Лешак

      Колонна медленно ползла по старой, разбитой дороге. Сыч оказался довольно богатым торговцем, в его распоряжении помимо нашего ЗИЛа оказались УАЗик, газелька и аж целый МАЗ-537. Где торгаш раскопал его, я даже представить себе не мог, такие машины считались чем-то редкими даже у армейцев. Добавить сюда ещё нас — и получившаяся колонна будет достойна если не хана, то, по крайней мере, богатого воеводы. Профессор и Арсен хорошо потрудились, на лобаш ЗИЛа была наварена решётка из толстых прутьев, решётки потоньше частично закрывали боковые окна. Решётка на морде машины, как ее назвал Профессор, «кенгурятник», придавала машине дополнительного шарма, и ЗИЛ уж точно не был белой вороной в караване. Рог велел ехать впереди и показывать дорогу, но пока мы тащились по общеизвестному маршруту к мосту. Стас, сидевший рядом и чистивший автомат внезапно спросил:        — Если вернёмся, что намерен делать? — Не знаю. — честно ответил я. — Наверное, на юг подамся. — В Оренбург? — Нет. Я к морю хочу. В детстве увидел в книжке фотографию и с тех пор мечтаю. Охотник расхохотался, уронил на пол возвратную пружину и, матерясь, полез поднимать. — А я вот, — раздалось из-под сиденья. — Наоборот на север хочу. В Питер, например, там, говорят, тварей всяких полно. Будет на чём на безбедную старость зарабатывать. Наш разговор прервала ожившая радиостанция, сиплый голос Сыча огласил кабину: — Эй, Лешак, перед мостом тормозни, Рог перетереть хочет. — Понял, — ответил я и отпустив тангенту, недовольно посмотрел на охотника. — Лешак? Ты ничего умнее не смог родить? — А мне нравится, — охотник наконец нашел пружину и теперь тщательно протирал её. — Да и потом у тебя даже вид подходящий. Этакий мужичок-лесовичок, что только что вылез из очередного болота.       — Себе бы и взял, — проворчал я.       Впереди замаячил мост, я свернул с дороги на обочину и, остановившись, заглушил машину. Колонна встала, из УАЗа вылез Рог и подошел к ЗИЛу.       — Эй, охотник, — Стас вылез из кабины. — Говоришь, в Уфе дорога есть нормальная?              — Есть, — ответил Резнов. — Мимо кладбища старого, через деревеньку.       — С деревенскими проблемы будут?       — Только если они восстанут из могил, их в позапрошлом году всех лихорадка убила.       Рог сплюнул и, глядя на меня, спросил:       — А этот там бывал?       — Нет, — не стал врать охотник. — Но я хорошо знаю маршрут.       Рог кивнул сам себе и вытащил из сумки свёрнутый в трубку лист бумаги и уголёк. Развернув лист, он протянул его охотнику. Листок оказался старой картой.       — Рисуй, — охотник скептически посмотрел на уголёк. — Рисуй маршрут.       — А гарантии того, что нас не пристрелят как только вы узнаете куда едем? Ладно-ладно, понял, — в грудь охотника чёрным глазом уставился ствол ПБ. — Придётся поверить на слово.       — Придётся, — подтвердил Рог, качнув стволом в мою сторону. — Лешак, из кабины, мотор не глуши.       Я вылез из кабины и встал рядом с охотником. Он согнулся и, положив карту на колено, чертил маршрут. Закончив, протянул карту и уголь Рогу. Тот забрал карту и, сделав шаг назад, велел:       — В кузов, оба. Сапог! — из УАЗа вылез мужик лет 30 со шрамом на лбу, в разгруке. — Поедешь с ними. Тот кивнул и обойдя УАЗ, открыл багажник, откуда вытащил СВД. Повесив винтовку на плечо, он спросил у Рога: — Сам поведешь? — Серый поведет, — ответил Рог, рассматривая карту. — В кузов лезьте. Серого я запомнил сразу. Парень был самым молодым из каравана и самым бойким. Ему было трудно находиться без движения