Игра вслепую

— Вот уж не ожидала, что ты поведешь меня в ресторан, — сказала Ясмин, заходя в номер. Зейн, пропустивший ее вперед, проследовал за супругой и тихо закрыл за собой дверь, не забыв защелкнуть замок. Все комнаты дорогого люкса были погружены во тьму ночи, что постепенно наступала, отгоняя прочь не долго господствовавший вечер. Луна, робко выползающая из-за туч, слабо освещала помещение благодаря не задернутым шторам. — Почему же, милая? — ласковым тоном спросил Зейн. — Мне казалось, ты все еще злишься на меня из-за… — Ясмин на мгновение замолкла, ощутив на своих плечах теплые широкие ладони и легкие прикосновения пальцев, играющих на ее коже, словно на рояле. Горячее дыхание возле самого уха, что медленно переместилось на шею, заставило вздрогнуть. — Из-за? — игриво, будто провоцируя, произнес мужчина. — Из-за того, что я ушла гулять с Синди и не предупредила об этом тебя, — найдя в себе силы, ответила девушка. Резко повернулась, сбросив с себя руки Зейна. Хотела посмотреть ему в глаза — понять, что у него на уме. О, она слишком хорошо знала своего мужа: он определенно что-то задумал. После того разговора оба больше не проронили ни слова за весь оставшийся вечер, а утром Ясмин проснулась, когда супруг уже ушел по делам. Зейн даже ни разу не позвонил ей за весь день… не написал. Обретенная свобода, с которой больше не хотелось ничего делать, — вот, что получила девушка. Госпожа Аль-Аббас лежала в постели, думая, а не перегнула ли палку? Не поступила ли чересчур эгоистично? Подло? Сама бы как чувствовала себя на месте Зейна? Если бы не знала, куда он ушел, и не имела возможности с ним связаться? Да места бы себе не находила! Бегала бы по всему Рио и отчаянно звала мужа. Опрашивала бы каждого прохожего, не видел ли кто высокого мужчину чуть за сорок, с карими глазами и темными волосами. Затем бы упала на асфальт в истерике, разодрав колени до крови, и рыдала, как дитя. Представив эту картину, Ясмин действительно чуть не заплакала. Потерять Зейна — такое даже в страшном сне увидеть было жутко, не то что испытать подобное в реальности. Поджав ноги к груди, девушка уткнулась лбом в колени от грызущего ее чувства вины и какого-то дикого стыда за содеянное. Хотелось набрать супруга, поговорить, но что-то сковывало ее конечности всякий раз, как рука тянулась к телефону. Должно быть, прежде столь бесстрашное сердце растеряло всю свою смелость и теперь оттягивало момент, пока мозг искал варианты, как примириться. Подбирал слова, чтобы извиниться… извиниться?! Зейну тоже стоило бы извиниться! Ведь в случившемся есть и его вина. Если бы он не изводил так Ясмин своей гиперопекой, ей бы и в голову не пришла мысль провернуть ту аферу. Находясь в своих размышлениях, девушка не заметила, как Зейн вернулся. Вмиг позабыв все свои обиды, она уже хотела было броситься ему на шею и попросить прощения, но вдруг заметила, что черты лица мужа были… мягкими. Он не злился, не был равнодушен — напротив, тепло улыбался ей, но в его глазах Ясмин заметила какую-то чертовщинку. Впрочем, она не успела даже слова сказать, ибо Зейн тут же попросил надеть лучшее платье, потому что заказал на вечер столик в ресторане. Супруга растерялась от такого предложения, но все же спорить не стала. Ждала подвоха и за ужином, но нет… казалось, что конфликт был замят. Мужчина сидел в расслабленной позе, потягивая бокал дорогого красного вина, и прожигал глазами свою жену. За все это время он даже не вспомнил об инциденте — говорил о чем угодно, но только не о том, как Ясмин чуть не довела его до инфаркта своими играми. Девушка и сама не рисковала вновь затронуть эту тему — все выжидала, искала в игривом взгляде ответ на свой главный вопрос: почему Зейн сделал вид, будто ничего не было? Только когда они