Подарок для самого сильного

Утро третьего февраля — достаточно ранее, чтобы вызвать у Гето примерно ноль положительного отклика — началось с того, что его без лишних церемоний отправили в другой конец Токио изгонять проклятье первого ранга. Годжо отнёсся к этой новости с ещё меньшим восторгом, однако от исполнения его многочисленных угроз в жизнь верхушку шаманского мира спасло то, что ещё с вечера предыдущего дня он сам находился в соседней префектуре с примерно той же целью, что и Сугуру. Вот только Сатору всю неделю мастерил огромную подарочную коробку для себя самого, а всё ради того, чтобы выпрыгнуть из неё с конфетти и тортом, когда Гето утром пойдёт варить себе кофе. Теперь же весь его гениальный план пошёл коту под хвост. Что Годжо мог сказать по этому поводу? Как минимум то, что как только Сатору выпустится, о спокойной жизни эти старикашки могут не надеяться до самого отхода в мир иной, он уж постарается. Сугуру вернулся в техникум затемно, уставший и голодный как собака. «Спасибо хоть, что все конечности при себе» — цинично подумал он. Не сказать, что у него были какие-то помпезные планы на свой день рождения. По правде говоря, Гето особенно и не собирался его праздновать, но жизнь как-то сумела запороть даже тот минимум ожиданий, что у него были на этот день. После душа он долго выбирал между желанием поесть и завалиться спать. Постояв посреди душевой в нерешительности и одних трусах, он, сделав окончательный выбор, пошёл в сторону своей комнаты. Закрывая за собой дверь, Гето мысленно поблагодарил себя за то, что не стал открывать шторы, когда уходил — утром ему будет легче игнорировать солнечный свет и всех тех, кто попробуют его разбудить. Откинув одеяло и уже собираясь лечь в кровать, он с удивлением обнаружил, что то, что изначально показалось ему помятой белой наволочкой, оказалось взъерошенной белой шевелюрой, удачно с ней сливающейся. Ниже растрепанных волос распростёрлось долговязое тело, упакованное в мешковатую футболку и серые штаны. Раскинутыми в сторону конечностями оно успешно занимало 75% его не такой уж маленькой кровати. Сложив полученную картинку в одно единое «В моей кровати спит Годжо Сатору», он приподнял брови. Последнее, чего он ждал сегодня, хоть и не последнее, чего он ожидал — подлянки от своего мозга в виде до ужаса правдоподобной галлюцинации. Впрочем, когда эта галлюцинация стала шумно сопеть и ворочаться в поиске одеяла, а после и вовсе проснулась, чтобы уставиться на него сонными глазами, он начал сомневаться в своих выводах. — О, ты пришёл, — фантом сонно пробормотал, прежде чем взяться за его запястье и потянуть на себя. Гето, не особо сопротивляясь, поддался порыву и лёг рядом. А что? Он — сумасшедший, ему можно. — Там торт и... и подарок, потом, — продолжил шептать персональный глюк Сугуру, притягивая его ближе и накрывая их обоих одеялом. «Что ж», — подумал Сугуру, прижимаясь к горячему телу, — «если личной галлюцинацией будет расхристанный Годжо Сатору, спящий в его кровати и одуряюще пахнущий шоколадным гелем для душа, то быть сумасшедшим не так уж и плохо». Утро, или скорее день, началось для Гето весьма сумбурным образом. Почувствовав, как чьё-то горячее дыхание щекочет ему шею, он попробовал сначала отодвинуться, а после привстать. Последнее отозвалось недовольным мычанием где-то слева, так что Сугуру пришлось аккуратно приподнять по-хозяйски закинутые на него ногу и руку, чтобы сесть на кровати. Гето протёр слипшиеся от долгого сна глаза и сладко потянулся — давно же он нормально не высыпался. Зачесав растрёпанные пряди, он зашарил рукой по кровати, намереваясь отыскать телефон и выяснить, сколько он всё-таки спал. Учитель Яга вряд ли будет в восторге от того, что он так нагло просыпает день тренировок — не то, чтобы его хоть сколько-то это волновало прямо сейчас, но время хотя бы для приличия узнать надо было. Вот только вместо искомого его ладонь наткнулась на что-то мягкое и тёплое... Стоп. Вчерашний вечер. Душ. Глюк. Сатору. События минувшего дня наконец