keep breathing

— Следующий! Очередь длиною в несколько десятков метров наконец доходит до темноволосого парня. Небольшой кабинет, трое очень важных с виду людей с бумагами в руках и потрёпанный чужими нервами стул напротив них. Молодой мужчина заходит уверенно, спокойно садится, взглядом изучая присутствующих. — Представьтесь, пожалуйста, – невысокая женщина в очках рассматривала всё, что угодно, в парне, кроме его ледяных глаз. — Сон Ханбин, двадцать семь лет, безработный, – строгий голос и каменное лицо накидывали ему ещё пару прожитых лет. — Почему вы пришли на собеседование? — Армия дала мне хорошую физическую подготовку, – для большей убедительности Ханбин расправляет и так широкие плечи. — Высшего образования у меня толком нет, так что варианта два: грузчик или охранник. Ваше объявление попалось раньше. Честно. Без тёмных мыслей. Никакой личной выгоды. Ханбин даже не знал, кого он пришёл охранять. Он слышал, что во время его службы какой-то парень из Китая дебютировал в корейской индустрии и перевернул всё: все статьи, новости и музыкальные шоу говорили о неком Чжан Хао. К счастью для самого Ханбина, ему это было неинтересно. Вся индустрия в целом не цепляла парня, а его увлечённость музыкой заканчивалась стандартным плейлистом для тренажёрного зала. — Что же творится в этом мире, что уже даже с такой внешностью люди идут работать в охрану, а не на сцену? – строгая женщина еще раз окидывает взглядом парня и добавляет больше про себя: — Кажется, одного лица им стало мало, – поправив очки, она тяжко вздыхает, задумываясь над собственными словами. — Вы приняты. Проходите до конца коридора, левая дверь. Ваш коллега уже сидит там. Громкий возглас на весь коридор о том, что собеседование завершено сопровождается не менее громкими возмущениями молодых кандидатов в бесконечной очереди. Этот посторонний шум мучает Ханбина до момента, пока он не прячется за нужной дверью и не выдыхает. — Ты кто такой? – достаточно резко прилетает недовольный вопрос ещё на пороге. Ханбину придётся работать с ним вместе, надо оставить свою усталость в стороне и натянуть вежливость. — Ваш напарник, – Сон говорил спокойно, как и всегда. Грубый хлопок по столу бьёт ему по ушам ещё сильнее криков не прошедших за дверью. — Вас не предупредили? Мы работаем вместе. — Вместе? – неприятный, каплю надменный смешок – Ханбин его явно не устраивал. — Джиун-хён с ума что ли сошёл, что ставит мне в пару такое хамло? — Я вам не хамил, – ради работы Сон стерпит всё, поэтому отвечает неизменно холодно и прямо. Ханбину кажется, что его терпение не пробьёт ничто: оскорбления, нападки, угрозы и издевательства. Когда-то он собственными руками закопал себя сам в эту грязь. Посторонние могут накидывать хоть целую тонну сверху, вряд ли он заметит разницы. — Если вы будете меня оскорблять, то сработаться нам будет тяжелее. — Я не буду с тобой работать, придурок. — Вы что здесь делаете? – уже знакомая женщина в очках является перед ними в компании статного мужчины. «Директор, не меньше» – подумал Сон. — Мы же сказали, что вам направо, – Ханбин отчётливо помнил про левую дверь, но спорить не стал. Бессмысленно. — Что за идиота нам наняли в компанию и почему он говорит, что будет работать со мной? — Прошу прощения, моя вина. Армия научила его важной вещи – даже если ты прав, старшие всегда более правы. Ханбин так и не услышал, что ответили разозлённому блондину в той комнате, он спешил покинуть её и найти наконец второго охранника. Удачное нахождение его напарника – гарант спокойствия на пару минут от лишней суеты. — Ты же охранник? – с уставшей надеждой спрашивает Ханбин ещё с порога нужной двери. — А ты мой напарник, да? — Сон Ханбин, – парень протягивает руку в знак приветствия и выдыхает, получив в ответ крепкое рукопожатие. — Пак Гонук, буду рад поработать вместе. С виду казалось, что парень был действительно рад новой работе: его глаза сияли, а улыбка не сходила с лица с начала разговора. Гонук предлагает им присесть, пока они ждали начальство. Впервые за день Ханбин мог насладиться тишиной. Хотя бы пару минут и ему уже станет легче. — Ты уже видел его? – но мечты о спокойствии прерываются любопытством парня. — Кого? — Чжан Хао… Мы же теперь его охрана, – Гонук подсаживается ближе и на слух проверяет, не идёт ли кто-то за дверью, на всякий случай. — Скажи честно, как давно ты фанат? – шёпотом произносит парень, боясь быть пойманным на его откровениях. — Что? — Не притворяйся, – пару лёгких ударов прилетают по плечу Ханбина, а тёплая улыбка напарника становится шире от его мыслей. — Я вот слежу за ним с самого дебюта. — Я даже не знаю, как он выглядит, – жестокая правда бьёт Гонука сильнее его ударов. От шока парень раскрывает рот, но быстро начинает смеяться. — Ты же шутишь, да? – по лицу старшего он понимает, что никакой шутки здесь нет. — Ты серьёзно его не знаешь? — Я не фанат музыки, тем более – какого-то Чжан Хао. Слово «какого-то» практически про себя шёпотом остаётся на устах Чжан Хао, стоявшего за дверью, но так и не решившегося войти. У него ещё будет возможность поставить на место нового наглого охранника, нарушившего его покой в гримёрке. Как удачно совпало, что именно сегодня у блондина ночная предзапись, самое отвратительное