хотя бы минуту, он сразу начинал нервничать. Но особое внимание привлекла его, ну, назовем это прической. Волосы у парня больше напоминали иголки ежа- длинные, тонкие и негнущиеся. Когда он тряс головой, они стучали друг об друга и даже можно было услышать звук. Я вытащил из кабины Иж и залез в кузов, охотник с ублюдком не расставался вообще и, бросив автомат на брезент, развалился на нашем грузе. Хоть какая-то польза от этой наркоты. Сапог уселся у кабины, положив СВД на колени, и хмуро уставился на МАЗ, к которому Кузьма, главный и единственный механик каравана, цеплял прицеп с нашим топливом. — А ваш Серый, он по матери ёж или по отцу? — задал вопрос охотник после того, как колонна вновь пошла. — Идиот ты, охотник, — ответил снайпер. — Может быть, — согласился Стас. — Но я таких раньше не встречал. Откуда вы его взяли вообще?       — Из Москвы он, — Сапог порылся по карманам и, вытащив из одного самокрутку и огниво, завозился.       — Москвы? — Я подался вперёд. — Там люди есть?       — Люди везде есть, только они везде разные, — философски ответил снайпер, закуривая. — В Москве людей мало, но они есть.       — Вы там были? — спросил Стас.       — Да. Но мы в глубь не заходили, уж больно там всякого много.       — Там же фон ужасный! — у меня в голове не укладывалось, как можно выжить в том аду, что ныне представляла из себя бывшая столица.       — Вокруг, — кивнул караванщик. — Но в городе полегче. Там больше всякой дряни другого рода, туда ж как говорят, что-то биологическое сбросили. А заразе то всё едино, в чём мутировать. Вот и превратилось то, что на город скинули в такое, что во сне не приснится.       — Во что? — интерес у охотника был чисто профессиональный.       — Там чем ближе к эпицентру, тем больше всякой растительности странной, — начал рассказ снайпер. — Вроде так смотришь, трава как трава, подорожник какой-нибудь. А приглядишься — у него корни из земли вылазят и он медленно, но ползёт куда-то. Вьюны там есть, которые могут поймать и утащить. И при этом — ни единого животного. Вообще. Ни обычного, ни мутанта. Никого. Только растения.       Я бросил взгляд на охотника. Тот сидел с серьёзным видом и явно думал о чём-то своём. Сапога тем временем было уже не остановить:       — У меня вообще ощущение, что растения там разумные, будто управляет ими кто. Мы когда шли, часто прям перед нами какой-нибудь цветок сворачивался, как будто увидел нас или учуял. А один раз, мы тогда далеко зашли, так что там началось! Лес этот проклятый, как с ума сошел. Там всё как зашевелится, заскрипит, застонет. И всё, что могло, всё начало пыльцой какой-то, спорами, всем, чем есть, в нас пшикать. Ну мы замерли, а издалека вдруг шум такой, словно тварей каких-то бежит, штук так 500! Мы оттуда дёру сразу дали.       — А люди там где жили, если там везде такое? — спросил охотник.       — В метро кто, кто в подвалах или руинах. Как с фоном попроще стало, так народ вылазить начал, но кто-то остался под землей. Мы Серого нашли в бывшем Ботаническом саду, на него там гоблины насели.       — Кто? — не понял я.       — Гоблины. Ну, так подземных называли. Они ростом, ну, тебе по пояс, руки длинные, морды вытянутые, как у крыс. Нам потом ученый объяснил, что это потомки каких-то азиатов, что в городе были. Мол, что-то у них в генах сломалось, и дети их такими стали.       — А не у азиатов? — Стас красноречиво посмотрел на кабину, в которой сидел Серый.       — А хер его пойми, — пожал плечами снайпер. — В подмосковье живут какие-то, вроде ваших диких. Только эти вообще как звери, вот они, наверное, от остальных произошли.       — А Серёга то откуда? — не выдержал я.       — Какой Серёга? А, Серый, — снайпер вытряхнул на ладонь остаток табака из самокрутки. — Он не Серёга, он Серый. Имя такое. Говорит, что родился в Москве еще до войны.       — Ему тогда 50 с лишним должно быть, — возразил я.       — Должно, — согласился караванщик. — Но он такое знает, чего старики не помнят. Откуда, ты думаешь, он водить научился? Мы его не учили, а он умеет. Он даже знает, как компьютеры работают. У меня дед знакомый, ему 75 лет, он уже не помнит, а этот включил с первого раза, да ещё жаловался, что комп говно. И еще, — снайпер наклонился вперёд. — У него на руке татуировка есть. Там номер — 623 и буквы «п» и «о» большие. Так что не всё так просто с ним. — Пиздишь, — мы со снайпером уставились на охотника. — Нет у него татуировки. Сапог вдруг заржал как конь и принялся хлопать себя по коленям. Отсмеявшись, он спросил: — Когда понял? — Если он родился до войны, то он должен был быть из выживших, а ты про подобных ему не говорил. Ты лучше скажи, нахрена ты Сапог? — Да потому что я с сапога раньше стрелял, — ответил караванщик.

****

Уфа ныне была окружена непролазными лесами. Стас, бывавший в городе, рассказывал, что за этим лесным кольцом находятся почти не пострадавшие от времени дома. Живая стена, что выросла вокруг города, превратила тот в почти неприступную крепость. Почти. Щит-травой в народе называли мутировавшую траву. Она выделялась белыми, почти прозрачными стеблями. Но было у нее ещё одно отличие. Если в одном месте прорастало несколько семян, то растения сплетали корни в плотном покрове. Такие корневища высасывали из земли просто всё, не давали взойти другим семенам и вскоре вокруг зарослей щит-травы не росло уже ничего. Если такой травы было много, то она могла погубить и небольшой лесок. Ну, или пробить себе дорогу в большом лесе, что и произошло возле Уфы. Просека или, точнее сказать, протрава, тянулась через лес белой полосой, шириной метров 8. МАЗ, ехавший впереди внезапно встал, пулемет на кунге заворочался. УАЗик Рога объехал нас и медленно покатил по щит-траве. — Че это он? — я встал в кузове, глядя на грузовик, что продолжал стоять. — Там болото может быть, — ответил Стас. — Корни по поверхности прошли, а воду не осушили. УАЗ дважды просигналил, и грузовик медленно поехал вперёд. Вслед за ним тронулся ЗИЛ. Стас как-то странно посмотрел на лес и взял ублюдок в руки. Сапог, увидев это, тоже подобрался, стал осматриваться. Из травы справа от машины вылетело несколько ворон. Птицы с карканьем закружили над колонной. Пулемет на МАЗе повернулся и трижды рявкнул. Перепуганные вороны исчезли между деревьями.       Через несколько минут Стас привстал в кузове и, приглядевшись, сообщил:       — К домам приближаемся.       Я уже бывал в старых городах. В 20 километрах севернее Лесного находился город Октябрьский. После войны он просуществовал ещё где-то около 5 лет, пока с севера не пришла банда, сформировавшаяся из выходцев с зон. Почти 8 тысяч человек просто смели оборону, выстроенную новой властью. Правда, та банда долго не просуществовала, распалась, и большая часть, как говорили старики, ушла на запад. А опустевший город со следами боёв остался немым памятником людских войн.       Уфа была другой. Стас рассказывал, что дома выглядели почти нетронутыми войной и временем, только редкие канаты стеблей растений-мутантов вылезали из окон, пробив стёкла. Дорога выглядела хуже, асфальт растрескался и теперь его почти не было видно из-за листьев и стеблей.       