вернулись в отель, она не выдержала. Мужчину забавляла ее растерянность. Ничего не говоря — лишь тихонько посмеиваясь, он обошел Ясмин и направился в спальню. Встав возле заправленной кровати, демонстративно расстегнул пиджак, а затем и вовсе снял его, чтобы тут же повесить на спинку стоящего рядом кресла. Ужин в ресторане должен был ненадолго усыпить бдительность, а может, даже слегка потерзать душу непокорной дикарки. То была лишь прелюдия к основному действию. Самое интересное ждало впереди. — Хочешь что-то сказать мне по этому поводу? — произнес Зейн в ответ на завернутый в утверждение вопрос девушки. Его ловкие пальцы вынимали из петелек пуговицы на манжетах рубашки — одну за другой. Потом закатали рукава до локтя. Чуть ослабили галстук. Все это время мужчина в упор смотрел на Ясмин, которая завороженно наблюдала за его действиями. Даже в темноте она прекрасно видела золотой отблеск его пронзительных очей… какой-то хитрый, недобрый. Словно хищник, он играл с ней. Заманивал в свою ловушку. “Что ты задумал, хитрый лис?” — подумала и тут же поймала себя на мысли, что испытывает не страх, а… возбуждение. В низу живота начало приятно тянуть от предвкушения. Острое желание извиниться за свой эгоизм, которое разрывало ее весь день, вдруг улетучилось. Ей до одури захотелось посмотреть, какое наказание подготовил для нее господин Зейн. — Нет, ничего, — ухмыльнувшись, сказала она и уверенно шагнула в сторону мужа. Подошла так близко, что ощутила между их телами легкий электрический скачок, который был сравним с щекоткой. Взяла лицо Зейна в руки и коснулась его уст своими. Мужчина охотно ответил на этот порыв, обхватив супругу за талию. Ясмин целовала его со всей страстью, что у нее была: скользила языком по губам и кусала их чуть ли не до крови. Приподнялась на носочках. Потянула мужа за шею, ближе к себе. Углубила поцелуй до головокружения от нехватки воздуха. Забывшись в своей ненасытности, совсем не заметила, как Зейн, ухватившись за собачку на платье, потянул ее вниз, расстегивая молнию. Не ощутила, как холодок пробежал по ее позвонкам, ибо горела сама. Не ощутила, и как властные руки по-хозяйски стянули с плеч черную ткань, а та покорно упала к ногам. Как со сгиба локтей соскользнул красный платок, но за платьем не последовал — остался в крепкой хватке мужчины. Зейн оторвался от пухлых губ и без слов развернул Ясмин спиной к себе. Вынул украшение из ее прически, от чего шоколадные кудри рассыпались дождем. Наконец, оглядел свою супругу с головы до ног. Не в первый раз он лицезреет ее в таком виде, но почему-то именно сегодня она казалась ему по-особенному красивой. Блеклый свет луны играл в ее волосах. Ночной ветер, проникающий в номер через чуть приоткрытое окно, ласкал холодом обнаженную кожу, которая покрылась пупырышками. Заключив девушку в свои объятия, Зейн положил подбородок на ее плечо и устремил взгляд вниз. Пышная грудь редко вздымалась, и мужчина расстегнул бюстгальтер, чтобы тот не мешал любоваться ничем не прикрытой красотой женского тела… тела его любимой жены. Господин Аль-Аббас не устоял перед соблазном коснуться шершавыми, сухими пальцами ее втянутого живота. Скользнул вниз, подцепив край нижнего белья, и тут же стянул его, оставив Ясмин полностью обнаженной. Та вздрогнула, и Зейн заметил, как поднялись короткие светлые волосики на ее руках. “Мой персик,” — улыбнулся этой забавной ассоциации. В это время сама девушка отчаянно боролась с собой, чтобы не повернуться к мужу и грубым движением не сорвать с него рубашку и брюки. Вот бы перестать играть в эту медлительность… перестать оттягивать момент. В ней уже давно горела алым пламенем страсть, в которой хотелось сжечь и Зейна, но Ясмин терпела. Ждала, что будет дальше, ведь желание узнать, что задумал