Осколки солнца

      Взбудораженное состояние Вэй Ина улеглось далеко не сразу после того, как состоялся разговор с Лань Чжанем. Вэй Ин никогда не лез за словом в карман, но сейчас чувствовал, что не может облечь мысли в слова. В голове всё спуталось. Одолевало замешательство и возбуждение. Лань Чжань настоял, чтобы он выпил приготовленное им снадобье, прослушал его пульс, а после вернулся на циновку, на которой до этого медитировал, собираясь расположиться на ней на ночлег.       Комнату окутала относительная тишина, только дождь за окнами продолжал выстукивать свою монотонную песню. Вэй Ину воцарившееся молчание представлялось до ужаса некомфортным. Он скосил глаза в сторону заклинателя в белом и, наблюдая за его приготовлениями ко сну, вдруг выпалил:       — Незачем ютиться на полу. Кровать достаточно широкая, чтобы уместиться на ней вместе.       Брови Лань Чжаня слегка взлетели вверх. В глазах промелькнуло растерянное выражение.       — Переживаешь, если я в теле обрезанного рукава, приставать буду? — рассмеялся Вэй Ин, невольно вспыхнув лицом. — Заверяю, не буду. Разве что ты сам меня попросишь.       Он резко умолк, осознав, что зашёл в шутках слишком далеко и ожидал бурного отклика на свой выпад, но такового не последовало. Повисла очередная неловкая пауза. Вэй Ина так и подмывало реабилитироваться — раз уж он снова нацепил облик острослова и бесстыдника, надлежало сделать так, чтобы Лань Чжань включился в игру.       — Давай же, ступай сюда. В чём проблема? — напирал Вэй Ин.       Внутри зародился азарт. Прямо-таки припекло вспомнить юность и немного подразнить запомнившегося ему весьма вспыльчивым Второго Нефрита.       — Ты раздел меня, вымыл, а прилечь рядом ниже твоего достоинства?       Молчание и немигающий взор в ответ.       — Не смотри так опасливо, господин Лань. Я не кусаюсь, в отличие от тебя!       Вэй Ин не собирался вспоминать случай в Пещере Черепахи-Губительницы, но как-то само спорхнуло с языка. Тогда Лань Чжань пребывал не в лучшей форме. В сражении за Облачные Глубины Вэнь Сюй серьёзно повредил ему ногу, а ещё он только-только получил известие, что отец вот-вот сойдёт в могилу, и всё это на фоне невозможности выбраться из подземелья с обитающим в нём кровожадным чудищем. Пребывая в отчаянии, не в состоянии выносить назойливую болтовню «друга по несчастью», Лань Чжань поддался чувствам и укусил Вэй Ина за предплечье, тем самым вынудив отсесть подальше и на время заткнуться.       — Ты меня, между прочим, тогда сильно обидел, — подчеркнул Вэй Ин, чувствуя, как внутри становится слишком тесно от воспоминаний и чувств. — Я к тебе со всей душой, по-дружески позаботиться пытался, а ты кусаться…       Глаза Лань Чжаня распахнулись ещё шире. В них зароилось что-то — не то искры раздражения, не то раскаянье. Вэй Ина пробрало странным чувством. Стало уж совсем не по себе под пристальным взглядом человека напротив.       — Ладно, можешь и дальше молчать. Знаю я, что ты думаешь — он сам напросился, не стоило досаждать и лезть с разговорами. В то время ты не раз повторял, что мы не друзья и спуску мне не давал.       Возражений вновь не прозвучало, но лицо Лань Чжаня стало угрюмее, глаза печальнее. Он сбросил верхние одежды, сложил их ровной стопочкой и застыл с ними в руках, вглядываясь в свою лобную ленту, которую снимал только на время сна или купания.       Вэй Ин поймал себя на том, что тоже на неё смотрит. В своё время она стала поводом для нескольких весьма неприятных стычек между ними — кусочек ткани, а столько ему чести!       — Много воды с тех пор утекло, — словно самому себе объявил Вэй Ин. — Трудно поверить, что за тринадцать лет всё так круто переменилось, и теперь ты сам предлагаешь мне компанию в странствиях.       Он старался сохранить безразличие в голосе, но тот предательски вибрировал, вынуждая понижать тон.       — И если и впрямь намерен ходить вместе со мной на Ночную Охоту, таких моментов предстоит множество. Привыкай делить кров, преломлять хлеб, ну и засыпать бок о бок, куда без этого?       Вэй Ин рассудил, что если уж и эти его провокации не сподвигнут Лань Чжаня послать всё к лешему и сбежать от него подальше, то он этот бой проиграл.       Истекла минута, может, две, но ясности отношения Лань Чжаня к сказанному так и не появилось. Он продолжал возвышаться в паре шагов от постели, словно каменное изваяние и размышлять. И если поначалу подначивания Вэй Ину показались опасной затеей, то теперь всё больше забавляли.       — Расскажи старому «приятелю», чем полнилась твоя жизнь, пока он прозябал в небытие. Я ведь всего-то и знаю, что ныне люди величают тебя Хангуан-цзюнь, — не смолкал Вэй Ин. — А что там с остальным? Обзавёлся женой, детьми?       Лань Чжань со вздохом отложил одежду в сторону. Лобная лента всё ещё оставалась у него в руках, словно он не находил места, куда её приткнуть. Губы Вэй Ина сложились в хитрую улыбочку.       — Давай её сюда, я о ней позабочусь.       Он ловко вытянулся, подхватил кончик белой материи и резко рванул на себя, в два счёта отбирая её у владельца. В былые времена Лань Чжань не только не позволил бы этому случиться, но и устроил ему взбучку, а ныне, продолжая удивлять: остался стоять на месте и таращиться на приободрённого его бездействием Вэй Ина загнанным взглядом.       Последний медленно пропустил ленту между пальцев, лаская её шёлковую поверхность, и прыснул смехом.       — Рискну предположить, госпожа Лань невероятная красавица и искусная заклинательница под стать супругу!       В прошлом подобного рода фразочки исправно выводили Лань Чжаня из себя. Он жутко сердился и пылко пресекал озорство Вэй Ина, но на этот раз только молчал и хлопал длинными ресницами.       Вэй Ин повязал белый шёлк на запястье, завёл руки за затылок, устроившись поудобнее, и иронично прищурился.       — Уверен, что она одобрит твою идею таскаться со мной по горам, по долам? Какой женщине понравится, что муж неделями отсутствует дома?       Лань Чжань наконец тихо ответил:       — Я не женат.       Вэй Ин прыснул хохотом.       — Действительно! Что это я напридумывал?! Сложно представить столь несравненную, премудрую деву, которой удалось бы найти дорожку к холодному сердцу младшего господина Лань и затащить его под венец!       Лань Чжань устало коснулся висков кончиками пальцев и слегка помассировал.       — Поздно, — тихо сказал он. — Тебе надо отдыхать.       — Я не устал, — хмыкнул Вэй Ин. — И мы не договорили. Продолжишь стоять на своём и уляжешься на полу?       Лань Чжань уже устроился на циновке, давая понять, что именно так он и намерен поступить. Вэй Ин откинулся на подушку, чувствуя некоторое разочарование.       — Ну как знаешь!       Он всё ещё не расстался с желанием подразнить Лань Чжаня, а потому спустя пару минут снова подал голос.       — Без шуток, Лань Чжань, давай начистоту! Как же ты собираешься со мной путешествовать, если даже лечь рядом не решаешься? В походных условиях всякое случается. Попадём мы, например, в снежную бурю на высокогорье. Костёр не зажечь — не из чего — кругом одни скалы. Тонкие одежды с согревом не справляются. Что делать?       — Использовать магию.       — Ага! Прекрасная мысль! Но до того был бой и лишних сил на это нет, к тому же место кишит нечистью, тонко откликающейся на магические вибрации, а столкновение с ней нежелательно. Что в таком разе предложишь?       — Оградить стоянку талисманами.       — Талисманы все использованы. И вообще, буря налетела внезапно и лютует, не до обустройства.       На это Лань Чжань промолчал. Вэй Ин довольно улыбнулся и продолжил нехитрые манипуляции.       — А вот не был бы ты таким недотрогой, устроились бы мы поближе друг к другу и согрелись. Но куда ж тебе, если ты даже рядом со мной на постель чураешься прилечь? Нет, Лань Чжань, ничего у нас не получится…       Воздух слабо колыхнулся. Вэй Ин не успел и глазом моргнуть, как обдало сандалом, дикими травами и теплом сильного тела бок о бок с собой.       — Лань Чжань?.. Ты передумал?       — Я сделал, что ты хотел. Спи.       Вэй Ин и вправду добился своего — заставил Лань Чжаня уступить, но вдруг сам разволновался, принялся ёжиться и натягивать до подбородка одеяло. Близость Лань Чжаня с неожиданной силой влияла на ощущения: дыхание перехватило, низ живота характерно заныл, щёки ополоснул жар.       Лань Чжань загасил свечу, расположился поверх одеяла и принял пристойную позу, избегая любых касаний. Уставившись на него в полутьме, Вэй Ин в замешательстве задавался вопросом, для чего заставил его пойти наперекор желаниям, ведь явно же Лань Чжань не в восторге от его настойчивости. Настигло осознание, что игры играми, а самому заснуть теперь вряд ли удастся. Голову кружил изысканный запах Лань Чжаня. Помимо этого от заклинателя исходила чарующая аура.       Вэй Ин нуждался в том, чтобы как-то выплеснуть напряжение, но они и без того слишком много сказали друг другу этим вечером. Если не остановиться сейчас, велика вероятность всё испортить. Он сам себя не понимал. К Лань Чжаню влекло так же, как и в годы обучения в Облачных Глубинах, а может, даже сильнее. Только детьми они давно не были и каждый шаг налагал ответственность. Лань Чжань представлялся шкатулкой, в которую до нельзя хотелось заглянуть, но в ней с одинаковым успехом могло обнаружиться как лекарство, так и яд. Тринадцать лет сотворили с ним нечто невообразимое, а ведь раньше Вэй Ин полагал, что Лань Ванцзи сродни камню — непрошибаемый, но, видно, не врут люди, утверждая, что возраст меняет характер.       Много времени прошло, прежде чем удалось смежить веки и отпустить все тревоги. Разбудила Вэй Ина какая-то возня рядом — бормотание, всхлипы и вздрагивания. Он не сразу вспомнил, что засыпал не один и поначалу дёрнулся, как ошпаренный, чуть не слетев с постели. Лань Чжань метался, шепча что-то неразборчивое и сминая в кулаках ткань под собой. Ему снился кошмар.       Вэй Ин спросонок щёлкнул пальцами. Мгновенно ожил огонёк свечи.       — Лань Чжань… Проснись, — хрипло позвал он.       Суета его соседа не прекратилась. Похоже, кошмар, в котором блуждал Лань Чжань, был на редкость глубоким. Вэй Ин попробовал потормошить его плечо, но едва не схлопотал наотмашь рукой в глаз.       — Вэй Ин! — вдруг едва различимо услышал он своё имя, но, оглядев лицо Лань Чжаня, понял — тот продолжает крепко спать: — Не гони меня… Улетим подальше… Никогда не расстанемся… — обрывками чеканил Нефрит. — Позволь спасти тебя…       Он всхлипывал и елозил головой по подушке. Челюсти до скрипа сжимались. На шее от напряжения проступили вены.       — Вэй Ин… Я… Люблю… Люблю тебя.       На последней фразе Вэй Ина как молнией пробрало. Какой-то затвор клацнул в мозгу. Перед глазами вспышкой мелькнули выгоревшие образы последних дней его прошлой жизни — своды пещеры, стоящий на коленях перед ним весь в крови Лань Чжань, беспомощно цепляющийся за его руку, стискивающую надтреснутую Тигриную Печать Преисподней.       Слишком поздно для всего этого… Слишком поздно! — слышал сквозь годы свой надломленный голос Вэй Ин. — Проваливай! Проваливай! Проваливай!       — Лань Чжань! — лихорадочно позвал он в ужасе от посетившей его сцены, дотронулся до щеки Нефрита и ощутил, что та мокрая: — Слышишь меня? Тебе снится сон! Пора с ним расстаться! Ну же, просыпайся!       Вэй Ин озадаченно водил пальцами по точёным скулам Лань Чжаня, подозревая, что те же лики, что предстали перед ним самим, видит и Нефрит. Услышать признание в любви и не внять ему, а после и вовсе забыть, казалось уму непостижимо. Единственным оправданием Вэй Ину служило то, что случившееся в Безночном городе подвело его к черте, за которой лишь смерть. Гибель Цзян Яньли стала последней каплей, переполнив чашу отчаянья Вэй Ина, и рассудок его помутился. Скорее всего, тогда в пещере он даже не сознавал, что смотрит на реального Лань Чжаня, а не на плод своего повредившегося рассудка.       