Самый прекрасный цветок

Шерлок нежил своего брата, купал в поцелуях и ласковых касаниях, топил в своей любви и обожании. Он довольно соблазнительно повторил кровную клятву лорда земель своему королю и присягнул ему на верность еще раз в постели, под громкие мелодичные стоны Майкрофта, Шерлок действовал тягуче медленно, томно, дразняще, прекрасно помня предписания Джона воздержаться от агрессивного секса. Раскрасневшийся аппетитный супруг почти плакал от того что лорд Талли не давал того чего хотелось, а Шерлок продолжал мучать мужа тщательно вылизывая свой фетиш, налившуюся чувствительную грудь. Когда угроза быть побитым, своим беременным супругом была слишком явной, Шерлок все же ускорился, помогая достичь оргазма своему супругу и себе. Никто их не тревожил в эту ночь, Младший Талли видя неспособность старшего подняться и принять ванну, вновь взял его на руки и погрузился вместе с ним в приятно горячую воду и пока Антея перестилала постель, лорд великого дома Талли под видом помощи своему беременному супругу, беззастенчиво лапал его и трогал где вздумается, вновь целовал жарко, а потом и трахнул на всякий случай. Потом сонного и утомленного Майкрофта сильный супруг перенес на ложе и отмассировал отекшие ноги пока теперь уже Его Величество не соизволило уснуть. Утром Шерлок проснулся раньше брата и стараясь не будить его привел себя в порядок. Несмотря на свой высокий статус он не имел брадобрея или слугу для одежд, непривычный к этому с юности, он был воспитан в суровых условиях и военных походах, привычный спать на земле и есть с солдатами, Шерлок заботился о себе сам, но вот по отношению к брату, он хотел всего самого лучшего. Что бы к Майкрофту относились как королю, нежили и заботились, он это заслужил как никто другой. Сияющая Антея тихо вошла в покои катя перед собой серебряный столик с завтраком. – Что-то случилась, Антея? – Тихо спросил Шерлок застегивая пуговицы на черной рубашке. – Совершенно ничего, мой Лорд. Кроме того что я теперь служанка короля! – Хоть Антея и была сдержана, но было видно что её разрывает от эмоций. – Все завидуют, а некоторые злые языки даже утверждают что я делаю с вами не только покои, но и постель. – Злые языки будут всегда болтать, не обращай внимания. Майкрофта будить одно удовольствие. Нежный, сонный, теплый, мягкий. Шерлок не удержался от легких прикосновений губами к плечу, шее, щеке... Супруг выглядел невероятно соблазнительно, что Шерлок был готов взять такого мужа, сделать того своим снова пока тот спит, но сейчас Майкрофта следовало беречь. – Просыпайся, мое солнце. Мой дорогой король – Шепчет младший Талли пальцами прочесывая рыжие пряди. Майкрофт просыпается медленно и тяжело, видно что Шерлок прервал сон, но тем не менее, он позволяет Антее за собой поухаживать. Умывается он сам, расчесывает отросшие волосы, но вот служанка уже помогает ему одеться. Пока в домашний халат и уютные тапочки, но для выхода короля из покоев уже приготовлен наряд и туфли. Шерлок смотрит с мягким умиление на то как Майкрофт поглощает пирожные, мешает несочетаемые блюда и при этом прекрасно себя чувствует. – Я люблю тебя, мое сокровище – признается он вновь. – Невероятно. Майкрофт ему тепло улыбается и Шерлока будто обогревает солнце. Но интимный момент прерывает Антея. – К вам лорд Мориарти, мой король, мой лорд. – она сдержана, но Джим уже открывает дверь за ее спиной и входит. – Я уже говорил, что могу сюда входить беспрепятственно, Антея. – Джим ворчит, но все же вопросительно смотрит на королевскую чету и Шерлок кивает. Антея поклонившись исчезает прикрывая за собой двери, а Мориарти черный и собранный садится с ними за стол. – У меня дурные вести. – он вынимает из-за пазухи вскрытый конверт и кладет его на стол. – Похоже присутствие лорда Талли необходимо в родовых землях. «Наши отряды вернулись прежде, чем я успел отправить ворона, мой Лорд. К Трезубцу стягиваются войска, также как и со стороны морских границ. На Ваших землях зреет бунт, и ситуация требует Вашего немедленного вмешательства.» Гласили строки на обороте раннего послания, что этим утром принёс ворон из Риверрана. Майкрофт читал их, встав рядом со своим супругом, пока он, развернув заворачивающийся по краям узкий пергамент, удерживал его в длинных пальцах, что ещё ночью нежили и ласкали тело своего Короля. Видимо, Его Величеству придётся в ближайшее время довольствоваться этими воспоминаниями, потому что Шерлоку придётся покинуть его на какое-то время. Аккуратно сжав плечо брата через чёрную ткань рубашки, Майкрофт целует его в висок, украдкой вдыхая запах волос. — Отправляйся, моя любовь, — старший