супруг, было сильнее. Вскоре, к ней пришел частичный ответ: погруженный в темноту ночи интерьер спальни пропал из ее поля зрения. Она почувствовала ласковое прикосновение шелка к своему лицу, а затем — стягивающий узел на затылке, что едва не разорвал пополам густые волосы. Сложив вдвое платок, Зейн завязал ей глаза. — Что ты делаешь? — спросила с легким испугом в голосе. — Ты говорила, что я преувеличивал насчет слепоты, — раздался томный шепот над ухом. — Посмотрим, что ты теперь скажешь, родная. Мужчина резко, почти грубо развернул ее лицом к себе и тут же снял со своей шеи галстук. Соединив руки девушки впереди, стянул черной тканью тонкие запястья. — Ну и что ты придумал? Связал, а теперь оставишь меня тут одну, голую, и пойдешь пить кофе в лобби отеля? Как это неоригинально, Зейн, — Ясмин звонко засмеялась. — Правило первое: ты делаешь то, что я говорю. За нарушение последует наказание. Кивни, если поняла, — твердо сказал Зейн. — Как скажете, господин, — вдобавок к кивку ответила Ясмин и тут же получила шлепок по заднице. — Ай! — Я разве велел тебе говорить? Еще раз: кивни, если поняла. Ох, этот властный тон… низкий голос, что звучал так грубо, так сексуально. Девушка закусила губу и молча кивнула, подавляя в себе желание позлить мужа непослушанием. — Молодец, — похвалил мужчина и, закинув связанные руки себе на шею, подхватил супругу под ягодицы. Ясмин не поняла, куда он ее несет, но вскоре ощутила спиной твердую стену, к которой непроизвольно прислонилась как к единственной точке опоры. Зейн отпустил ее руки, и девушка прижала их к своей груди. В этот момент она почувствовала себя слепым котенком, что забивается в темный угол, но это не пугало ее. Наоборот, почему-то заводило только сильнее. Ей нравилось стоять совершенно нагой перед Зейном, который, в отличие от нее, все еще был одет. Нравилась эта строгость… эти приказы, звучавшие более чем серьезно, почти что угрожающе. В Ясмин сейчас боролось два человека: один — послушная девочка, готовая сделать все, что потребует ее господин, второй — непокорная дикарка, что отказывалась подчиняться, потому что желала вызвать гнев своего повелителя. Кто из них одерживал победу на сей раз? — Поставь ноги на ширине плеч, — приказал Зейн. Босые девичьи ступни скользнули по холодному паркету, и Ясмин, все это время сжимавшая бедра, неловко раздвинула их. Мышцы внизу тянуло от желания. Девушка мысленно молила, чтобы мужчина прямо сейчас, без прелюдий, вошел в нее, но у того были другие планы. — Хорошо. А теперь запоминай второе правило: тебе нельзя прикасаться ко мне — держи руки при себе. Неужели он все еще сердился на нее из-за того случая? Да нет, конечно. Зейн уже не раз ловил себя на мысли, что просто не может долго злиться на Ясмин. Порой, она напоминала ему непоседливого ребенка, который идет против воли старших из вредности или из-за собственного наивного желания доказать, прежде всего самому себе, свою самостоятельность, независимость. Оттого он каждый ее глупый проступок оправдывал юным возрастом, но спускать все на самотек и делать вид, будто ничего не было, не собирался. Вот и сейчас был просто обязан проучить бесстыжую девчонку, наказать ее за столь эгоистичную выходку. К своему несчастью, Ясмин сама подала идею, как это сделать. Мужчина облизал два пальца и прикоснулся ими к уже влажному клитору, от чего девушка вздрогнула и непроизвольно качнула бедрами навстречу. Как же, черт возьми, медленно Зейн гладил ее внизу! Ясмин не видела лица мужа, но догадывалась: на его губах играет эта противная, самодовольная ухмылка. Чем этот павлин так наслаждается сейчас? Тем, как легко его пальцы скользят по горячим половым губам, погружаясь в тягучую влагу? Или тем, как девушка извивается в его руках от этих мучительных