Дважды превзойдённые ожидания

Каждый, кто был знаком с Гейлом, знал: заставить его выбраться из своей уютной библиотеки могла только библиотека побольше. К чести профессора Декариоса, его личная коллекция была способна даже посоперничать с некоторыми публичными архивами, но, разумеется, для продолжения исследований ему иногда было нужно совершать вылазки в другие места. Зачастую ему удавалось найти требуемые для работы издания в книгохранилище академии Чернопосоха: многие поколения волшебников заботливо накопили просто чудесное собрание манускриптов. Но бывало, что его изыскания приводили его к необходимости обратиться к трудам, существующим в единичных экземплярах — и почти все из них хранились в самой крупной библиотеке на Побережье Мечей. Свечная Цитадель была местом притяжения учёных со всего Фаэруна: именно там содержались редчайшие издания книг по истории, магии и различным наукам; древние, рассыпающиеся в руках фолианты; черновики великих волшебников — и всё это под тщательным надзором. Для рукописей поддерживались оптимальные температурные условия, десятки библиотекарей каждый день сдували с томов пылинки, реставрировали страницы, как только чернила начинали выцветать. Конечно, это накладывало определённые ограничения: книги никому не позволялось выносить за пределы библиотеки. Хочешь ознакомиться с манускриптом — будь добр, сиди в читальном зале, осторожно перекладывай пожелтевшие листы, дотрагиваясь до них исключительно в перчатках. При этом за тобой ещё будут пристально наблюдать, вздыхая в ужасе, если ты посмеешь прикоснуться к странице не достаточно нежно. Путь до Свечной Цитадели был не близкий. Чтобы добраться туда, нужно было сначала несколько дней ехать на повозке вдоль побережья аж до самих Врат Балдура, где хоть можно было нормально переночевать; а потом встать с рассветом и пробираться дальше на лошади через лес, постоянно понукая несчастное животное, чтобы успеть в крепость до темна. Разумеется, Гейлу не хотелось лишний раз повторять такое путешествие, поэтому ему было проще задержаться там до тех пор, пока он не изучит абсолютно каждый том, который мог бы ему пригодиться. Он проводил в библиотеке Свечной Цитадели многие дни от рассвета до заката (впрочем, он сидел бы там и по ночам, если бы посетителей не выгоняли с заходом солнца), переписывая нужные ему страницы и конспектируя целые главы. Успел пройти почти месяц, прежде чем Гейл наконец решил, что с него хватит — он набрал себе материала для изучения на несколько лет вперёд. Пока он посвящал всего себя работе с литературой, у него не было времени грустить — и только пустившись в обратный путь, он почувствовал, насколько сильно истосковался по своей башне в Глубоководье. Для него не было ничего милее мягкого кресла в его библиотеке, да трескучего камина, разливающего по всей комнате тепло и трепещущий, мягкий свет. Больше всего на свете он любил коротать вечера с интересной книгой и бокалом ароматного вина из своего погреба, уютно расположившись перед очагом с Тарой на коленях. Впрочем, с некоторых пор на поверхность его ног претендовал кое-кто другой, и Гейл совершенно не возражал против этого. Хоть его жена и поладила с Тарой, проявляя к трессуму подобающее уважение, они совершенно абсурдно ревновали его друг к другу. Особенно, когда речь шла о его коленях. Время от времени по этому поводу разворачивались даже целые баталии, но Гейл, как настоящий джентльмен, понимал: когда две леди спорят, встревать нельзя. О компромиссах не могло быть и речи — ни одна из дам не была согласна только на одну его ногу. Ох, он бы соврал, если бы сказал, что ему не нравились эти перебранки Тав с Тарой. Хоть при них он старался выглядеть серьёзным и даже притворно хмурился, но стоило им отвернуться, как расплывался в довольной улыбке. Каким же счастливым он себя чувствовал! Когда-то жизнь Гейла была бесконечной гонкой за ускользающей мечтой: он поднимался выше и выше, думая, что ещё немного, и он наконец исполнит её — но ему каждый раз оказывалось мало. Он испытывал фрустрацию, полагая, что для полного счастья ему не хватает могущества, которое Мистра от него скрывала. Как он мог делить ложе с богиней и всё равно не чувствовать удовлетворения? Что за