Талли, всё ещё в мягком теплом халате и мягких тапках, вынужден принимать решения как монарх, стараясь задвинуть подальше предательский страх в подкорке, который не желал отпускать супруга в самую гущу возможного восстания. — Ещё неизвестно, это бунт против Дома Талли и его юного Лорла или же нового Монарха, — Джим тоже собран и даже мрачен. — Поэтому ситуация не терпит отлагательств, тем более, что и в бывших землях Лорда Магнуссена тоже зреют волнения. Ваше Величество не может позволить себе сразу два очага в своём королевстве. Майкрофт это понимает и сам, поэтому только молча кивает, усевшись на своё место. Даже сдохший, Огастес продолжает доставлять проблемы... — Лорд Мориарти, — наконец говорит Майкрофт. — Созовите Малый Совет. Немедленно. — Как прикажете, Мой Король. Когда Паук покидает их покои, в дверях снова появляется Антея, чтобы помочь ему собраться, и когда служанка смотрит в сторону Венца, Майкрофт качает головой: «Я не должен везде таскать его с собой». Все уже собрались, когда в зал для собраний малого совета заходит Король и его супруг. Сэр Грегори в облегчённых доспехах, Лорд Мориарти — Королевский Паук, Леди Смоллвуд — Мастер над Законами и Мастер над Кораблями. Места Великого Мейстера, Мастера над монетой, принадлежавшее Магнуссену, и Десницы Короля пустовали, и с этим Майкрофту тоже предстояло разобраться, а пока все присутствующие смолкли при виде Его Величества и, поклонившись, заняли прежние места, когда и Старший Талли опустился во главе стола, а через некоторое время обсуждений... — Сэр Грегори отправится вместе с Лордом Талли в Речные Земли, если Дом Фрейев и Дом Грейджоев решили развязать полномасштабное восстание, то поддержка Королевских Войск гарнизону Риверрана будет своевременной, а что касается конфискованных Земель Лорда Магнуссена, — Майкрофт был сдержан и строг, держась собранно и стараясь не обращать внимания на тошноту, что одолевала его с самого начала собрания, — то им нужен новый хозяин с твёрдой рукой. Лорд Мориарти, насколько я знаю, у Вас не имеется Родовых земель, так что от того, как успешно Вы подавите волнения на тех территориях и сможете ли сделать её население лояльным к своему новому Лорду, зависит, будут ли они передаваться и дальше по Вашей линии будущим потомкам. Можете взять с собой столько войск, сколько сочтете нужным; новых членов Совета я назначу в ближайшее время, если у Вас есть кандидаты, предоставьте мне из список в письменном виде. На сим, объявляю собрание закрытым, все соответствующие приказы я подпишу до заката, сразу же, как писарь их подготовит. Джеймс Мориарти и Грегори Лестрейд полноценно кланяются своему королю, Шерлок как супруг монарха просто склоняет голову и целует его пальцы с перстнями. Джим ошарашен решением нового короля, за верную службу его одаривали самое большее титулом и то он слышал за спиной насмешки о "Безземельном лорде". Один из шутов даже сочинил песенку о нем "Сэр паук без паутины" и естественно его потом не нашли, но все таки игла осталась. А Майкрофт отдает ему земли Чарльза за усмирение мятежа. Богатые плодородные земли и защищенную крепость. Оооо! Он подавит бунт! Он подомнет под себя всех за такую жирную награду. Он принесет на блюдечке головы мятежников своему королю. Мориарти неосознанно облизнул губы и весь будто зажёгся темным адским пламенем. Леди Смоллвуд вздрогнула от вида Королевского Паука, но не произнесла ни слова. Видимо так новый король делает этих опасных существ ручными. Грегори пропустил мимо щедрую награду Джима, его мысли занимало только одно. – Мой Король. Я исполню любую вашу волю. – сказал он твёрдо и прямо глядя в глаза своему рыжеволосому ангелу. – Но кого вы оставите возле себя? Охрана Короля приоритетна, мы не можем отвлечься на бунты и проморгать возможное покушение в столице. – Не скромничайте сэр Грегори, ваши люди подготовлены идеально и охрану короля выполнят надлежаще – промурлыкал Джим – а вот помощь лорду Талли, нужно оказать, если это приказ короля. Лестрейд мрачнеет лицом, смотря на Паука, а потом переводит взгляд побитой собаки на Майкрофта. – Ваше Величество... – Лестрейд понимал что рядом с ними посторонние уши и глаза и старался аккуратнее, но все же он не Мастер над шептунами, что бы говорить изящно. – Я не боюсь сражений и битв, но боюсь оставлять вас в таком положении. – Грегори буквально пылает своими чувствами, смотрит так открыто, что леди Смоллвуд, прожженной даме, становится неловко. – Я оставлю с вами лучших бойцов, но прошу вас ни одного рискованного действия. Шерлок смотрит на так явно влюбленного Лестрейда и невольно улыбается краешком губ, ему