прикосновений? Он специально подразнил вход, но внутрь так и не проник. Ясмин захныкала. “Козел!” — выругалась она про себя, почему-то не решаясь произнести этого вслух. Из-за платка на глазах… из-за этой вынужденной слепоты тело стало до невозможности чувствительным. Так жадно отзывалось на ласки, которые доставляли невероятно острое удовольствие, что пронзало насквозь, словно наэлектризованный штырь. Потеряв всякий контроль над ситуацией, девушка могла лишь отдаваться во власть родных рук. Постепенно Зейн начал наращивать темп: быстрее… резче. Ясмин, всхлипнув, выгнулась в спине и ударилась головой о стену, но будто не обратила на это внимания. То поднимала связанные руки вверх, то опускала к груди, которую так хотела обхватить ладонью… сжать до боли. Хотела поцеловать Зейна. Почувствовать вкус его губ. Переплести языки в развязном танце. Ноги начали подкашиваться — стоять сил уже не было. Одно движение… лишь одно, чтобы теплая волна оргазма накрыла ее, но тут мужчина резко остановился. Его ласки вновь стали неспешными… дразнящими, едва ощутимыми касаниями, а затем опять ускорились, чтобы после замедлиться в шаге от разрядки. Девушка была готова заплакать: Зейн старательно оттягивал финал, удерживая Ясмин где-то грани. Будто чувствовал ее тело, улавливал все реакции, а потому так умело контролировал ее удовольствие. Должно быть, ощущал себя богом… хозяином… грозным владыкой, что упивался своей властью над разгоряченной жертвой. — Ах… хватит! Зейн, пожалуйста! — не выдержала. — Зейн, любимый… ах… ммм… Мужчина не послушал ее — лишь наслаждался сладким голоском, тонущим в протяжных стонах. Как заискивающе она умоляла его! Как дрожала от его пальцев, которые в тот миг столь настойчиво и усердно терли болезненно чувствительный бугорок! Издеваясь, он вновь быстро убрал руку за мгновение до кульминации! Зейн ждал, когда Ясмин сорвется — знал, что она уже близка к этому. — Не могу больше… хах… — жена невольно схватилась связанными руками за его запястье, не то пытаясь оттянуть от себя, не то желая удержать, чтобы рваными и скорыми движениями бедер дойти до долгожданной разрядки. — Ты нарушила второе правило, дорогая, — произнес Зейн, пытаясь изобразить разочарование, но вышло плохо. Девушка хорошо слышала в его голосе ликование. — Тебя придется наказать. Ясмин даже не успела ничего спросить, как тут же почувствовала, что ее подняли над полом. Мужчина подхватил замученное тело на руки и направился к кровати. Сел и, перевернув супругу на живот, уложил на свои колени так, что она уперлась в постель локтями, опустив голову между ними. Погладил еще не тронутые упругие ягодицы. Девушка начала догадываться, к чему все идет. — Серьезно? Отшлепаешь меня? — истеричный смешок. В этот момент Ясмин пожалела, что у нее завязаны глаза: до безумия хотелось сейчас повернуть голову и увидеть, как это выглядит. Как Зейн корчит из себя не то строгого родителя, не то властного господина, а она… его провинившаяся девочка… лежит животом на твердых коленях, ожидая первого шлепка по заднице. Должно быть, невероятно развратное зрелище. — Ве-е-ерно, — протянул Зейн и сделал небольшую паузу, словно обдумывая что-то. Затем продолжил. — Считай до восьми, Ясмин. Вслух. Он занес руку вверх, но ударять не спешил: увидел, как девушка вся сжалась, приготовившись к шлепку. Выждал около минуты и, лишь когда Ясмин расслабилась, нанес первый удар. — Ах! — вскрикнула она, но не от боли… а испытала ли вообще эту боль? Задумалась. — Я велел тебе считать вслух, — строгий тон разорвал повисшую на мгновение тишину. — Один, — полушепотом сказала Ясмин. — Громче, — второй шлепок, уже более сильный. — Два! — из груди вырвался крик. Девушка непроизвольно толкнулась бедрами вверх, будто прося еще. На ее розовой ягодице горел