настроение, а у новичков – первый рабочий день. Стоять по несколько часов неподвижно в полной тишине совершенно не напрягало Сон Ханбина. Если бы ему дали вольную, он бы мог успеть поспать пару часов в таком положении. Но и без этой возможности парню всё равно приходилось впитывать в себя шум вокруг. Неугомонный напарник всё продолжал твердить о том, что его мечта сбылась – он может видеть своего кумира каждый день. Сон Ханбин не презирал, даже был рад, что парень светился счастьем от своей работы. Он только искренне не понимал, как можно так принизить понятие «мечта» до одного человека? Делать кого-то всем своим миром, мечтой, страстью и желанием на всю жизнь… Ханбину этого никогда не понять. — Кофе для Чжан Хао, – помощница организатора вежливо передавала бумажный стаканчик в руки охранника и спешила удалится от этой зловещей гримёрки. — А вот и отличная возможность побыть наедине с ним, – уставший от монотонного стояния без причины, Гонук почти подпрыгивает, когда выхватывает кофе из рук Ханбина. Парень довольно подмигивает и умоляюще шепчет: — Хён, пожалуйста, проследи внимательно, чтобы нас никто не потревожил. «И на что он надеется?» Ханбин не верил в сказки про любовь с первого взгляда. Запретные отношения между айдолом и его работником? Да, он видел такое в дорамах, но в жизни – никогда. Его немного умиляют наивные мечты младшего об этом Чжан Хао. Именно поэтому он сразу же спрашивает Гонука, как только тот выходит из комнаты: — Как прошло? — Он вылил мне кофе на ноги, потому что оно было с сахаром, – странно, но реакция парня была, можно сказать, довольной. Переступая с ноги на ногу в попытке остудить ступни, Гонук слышал собственное хлюпанье в туфлях, но всё равно продолжал ухмыляться. — Это было превосходно. Разве от этого он не кажется ещё горячее? — Кофе? — Чжан Хао. — Не знаю, – если честно, Сон в принципе перестал понимать происходящее и хотел поскорее вернуться в свою квартиру. — Я слышал, что иногда он на ночь выбирает себе кого-то из сотрудников, – Ханбин не был глупым парнем и понимал, о чём был разговор, но всё же поражался тому, как легко Гонук об этом говорит. — Думаю, у меня есть все шансы. Цирк, в котором Ханбин был вынужден участвовать, истощал быстрее, чем он предполагал. Переключение на гражданскую жизнь со своими интригами и шёпотом за каждой спиной – самый трудный приказ самому себе. Можно ли ещё раз пройти полосу препятствий? Тонуть в настоящей грязи было намного приятнее погружения во все эти сплетни. — Твоя очередь, – Гонук отдаёт новую чашку кофе в руки Ханбина и подталкивает его к двери, вытягивая старшего из своих мыслей. — Мои ноги ещё не остыли. Утренняя картина из гримёрки повторялась. Чжан Хао также сидел перед зеркалом, но уже уткнувшись в телефон, не бросив даже мимолётного взгляда на вошедшего. На секунду Сону становится интересно, что добьёт его сильнее: слепая фанатская любовь напарника или трескающее по швам уважение к блондину. — Пей, – не отрывая взгляд от экрана, Хао пару раз взмахивает кистью, призывая к действию. — Сладкое? – и всё-таки ему приходится посмотреть на наглого охранника, что не выполнял его приказы. — Пробуй, живо. — Сладкое, – ни одна мышца на лице Ханбина не дёрнулась во время глотка, чтобы не выдать правду очень горького кофе без сахара. Теперь ему было необходимо убедиться в свирепости айдола лично. — Что делать с напитком? — Разве твой дружок не рассказал, что я сделал? – телефон мягко укладывается экраном вниз на стол между блондином и охранником. Показательное закидывание ноги на ногу и до ужаса довольная улыбка – любопытство наконец-то доползло и до Хао, немного смещая в сторону привычную злобу. Спектакль начинается. — Вы вылили кофе на его ноги. — А теперь твоя очередь. Хао ждал. Ждал, когда парень сам подойдёт, протянет ему уже слегка остывший и ненужный никому напиток для того, чтобы повторить судьбу его напарника. Ждал, когда охранник встанет в ещё не вытертую кофейную лужу от прошлой «жертвы», как бы указывая ему «тут твоё место». И как только Ханбин встаёт начищенными туфлями на мокрое пятно, протягивая бумажный стаканчик, Хао победно ликует ядовитой ухмылкой. — Сам, – почти военный тон в голосе сбивают Сона с толку. — Что? — Ты всё прекрасно слышал, солдатик, – Хао добровольно помогает ему снять крышку со стаканчика и укладывает её себе в сумку. На память. Как трофей с поле боя. — Лей. На ноги. Сам. – каждое слово было отчеканено у старшего над ухом противным змеиным шёпотом. По правде говоря, Ханбина немного подташнивало ещё с утра: изначально он думал, что виной был абсолютно пустой желудок, оказалось – Чжан Хао. Сон не ставил себя выше блондина, лишь иногда прокручивал в голове мысли про невоспитанность и эгоизм. «Избалованный ребёнок» – именно таким Ханбин видел всеми любимого айдола. — Мне долго ждать? – занимая обратно своё место в этом импровизированном зрительском зале, Хао наслаждался каждой секундой спектакля. Самодовольная ухмылка растягивалась шире с каждой новой каплей кофе на туфлях Ханбина. Доливая последние остатки напитка, который уже успел впитаться в носки и стельки обуви, неприятно смачивая кожу, Сон не переставал размышлять и складывать весь портрет Хао воедино. «Самый избалованный ребёнок»