лестно что его брата любят. И любят сильно, отчаянно и взахлеб. Майкрофт верный себе, улыбается по-лисьи хитро и плавно кивает, обещая быть осторожнее. Собрание сворачивается и все вроде бы расходятся, но по факту выходят только Грегори, мастер над кораблями и Леди Смоллвуд, а Мориарти остается наедине с братьями Талли. – Что если эти "неприятности" в ваших землях, нечто большее чем мятежи? – Мориарти говорить начинает вкрадчиво, сейчас он полностью в своей стихии и повелевает ею, наслаждается и заставляет других внимать ему. Он говорит о подавленных бунтах. Говорит что их не так много, что бы делать вывод о народном восстании и недовольстве. Говорит что возможно это влияние косвенных наследников Огастеса, но возможно так хотят проверить молодого короля на прочность кто-то из соседей. Или вассалов. Или вообще народы за чертой королевств планируют напасть на нас и поработить. – Тут Джим осекается. Достоверной информации нет, только домыслы. А вываливать этот бред на блюдечке просто смехотворно. Но на удивление, Майкрофт выслушивает все это не делая скептичного лица, а Шерлок и вовсе серьезен. Они разрабатывают планы на все исходы. Настолько подробные и тщательные, что запомнить их не составляет труда. Когда беременному Майкрофту хочется есть, они прерываются. Мориарти откланивается чопорно и сухо. Нельзя даже предположить что между ними что-то есть, однако взгляд, который кидает Джим на Майкрофта нечитаем и горяч как лава. После обеда, Майкрофта ловит Грегори. Он буквально зажимает хрупкого короля и с трепетом прикасается к животу и самому государю. – Мне ужасно не хочется вас покидать, мой король... – Шепчет Королевский медведь – Но я не могу отпустить вашего брата и мужа без своего присмотра. – Лестрейд будто потерянная псина жмется к холеным рукам Майкрофта, целуя их и вдыхая запах. Рыжеволосый мужчина будит в его душе не только страсть, но и что-то такое, чему нет названия. Хочется прикасаться к нему со всей нежностью на что способен грубый вояка. Впитывать отдаваемую нежность и жаться всем собой. Грегори гладит старшего Талли, пока никто не видит, срывает поцелуи с его губ и прекрасно себя чувствует поглаживая тугой животик. Едва не виляет хвостом, когда Майкрофт отвечает взаимностью и улыбается. Шерлок вечером любит своего мужа особенно трепетно, нежно. Купает его в обожании и любви, затаскивает и нежит, попутно признаваясь в любви. Но утром он уезжает из дворца вместе с гарнизоном и Лестрейдом, а днем позднее покидает королевский замок и лорд Мориарти, что бы навести порядок на своих теперь уже землях. Скрашивать дни новому королю, остается только его сестра, которая взглядом могла заставить людей выбирать выражения и Мейстер Джон, который в выражениях не стеснялся. — Обязательно вернись ко мне, моя любовь, — тихо шепчет Майкрофт своему мужу, когда выходит проводить его отряд и часть королевских войск, отправляющихся в качестве сопровождения с Лордом Талли, к воротам дворца, и не отрываясь смотрит в глаза брата. Обступившая их стража даёт супругам пару мгновений форы, когда они могут быть собой в момент прощания, и старший Талли сжимает ладони брата в своих, прижимает их к щекам, стараясь сохранить тепло любимого человека рядом как можно дольше, несмотря на то, что всю большую часть вечера и ночи накануне, супруг не выпускал его из объятий и бледное тело под королевскими одеждами было усыпано следами любви, что Шерлок оставил брату на память. Предчувствие это, или сама мысль о долгой разлуке терзала сердце Его Величества, но отпускать Шерлока ему не хотелось. И будь он не Королём, едва ли хоть что-то могло удержать его от того, чтобы отправиться вместе с младшим в дальний путь, но Венец теперь крепко держал старшего Талли подле трона, и всё, что он мог, это наблюдать, как вороной конь уносит его сердце в земли Талли. — Позаботьтесь о нём, Сэр Лестрейд, — просит Майкрофт Королевского Медведя, когда тот подступается к нему в свою очередь, и просит он не как Король, а как супруг, брат и любовник со скрытым отчаянием в глазах, и касается щеки своего рыцаря, когда он преклоняет перед ним колено. — И себя тоже берегите, Грегори, Вы мой Меч, и я буду ждать, когда он вернётся в ножны. Он вручает Капитану Гвардии подписанный и заверенный его личной печатью указ о том, что тот имеет право созвать знамёна от имени Короля, если ситуация потребует подобных мер, и остаётся провожать уходящих взглядом, пока обе фигуры (Шерлок и поравнявшийся с ним Грегори) не скрываются за воротами, слившись со своими отрядами. Только после этого Мориарти, до этого привычно державшийся в тени, уводит Его Величество