красный след мужской ладони, но в животе почему-то все скручивалось от желания. Ей нравилась эта боль… эта неожиданность ударов, полное отсутствие контроля над происходящим, властность ее разгневанного, или притворяющегося таковым, мужа. Как же это возбуждало! — Ах… три! — странная смесь стона с криком, и Ясмин тут же уткнулась лицом в простыню, сжав ткань зубами. Связанными руками вцепилась в подушку, до которой смогла дотянуться. Зейн снова ударил ее, уже по другой ягодице. — Четыре! Ах… да… — не выдержала. Так позорно выдала свое наслаждение, что мужчина ненадолго опешил. Никак не ожидал такой реакции. В его глазах эта девушка была нежным, невинным цветком, которому вряд ли понравятся подобные игры в связывания и эротические шлепки по мягкому месту. “А я каждый день открываю новые грани вашего непостоянного характера” — сказал он ей однажды, еще до начала их отношений. Новые грани… и вот одна из них. Зейн не понимал, от чего именно Ясмин получает удовольствие: от самой порки или от того, что это делает ее муж. А быть может, она была просто слишком чувствительна сейчас… слишком возбуждена из-за закрытых платком глаз, поэтому каждый шлепок по заднице доставлял ей то же наслаждение, что и ласка любой из ее эрогенных зон? Ее сладкие стоны, будто умоляющие его не останавливаться, развязали мужчине руки: следующий удар был сильнее предыдущих. — …ммм… пять! — Так тебе нравится это, маленькая извращенка? — отвесил по ягодице новый шлепок, такой же болезненный. — Шесть! Ха… ммм… нравится, — вжалась в простыни и прошептала одними губами. — И ты нравишься… когда ты такой… Зейн, конечно, не услышал эти последние слова — каждое было заглушено плотной тканью постели. Зато прекрасно видел, как выгибается ее изящная спина. Как естественная смазка стекает по ее ногам, прямо на брюки мужчины. Вдруг возникло острое желание коснуться ее сжимающихся мышц пальцами, а затем — языком. Почувствовать вкус ее вожделения. Довести до исступления под музыку протяжных стонов. Услышать, как она выкрикивает его имя, подмахивая бедрами в такт скользящим движениям… Зейн тут же одернул себя. Нельзя! Нельзя поддаваться своим страстям! Как бы сейчас не хотелось закончить эту игру вслепую, он просто не мог этого сделать. Иначе, это будет удар по собственной гордости… по своему авторитету в глазах Ясмин. Девчонка должна запомнить, что за каждое преступление следует наказание, поэтому, отбросив навязчивые мысли, разжигающие внизу пламя желания, Зейн занес руку и подарил еще один хлесткий удар по ягодице. — Ах! Семь! Остался один… всего один, и эта сладкая пытка закончится. Порка распаляла Ясмин, но не могла довести до экстаза — для этого нужно было кое-что другое… вернее, кое-кто. — Восемь! Восемь.. боже…— голос стал слабее от усталости. Слишком долго девушка была напряжена: неудовлетворенность мучила… изводила. Ей казалось, что не одни лишь ее руки связаны — каждую мышцу в теле обвивали невидимые толстые веревки с грубыми узлами, что болезненно врезались в кожу. Что будет дальше? Ясмин не знала, но надеялась на то, что Зейн не остановится на шлепках. Глядя на яркие следы, что сейчас красовались на ягодицах, мужчина вдруг испытал неприятный укол вины. Невольно погладил горящую кожу, будто извиняясь за то, что сделал. Затем переложил Ясмин со своих колен на постель и принялся раздеваться. Все еще лишенная зрения из-за платка его супруга только слышала стук ногтей об пуговицы… звон пряжки ремня… шорох снимаемой одежды и ликовала про себя. Единственное, о чем она жалела, что не может сейчас видеть своего мужа обнаженным. У него было очень красивое тело: в меру накачанное благодаря регулярному плаванию в бассейне, с крепким рельефом мышц груди и пресса. Ясмин могла бы целовать каждый миллиметр его кожи, скользить