безумец! Лишь оказавшись в объятиях Тав, Гейл наконец понял: он не безумец, он всего лишь простой смертный. Разумеется, он желал большего от Мистры — вот только ему нужна была не её сила, ему нужна была её взаимность. Так просто, так по-человечески — и совершенно непостижимо для богов. Достаточно однажды испытать ответное чувство, чтобы больше не представлять своей жизни без него. Взаимность опьяняла. Наполняла каждую секунду существования смыслом. Гейлу больше не нужно было стремиться к божественности, ведь он уже являлся богом в глазах любимой женщины. Даже если Тав была не рядом, Гейла согревала одна только мысль о том, что его жена любит его, наверняка сейчас думает о нём, скучает и ждёт его возвращения. Всю дорогу домой он представлял, как стиснет её в объятиях, вдохнёт её запах, ставший ещё роднее от того, как причудливо смешался с запахом дома, прильнёт к её мягким губам — никакие чудеса божественных планов не могли превзойти это. Гейл добрался до Глубоководья только к позднему вечеру. Ещё немного, и он будет дома: приготовит себе, наконец, нормальной еды (он уже видеть не мог ту бурду из таверны, которой ему приходилось питаться); полежит в горячей ванне часа два, пока кожа на пальцах не начнёт кукожиться от воды; запрётся с Тав в спальне, чтобы рассказать, а главное — наглядно показать, как сильно он по ней скучал… Не успел он притронуться к ручке, как дверь отворилась. Снизу вверх на него смотрела Тара — неужели дежурила под дверью, дожидаясь его возвращения? Что ж, от неё этого можно было ожидать. — Мистер Декариос, как я рада вас видеть! — даже без её слов это было понятно: пушистый хвост трубой, кончик ходит из стороны в сторону, лапки переминаются в нетерпении. Гейл тепло улыбнулся. — Взаимно, Тара, — с этими словами он присел и принялся чесать трессума за ушком. Та довольно замурчала, подёргивая задней лапой от удовольствия. Наконец-то дома. Гейл с наслаждением выдохнул и снял со спины тяжёлый рюкзак, до верху набитый конспектами и репликами свитков. Плечи так сильно ныли, что хотелось их размять в первую очередь. — А где же моя жена? Я думал, она меня встретит, — разочарованно пробормотал Гейл, стискивая рукой свои напряжённые мышцы. — Ох, миссис Декариос, должно быть, в спальне. Гейлу почему-то не понравилось, с какой интонацией трессум произнесла эти слова — она словно бы смутилась. С какой стати такой вопрос мог её смутить? Это настораживало. Не желая терять времени, Гейл начал подниматься по лестнице на второй этаж. Неужели что-то стряслось? Может быть, Тав заболела? Нет, нет — Тара сразу сказала бы об этом. Уловив какие-то звуки, он остановился. Всем телом замер на несколько секунд, не смея даже дышать. Пытался осознать, расслышать получше — боялся поверить в то, что это взаправду. Он слышал стоны — такие сладкие, блаженные стоны его жены — и вместе с ними чье-то громкое дыхание. Нет, нет, нет. Этого не могло случиться. Он ведь был так счастлив. Он ведь только начал жить по-настоящему. Быть человеком — это возноситься до небес от радости, лишь чтобы потерять бдительность и добровольно отдать свою душу на растерзание. Вот глупец. Разве могло всё быть хорошо вечно, разве он заслуживал этого? Он и так задолжал судьбе за всё то счастье, которым она его одарила. Что ж, видимо, пришло время расплатиться. Гейл почувствовал, что его ноги стали совсем ватными, и присел на лестницу. Увидев, насколько бледным стало его лицо, Тара посчитала, что ей следует вмешаться: — Мистер Декариос, как ваша преданная, надёжная подруга, я со всей ответственностью охраняла башню в ваше отсутствие. Мимо меня мышь не проскочит, вы прекрасно знаете! — о, Тара была превосходной охотницей, Гейл конечно это знал, так что согласно кивнул. — Могу с полной уверенностью заявить, что с момента вашего отъезда в дом ни разу не проникал никто посторонний. Гейл не сразу уловил смысл её слов. По инерции продолжал тереть свои запястья, не зная, куда деть руки, и смотрел вперёд себя пустыми глазами. Но Тара не прекращала сверлить его взглядом, так что в какой-то момент ему пришлось повернуться к ней и попытаться переварить то, что она сказала. — Погоди… Ты имеешь в виду?.. Тара нетерпеливо махнула мордой в сторону спальни, как бы подталкивая