и свою юную супругу, тоже вышедшую проводить брата, обратно в замок. Оставшаяся часть дня проходит так же суматошно. Им нужно подготовиться к ещё одному отъезду. Результат миссии Лорда Мориарти едва ли менее важен, чем успех похода Лорда Талли, и заручившись королевской дарственной на конфискованные земли Лорда Магнуссена, Паук тоже покидает его. — Я совью нам самое лучшее гнездышко, моя Леди, — Джим наклоняется к Эвр, чтобы поцеловать воздух над её ладошкой в момент прощания, а после поворачивается к Майкрофту, склоняясь перед ним в поклоне. — И приподнесу головы врагов моего Короля к его ногам. И не скажешь, что этот же Паук накануне пробрался в спальню его Величества по своим тайным тропам, чтобы тоже обласкать его под покровом ночи. Во дворце они остаются одни. Он, Эвр, Джон и Антея, которая окружает своего Господина и юную Леди Мориарти вниманием и заботой. С Джоном они, кажется, уже успели пару раз поцапаться, сблизиться на этой почве, и проникнуться друг к другу взаимным уважением. Майкрофт почти падает в государственные заботы, чтобы забыться от сердечных тревог, и лишь строгий Мейстер, с недавних пор получивший к своему титулу приставку "Великий", мог безапелляционно требовать от монарха отложить их в сторону и сделать перерыв на отдых. Добровольно Майкрофт прервал заседание в своём кабинете лишь несколько раз — получив послание от ворона сначала из Риверрана от брата и Грегори — и второй — от Мориарти из его новообретенных земель. Как он и подозревал, дела у Паука шли в пример лучше, чем у брата, и его послание было не в половину таким тревожным, как сухие строчки от Шерлока, вот только... Вернулся Джим уже после того, как Красный Замок покрыл траур по супругу Короля. — Тела не нашли, — отрешенный и пустой внутри Лестрейд докладывал тихо, будто ещё раз переживал описываемый момент. — Лорд Талли командовал засадой на море, брали на абордаж флагман вражеского флота, и чтобы не отдавать корабль, команда подожгла трюм с порохом. Он сгинул в море... Там точно не было живых, одни трупы. Сложно представить как сложно было Майкрофту. Джим слушал доклад тихого, будто погасшего Грегори и леденел душой. Он почувствовал неладное, когда с радостной новостью нёсся в Красный Замок, все флаги были черными, и транспаранты были приспущены, а когда сам узнал подобное, мир будто замер. Его лорда нет? Кудрявого, горячного, юного? Обещавшего защиту, опаснейшему из паучьих, а потом даривший ему свою любовь... Но все равно, Джим не имел права тосковать по Шерлоку так, как горевал Майкрофт, потерявший мужа, брата, отца своих детей и единственную любовь. Джим с тех самых пор часто замечал отрешенный, пустой взгляд короля, рассеянно поглаживающего свой растущий живот. Он будто был обращен в себя и ничего больше его не волновало. Так же Джим регулярно видел Грегори, сидевшего у ног Майкрофта, безмолвно молящий прощение, потому что все слова уже были сказаны, а с колен подняться было тяжелее всего. Но самое страшное, Майкрофт закрыл дверь в свои покои и сердце. Нет он не отказывался от своих фаворитов позволяя им заботиться о себе, но больше не ответил ни на один поцелуй, ни на одно ласковое касание. Земли Талли были защищены, а наследие Магнуссена было передано в умелые паучьи лапы и бунтов можно было не ждать, Майкрофт полностью погрузился в работу, безмолвно и сосредоточенно работая каждый день до позднего вечера, создавая новые законы и упраздняя старые, не несущие порядка. Заботился о запасах на долгую зиму и снижении налогов для простого Люда, просчитав что окрестные земли платят слишком много поборов. Одновременно паучью сеть начали затрагивать маленькие весточки о набирающем силу войске, далеко в чужих землях. Это требовало укрепить границы, послать войнов в каждый форт и выделить оружие, еду и одежду на долгую зиму, но Майкрофт не мог игнорировать весточки паука, ему нужно было действовать. Грегори был опустошен не меньше Майкрофта, полностью олицетворяя собой фразу "Тот, кто любит – должен разделить участь того, кого он любит". Съедающая заживо вина перед Королём, за то что не сберег его мужа, преследовала Грегори денно и нощно. Каждый раз в висках стучит настойчивое "Прости. Прости. Прости" Но Майкрофт безмолвен. Лестрейд уже не говорит вслух мольбы о прощении, потому что остается непрощенным. Он молит теперь беззвучно склоняясь перед хрупкой фигурой, надламываясь всем собой и касается лбом острых коленей. Дни складываются в недели, те в месяцы, и всё это время Майкрофт словно не может смахнуть с себя слой пепла, что покрыл его голову, когда Грегори вернулся в Красный Замок с дурной вестью. Сердце