеклым на фоне того, что он почувствовал до этого. Смотря на свою ладонь, испачканную спермой, Гейл пытался понять, что он думает по поводу всего этого. Эмоций было слишком много: стыд, восторг, растерянность, блаженство и даже возмущение. Одно он решил наверняка — признаваться, что ему понравилось, он ни за что не будет.***
Вернувшись домой следующим вечером, он решил, что будет хранить молчание, пока Тав сама не захочет заговорить с ним об этом. Она целый час крутилась вокруг него, видимо ожидая, что он сломается первым. Но Гейл не сдавался. Он с совершенно уверенным видом опускал руку ей на талию, когда она подходила ближе, и флиртовал с ней так, словно между ними накануне ничего не было. Гейл видел по её глазам, как она мучается и хочет обсудить с ним свою проделку, но ничем не выдавал своё понимание и лишь ухмылялся, стоило ей отвернуться. Было очень забавно наблюдать за её потугами переиграть его. Наконец, Тав всё-таки капитулировала. — Так что насчёт нашего… эксперимента? — заискивающим тоном произнесла она. — Какого эксперимента? — Гейл изо всех сил старался делать вид, что не понимает, о чем речь. — Ну… С симулякром… — Тав озадаченно свела брови. — Ах, этого, — протянул Гейл, якобы озарённый. — Любовь моя, ты забыла меня потрогать? — Я не забыла! — возмущенно воскликнула Тав, уже не скрывая свою обиду. — В таком случае, ты прикоснулась ко мне слишком слабо? — Это было точно не слабо! Я… — она очень забавно замешкалась, вызывая у него улыбку. — Я похлопала тебя по плечу, ты не мог не почувствовать. — Что ж, какая жалость. Видимо, мои чары всё же плохо работают на больших расстояниях, — Гейл с притворной досадой пожал плечами, едва сдерживая смех. — Пока что. Хоть у Тав в глазах и читалось разочарование, его последние слова вселили в неё надежду. В общем-то, ей ничего не стоило повторить свою выходку. Но Гейл выучил ценный урок: даже — тем более — для жены инструкции нужно формулировать чётко и однозначно.