пробились через марево затуманенного сном мозга и дали ответы на многие вопросы, тут же дав возникнуть ещё большему их количеству. Обернувшись на шорох позади себя, парень уставился на человека, который, как он надеялся, мог дать ответ на некоторые из них. — Сугуру? Сколько сейчас времени? — Сатору, выглядящий ещё заспанней его самого, широко зевнул, щелкая вытянутыми высоко вверх руками. Сбитый с толку внезапным вопросом, он ответил с небольшой запинкой: — Не знаю. А, погоди, сейчас скажу, — заметив закинутый им вчера на прикроватную тумбочку телефон, он прервался. — Ого, уже почти двенадцать. Долго же мы спали. Э... Сатору? — позвал Гето, привлекая к себе внимание и указывая на завернутую в подарочную ленту коробку, лежащую рядом. — Что это? Годжо посмотрел в направлении, указанным пальцем. — А, так это ведь торт. Ну, на твой день рождения, — Сатору казался абсолютом невозмутимости. Будто всё было абсолютно логично и совершенно в порядке вещей. Что ж, если оно и являлось таковым, то точно не для Сугуру. — Торт? На мой день рождения? — Сугуру был малость ошарашен таким положением дел. — Ой, точно, забыл, — Годжо встал с противоположной части кровати и прошлёпал босыми ногами по полу, становясь вплотную к Гето. Внезапно, откуда-то из недр карманов его штанов возникла маленькая дудочка, и через секунду комнату огласил её громкий звук, похожий на кряк. — С днём рождения, Сугуру, — Сатору улыбнулся маленькой, но самой тёплой и искренней улыбкой, какую Гето когда-либо получал на свой день рождения. И если Сугуру был удивлён до, то сейчас он был в самом натуральном шоке. — Я хотел принести сюда тарелку и ложки, но потом подумал, что ты можешь захотеть поесть вместе на кухне и поделиться с Сёко. Ей, правда, вряд ли понравится, это всё-таки торт, а не сигарета. А ещё я взял у неё зажигалку без спроса, так что, наверное, она на меня сейчас сердится, но ей всё равно полезно курить поменьше, а я свечки руками зажигать пока не научился. Так что, будем кушать здесь? Я тогда сейчас принесу всё, надеюсь, она сейчас не караулит меня на кухне, а то потом зажигалку не даст, даже если попрошу. Всё, что успел сказать Сугуру прежде, чем пойти за уже направившимся на кухню Сатору, было потерянное: — Погоди, давай помогу. К моменту, когда вся необходимая посуда была принесена в комнату, и перед Гето стоял торт с семнадцатью зажжёнными свечами, он уже достаточно отошёл от потрясения, чтобы отметить, что это был красивый в своей простоте шоколадный торт, украшенный сверху кремом и несколькими вишенками. Покупной, но это было даже к лучшему. Если бы Сугуру узнал, что Сатору, способный приготовить и не сжечь разве что чай и лапшу быстрого приготовления, самостоятельно (а ему бы гордость не позволила попросить у кого-то помощи) приготовил ему целый торт, он бы точно отправился прямиком к Сёко на кушетку. — Ну что, будешь загадывать желание? Отвлекшись от своих размышлений, Гето, недолго думая, задул сразу все свечи. — Ого, быстро ты. Что загадал? — Годжо, удивительно ловко орудуя ножом (видно, их тренировки с проклятым оружием не прошли зря), отрезал каждому из них по крупному кусочку. — Чтобы этот год был самым лучшим, а что? — Сатору, передавая Сугуру одну из тарелок, мгновенно остановился, упрекающе зыркнув поверх новых очков. — Ты что?? Не знаешь, что ли, что если рассказать своё желание, то оно не сбудется?! — Гето, видя, как тарелка начинает накреняться под напором чужого негодования, поспешил забрать её в свои руки. — Ты ведь сам спросил. Да и к тому же, ты разве не говорил, что не веришь во всякую «суеверную чушь»? — Чушь, не чушь, — Годжо надулся, как делал всегда, когда Гето подлавливал его на чем-то, — а всё равно нужно же думать, прежде чем говорить, Сугуру, блин. — Кто бы говорил, — пробормотал брюнет, отправляя в рот небольшой кусочек сладости. Распробовав его как следует, он, не теряя времени, отправил в рот ещё один, чуть больше, и блаженно промычал. — Слушай, а оно ведь почти не сладкое. Тебе разве нравится тёмный