короля будто перестало чувствовать, скованное лишь одной мыслью — надеждой на то, что его супруг всё ещё жив, а всё остальное сердечных сил будто и не осталось. Ему бы лишь один намёк, один единственный, о том, что брат не погиб и не сгинул. Что это тот самый случай, о котором они вели речи с Лордом Мориарти в тот последний день, перед которым Шерлок отбыл в Риверран, но время идёт, а Боги всё также равнодушны к его молитвам, как в самый первый день... Лишь в шорохе пергаментов, в которые Его Величество погружается с головой, стараясь уплыть от съедающей сердце печали, ему слышится шёпот старого Короля: "Всё идет так, как ему и должно." — Неужели, так и должно было быть? — спрашивает однажды он у тишины, в очередной раз засидевшись в кабинете допоздна, но тишина, как ей и положено, осталась безмолвной, пока её не нарушил звук приближающихся шагов. — Ещё минуту, Антея, — говорит он, когда тяжёлые двери отворяются и в проёме показывается фигурка его служанки. — Я почти закончил. Оттаивает Майкрофт лишь в присутствии нескольких людей, но не может скинуть вуаль печали с сердца и взгляда, с прикосновений, что горячая утратой, и только растущий живот — получает всё внимание, отнимая у монарха последние силы. Рождение наследников — праздник, который должен сорвать покрывало печали с королевства, и отчасти это так. Вымотанный Талли впервые за долгое время чувствует приливы счастья, когда два крохотных комочка оказываются на его груди. Дети его брата, о которых он так мечтал, в которых безошибочно угадывались любимые черты. А ведь они с Шерлоком даже не успели выбрать им имена... Месяцы складываются в годы, за которые Вестерос, прожив под управлением старшего Талли, готов чуть ли не боготворить своего Короля, и одним из первых среди них был Лорд Мориарти, воспитывающий как отец наследников своего Лорда, служащий короне столь верно и поднявшийся в этом услужении до таких высот, о которых не мыслил. Он понимал надежды Его Величества, что даже спустя столько лет не отпускали мудрого правителя, но сам уже давно перестал ждать возвращения Лорда Талли. Лишь исправно и неустанно собирал донесения взрощенных пауков со всех концов государства, давно приняв на себя роль Десницы Его Величества. И вести были тревожными. — Защитники крепости при Морском Утёсе нуждаются в поднятии морального духа, — докладывает он Майкрофту во время заседания Малого Совета. — Они недавно подавили бунт, после того, как отразили несколько стычек с приграничными войсками. — Отправьте им подкрепление и столько припасов, сколько сможет выделить казна, зима только недавно отступила от центра Континента, и почти всё земли истощены, — Его Величество согласен с Десницей, и велит писарю, что заседал в углу, задокументировать указ кивком головы. — Что-то ещё нужно будет для поднятия боевого духа моих людей? — Было бы неплохо направить к тем землям инспекцию, к тому же, визит видного Лорда тоже способен поспособствовать поднятию духа воинов и обычных крестьян, — Джеймс, признаться, хотел сам отправиться к приграничным землям, чтобы убедиться в серьёзности дрожания паутины в тех местах, но следующие слова Майкрофта немного... выбивают его из колеи. — Тогда в те земли я отправлюсь лично, — Его Величество, поднимает ладонь, предупреждая все возникшие у его советников возражения. — Солдаты отбились от серьёзных штурмов, к тому же, подавили бунт, а значит, в тех землях не так уверены во власти Короны, но тех, кто верен своим клятвам следует поощрить. Я отправлюсь лично, и всё должно быть готово к отправлению не позже завтрашнего утра. Решение было мудрым, но и отдавало безрассудством. Ни один король прежде не рисковал так ради крепости на окраинах своих земель, но и прежде, ни ради одного короля Народ не сплочался так крепко, а правление Майкрофта едва ли ознаменовалось четвёртой годовщиной. — На сим, если поводов трепать языками у нас больше нет, то собрание я объявляю закрытым. У нас ещё много дел. Майкрофта в ближнем круге опекали и старались отвлечь от черной печали. Получалось плохо, потому что и сам ближний круг погряз в черной тоске. Юная жена лорда Мориарти, когда услышала страшную весть от Лестрейда, не сдержавшись отчитала его довольно жестко. Основной мыслью ее пламенной тирады было "Как вы можете быть капитаном королевской стражи, если не уберегли Шерлока! Лорда речных земель и супруга короля!" Лестрейд ничего не ответил, а Мориарти, не ждавший от своей жены ничего кроме остробритвенных, ехидных замечаний, был ошеломлен, но потом остановил ее, переведя внимание этой львицы на себя. Ему конечно тоже досталось, но уже не так как безмолвному