***
Начинало светать. Пасмурное небо, в некоторых места прошибали лучи солнца, падая на загнивающую землю. Шахтёрский городок призрак. Ветхие деревянные дома, казалось вот-вот развалятся от небольшого порыва ветра. Уже очень давно, ни в одном из них не было окон. Лёгкая дымка всегда нависала над городом, словно завеса. Я шла по пустой дороге, осматриваясь по сторонам, пока перед моими глазами всплывали обрывки воспоминаний. «Я слышала их топот. Они забежали за мной в это здание. Облокотившись к двери, я скатилась вниз. Дорожка крови осталась на ней». Внутри было чувство негодования и отвращения ко всему этому месту. Некогда процветающий городок, имеющий большие богатства и славившийся своим гостеприимством и восхитительным лесом вокруг, теперь был лишь пристанищем для психов. Я вздрогнула, когда вывеска с надписью «Бар Уинстон», упала перед моим лицом. Стая ворон тут же взлетела, покидая место шума. Я с грустью посмотрела на сгоревшее здание. Огонь уничтожает всё на своём пути и уродует даже самые прекрасные души. «Они пытались выбить дверь. Вся комната наполнилась дымом. Становилось тяжело дышать. Из-за сильно напряжения раны кровоточили, жуткая боль прошибала всё тело. Огонь распространялся очень быстро. Эти ублюдки стояли в ожидании, когда я открою дверь, подняв дуло винтовок. «Живой или мёртвой, но я была им нужна». Я коснулась своей руки, слегка закатав рукав водолазки и посмотрев на руку. Гипертрофические ожоги распространялись по всему предплечью. Воспоминания иглой кольнули в сердце. «Когда я сидела на подоконнике, чтобы выпрыгнуть вниз с третьего этажа, дверь с громким звуком упала. В объятии пламени стоял Уильям Верники и Доктор Шнаунхайзер. В глазах одного горела радость и гордость, за своё творение. А у другого научный интерес и жадность. Оба не могли позволить себе мой побег». Я тряхнула головой, сбрасывая с себя наваждение. — Нашла время вспомнить… — проговорила я и пошла дальше. Стоя возле в хода в шахту, которая казалась заваленной, а в моей голове то и дело звучали слова Шнаунхайзера. Он сказал их мне, когда я сидела забившись в угол своей палаты: «Эта тюрьма, место твоей смерти».Глава XI: Возвращение в ад
8 апреля 2024 г. в 20:36
« — Ренита, догоняй! — кудрявые рыжие волосы развевались на ветру.
Конопатый мальчишка бежал впереди по узкой тропинке, руками задевая траву и наслаждаясь тёплым днём. Его синие шортики слегка испачкалась в грязи, а полосатая рубашка пропиталась потом от долгого бега.
Вот он сворачивает на гибкую тропинку, ведущую в лес. Оборачивается и зелёные, чистые как небо глаза, весело глядят на меня. Он улыбается во все зубы и задорно хохочет, хватая меня за руку. Мы спускаемся в самую гущу леса.
По его рассказам, там водятся невероятно красивые бабочки. Такие большие и разноцветные. Мириады бабочек сливаются в одно: жемчужные, янтарные, серебристые, ванильно-шоколадные, солнечные, бирюзовые. На своих крыльях бабочки несут все оттенки неба: от нежно-лазурного до насыщенно-чёрного. Созерцание красоты и изящества бабочки были детьми неба.
Я видела всё это, как наяву. Смотрела на него сверху вниз и чувствовала, как детская рука берёт мою. Он что-то рассказывал, пока мы проходили через чащу. С каждым шагом, лес становился всё мрачнее и гуще. Некогда полностью заросшие листвой деревья, теперь стояли голые на фоне серого, свинцового неба. Туман сгущался, воздух становился тяжелее и удушливее.
Я боязливо осматривалась по сторонам, но не могла видеть боковым зрением. Зона зрения становилась всё уже. Я посмотрела на руку, держащую меня, но она была совсем не детской. По запястью проступили вены, на коже темнели пигментные пятна. Передо мной, в военной форме стоял взрослый мужчина. Теперь его глаза были тёмными и потерянными. На лице была всё та же детская улыбка, но было в ней что-то потухшее и натянутое.
Он стоял молча и не моргал. Я вытянула руку, надеясь коснуться его. Тот потянул свою в ответ.
— Почему ты оставила меня, Ренита? — после этих слов я замерла. Его взгляд лёг на меня тяжёлым грузом. Быстрее. Ещё быстрее — сердце зашлось бешеным ритмом.
Через секунду перед моими глазами возникло его лицо, но уже полностью покрытое кровью и грязью. Меня схватили за плечи и трясли, будто старались что-то сказать, но теперь у него не было языка. А глаза были выколоты, вместо них зияли багровые дыры, похожие на земляные ямы. Вместо леса, вокруг нас была палата, заваленная трупами.
— Эта тюрьма — место твоей смерти, — его голос сломался и приобрёл тот самый искусственный, андроидский тон. Он стал плавиться в моих руках».
Я резко раскрыла глаза, проснувшись в холодном поту и от накрывшего меня ужаса, подпрыгнула на диване. Чьи-то большие руки уже держали меня и заботливо пытались уложить обратно. Через секунду к его шее был приставлен кинжал. Рефлекс. Мой взгляд прояснился, я увидела слегка взволнованное лицо Маркуса. Он продолжал держать меня и смотреть в глаза, повторяя, что это всё был всего лишь сон. Его голос действовал успокаивающе, и помогал бороться с подкатывающей к горлу панике. Кинжал звонко упал на пол, я приложила холодную и влажную ладонь к своему лицу.