языком, оставляя влажные следы, и вдыхать его запах, ставший ей таким родным… таким любимым. — Приподними бедра, — приказал властный голос, и девушка повиновалась. Встала раком, прижавшись лицом к подушке, ткань которой до боли в костяшках сжимала пальцами. Не дожидаясь следующего приказа, сама раздвинула ноги шире, чем вызвала у Зейна легкую усмешку. Как же сильно девчонка хочет его! Как медленно умирает в своем желании! Отчаянно жаждет дойти до пика наслаждения, которое способен подарить лишь ее муж. Оттого так настойчиво предлагает себя… буквально умоляет взять ее здесь и сейчас. Мужчина не стал медлить: схватив ее за бедра, грубо вошел во влажное лоно. Ясмин вскрикнула от неожиданности. Зейн даже не дал ей времени привыкнуть — сразу начал двигаться быстро… яростно. Одной рукой хватал за связанные запястья, другой — удерживал за талию, не давая сдвинуться с места. С ее губ срывались постыдные, нечленораздельные звуки, которые даже стонами назвать было нельзя: то ли плач, то ли крик. Это было не занятие любовью, а секс… животный, дикий и какой-то первобытный? Почему ей так нравилось это? Почему нравилось, как Зейн бесцеремонно врывался в ее тело с каждым резким толчком? Почему вместо боли получала наслаждение, сравнимое по своей силе с мощным ударом тока? Ясмин не понимала. Где-то в глубине души ей было стыдно за те чувства, что она испытывала сейчас. За то, как бесстыже громко звучал ее голос. Как охотно ее бедра двигались в бешеном ритме навстречу удовольствию. Стыдно за то, как она мысленно умоляла Зейна не останавливаться. Стыдно… но так хорошо! Так безумно приятно, что Ясмин вскоре содрогнулась, испытав первый оргазм, столь долгожданный. Сильнее сжала мужчину внутри, будто не желая отпускать. Пусть разрядка, которой девушка так отчаянно пыталась достичь, и наступила, но этого было недостаточно. Хотелось еще… Зейн на мгновение остановился, позволяя супруге пережить охвативший ее экстаз. Нежным движением руки провел дорожку вверх по ее спине: от бедер до лопаток. Чувствовал, как вибрирует от напряжения каждая мышца в ее теле. Слышал, как Ясмин жалобно всхлипывает, и в нем вдруг возникло желание увидеть ее лицо. Увидеть, как она кусает губы, снимая тонкую кожу зубами. Как дрожит ее подбородок. Как хмурятся брови, образуя едва заметные морщинки на лбе. Когда девушка наконец расслабилась, Зейн вышел из нее и перевернул на спину. Взяв подушку, подложил ее под поясницу Ясмин и властно раздвинул ее ноги. Снова почувствовав его внутри, жена заскулила. Как же ей надоели эти игры вслепую! Вот бы сейчас разорвать стягивающий ее руки галстук. Сдернуть с глаз раздражающий шелковый платок и наконец увидеть Зейна. Однако сил сделать первое не хватало, поэтому Ясмин потянулась к мешающей ткани на лице и попыталась снять хотя бы ее, но кисти тут же перехватили. — Правило третье: не смей снимать платок и не пытайся освободить руки, — сказал мужчина. Он потянул связанные запястья назад, над головой девушки. Склонился к ней, не переставая двигаться, и прошептал. — Потерпи, моя хорошая. Недолго осталось. Коснулся ее губ своими, тут же углубив поцелуй. Проникал языком в податливый рот так же нагло и развязно, как сейчас входил в нее. Спустился к шее и ключицам — покусывал и посасывал нежную кожу, зализывая следы своей страсти, словно животное. Скользнул руками по ногам, лаская бедра, щекоча внутреннюю сторону дрожащих колен… отстранился и, взяв Ясмин за лодыжки, закинул их себе на плечи. Теперь супруга предстала его взору во всей красе. Почему-то до бешеного биения сердца нравилось видеть ее обездвиженной, с завязанными глазами. Нравилось видеть ее такой покорной… такой зависимой от него. Ощущать всю свою власть над этим отдающимся страсти телом… над этим опьяненным чувствами