Грегу, который принял все обвинения и казалось примет еще ибо вина огромным камнем лежала на его душе. Чтобы хоть как то увековечить память о Шерлоке в народе, умная Эвр созвала к себе писак-менестрелей и рассказала им историю любви двух братьев. Солнца - Майкрофта и Луны - Шерлока. Рассказала тоже грамотно, опустив ненужные подробности и обсмаковав нужные, в результате этого разговора родилась прекрасная песня, собиравшая слушателей везде, где менестрель трогал струны музыкального инструмента. Грегори не был готов к такой песне, когда в один из трактиров, где он заливал горе, зашел один из певучей братии. Он застыл когда тот начал петь мгновенно понимая о ком это поется, а на последних аккордах и вовсе тихо плакал. "Я солнцем обернусь и в них останусь навсегда" Жители столицы всячески поддерживали молодого короля, а когда родились наследники близнецы, королевская гавань запустила поздним вечером в небо тысячи маленьких фонарей в поддержку своего монарха, но тот не видел этой красоты, любуясь единственным прекрасным что было теперь в его жизни – детьми. Джим зашел первым, как только было возможно, переругавшись с Антеей, ее же умоляя пустить его, а затем просто отодвинул непреклонную девушку и вошел в покои. Майкрофт уже лежал с детьми, Джон мыл руки в чаше с розовой водой, а Мориарти заворожено смотрел на два маленьких свертка и видел Шерлока. – Ваше величество. Майкрофт... Там вся гавань запустила фонарики в небо, в честь рождения детей... – Но Майкрофт не слышит, он погружен в себя и смотрит на детей с усталой, но ласковой улыбкой. Весь в испарине, с прилипшими к шее рыжими волосами, измождённый от долгих схваток, он по-прежнему прекрасен и Джиму больно, от боли Майкрофта, ведь тот не прекращает ждать своего мужа. Джим принимает на себя бремя правления в эти дни, пока Майкрофт приходит в себя и общается с детьми, потом с первым требованием снимает с себя обязанности, вновь перекладывая их на Майкрофта. Дети немного поправили состояние короля, но тот все еще был задумчив и часто смотрел в никуда, много работал и пытался уследить за ростом своих детей. Джим и Грегори не спускали с рук Шерринфорда и Мелиссу. Эвр тоже периодически приходила навестить племянников, а уж сколько у них было нянек, просто не счесть. Каждую из них служба Лестрейда и пауки Мориарти проверили тщательно, каждой оплачивалось хорошее жалование, что бы не было и мысли навредить наследником. Бедного королевского Мейстера трепали каждый раз когда у одного из близнецов обнаруживалось подозрительное пятнышко или кто-то из них странно чихал. Джон ворчал, но шёл смотреть на детишек, заходил и к Майкрофту, но от болящей души, у Джона не было лекарства. По крайней мере такого, которое можно кормящим. Когда на первый день рождения, при Майкрофте была исполнена та самая песня, то только слепой не заметил бы как закаменел король, как маска легла на его лицо, а пальцы сжали кубок. Но он продержался достойно, в отличии от Лестрейда, прослезившегося вновь. Шерлока спасло чудо, не иначе. Его спасли те грязные, грубые варвары, нападения которых он отбивал и кого удалось выгнать с земель. Его жизнь превратилась в ад. Он. Лорд Талли. Лорд речных земель, стал у варваров хуже раба. Его обрили в тот же день, а на шее прочно закрепился ошейник. Упасть духом ему не давало знание, что беременный Майкрофт там один, что он не может сгинуть в землях, зная что не может помочь и защитить своего брата и мужа от возможной напасти, не может оградить своих будущих детей. Только это держало его на плаву, только этому он верил. Умный Шерлок попавший в невыносимые условия выучил язык варваров за два с половиной месяца, а затем воспользовался одним мудрым изречением "Не можешь победить? Возглавь!" Ему в скором времени убрали рабскую цепь и он сравнялся статусом с некоторыми матросами, а через год благодаря уму и языкастости, он уже командовал одним из кораблей. Варварам почему-то было интересно наблюдать за тем, как Шерлок хотел жить. Шерлок хотел жить, хотел увидеть мужа и детей, хотел увидеть фаворитов, поэтому усовершенствовал свою изворотливость и хитрость. Ему повезло что между племенами варваров был раскол, поэтому он начал объединять под свое командование племена, где жесткой и грубой силой подчиняя себе, а где и хитрой дипломатией. Шерлок проводил в седле или за штурвалом, больше чем спал, он держал в руках оружие круглыми сутками, а чья-то смерть перестала быть чем то особенным, он старался не умереть сам. Когда он услышал песню о любви Короля - Солнце и лорда - Луны, ему потребовалась выдержка что бы не измениться в лице. Но менестреля он