— Прости меня… просто, — начала извиняться я, но он перебил:
— Всё хорошо. Тебе просто приснился кошмар, — он поднял кинжал и отдал мне, — зачастила, в последнее время. Что на этот раз?
— Я видела какого-то мальчика…, — пробормотала я, тяжело дыша, а в моей голове всплывали образы сна. — Сначала, мы были в лесу, а потом в лаборатории и он был… как я, — я выместила подплывшую вспышку агрессии на диван, ударив по спинке. Однако, это было больше жестом отчаяния и осознания бессилия. — Одна часть моего разума помнит лабораторию, а вторая – давно забытую человеческую жизнь.
— После того, что с тобой сделали,
появилась амнезия, — напомнил мне Маркус, держа меня за руки. — Два твоих разума сплетаются друг с другом, производя эффект криптомнезии. Иногда ты вспоминаешь вещи, которых не было. Или же, это воспоминания механической тебя, — он говорил тихо и спокойно, поглаживая меня одной рукой по спине.
— Это тяжело… — я коснулась своей головы, чувствуя как начинает разрастаться боль, — Я вижу в людях других людей…, — передо мной начала крутиться вереница лиц людей, которых я когда-то знала и, возможно, были мне очень дороги. Стало тяжело в груди, и я подавила всхлип, сильно зажмурившись и сквозь сжатые губы, выдавила: — это сводит меня с ума..
— Ты была не закончена. В твоей голове нет чипа памяти и из-за этого происходит постоянный сбой.
— Я знаю, — раздражённо прошипела я, недовольно зыркнув на Маркуса. Слушать про собственные изъяны не хотелось. — Поэтому мне и нужен Коннор, чтобы пройти туда, вспомнив всё, что со мной было. Вспомнить всё, что у меня забрали, — я с напряжением подняла голову и с вызовом посмотрела на него.
Он понимающе кивнул и встал, садясь за своё привычное занятие. Я не могла долго находиться здесь. Эти стены давили на меня, а в воздухе до сих пор витали обрывки того сна. Я спешно покинула квартиру с желанием просто пройтись по улице и вдохнуть ночной воздух. В такие моменты, мой разум просто отключался и не было ни единой мысли. Сейчас я была одна в большом городе, стоя на тротуаре и наблюдая за тем, как по небу плывут облака. В кармане завалялась последняя сигарета, казалось, единственная радость в жизни.
Даже если бы я захотела, то не смогла бы убить свои лёгкие. Дым просто задерживался между механизмов, а после быстро покидал моё тело при выдохе. Биологически я бессмертна, пусть и была когда-то человеком. Парадокс, разгадку которого знать не хочется. Ни табак, ни алкоголь ни другие синтезированные яды не могут мне навредить. Возможно, это было очередной жалкой попыткой очеловечить саму себя. Найти изъян. Приобрести его. Ненадолго — всего на пару затяжек.
Из размышлений меня вывел тихий хруст отломившегося кукурузного крекера, раздавшийся за углом в переулке. Я тяжело вздохнула и кинула сигарету в урну, предварительно потушив её о стенку. Быстрым отточенным движением человек был прижат к стене. На удивление, он стоял смирно. Дыхание было ровным, а пульс лишь чуть-чуть ускоренным. Мои глаза быстро привыкли к тьме, я поняла, что передо мной был старик. Тот самый, которому чуть не вышибла мозги.
— Что ты забыл на Северо-западе?— прошипела я, схватив того грубо за шиворот. — Это убежище андроидов.
— Могу сказать тебе то же самое, — с ухмылкой ответил мне старик, и старчески прокашлялся, почувствовав себя прижатым к кирпичной стене. Однако несмотря на свою ухмылку, в его тоне мелькала серьёзность. — Нужна твоя помощь.
Громко и раздражённо цокнув, я отпустила его. Старик одной рукой потёр поясницу, а другой шею криво улыбнувшись, словно знал, что так всё и произойдёт. Я с досадой подумала, что с удовольствием бы выкурила ещё одну сигарету.
— Ищешь помощь у врага? — слегка усмехнувшись ему в ответ, я облокотилась на соседнюю стену.
— Коннора забрали, — старик запнулся, всего на секунду, но я быстро считала страх. Не подала виду, что это заставило меня взволноваться, стараясь выглядеть чуть более равнодушной. — Люди с татуировкой Химеры. Если я пойду за ними один, меня убьют, а своей смертью я его не спасу, — теперь он наблюдал за сменой моих эмоций.
Я выпрямилась, а мои глаза расширились. Только одно упоминание о Химерах, заставляло меня встать в ступор и оцепенеть. Будто меня накрыл холодный летний ливень, а я оказалась без зонта.
— Это был ублюдок Перкинс, — выплюнул он. — Меня вырубили и бросили в кабинете, а его забрали, — мужчина не отшатнулся, когда я подошла в упор, смотря на него.
— Ты слышал их разговоры?
— Они говорили про солевые шахты, за Детройтом. Их много и на это уйдёт время…
Не дослушав старика, я круто развернулась на пятках и поспешила. Мужчина, опешив, поспешил за мной:
— Эй, куда ты идёшь?
— Я знаю, куда они его забрали, — бросила я через плечо. — Лучше бы тебе залечь на дно, старик. Охотник всё ещё жив, — мой голос был холоден. Я бросила последний взгляд на Хэнка, прежде чем скрыться во тьме.
Он обиженно махнул руками, но продолжил стоять на том же месте:
— «Залечь на дно». Хах, все такие крутые нынче стали. Куда мир катится?.. — безнадёжно вздохнув и опустив голову, он направился к себе домой. Хэнк понимал, что будет абсолютно бесполезен.