шоколад? Да и вишню ты не особо любишь, — проговорил Гето с набитым ртом. — Не нравится — не ешь, — Годжо был явно недоволен тем, что оказался раскрыт. — Нет, Сатору, очень нравится. Спасибо, — Сугуру, решив не смущать друга ещё больше, продолжил есть торт, попутно осматривая знакомый интерьер комнаты. Знакомый, если не считать странное нечто прямоугольной формы, накрытое тёмной тканью и стоящего у него на столе. — Сатору-у, — протянул Сугуру укоряюще и немного испуганно, — а это что ещё такое? — он понятия не имел, что могло потребовать такое количество пространства и тёмную ткань сверху. — Это твой подарок, — ответил Годжо без задней мысли. — Э-э-э, – недоуменно протянул он, — А чем тогда был торт и, ну, всё остальное? — Это тоже в каком-то роде подарок, но это, – Годжо торжественно указал в сторону таинственной вещи, — главная его часть! Форма и вид подарка навели Сугуру на мысль, что это вполне может оказаться не коробка, а скорее... террариум? Неожиданно пришедшая в голову идея привела его в ужас. «Клянусь всем святым, если сейчас в этой коробке окажется мухоловка, которую он назовёт моим новым питомцем...» — Хэй, что бы это ни было, это не то, о чём ты подумал! — возмущённо воскликнул Годжо, видя явное недоверие на лице друга. — Ты о мухоловке-домашнем-питомце? — Что? Нет, конечно! Кто вообще будет дарить такой бред? Гето, потешаясь, хитро сверкнул лисьими глазами: — А жаль, думал, подарю тебе на день рождение. — Сугуру, только попробуй, и я отстригу тебе твою челку, пока будешь спать! — Годжо преувеличенно грозно ощерился, забавляясь не меньше друга. Гето же на угрозу только рассмеялся: — Да ладно, ладно, шучу. Так покажешь, что это? — Хорошо, но сначала ты должен будешь закрыть глаза, — Годжо отложил тарелку с недоеденным куском торта и подошёл к столу. Сугуру глянул на Сатору ехидным взглядом, но просьбу выполнил, для надёжности прикрыв закрытые глаза руками. — Всё, я закрыл. Со стороны стола послышалось сначала шуршание, а после чуть дальше от Сугуру раздался щелчок, как будто вилку вставили в розетку. — Готово, можешь открывать. Гето последовал указанию, сразу же и подтверждая, и опровергая собственные ожидания. Это и вправду оказалось не коробкой, но и не террариумом, хоть и близким к оному. Перед глазами Сугуру стоял большой аквариум, с установленной подсветкой и фильтром. Что касается обитателей аквариума, то кроме вороха цветных водорослей и пары декораций его населяли сразу признанные Гето рыбки из зоомагазина. Чёрная и белая, они радостно кружили в воде, будто приветствуя нового владельца. — Ну как, нравится? — выжидающе спросил Годжо, стараясь незаметно высмотреть на лице Сугуру какую-либо реакцию, но в глубине души надеясь на положительную. — Я... — Сугуру пытался подобрать слова для ответа. — Спасибо. Это ведь те рыбки, которых мы видели в зоомагазине? — Да, они самые, — обычно Сатору пытался заполнить неловкую тишину, болтая без умолку, но сейчас почему-то затих, метая взгляд с резвящихся рыбок на Гето. Сугуру же пытался переварить произошедшее. Всё, начиная с того, что Сатору помнил ту небольшую, незначительную часть его детства, которую он упоминал в разговоре единожды, и заканчивая тем, что он впервые получал столько внимания и заботы, и любви в свой день рождения, и в особенности то, от кого он их получил. Вдруг Гето, будто опомнившись, развернулся и, бросив торопливое «Подожди секунду», в несколько больших шагов преодолел комнату, открывая шкаф. Энергично роясь в ящиках, он недовольно цыкнул, но, дойдя до последнего, удовлетворенно улыбнулся, видимо, отыскав необходимое. Спрятав руки за спину, он подошёл к Сатору. — Теперь моя очередь. Закрывать глаза тебе смысла нет, но постарайся всё-таки не подглядывать. Озадаченный таким поворотом событий, шестиглазый тем не менее послушался. «Отключить» свои шесть глаз насовсем он не мог, а его очки и без того делали глаза абсолютно слепыми , но ради сохранения интриги он переключился на свои мысли и человеческие чувства восприятия, чтобы обозреваемое