оставил подле себя, что б развлекал его и его войнов. Зная Майкрофта как самого себя, Шерлок спровоцировал нападение на бухту, а там и бунт вспыхнул, но быстро подавился. Осталось только одно – ждать. И Майкрофт не подвел. Слухи о приехавшей делегации вместе с королем, быстро облетели весь морской утёс, не пролетели и мимо Шерлока, когда он сгорая от предвкушения, снял с якоря все свои корабли и выставил на горизонте армаду, а сам отправился к берегу на маленьком корабле, с флагом переговоров. Конечно же ему не дали даже спуститься. Гвардейцы пропустили лишь менестреля с посланием королю. – Ваше величество, солнцеликий король Вестероса. – Бродячий музыкант кланяется в пол не смея поднять взгляд на короля. – Великий Хан приказал передать вам послание. В... Песне... – Тут его голос дрогнул ибо так глупо он еще не звучал, но тишина в тронном зале не прервалась и он запел. "Сотни ночных дорог напомнят мне тебя. Я в них терял свою любовь, и заново встречал" "Лишь дай мне посмотреть в последний раз в твои глаза. Я потерял дорогу к ним, я потерял себя" – Молчание в тронном зале не прервалось, а казалось стало еще глуше. А менестрель продолжал. "Я выберусь, моя любовь Тебе я в след кричал" "Я научусь тебя любить, Мне без тебя не жить" "Твой голос мой ориентир, Я сам себя казнил" Король бледнеет как бумага, но певец продолжает. "Лишь дай мне посмотреть в последний раз в твои глаза Я солнцем обернусь и в них останусь навсегда" Прощаться с детьми было особенно тяжело, но они были ещё слишком малы для долгих путешествий, к тому же, ситуация на границе всё ещё была до крайности нестабильной, поэтому Майкрофт, собираясь в путь, оставляет на троне своего Десницу и ему же наказывает стеречь наследников как зеницы своих всевидящих тёмных очей. Близнецы — всё, что у него осталось от брата, единственное, что держало осколки разбитого в дребезги сердца вместе. Маленький Шерринфорд так вовсе был копией своего отца, разве что волосы его не вились так же буйно, как у Шерлока в детстве, а крутой нрав принцессы напоминал Его Величеству о выходках брата, от которых не могла укрыться ни одна прислуга. И так же, как и когда-то в Шерлоке, никто души не чаял в маленьких наследниках. И только в присутствии детей Майкрофт оттаивал настолько, чтобы казаться неприкрыто счастливым и улыбаться, балуя и одаривая близнецов всей той любовью, что была заперта в сердце после вестей о том, что Лорд Талли сгинул во враждебных водах. Запускать фонарики в небо в День Рождение Принца Шерринфорда и Принцессы Мелиссы как-то само собой стало традицией в Королевской Гавани, и вот уже третий год подряд небо над замком после заката загоралось тысячами огней, от которых сами наследники приходили в чистый детский восторг, а во всех трактирах и тавернах, и не только в столице, звучала та самая песнь о любви, которую сам Майкрофт не мог слушать, не поменявшись в лице. Ему всё ещё было больно, и сами того не зная, менестрели своими струнами задевали самую больную рану, которой не давала затянуться всё ещё жившая внутри надежда — когда-нибудь увидеть брата вновь. Он не запрещал исполнять её, тем более, что тем самым память о его брате жила и среди подданных, но слышать её было невыносимо... Не терять самообладания Его Величеству стоило немалых усилий, лишь заслышав знакомые аккорды. Сэр Грегори, как капитан Королевской Гвардии, отправлялся в путь вместе со своим королём. Охранять Его Величество Короля Майкрофта было его святым и клятвенным долгом, а после того, как рыцарь не сберёг мужа своего Монарха, он будто бы искупал вину снова и снова, с ещё большим рвением бросаясь на любого, кто казался Медведю и Пауку хотя бы чуть более, чем менее подозрительным. Даже то, что Майкрофт не оттолкнул от себя своих фаворитов, но более не допускал до покоев, порой казалось Медведю наказанием, которое, впрочем, он нёс, не поднимая ещё более седой, чем прежде головы. Майкрофт горевал, и его приближённые относились к его горю с уважением, порой всё ещё горюя вместе с ним. Траур стал его извечным одеянием. Не было больше в нарядах на заморский манер кокетства или пестроты. Строгость и глухость стали извечным кроем мантий и накидок, и лишь янтарные капли порой вспыхивали золотым светом при развороте монаршей головы, как воспоминания об образе молодого короля, когда он только прибыл в Королевскую Гавань вместе с братом — прекрасным и полным надежд, без вуали печали на холодных теперь глазах. Хотя и сейчас Его Величество величали не иначе, как Прекраснейшим из Королей. Родительство лишь прибавило Майкрофту женственности, чувственности и чего-то неуловимого глазу, но