Парализованный немым шоком, Вэй Ин всматривался в бледное лицо человека, с которым были связаны многие его душевные радости и печали. Всё никак не удавалось подчинить эмоции и взять себя в руки.       Я люблю тебя, — повторялось в ушах, переворачивая раз за разом нутро.       Эти простые три слова многое объясняли в нынешнем поведении Лань Чжаня и меняли всё на корню для Вэй Ина. Он вмиг устыдился глупостей, которыми сыпал всего пару часов назад, и легкомысленного предложения прилечь рядом. Лань Чжань, вероятно, решил, он издевается, и был недалёк от правды!       Лань Чжань продолжал ворочаться во сне. Вэй Ин рискнул стереть мокрые дорожки с его лица, убрать разметавшиеся пряди, а потом разум словно уплыл куда-то. Желание кричать и рвать на себе волосы от открытия правды сменилось иным. Кожа Лань Чжаня была тёплой и на ощупь как нежный атлас. Вэй Ин завороженно блуждал по ней кончиками пальцев не в силах остановиться, думая, как должно быть приятно, не сдерживаясь, обнимать это крепкое тело, высвобождать из одежды, исследовать глазами, руками, губами.       Желание прикасаться к Лань Чжаню внезапно взвилось так яростно, что Вэй Ин испытал муку во всём теле. В прошлой жизни его считали дамским угодником и приписывали многочисленные любовные похождения, но на деле ему не довелось познать плотскую близость — умер он девственником. Голову и сердце с ранних лет занимал один Лань Чжань, и даже после, когда их пути разошлись, Вэй Ин не стал кривить душой. Возлечь с кем-то без истинной привязанности и доверия было всё равно, что оставить ещё один рубец сожаления внутри, а их и так было достаточно. Если бы он только знал, что питает к нему Лань Чжань, если бы только мог повернуть вспять немилосердное время!       Вэй Ин содрогнулся от величины и тяжести постигших его утрат, но всё это относилось к прошлому, а в настоящем ничто не имело значения, кроме едва различимых черт в полумраке — по-прежнему невыразимо дорогих и желанных. Вэй Ин больше не отрицал свою застарелую боль, радость новой встречи и смятение от того, что Лань Чжань нашёл его и изъявил намерение следовать бок о бок. Долго державшаяся плотина запретов внутри дала трещину и рухнула, ввергая душу в пучину давно подавляемых чувств.       Прокручивая в голове признание Лань Чжаня, Вэй Ин с удивлением осознал, что в дарованной ему насильно новой жизни могло не быть того одиночества, что стало его уделом в прошлой. Поддавшись непроизвольному наитию, он наклонился и мягко поцеловал Лань Чжаня сначала в переносицу, потом в веки, а затем в губы. Лань Чжань едва различимо застонал и раскрылся ему, позволяя оказаться там, куда он желал попасть. Его вкус отдавал солью от слёз и горчил мятой из-за того, что во время приготовления лекарственного настоя, заклинатель снимал пробу.       Целовать Лань Чжаня было до головокружения приятно. Сердце Вэй Ина заколотилось с новой силой. Член давно затвердел и пульсировал. Физическая реакция на Лань Чжаня в теле Мо Сюаньюя ощущалась значительно ярче и интенсивнее. В прошлой жизни Вэй Ин рано начал обучаться самоконтролю, ещё в юные годы освоил практики, призванные регулировать природные импульсы, и развил энергетический потенциал, довлеющий над плотью и помогающий сосредоточенности. В теле же Мо Сюаньюя такие механизмы напрочь отсутствовали. Желание проявлялось откровенно и честно. Низ живота словно окроплял плавленый металл. Налитая плоть требовала прикосновений.       Вжимаясь восставшим естеством в бедро Лань Чжаня, Вэй Ин страдальчески хныкнул и рефлекторно потёрся.       Остановись, — кричал рассудок, пока его хозяин терзал вожделенные губы Второго Нефрита, но Вэй Ина затянуло в водоворот томления и протрезвел он только, когда под его ртом наметилось ответное движение.       