техникой стало для него менее очевидным. Обостренное осязание заставило его вздрогнуть, когда чужие пальцы аккуратно обхватили его запястье и легко потянули на себя. На секунду его рука осталась без поддержки в пустом пространстве, и от того момент, когда на его руку стали надевать что-то плотно обхватывающее его руки, но в то же время невообразимо мягкое, застал его врасплох. Догадавшись, чем являлся чужой подарок, Годжо всё же счёл нужным спросить: — Что это? — Сатору подавил порыв отдернуть руку. Его собственная кожа казалась наэлектризованной, и короткие прикосновения чуть загрубевших подушечек пальцев к его рукам посылали мурашки по его спине. — Вот, посмотри, — взяв одетые в чёрное ладони, Сугуру в последний раз провёл по ним кончиками пальцев, отступив после. Сатору внимательно посмотрел на шерстяные перчатки со всех сторон, пощупал и на проверку сжал пару раз руку в кулак. — То есть ты даришь подарок мне на свой день рождения? — закончив осмотр, он подозрительно посмотрел на Гето, склонив голову набок. — Только, если ты не хочешь идти лечить свои отмёрзшие пальцы к Сёко, когда в Токио в следующий раз выпадет снег, — Сугуру насмешливо приподнял уголки губ. На комнату опустилась тишина, и невольный зрительный контакт заставил обоих замереть на месте. Гето, и без того смущённый с самого утра чужим вниманием, нарушил молчание первым: — Пойдём отнесём грязную посуду на кухню, — он собрал грязные тарелки и махнул рукой, направляясь в сторону выхода. Сняв и бережно положив подарок рядом с аквариумом, Сатору подхватил коробку с оставшимся тортом и направился следом за другом. — Вообще-то, чувствительная кожа — признак богатства и высокого сословия, — завёл свою излюбленную шарманку Сатору, догоняя Сугуру в коридоре. — Я рассказывал тебе как меня звали быть ручной моделью? Два человека на улице чуть не подрались, оба хотели позвать меня к себе в агентство и не могли решить, кто был первым. Гето, не сдерживавшись, фыркнул от смеха. В правдивости истории он, впрочем, не сомневался — во время прогулок они предпочитали обходить «модельные» улицы стороной, иначе не проходило и десяти минут, как они оказывались окружены представителями модельных агентств, желающими сфотографироваться, и просто зеваками. Годжо, восприняв чужой смешок на свой счёт, возмущённо продолжил: — Хэй, я вообще-то серьёзно! Конечно, я потом отказал им обоим. Позировать перед камерой сутки напролёт — скука смертная, — Сугуру даже не удивило, что Сатору ни на секунду не рассматривал карьеру модели как способ заработка. — Не думай, что после этого ты освобождаешься от мытья посуды, Сатору, — посмеиваясь, Гето глянул на шестиглазого, который в ту же секунду надул щёки в мнимой обиде. — Хэй! Сугуру, тебе не говорили, что ты — ужасная вредина? — Да? — Сугуру старался не смотреть на Годжо и сдерживать улыбку. — Да. Невероятная, невозможная, невыносимая вредина. Тебе нужно быть благодарным за то, что я до сих пор дружу с тобой, — Годжо покачнулся в запале речи и чуть не уронил коробку с тортом. Гето выразительно глянул на него, подняв брови в немом «Да что ты говоришь». — Как скажешь, принцесса, — насмешливый тон Сугуру не смог скрыть в себе невысказанную теплоту и благодарность. Гето знал, что слова были излишни для них обоих. Они понимали друг друга. Достаточно, чтобы делать это без смущающих слов. — Кстати, тот сачок и странная губка около аквариума нужны для его очистки, да? — Ага. Продавщица сказала, что будет достаточно мыть аквариум один раз в две недели и кормить рыбок 1-2 раза в день. Удобно, скажи ведь? К тому же, они ещё молодые и жить будут долго — лет пять, если повезёт. — Спасибо, что хоть не собаку подарил. Одного тебя хватает, — выдохнул Сугуру. — Всегда пожалуйста! — произнёс Сатору с самоуверенной улыбкой. Обработав информацию на пару секунд дольше, он остановился. Возмущённый вскрик эхом раздался по пустому коридору: — Ты что, только что сравнил меня с собакой?! Рыбкам в итоге дали соответствующие имена — Ями и Райто*. Сатору, и