разумом… над своей женой. Нравилось укрощать сейчас ее строптивый нрав. Девушка кое-как цеплялась пальцами за наволочку, пытаясь найти хоть какую-то опору… какой-то способ совладать с тем удовольствием, что доставлял ей Зейн. Откинув голову назад, открывала свою тонкую шею. Пантерой вытягивалась на постели. Выгибалась дугой, от чего давление внизу было только сильнее, а голос звучал громче. Ее пышная, красивая грудь поднималась от каждого тяжкого вздоха, а округлые, сочные бедра плавно двигались навстречу глубоким толчкам. Пальцы ног поджимались от переизбытка приятных ощущений. Ясмин то протяжно стонала, иногда срываясь на скулеж, то хныкала, без слов умоляя Зейна довести ее до еще одной разрядки. Время от времени мужчина целовал выпирающие косточки на лодыжках девушки. Что-то шептал, но она не слышала его. Вдруг дернулась и всхлипнула, согнув ноги в коленях. Уперлась ступнями в грудь мужа. Прогнулась так, что мышцы спины скрутило, но Ясмин не заметила этого — удовольствие, колющее ее внизу, словно миллионы маленьких, но острых иголочек, было сильнее. Мужчина замер, выжидая, когда волна оргазма спадет. Крепко держал ее за ноги, ощущая, как стенки, сжавшись, пульсируют вокруг его члена. Чувствовал, что сам находится на грани, но сдерживался изо всех сил, чтобы не кончить внутрь. Вскоре приятная слабость овладела телом, и Ясмин обессилено уронила ноги, тяжело дыша. Зейн вышел из нее и довел себя рукой: горячая жидкость попала на живот девушки, и мужчина тут же стер ее одеялом. Потянулся к перетянутым галстуком рукам и, взяв их в свои, развязал раздражающий узел. Жена облегченно вздохнула, ощутив долгожданную свободу: запястья ужасно ныли. Зейн осторожно, едва ощутимо, поцеловал каждое, словно извиняясь за причиненный дискомфорт. Затем стянул с головы супруги платок и отбросил куда-то в сторону. Ясмин несколько раз сильно зажмурила глаза, пытаясь привыкнуть к темноте комнаты, чьи очертания вскоре смогла разглядеть благодаря свету Луны. Зейн аккуратно провел пальцами по ее вискам и опустился чуть ниже, касаясь горячими губами то одного века, то другого. Затем поцеловал приоткрытые словно на выдохе уста. — Ну что — усвоила урок, дикарка? — прошептал он. — Да… надо почаще тебя злить, — не успел муж ничего предпринять, как оказался спиной на постели, а на его бедрах уже сидела девушка. — У тебя так фантазия хорошо работать начинает. Громко и заливисто рассмеялась, прижавшись к груди Зейна. Специально чуть приподняла вверх ноющие после шлепков ягодицы, чтобы не сидеть на них полностью. Мужчина покачал головой, но на его губах играла добрая улыбка. — Знал бы о твоих мазохистких наклонностях, придумал бы более эффективное наказание, — сказал он. — Ммм, как интересно… и какое же, например? — закусила губу. — Например?.. Щекотку, — его пальцы тут же принялись играючи бегать по бокам девушки, вызывая приятные, даже слишком, ощущения. Ясмин пискнула и засмеялась еще громче. Ерзала и извивалась, пытаясь то оттянуть руки Зейна от себя, то закрыться от дразнящих, щекочущих прикосновений. Вдруг упала на спину и оказалась прижата сверху мужским телом, что было больше нее раза в два. Неосознанно начала толкаться и пихаться, твердыми коленями упираясь в живот мужа. Кусала его за плечи и крутилась во все стороны, не зная, как защититься. В конце концов, Зейн оставил ее в покое. Оба еще некоторое время смеялись, а затем вдруг замолчали. Смотрели друг другу в глаза странным взглядом, полным не то бесконечной нежности и любви, не то тоски и желания быть ближе, чем сейчас… даже ближе, чем пять минут назад, когда их тела были едины. Ясмин первой потянулась к мужу — обняла его руками за шею, и тот покорно опустил голову на ее голую грудь. Его тяжесть приятно давила на девушку. Она чувствовала