волшебника к решительным действиям, а затем развернулась, всем своим видом демонстрируя, что на неё больше не следует обращать внимания. Гейл немного приободрился, подошёл к двери и предельно осторожно открыл её, стараясь быть бесшумным. Его жена не могла видеть, как он вошёл, а он не мог видеть её лицо. Тав лежала на кровати прямо напротив двери, вот только её перегораживал… он сам. Вернее, его клон. Симулякр, которого Гейл оставил в качестве своей замены по рабочим делам: он мог в сотый раз повторить куда делся настоящий профессор Декариос; ответить на элементарные вопросы студентов по его предметам; одолжить коллегам книги по интересующим их темам из его библиотеки. Гейл едва сдержался, чтобы не рассмеяться. Учитывая то, как сильно он испугался всего лишь несколько минут назад, его смех вышел бы слегка безумным. Находчивость его жены была достойна уважения. Он даже почувствовал себя глупо, что сразу не сообразил — довольно очевидная мысль, если вдуматься. Постояв ещё минуту и с довольной улыбкой слушая её чувственные стоны — боги, как же он скучал по этому, — Гейл наконец прокашлялся и подошёл к кровати: — Я наивно полагал, что буду знать о каждом сексе с участием… меня. Похоже, я могу уезжать обратно, ведь вы тут и так отлично проводите время. — Гейл! — в том, с каким обожанием в глазах Тав произнесла его имя, было нечто чудесное. То, ради чего не жалко было поставить на кон свою душу. Даже если когда-то за это придётся платить, такие воспоминания бесценны. Всё это время клон продолжал усердно двигаться в теле его жены. Увидев конкурента (хотя сложно сказать, способна ли оболочка без самосознания воспринимать своего создателя как конкурента), он толкнулся особенно глубоко, и Тав с наслаждением вскрикнула. Её это сильно смутило, так что она слегка толкнула в грудь копию Гейла, вынуждая того приподняться и сесть: он прекратил двигаться в ней, но член, впрочем, не вынул. — Нет-нет, продолжайте, я вовсе не собирался вам мешать, — хоть Гейл и произнёс эти слова язвительным тоном, его эрекция предательски выдавала заинтересованность. Тав не могла не заметить такой явный выступ в его штанах и ехидно ухмыльнулась. — Ты можешь к нам присоединиться, — промурлыкала она и протянула ему руку. — Ох, неужели? Благодарю покорно за разрешение. Гейл взял её за руку и залез на кровать. Тав обхватила ногами спину его клона и немного дёрнулась, заставляя того возобновить движения — настоящий Гейл при этом усмехнулся и наклонился, чтобы поцеловать её. Она тут же запустила руку в его волосы и притянула ближе, перехватывая инициативу, а затем с такой прытью впилась в его губы, что Гейл издал довольный стон. Тав, польщенная его реакцией, принялась покусывать его, перебирая пальцами пряди на затылке. Затерзав его губы до красноты, она наконец разорвала поцелуй и потёрлась щекой о его бороду. Затем чмокнула подбородок; затем ещё ниже — сгиб между челюстью и шеей — там, где он уже сбривал волосы, придавая бороде форму; и ещё чуть ниже — с правой стороны, где у него был маленький шрамик. Гейл покорно задирал голову, подставляя шею под её поцелуи. Наконец Тав выпустила его волосы из своей хватки, и он отстранился. Обернулся, с интересом наблюдая, как клон медленными глубокими толчками доставляет его жене удовольствие, хмыкнул, а затем посмотрел назад на её довольное лицо. — Так сильно скучала по мне, что не смогла дождаться? — прошептал он и мягко улыбнулся. Тав готова была дать руку на отсечение, что нет на всём Фаэруне человека, который умел бы говорить шёпотом более сексуально. От его голоса у неё всё поплыло перед глазами, так что она не ответила и только сладостно застонала. — Буду считать, что это значит «да», — усмехнулся Гейл и залез на неё, присаживаясь на талию. Тав положила руки на его бёдра и начала гладить, периодически сжимая пальцами его напряжённые мышцы — ему определённо требовался массаж. Гейл запрокинул голову, наслаждаясь нежными, почти целомудренными прикосновениями. Затем поднял руки и закинул их за спину, чтобы стянуть с себя рубашку. По лицу своей жены он понял, что действие возымело эффект: она судорожно вздохнула и почти мучительно свела брови. Как только он обнажил торс, она принялась гладить его руками, касаться