без того проводящий в комнате Сугуру подавляющее количество свободного времени, оказался в шаге от того, чтобы переселиться к нему насовсем: каждый второй вечер он часы проводил за столом, на котором теперь стоял аквариум. С неделю он хвастался тем, что научил их по команде подплывать к поверхности — стоило ему постучать по стенке аквариума, как те сразу поднимались наверх в ожидании еды. Гето тоже успел привязаться: он мог подолгу лежать на кровати и смотреть за бурлящей жизнью в аквариуме, что неплохо помогало ему с бессонницей, скрашивая ночь. *** год спустя *** В день, когда ушёл Гето, Годжо, вернувшись в техникум, сразу направился в его комнату. Не желая признаваться себе в этом, он всё равно надеялся, что тот оставил письмо, записку, хоть какое-то объяснение своему уходу, потому что Годжо упрямо, отчаянно не понимал: почему? Однако комната Сугуру оказалась нетронутой, так, как будто через минуту сюда войдёт её обладатель, положит руку Сатору на плечо и скажет, что всё это было лишь неудачной шуткой. Осознание того, что этого не случится, было болезненным. Позже Годжо забрал аквариум к себе, продолжая ухаживать за рыбками. Много раз он засыпал за столом, часами наблюдая за ними. Зачастую его взгляд ненамеренно падал на Ями. Смотря на чёрную рыбку, он снова и снова задавался вопросом, на который уже не пытался получить ответ. «Почему ты ушёл, Сугуру? Что я мог сделать, чтобы ты остался?» Сильнейший маг современности, Годжо Сатору, видел всё своими шестью глазами. Однако оказалось, что этого было слишком мало, чтобы предвидеть беду и помочь единственному человеку, которого он любил. Порой ему хотелось разбить тонкие стеклянные стенки одним точным ударом. Конечно, он мог бы сделать это и новообретенным фиолетовым, но тогда бы его ладони не порезались о разбитое стекло, и не было бы такой желанной боли. Но это было последним, что у него осталось от Сугуру, и они были живыми, а его Сугуру никогда бы не убил невинных. И только эта мысль останавливала его занесённый кулак раз за разом. Всё остальное, включая чёрные шерстяные перчатки, он собрал в одну кучу и уничтожил в тот день, когда Яга рассказал ему, что Гето, ставший массовым убийцей, объявлён в розыск, и при обнаружении подлежит казни. Через пару месяцев, отправляясь в командировки — теперь все они были одиночными — он стал оставлять рыбок Сёко. Ещё какое-то время спустя он подумал, что Юми и Иери похожи. Не так, как был похож Сугуру, но в какой-то своей, успокаивающей манере. С тех пор он зачастую присоединялся к ней, пока она курила, молча наблюдая за тем, как дым растворялся в воздухе, и лишь изредка перебрасываясь парой реплик. «Пожалуй», — проносится у Сатору в голове, и он прилагает все усилия, чтобы его внутренний голос не звучал обречённо и не надеялся столь наивно, — «пожалуй, он всё-таки сможет жить без Сугуру, после Сугуру. Когда пройдёт время и уже не будет так больно». *** 5 лет спустя *** Он не отрываясь смотрел на освещённый аквариум. Водоросли покачивались в такт течению, вместе с ними на поверхности воды покачивались два тельца — белое и чёрное. «Что ж, в конце концов», — подумал Годжо, — «даже премиальный корм и самый дорогой уход могут сделать только так много». Он не был удивлён, что обе рыбки умерли в одну ночь. Более того, готов был поспорить, что они умерли одновременно. Их смерть не была неожиданной — последние пару недель они ели всё менее охотно и почти не передвигались по аквариуму, так что он не задавался вопросом: «Умрут ли они?». Он лишь спрашивал себя: «Когда?». Сатору не чувствовал ничего, не думал ни о чём и оставался глух к постороннему шуму, когда выливал воду вместе с маленькими трупиками, поместившимися бы у него на ладони, на заднем дворе академии. Он не пролил ни одной слезинки за этот день, и в будущем эта дата для него не отличалась от любой другой. Вот только он знал: в этот день он окончательно утратил что-то очень важное. Что-то, оставившее после счастливого «мы» одинокое «я»... ...возможно, это была надежда.