От нас город отделяла обмелевшая река. По берегам привычные деревья сменяли приземистые, с широкой листвой и словно скрученные из толстых канатов стволами мутанты. Корни уходили прямо в воду, зарываясь в дно. Полоса щит-травы шла по бывшему дну, местами прерываясь. Сплетённые корни местами торчали из воды, покачиваясь, когда на них накатывалась волна.       УАЗ оторвался от колонны и теперь бодро чесал метрах в 150 впереди, подпрыгивая на ухабах. Я перевел взгляд на дома на том берегу. Огромные, серые махины смотрели на нас взглядами оконных проёмов. А ведь когда-то тут кипела жизнь, и тысячи людей каждый день ходили по этим берегам. Интересно, о чём думает и мечтает человек, которому не грозит 40 000 способов подохнуть?       Пофантазировать я не успел. Уазик засигналил, и колонна встала. Стас подхватил автомат и выпрыгнул из кузова. Из кабины высунулся Серый и крикнул:       — Ну чё встали то?       — Там вода впереди мутная, глубину надо проверить, — ответил Рог, обходя уаз.       — Тут стоять долго нельзя, — охотник подошел к караванщику. — Тут единственный переход через реку, и хер знает кого сюда ещё принесёт.       Рог кивнул. Из Уаза вылез хмурый мужик лет 50, его, кажется, звали Адамом. Адам открыл багажник машины, вытащил оттуда шест длиной в метр и, почесав затылок, раздвинул его еще на пару метров. Подойдя к воде, Адам ткнул им в воду и что-то сказал Рогу. Тот кивнул и вернулся в машину. Уаз тронулся медленно тронулся, а Адам пошел впереди по колено в воде. Охотник тем временем вертел головой по сторонам, выискивая возможных гостей.       Справа что-то громко плеснуло. Я и Сапог одновременно повернули головы: в мутной воде что-то двигалось. Рыба, наверное, хотя вряд-ли. Уж больно длинная. Скорее, змея. Я бросил взгляд на ружьё. Нет, не буду патроны тратить.       И тут раздался крик. Спустя секунду загрохотал автомат, Серый выпрыгнул из кабины и, дёргая из кобуры пистолет, бросился к Уазу. Адам стоял по пояс в воде и бил шестом по чему-то на дне. Неожиданно он вскрикнул и упал, скрывшись под водой. Стас прекратил стрелять и побежал к всплывшему шесту. Из воды показалась голова Адама, он схватил охотника за одежду. Сапог схватил СВД и опёр оружие на кабину. Стас поволок водителя на мелководье, я выпрыгнул из кузова и бросился к ним. Внезапно из воды поднялась башка на длинной шее с вытянутой, словно собачьей мордой. Раздался выстрел, из головы хлынула кровь. Мутант упал в воду, я оглянулся: Сапог ворочал стволом, выискивая новую цель. Стас выволок водителя на берег, к нему подбежал Рог с ПБ в руке.       Правая нога Адама превратилась в кровавые лохмотья от стопы до колена. Кровь хлестала на песок, окрашивая его в бурые тона. Подбежал Серый, успевший смотаться за аптечкой, стал накладывать жгут.       — Антидот от змеиного яда есть? — охотник повесил автомат на плечо.       — Есть, — ответил Рог.       — Колите от гадюки. Надо его в машину, пока крови много в воду не попало. Эти уроды стаями живут.       — Что это блядь вообще такое было? — я нервно вцепился в ружьё, не отводя взгляда от расплывающегося по воде кровавого пятна.       — А хер знает, — ответил Стас. — Я сам таких только издалека видел пару раз. Мне мужик с каравана рассказывал, что они первыми на человека не нападают.       — Их на Волге чертовой рыбой называют, — Рог убрал пистолет в кобуру. — Их там дохерища. От собаки до быка размером.       Стонущего Адама оттащили к Мазу, где матерившийся Сыч начал отпаивать его какой-то вонючей дрянью. Мы же с охотником залезли обратно в кузов.       — Вылезли, суки, — Охотник ткнул пальцем в поднимающиеся над водой вытянутые морды.       За руль УАЗа сел Рог, и колонна вновь сдвинулась с места. Сапог и Стас больше не разговаривали, только настороженно озирались. Мне тоже стало как-то не до разговоров. Когда грузовичок, отчаянно ревя движком, вполз на бывшую набережную, со стороны реки донёсся протяжный вой. Я развернулся, на всякий случай подтянув к себе оружие: мутанты выбрались из воды, и теперь их можно было рассмотреть. Короткие, бочкообразные тела с длинными, тонкими шеями, на четырёх широких лапах.       Уфа встретила нас хмурыми взглядами окон стоящих у дороги домов. Через примерно сотню метров слева от колонны я увидел памятник. Белый бетонный прямоугольник резко выделялся на фоне разросшихся деревьев. Стебли растений оплели его, но я сумел разглядеть треснувшую табличку, на которой виднелись посеревшие от времени слова:       — Никто не забыт, ничто не забыто, — прочитал я. — Это о чём?       Стас усмехнулся, а Сапог пожав плечами ответил:       — О войне наверное. Которая 1942 что ли года, хер его знает. Сейчас то какая разница, мы тут сами, как на войне каждый день.       В какой-то мере это было забавно. Люди, что строили этот памятник, думали наверное, что их творение будет века стоять здесь и напоминать их потомкам о чём-то. Но минул век, мир рухнул в ад и теперь единицы знают об этом памятнике. А ещё меньше народу помнит о том, зачем его строили.             Машины начали набирать скорость на относительно проезжей дороге. Брошенного транспорта тут почти не было, да и тот стоял по краям дороги. Дома по бокам скрывались в зарослях, лишь иногда над листвой поднимались вторые этажи, из разбитых окон которых росли неприхотливые кустарники. Солнце уже почти легло на горизонт, когда впереди замаячило длинное здание из красного кирпича. Над дверями висела раздолбанная вывеска «агнит кос етик».       Ехавший впереди УАЗ свернул с дороги и обогнул здание, остальная колонна последовала за ним. Здание было в форме подковы, между корпусами была площадка примерно сто на сто метров. Когда ЗИЛ остановился, я со Стасом и Сапогом выпрыгнули из кузова. Караван вставал на ночлег.       В той части «подковы», что была видна с дороги, находился гараж. Правда, загонять туда машины не стали, в нём рухнул потолок, и теперь большую часть площади занимала куча мусора. Возле ворот остановился УАЗ Рога, сам начальник охраны уже шёл к нам.       — Лешак, сейчас идешь вместе с Серым на осмотр территории. Охотник, тебе сейчас Сыч работу даст. Всё, хер ли встали, марш!       Я поплёлся за Серым, ощущая лопатками жжение взгляда Рога. После случая на переправе Рог, судя по всему, решил для себя, что до конечной точки мы не доедем. Наши жизни спасала, скорее всего, только жадность Сыча. Серый повернулся ко мне, вешая на плечо автомат.       — Зайдём с той стороны, там даже если двери заперты, то их выбить будет просто, — водитель окинул меня взглядом. — Ты чё такой кислый?       — Потрясись в кузове весь день, посмотрю я на тебя.       Серый расхохотался, и его волосы-иголки застучали друг об друга. Мы обогнули здание и подошли к дверям. Те были покрыты какой-то серой дрянью, похожей на мокрый песок. Мутант бесстрашно протянул руку и провёл пальцами по ней.       — Не боишься, что клешни отвалятся? — с сомнением посмотрел на субстанцию.       — Только если новые вырастут, — Серый растёр «песок» между пальцами и поднёс их к носу. — Странная херня, не видел раньше такой.       — Как ты жив вообще? — пробормотал я.       — Меня из ада выгнали за плохое поведение, — водитель ударил ногой в дверь, та с грохотом вылетела вместе с куском дверного косяка. Я скинул ижонок с плеча и взвёл курки.       Помещение встретило нас запахом гниющего мяса и свисающими с потолка вьюнами. От обычных они отличались толстыми стеблями, покрытыми корой, смахивающей на берёзовую. Серый снял автомат с плеча и стволом раздвигая стебли, медленно пошёл вперёд.       Свет заходящего солнца проникал в помещение через разбитые окна, освещая десятки полок, заваленные мусором, нападавшим с потолка. Я присвистнул, караванщик усмехнулся и с хозяйским видом двинулся между полками. Те покрывал «песок», причём чем дальше от входа, тем больше его было. Серый слой сантиметров в 5 лежал и на полу и водитель оставлял на нём чёткие следы. Пройдя шагов двадцать, Серый неожиданно замер и присел, что-то разглядывая.       — Подойди-ка, Лешак.- я неохотно подошёл, вонь тут стояла ужасная. Слой «песка» тут был толщиной почти в ладонь. На нём чётко виднелись следы больших лап, чем-то похожие на собачьи, но с более длинными когтями.       — Это у вас тут пёсики такие бегают? , — Серый повернулся ко мне, я впервые увидел его глаза вблизи и у меня непроизвольно что-то сжалось в груди. У мутанта были красные глаза с просто огромными зрачками. Казалось, что он смотрит не на меня, а куда-то сквозь меня.       — Это тебе лучше у Стаса спрашивать, — я отвел взгляд.       — Нет, не собаки это, — Серый встал и снял автомат с предохранителя, — когти как у кошек. Надо тут осмотреться.       — Может мы лучше твоих дружков позовём? , — геройствовать в пасти неизвестной твари мне не хотелось.       — Не боись, мы тут одни, — ответом моему немому ахеру были резко сузившиеся и расширившиеся зрачки, — следы старые, в них уже всякого хлама нападало.       Мутант двинулся по по следам, мне ничего не оставалось, как пойти за ним. Вонь усиливалась с каждым шагом, меня уже начало подташнивать, а Серый словно не чувствовал его вовсе, бодро шагая впереди. Ещё один поворот и я увидел, что так воняло.       Туша молодого кабана с разорванным брюхом лежала у стены с плакатом с надписью «Товар недели». С боков зверя неизвестный хищник содрал мясо и теперь окровавленные рёбра торчали наружу. Башка с клыками сантиметров по 10 была свёрнута набок, распухший язык вывалился из пасти, в глазах копошились опарыши.       — Его сюда точно не собаки затащили, — Серый присел у туши.       — Может он сам сюда залез? Тут явно не один вход.- я осмотрелся. Серого «песка» на полу вокруг туши не было, его словно счистили.       — Кабана в здание сам дьявол не загонит. Его сюда уже дохлым приволокли и пожрали. — Серый встал и потерев нос, продолжил, — топай к Рогу, расскажешь что и как, а я тут осмотрюсь.       Дважды меня просить не нужно было. Я буквально выскочил на улицу и поспешил к каравану. Там уже был развёрнут лагерь, Стас разводил костёр, караванщики занимались осмотром машин и подготовкой к ночлегу.Рог и Сыч стояли у УАЗа и разложив на капоте карту, что-то обсуждали. Когда я приблизился, то услышал голос Сыча:       — Если хан узнает об этом, нам отрежут яица, снимут кожу и скормят собакам. А их хозяин не идиот, он наверняка сообщил ему всё в деталях.       — Он не узнает, тут не его территории. Отвезём на север, ижминские за такую партию нам дадут столько ворвани, что мы трижды окупимся.       — Мы не сможем доехать до туда без закупки, ищейки хана пронюхают и нас прибьют.       