кончиками пальцев волос на груди, как бы невзначай задевать соски. — Это так странно… — наконец заговорила Тав. — Вроде то же самое тело, но когда это ты настоящий — ощущается совершенно иначе. У Гейла что-то сжалось внутри. Он поймал её кисть в свою руку, поцеловал запястье, прижал к своей щеке. — Потому что в его глазах нет взаимности? — Да, точно, — ответила Тав, вглядываясь в тёмные-тёмные глаза волшебника: в них она видела любовь. Затем закусила губу, сдерживая стон от того, что клон немного увеличил темп. — Хм, но удовлетворяет тебя он также хорошо? — иронично отметил Гейл и отпустил её ладонь. — Ну нет, — Тав шутливо ткнула его в грудь. — Ты вне конкуренции. В ответ на это Гейл довольно улыбнулся и принялся обеими руками массировать её бюст. Пышные груди его жены так приятно пружинили под пальцами, а набухшие соски так призывно торчали, что он не смог отказать себе в удовольствии немного ущипнуть за них. Тав взвизгнула от неожиданности, но затем слегка выгнулась, пытаясь податься навстречу его рукам — хоть это и было трудно под его весом. Гейл поднял одну руку ко рту, чтобы смочить слюной собственный палец, а затем принялся так вызывающе облизывать его, смотря своей жене прямо в глаза, что у неё от этого мурашки побежали по затылку. Посчитав, что палец уже достаточно влажный, Гейл начал обводить им один из её сосков, едва касаясь самого кончика. Тав вцепилась пальцами в его бёдра — ей было до дрожи приятно от контрастных ощущений быстрых и глубоких толчков клона в её влагалище и медленных и дразнящих прикосновений мужа. В конце концов настоящий Гейл не выдержал, свободной рукой развязал шнурки на штанах и немного приспустил их вместе с трусами, чтобы высвободить член. Когда тяжелый, налитый кровью пенис шлёпнулся между грудей Тав, она восторженно вскинула брови — и с этого момента уже не могла отвести от него взгляд. Это было просто поразительно: одновременно видеть член так близко и чувствовать точно такой же внутри себя. Гейл обхватил ладонями её груди и свёл вместе, сжимая между ними свой пенис, затем медленно толкнулся вперёд, проверяя, достаточно ли туго для хорошей стимуляции. Удовлетворённо хмыкнув, он принялся двигаться, невольно подстраиваясь под темп, задаваемый его клоном — из-за того, как колени его жены ритмично ударялись об его спину. Тав положила руку на свои ключицы, развернув кисть тыльной стороной к себе и слегка согнув сомкнутые пальцы — чтобы встречать головку члена своей ладонью. Гейл всё это время продолжал массировать её грудь, периодически то потирая большими пальцами соски, то стискивая между указательным и средним. Тав блаженно сводила брови, наслаждаясь ласками обоих Гейлов — они буквально зажали её своими телами, но её это более чем устраивало. Симулякр вдруг застонал и начал совершать сбивчивые толчки, а настоящий Гейл остановился, немного смутившись от того, что начал чувствовать горячее дыхание клона прямо на своей шее. Ещё несколько фрикций — и тот кончил, сильно сжимая бёдра Тав в своих ладонях. По недовольному выражению лица жены Гейл безошибочно определил момент, в который его двойник вытащил член. Впрочем, через некоторое время она снова удовлетворённо закатила глаза, почувствовав язык на своём клиторе — симулякр явно обладал всеми навыками своего создателя. Настоящий Гейл продолжил двигаться между её грудей, увлечённо разглядывая оттенки эмоций на лице Тав — то, как она морщила лоб, как судорожно глотала ртом воздух, млея от ласки. Клон принялся размашисто лизать её половые губы, слегка проникая языком между ними — настоящего Гейла тоже никогда не смущал вкус собственной спермы, если речь шла об удовольствии жены. Затем снова подразнил языком клитор, сдвигая капюшончик, и прижался к нему губами. Тав сладостно застонала и зажмурилась, чувствуя себя так, словно она всем своим телом утопает в перинах. Затем внезапно распахнула глаза — Гейл сразу увидел в её взгляде, что ей на ум пришла какая-то мысль. Она потянула своего мужа за бёдра, вынуждая его привстать, и совершенно недвусмысленно облизнулась. Он подался вперёд, принимая приглашение, и мазнул головкой по её влажным губам — Тав сразу же поцеловала кончик, а затем принялась языком обводить уретру. Пока клон