неизменно притягательного. За те годы, что прошли с момента, как Лорд Талли пропал, не раз и не два к Майкрофту пытались посвататься не только влиятельные Лорды Вестероса, но и правители соседних земель, но все неизменно уходили ни с чем. Его Величество принимал тех, кому в силу каких-либо обстоятельств не мог отказать Лорд Мориарти, выслушивал пламенные речи, но в конце всегда говорил тяжеловесное и незыблемое: "Нет". Когда отряды под Королевскими знамёнами почти достигают форта-крепости, Сэр Грегори вынужден отстать от основного каравана. Оставив с Его Величеством самых лучших воинов, Королевский Медведь отправляется по следам разбойников, что разорили деревеньку поблизости. Делов на полдня, и Майкрофт, особо не беспокоясь, отправляется в путь дальше, после небольшого привала. За годы на троне он вновь приноровился к седлу, и большую часть пути преодолел верхом вместе со своими людьми, помня, как преданно Шерлок путешествовал со своей верной дружиной, и как это влияло на его подчинённых. Неизменная трость со скрытым лезвием всегда теперь находилась рядом с дланью Короля, и хоть Майкрофту за спинами своей гвардии редко приходилось вступать в прямые поединки, он мог за себя постоять гораздо лучше, чем в то время, когда только причалил к берегу Вестероса. Оставшийся гарнизон и обычные жители прибрежной крепости встречают монарха со всеми почестями, на которые они способны. Визит его Величества действительно поднимает дух подданных, а когда на площади во внутреннем дворе начинают раздавать припасы и подкрепление сменяет замученных защитников форта на постах, чтобы дать им отдохнуть, разговоры о справедливости и милосердии Солнцеликого Короля, кажется, грозятся не стихнуть вовсе. Посреди этого корабль, что зашёл в порт под знаменем переговорщиков — заставляет всех напрячься в звенящей ожидании. Причал, у которого вражеское судно бросило якорь, тут же оказывается окружён. Десятки лучников наготове стерегут стены крепости. Все ждут, когда же с борта начнут спускаться переговорщики, и каково же удивление, когда аудиенции у Майкрофта просит один единственный менестрель. Кажется, никто не понимает, в чем дело, когда музыкант начинает петь. Никто, кроме Майкрофта. Он леденеет, бледнеет всё сильнее с каждой пропетой строчкой, узнав ту самую песнь о них с Шерлоком, и надежда вспыхивает в нём с новой, доселе невиданной силой. — Где твой Хан хочет встретиться со мной? — Ему кажется, что собственный голос звучит как будто со стороны, пока губы едва слушаются, шевелясь и изрекая слова. – На корабле, ваше величество. – Говорит менестрель и видит как рыжеволосый король, солнце империи, поднимается с трона с решимостью. Тогда как вокруг все наперебой твердят об опасности, предупреждают о возможной ловушке, Солнцеликий король вскакивает на своего жеребца и несется по площади к воротам, темные одежды треплет морской ветер, когда он выезжает за пределы крепости и направляется к морю. Конь не замедляется и секунды когда его копыта ступают на песчаный пляж и потом лихо взлетает по деревянному трапу причалившего корабля переговоров. Не надо и говорить что за Майкрофтом устремилась его охрана, а на борт к варварам взобрались и пограничники. Благо Шерлок предупредил своих войнов, что бы те не ввязывались в конфликты и спустили заблаговременно трап. Шерлок с надеждой смотрел в бинокль, стоя возле штурвала, ожидая Майкрофта каждую секунду. Предвкушение буквально душило, птицей распахивая крылья в груди и вот ворота крепости отворяются и всадник с рыжими волосами и в темном одеянии летит к кораблю. Майкрофт! Слава богу! За всадником несутся во весь опор стража, ее много, видимо брат не стал объяснять ничего, предпочитая в этот раз – действовать. Он влетает на палубу и ретивый конь кружится на месте, пока Майкрофт пытается увидеть Шерлока, среди этих суровых угрюмых варваров и Шерлок спускается с капитанского мостика, что бы поймать брата и мужа в свои объятия. Тот видит его наконец-то и немного медлит прежде чем спешиться с лошади, младший Талли изменился. Высокий, плечистый и сбросивший очарование юности. Волосы зачесаны назад и не намека на черные кудри, кожа покрыта загаром, а голубые глаза сверкают синим. Шерлок обнимает брата как только тот спрыгивает с лошади, крепкими объятиями и горячим шепотом говоря, как он скучал. – Я люблю тебя, боги, Майкрофт, как я люблю тебя – шепчет он, сжимая хрупкое тело в своих руках, вдыхая знакомый запах. В глазах начинает печь от вскипающих слёз, а Шерлок продолжает – Прости меня. Прости что не смог подать ни единой весточки. Я так люблю тебя, я так скучал по тебе, моя душа. Мое солнце