Я прокашлялся и с максимально невинным видом заговорил:       — В здании всё в какой-то серой дряни и туша кабана лежит. Там сейчас Серый осматривается.       Сыч кивнул и снова повернулся к карте, а Рог уставился на меня не мигая, словно рыба:       — Кабан? Как он там оказался?       — Я то откуда знаю, — пожал плечами я. — Серый говорит, что его туда затащили.       — Кто затащил?       — Понятия не имею, у ежа своего спрашивай, вон он кстати, — Серый вырулил из-за угла и, дружелюбно помахивая автоматом, шёл к нам.       — Тут неделю назад стая волчья ошивалась, возможно и сейчас неподалёку, — объявил водитель.       — К нам они не сунуться, — Сыч свернул карту. — От нас горючкой воняет, зверьё это ненавидит. Да и прочей жратвы сейчас полно, не полезут они к нам.       Рог молча пошел к МАЗу, а я, потоптавшись на месте, решил посмотреть, не спёр ли чего-нибудь Серый из кабины. Наполнение той не изменилось, я проверил чемодан с бумажками от «Лесничих», всё было в порядке, если Серый его и открывал, то копаться не стал. На торпеде лежал крупный пепел, вот же урод, покурить успел. Я, конечно, и сам иногда смолю, но дымить прямо в кабине — это свинство. Смахнув пепел, я вылез из кабины и лоб в лоб столкнулся с Сычом. Торгаш с задумчивым видом окинул меня взглядом, вытащив из кармана куртки фляжку, открутил крышку и, сделав большой глоток, наконец заговорил:       — Вас, значит, деревенский пахан послал как послов к хану?       — Мы не послы, мы просто груз тащим, — я отряхнул ладони.       — Да-да, не втирай, — Сыч снова присосался к фляге. — Он мимо Лесного хочет с кочевниками добазариться.       — Может и хочет, мне-то какая разница, — я снова полез в кабину и, вытащив из-под сиденья тряпку, начал счищать грязь с боковых окон.       — Если городской голова узнает, то вас повесят, — Сыч опять забулькал горлом. — А начальник ваш сухим выйдет.       — Тебе-то какая разница? — искренне удивился я.       — Да предупреждаю просто, а то у вас, у молодых, что в жопе. Кстати, ты сегодня ночью дежуришь, — на этой не очень радостной новости, Сыч опять сделал глоток и потопал к МАЗу. Я вздохнул и продолжил возиться с тряпкой.

****

      — Подъём, — я разлепил глаза и приподнялся на локтях. В тусклом свете гаснущего костра надо мной возвышался караванный медик Андрей.       — Ща, — я подавил зевок и, подхватив с земли кобуру с ПМ и ружьё, потащился на пост. Рог распределил меня на мой же ЗИЛ, настрого запретив даже открывать кабину, чтобы я там не уснул. Стас дежурил на смену раньше меня, караванщик сделал всё, чтобы мы не пересекались. Не доверяет значит.       Забравшись на капот, я сел так, чтобы выступ решётки упирался мне между лопаток и не давал уснуть. На стоящем слева МАЗе ходил здоровяк Влад с ПКМ, Рог выгнал его из МАЗа, всё равно из башенки нихера не видно. Я положил ружьё на колени и уставился в темноту.       Из-за туч показалась луна, бледный свет озарил площадку. Рядом с «подковой» находилось ещё одно здание, полностью разрушенное. Из-за огрызков стены поднималось огромное дерево-мутант, словно скрученное из десятков стволов потоньше. Обломки крыши заваливали ствол примерно на треть, из-под битого кирпича и ржавых листов металла торчали остовы каких-то конструкций. Меня начало клонить в сон, чтобы не заснуть, я ещё сильнее упёрся спиной в решётку.       Что-то царапнуло взгляд, какое-то движение. Я резко сел, присматриваясь к окружению. Ничего не изменилось, только крона дерева-мутанта легонько затряслась. Я вгляделся в листву — ничего. Крыша едет уже, так я не то что до Зеленогорска, до гор не доеду.       