его тепло… с наслаждением вдыхала остатки парфюма с древесными нотками и естественный запах Зейна. Хотелось лежать так вечность в тишине, впитывая друг друга, как сливающиеся в одно целое капли утренней росы на листе, но гадкое чувство вины вдруг напомнило о себе. — Зейн, прости меня, пожалуйста. Мне не нужно было так поступать, — сказала Ясмин. — Я не подумала о том, что ты будешь чувствовать. Мне очень стыдно. — Все в порядке, родная, — поцеловал ложбинку между грудей. — Я тоже был не прав: изводил тебя звонками. Просто я… я никогда бы не простил себе, если бы с тобой что-то случилось. Ты все для меня, Ясмин. Та тяжело вздохнула. Запустила пальцы в растрепанные короткие волосы цвета темного шоколада и слегка почесала затылок. Зейн поднял на нее глаза, отливающие золотым блеском: в них читалась какая-то печаль. — Я очень люблю тебя, Зейн, — сказала девушка. — Обещаю не влезать в неприятности и всегда быть на связи, чтобы ты не волновался. — Хорошо, — тепло улыбнулся. — А я обещаю не донимать тебя звонками и смс, когда ты уходишь куда-то. Это было последнее, что он сказал, перед тем, как провалиться в сон, как и его супруга. Уставшие и измотанные друг другом, они даже не успели накрыться одеялом. Душный, жаркий воздух не давал еще разгоряченным обнаженным телам замерзнуть, хоть и недолго. Утром Зейна разбудили ласкающие его лицо солнечные лучи. Открыв глаза, мужчина увидел стоящую напротив кровати, возле зеркала над комодом, полностью нагую Ясмин. Девушка с недовольством и легким шоком рассматривала яркие следы бурной ночи, что оставил на ее теле мужчина. На ягодицах еще красовались четкие отпечатки от широких ладоней, а на запястьях — змеей обвивающие их длинные темные полосы. Шею, ключицы и верх груди украшали множественные багровые пятна, кое-где со следами зубов. — Кошмар, — прошептала Ясмин. Услышав шорох на постели, она тут же повернулась и увидела, что Зейн уже проснулся. — Доброе утро, милая, — фраза прозвучала как-то цинично с учетом той “красоты”, что он наблюдал сейчас. — Доброе… полюбуйся, что ты сделал, Зейн. Если это был твой коварный план, чтобы я из номера не выходила неделю, то поздравляю: он удался! Ее голос сквозил не обидой или злостью — скорее, легким раздражением и сарказмом. Девушка указывала руками то на верхнюю часть тела, то на запястья, а затем и вовсе повернулась спиной. Муж встал с постели и подошел к ней. Вместе они посмотрели на свое отражение в зеркале и увидели разительный контраст: на Ясмин не было живого места, а вот на Зейне — ни следа. “Перестарался,” — подумал мужчина, но изменить уже ничего было нельзя. Неприятно было признавать, но ему нравилось видеть все эти отметины… нравилось осознавать, что все это оставил он. Было что-то собственническое в этом чувстве. “Моя” — вдруг пронеслось в голове, и Зейн слегка ухмыльнулся. Как же прекрасна и соблазнительна Ясмин была сейчас в его глазах: абсолютно голая, украшенная росписями его страсти, с растрепанными волосами, светлыми подтеками на внутренней стороне бедер и такими же смазанными следами на животе. Хотелось подхватить ее и усадить на комод, чтобы она прижалась спиной к холодному зеркалу. Зализать каждый шрам, что оставил ей этой ночью, и, быть может, добавить парочку новых, но Зейн тут же отбросил эти мысли. Ясмин молчала, явно ожидая от него какого-то ответа. По-хорошему стоило бы попросить прощения, да вот только мужчина не чувствовал за собой вины. Бросив взгляд на часы, вспомнил, что у него сегодня есть дела, и зацепился за этот факт как за призрачный шанс избежать выяснения отношений. — Я в душ. У меня через час встреча, — быстро сказал он и скрылся за дверью в ванную. — Стоять, любимый! — девушка тут же кинулась за супругом. — Один раз успеем! Я на тебе тоже кое-что оставлю!