ласкал её клитор, она с трудом сдерживала стоны, чтобы не отвлекаться от своей работы по ублажению реального Гейла — одной рукой обхватила его член, чтобы движениями своей ладони дополнить ощущения от оральной стимуляции, другой рукой вцепилась в его ягодицу, подталкивая ближе к себе. Когда Тав принялась проводить языком по краям головки, Гейл начал не то мычать, не то постанывать, прикрыв глаза. Её очень порадовала такая реакция, так что она слизнула выступившую из уретры сладковатую капельку предэякулята, а затем обхватила головку губами целиком, слегка засасывая. Судя по тому, как Гейл резко открыл глаза, начав беспорядочно бегать взглядом — она всё делала правильно. Внезапно Тав замерла и напряжённо свела брови — о, он отлично знал это выражение лица: такая сладостная мука в ожидании оргазма. Но Гейл не мог позволить ему случиться сейчас: довести жену до пика — это была его личная привилегия. Так что он щёлкнул пальцами и рассеял своего клона, а Тав разочарованно пискнула, ощутив внезапную пустоту там, где только что находился влажный язык. Её ягодицы при этом опустились на простыни, ведь пропали также и руки, державшие её за бёдра. — Позволь мне, — объяснил Гейл, увидев на лице жены недовольство из-за украденного оргазма. Заняв освободившееся место между её ног, он развёл её бёдра руками, с интересом разглядывая, какой бедлам устроил его двойник: раскрасневшиеся половые губы мокро блестели от смеси слюны, спермы и смазки. Насмотревшись, он обхватил ладонью основание своего члена, чтобы направить его ко входу. Как только Тав увидела, что он собирается начать — потянулась к нему обеими руками, приглашая в свои объятья. У Гейла дыхание перехватило от этого милого жеста с её стороны, и он с удовольствием откликнулся на призыв — опустился на неё и прильнул губами к её губам. Получив возможность, Тав вцепилась в него мёртвой хваткой: руками обвила шею, а ноги сжала за его спиной, надавливая так, чтобы он наконец уже вошёл в неё. Как только он начал двигаться медленными, нежными толчками, она довольно застонала в поцелуй — несмотря на то, что они перед этим уже почти готовы были кончить, обоим хотелось продлить момент близости подольше. Мазнув языком по губам напоследок, Гейл разорвал поцелуй и уткнулся лбом в подушку рядом с головой Тав — ох, его горячее дыхание прямо ей на ухо заставляло мурашки разбегаться от затылка по всей спине. Подаваясь бёдрами навстречу в его ритме, она стремилась углубить толчки, чтобы снова и снова испытывать это сладостное блаженство от разливающегося внутри тепла из-за того, как член задевал какие-то нужные точки внутри. Царапая её щёку своей бородой и прислонившись губами прямо к уху, Гейл неожиданно прошептал: — Я люблю тебя. Это было так мило и так внезапно, что Тав расплылась в улыбке — словно она этого не знала и впервые услышала. Запустив руку в его волосы, она прижала его голову ближе к себе, второй рукой при этом поглаживая его спину. — Я тоже тебя люблю. Мне очень тебя не хватало… Никакой клон никогда тебя не заменит. Гейл довольно хмыкнул и чуть отстранился, чтобы видеть её лицо — ему очень хотелось поймать момент, когда она будет близка к завершению, чтобы кончить одновременно. Тав уже собиралась просунуть руку между их телами, чтобы немного помочь себе, но стоило ему увеличить темп, как она поняла, что это уже не нужно — внизу живота начало стягиваться горячее наслаждение, готовое вот-вот разлиться по её телу. Она тут же вцепилась ногтями в спину Гейла, и он сам начал тихонько постанывать, доведя её и себя самого до сладостного блаженства — ритмичные сжатия влагалища вокруг его члена делали оргазм ещё ярче. Немного отдышавшись, он слез с неё и лёг рядом. — Ну и сколько раз ты занималась любовью со мной без меня? — наконец задал он вопрос, который крутился у него на языке. — Не скажу, — буркнула Тав, поворачиваясь на бок, и ткнулась лбом в его плечо. — Хм… В таком случае мне нужно изучить литературу на тему того, можно ли привязать тактильные ощущения клона к разуму создателя, — с этими словами он тоже повернулся к ней и нежно прижал её голову к своей груди. — А то вдруг мне опять придётся надолго отлучиться. Тав в ответ хихикнула: эта идея очень сильно пришлась ей по душе.