Раздался тихий стук, с кучи битых кирпичей посыпались мелкие обломки. Я, не мигая, уставился на разрушенное здание. От мусора отделилось какое-то расплывчатое пятно и медленно поползло к машинам. Я вскинул ижа к плечу и бросил взгляд на пулемётчика, тот как назло смотрел на крышу «подковы». Пятно остановилось метрах в 25 от меня, я прицелился. Существо, или что это такое, было чуть светлее земли и выглядело как песчаное пятно. Я взвёл курки и набрав воздуха в грудь, выстрелил.       Грохот выстрела разорвал ночную тишину, вспышка ударила по глазам. С МАЗа донеслась ругань здоровяка, которую тут же перекрыл дикий вой. Тварь рванулась, завыла и заметалась по площадке. Я снова выстрелил, но попасть в зверя было практически невозможно. Сзади заорал Рог: «Подъём, суки!»       — НА ДЕРЕВЕ! — взревел Влад, и тут же загрохотал пулемёт. Я бросил взгляд на дерево, твари прыгали из кроны и неслись к нам. Я успел зарядить в ружьё один патрон, когда увидел несущегося ко мне мутанта. Тварь прыгнула и, пролетев метра три, приземлилась на капот, я отскочил назад, врезавшись спиной в решётку, и выстрелил. Пуля попала в морду, разорвав её, мутант завизжал и махнув лапой, зацепил меня когтями за стопу. Дикая боль пронзила ногу, мутант прыгнул назад, потащив меня за собой. Когти продрали стопу и вылетели из мяса, я свалился вправо, животом прямо на фару на решётке. Железный уголок зацепился за куртку, меня рвануло, и я со всей дури приложился башкой об крыло, в голове словно граната взорвалась.       — Они по крыше скачут! — голос Стаса пробился сквозь шум в голове, выстрелы и вой мутантов.       Я приподнялся на локтях и перевернулся на спину, вытаскивая из кобуры пистолет. Из-за машины высунулась вытянутая морда, мутант оскалился и бросился ко мне. Пистолет дёрнулся, я попал мутанту в шею, тот рухнул на землю и начал извиваться, хрипя и кашляя. Пулемёт Влада замолк, я пополз под машину, перед моим лицом остановился человек, загрохотал автомат. Я высунулся из-под машины в тот момент, когда Серый отпустил автомат и, вытащив из кармана, гранату рявкнул:       — Граната!       Я катнулся обратно под ЗИЛ, раздался хлопок и многоголосый вой мутантов. Высунувшись, я увидел, как на МАЗе Влад, перехватив пулемёт за ствол, словно дубиной отбивался от мутанта, стоящего на крыше кунга. Очередь из ублюдка снесла тварь с грузовика, великан перехватил оружие и, упав на железо, открыл огонь.       — Лешак? — Серый присел у колеса, взглянул на меня и схватив за плечо, вытащил из-под машины.       — Нога, сука! — я чуть язык не прокусил от боли, водитель отпустил меня и дал короткую очередь. Мутанты прекратили атаку и огромными скачками бросились прочь.       — Сапог, на МАЗ! — Рог выстрелил вслед убегающим мутантам из своего дробовика.       Серый отволок меня в середину лагеря, Андрей присел рядом со мной, зажёг фонарь и осмотрел рану.       — Ёбаный рот, что это блядь такое было? — Сыча трясло, в руках торгаша опасно гулял ствол «Бизона».       — Ты выстрелил? — надо мной навис Рог.       — Да, сука! — я зашипел от боли, когда с меня сдёрнули сапог и Андрей щедро полил на рану спирт.       Рог хмыкнул и быстрым шагом пошёл к МАЗу. Медик вытащил из аптечки шприц, посмотрев на меня, и сказал:       — Рану зашивать надо, а держать тебя некому, забот много слишком. Поэтому поспишь.       Я попробовал запротестовать, но Андрей уже воткнул шприц мне в руку, прямо через рукав. Перед глазами всё поплыло, и я провалился в темноту.