От неожиданности Вэй Ин чуть не вскрикнул и было резво отпрянул, но одна ладонь Лань Чжаня легла на его затылок, а другая на поясницу, не давая ускользнуть и придвигая обратно.       — Продолжай.       Голос Нефрита прозвучал ниже обычного, грудь мерно вздымалась, в янтарных глазах полыхал огонь. Не дожидаясь, пока оцепеневший Вэй Ин откликнется на призыв, Лань Чжань двинулся навстречу сам, захватывая влажные губы требовательным поцелуем. До вскипающих мозгов Вэй Ина докатилось осознание, что он в какой-то момент проснулся и поймал его с поличным. Лань Чжань, несомненно, чувствовал и всё остальное, ведь ткань, разделяющая их, была совсем несущественной преградой.       Вэй Ина одолел стыд. Он немедленно отшатнулся и уставился на Лань Чжаня испуганным и ранимым взглядом.       — Проснулся…       — Мгм.       Оба какое-то время с опаской вглядывались друг в друга.       — Ты говорил во сне, — первым нарушил молчание Вэй Ин.       Лань Чжань напрягся.       — Что говорил?       Вэй Ин боялся необходимости отвечать на вопросы, но не оставил себе выбора, когда атаковал чужие губы поцелуями. Во всяком случае им необходимо было всё выяснить, не избегая истинных чувств и желаний.       — То же самое, что ты сказал в пещере после того, как унёс меня из Безночного города.       Лань Чжань отвёл глаза и задышал чаще.       — Ты вспомнил?..       — Да.       Сердце Вэй Ина подпрыгнуло, как испуганный кролик. В голову полезли сомнения — вдруг он запоздал с беседами по душам и начинать не имело смысла? За тринадцать лет чувства Лань Чжаня могли остыть. Что, если сейчас он хотел лишь дружбы? Вэй Ин как никогда страшился обмануться — принять желаемое за действительное. Жизнь так часто его била, что он уже по привычке ждал от неё подножки, хотя до смерти устал таить в себе то, что искало выход многие годы.       Только в какие слова облачить собственное признание? Красноречие и храбрость отказали в самый неподходящий момент. В комнате вновь повисла тишина, а потому, когда Лань Чжань притянул ладонь к глазам и раздался приглушённый всхлип, он резанул по ушам и по сердцу.       Вэй Ин обескураженно подскочил на месте.       — Эй, ну ты чего?.. — переполошился он. — Расстроился, что я вспомнил или что поцеловал тебя? Но ты же не был против… Или мне показалось? Прости! Надо было дождаться, пока ты полностью проснёшься, но я… Лань Чжань, я так много должен тебе сказать! Тогда в пещере я стоял одной ногой в могиле и не сознавал — что бред, что явь. Должно быть, я не поверил в то, что услышал, или попросту не хотел утягивать тебя за собой, ведь мои дни были сочтены. Одно я знаю точно — улететь с тобой, ходить на Ночную Охоту, просто быть рядом — я мечтал ещё в свои пятнадцать!       Вэй Ин бы лепетал и лепетал, но его рот снова накрыли горячие губы. На этот раз Лань Чжань целовал не сдерживаясь — жадно и неистово, словно хотел поглотить его, впитать собой, выпить до капли дыхание. Вэй Ин будто погрузился в грёзы сна, сомкнул веки и неосознанно придвинулся к Лань Чжаню теснее. Он избегал фантазировать на этот счёт, когда был юношей, старался не думать о подобном, когда повзрослел, а потому теперь переживал настоящее потрясение, получая первый опыт такой волнительной и завораживающей близости с тем, кого давным-давно выбрало сердце.       Всегда собранный и отстранённый Лань Чжань представал с новой стороны. Изящные бледные руки беспорядочно касались мест на теле Вэй Ина, которых до этого касался только он сам, вынуждали стонать и извиваться от удовольствия. Вэй Ин впервые столь явственно ощущал, в каком бешеном ритме стучит сердце Лань Чжаня, и пьянел от радости, что именно он причина его эмоций.       Подобно двум притянувшимся магнитам они не могли оторваться друг от друга. Внушительное достоинство Лань Чжаня также восстало и требовало к себе внимания. Когда Вэй Ину удалось стащить с Лань Чжаня сорочку и обнять без преград, пальцы коснулись спины и неровностей шрамов, оставленных дисциплинарным кнутом, а взгляд упёрся в след тавра на груди — точно такой же, как носил он сам до смерти.       — Лань Чжань? Это?..       — Не обращай внимания.       Лань Чжань коснулся подбородка Вэй Ина, погладил по щеке, ещё более неистово втиснул в своё тело и снова со всей страстью поцеловал. Вэй Ина накрыло негой и одновременно посетило чувство узнавания. Напор Лань Чжаня, движение его языка, вкус — он уже ощущал всё это!       В прошлой жизни Вэй Ин целовался, нет — его целовали, всего один единственный раз — на горе Байфэн. Некто, застав его врасплох с завязанными глазами, не дав взбрыкнуть или увернуться, прижал его к дереву и также впился в губы. Тот, кто целовал, не хотел разоблачения и держал крепко. Он был крайне испуган и взволнован, действовал поспешно и немного грубо — в точности, как сейчас Лань Чжань.       Вэй Ин к тому времени уже лишился Золотого Ядра и физически значительно уступал даже слабейшим из заклинателей. Он решил, его подстерегла влюблённая девушка и ободрённая повязкой на его глазах, использовала шанс — сначала испугался, потом смутился, а в процессе невольно испытал удовольствие.       — Лань Чжань, — поражённо пробормотал Вэй Ин, едва поцелуй прервался. — Я должен спросить.       — Должен, так спрашивай.       — Я тут вспомнил охоту на горе Байфэн. Ты её помнишь?       Лань Чжань задержал дыхание и медленно кивнул. Вэй Ин вкрадчиво добавил:       — А помнишь, когда мы с тобой встретились в разгар охоты, ты на что-то рассердился и вымещал зло на деревьях?       Ресницы Нефрита слабо задрожали. Взгляд затуманился. Вэй Ин, не заметив перемен, продолжил:       — Незадолго до нашей встречи меня кто-то поцеловал. Я не видел кто. Повязка мешала. Но сейчас, когда мы целовались, мне показалось, что тогда было так же… И я подумал, может…       Вэй Ин умолк, так и не произнеся — «то был ты?», а в следующий миг услышал тихое:       — Лицо другое, а вкус тот же…       Лань Чжань протянул к нему руки, обвёл почти невесомым касанием линию носа, губ и скул.       — Я не должен был тебя целовать украдкой. Так не поступают достойные мужчины, но ты лежал там, играл с флейтой и улыбался, словно поджидал кого-то, и я сорвался…       Признавшись, что в нём взыграла ревность и неукротимое желание, Лань Чжань смешался, а Вэй Ин ошеломлённо цокнул языком.       — Небожители свидетели! Знай я, что это ты похитил мой первый поцелуй, я бы… Я бы… Догнал тебя и повторил!       Лань Чжань поражённо моргнул.       — Первый?       — Ну да, первый! Конечно, первый! А что тебя удивляет?       Нефрит не стал разъяснять «что». Вместо этого резко подался вперёд, опять вовлекая Вэй Ина в поток не слишком искусных, но до искр в глазах страстных поцелуев, и мир Вэй Ина ещё раз перевернулся. Выходило, пока он изгонял тягу к Лань Чжаню из тела и сердца, полагая, что он никогда не ответит на его чувства, тот делал примерно то же самое и даже умудрился украсть его поцелуй.       Было кое-что, что не давало Вэй Ину покоя.       — Я, — нерешительно произнёс он, чуть погодя, — вспомнил, что ты сказал в пещере незадолго до того, как я умер, но не помню, как ты ушёл…       Сердце отказывалось верить, что Лань Чжань — этот упрямец, внял требованию «проваливать» и оставил его одного.       По лицу напротив пронеслась судорога боли.       — Я не уходил. Меня увели.       «Увели» в отношении Лань Чжаня могло означать лишь одно — он утратил способность сражаться, в противном случае ни за что бы не опустил меч.       — Кто увёл?       — Люди моего ордена. После того, как мы с тобой покинули Безночный город, Сичэнь опасался, что выжившие остатки кланов явятся на Луаньцзан и, обнаружив нас вместе, предадут смерти обоих. Он направил дядю и старейшин вперёд, хотел образумить меня и вернуть домой, но я отказался.       — Они нас видели?       — Да.       — И что сделали?       — Попытались закончить то, что начал Орден Ланьлин Цзинь.       — Но я умер не от их мечей, а значит, ты в тот день пошёл против своих же, — догадался Вэй Ин и внутри разлилась очередная порция ошеломления.       — Я не мог иначе.       Лань Чжань погладил его по волосам и запечатлел нежный поцелуй на губах. В представшей Вэй Ину картине не хватало деталей, но суть была предельно ясна. В решающий момент Лань Чжань пренебрёг высоким положением и репутацией и встал на сторону отступника-некроманта — скрестил Бичэнь с родным дядей и прочими родственниками, отстаивая его жизнь.       Вэй Ин знал, такого рода преступление каралось смертью независимо от статуса совершившего его. То, что Лань Чжань до сих пор дышал, означало, его наказали ещё суровее — не позволили мирно уйти, а подвергли мукам. Памятуя о строгих правилах клана Лань и о его нетерпимости даже к мелким проступкам, не приходилось сомневаться, что экзекуция была крайне жестокой.       Взгляд Вэй Ина пробежался по плечам Лань Чжаня, укрытым выпуклыми рубцами, тянущимися с изувеченной спины. По виду им было больше десятка лет. Чтобы остались такие чудовищные следы, пласты кожи вместе с плотью под ней срывали кнутом особого плетения, перебивая кости.       — Эти травмы, по всей видимости, на долгие годы приковали тебя к постели, — обмер Вэй Ин, сложив свои предположения воедино.       — Не думай о них, — успокоил Лань Чжань. — Всё это время я ждал тебя, искал и надеялся, что ты вернёшься до того, как боги призовут меня.       Обожание в его глазах стало таким явственным, что у Вэй Ина от счастья закружилась голова.       — И давно у тебя ко мне… — не выдержал он. — Чувства?       Лань Чжань совсем слегка улыбнулся, повергая его в трепет.       — Ты запал мне в душу, как только я тебя увидел.       — Но почему тогда ты сторонился меня и отталкивал, когда я предлагал дружбу?       — Потому что вовсе не дружбы мне от тебя хотелось.       Вэй Ин запустил пятерню в волосы, натягивая их до резкой боли. Столько же, чёрт подери, времени упущено в неведенье, столько пролито крови и слёз!       — Былое утрачено безвозвратно. Как быть с тем, что отныне у меня другое тело? Другой голос, — в отчаянье обронил он.       — А глаза те же и та же улыбка, — с нежностью парировал Лань Чжань. — И даже волосы пахнут как прежде.       — Откуда тебе известно, как пахли мои волосы?       — Я перебирал их, пока ты спал на моих коленях в пещере Черепахи-Губительницы.       Вэй Ин уронил голову на плечо Лань Чжаня. Из глаз потекло.       — Как же так вышло?.. Почему мы не разобрались во всём раньше?       Ответа не нашлось ни у одного из них и искать его сейчас не было стремления. Сожаления вытесняло желание. Горячая ладонь Лань Чжаня нашарила член Вэй Ина и сорвалась в ритмичное движение. Ласка в мгновение ока заставила забыть об утраченном и сосредоточиться на текущем моменте. Не прошло и пары минут, как Вэй Ина поглотило удовольствие, которое он непременно хотел разделить на двоих, а потому опустил руку и обхватил массивный орган, мысленно отметив, как щедро природа одарила Лань Чжаня.       Они бурно кончили, выплеснувшись друг другу на животы. Сладкая волна пронеслась от макушки до пяток, задевая струны нервных окончаний и вырывая из глоток отрывистые стоны. Когда накал наслаждения немного спал, Вэй Ин поцеловал Лань Чжаня в висок и в изнеможении смежил веки. Настала кратковременная темнота.       Через некоторое время Лань Чжань встал с постели, набросил поверх нагого тела ханьфу и вышел, вернувшись с ёмкостью, наполненной тёплой водой, и чистой тканью. Он аккуратно стёр с тела Вэй Ина следы их страсти, после освежился сам и снова лёг рядом. Вэй Ин устроил голову на его груди и с удивлением отметил, что несмотря на то, что копившееся напряжение с разрядкой покинуло тело, потребность вкушать едва сорванный запретный плод никуда не делась.       — Лань Чжань?       — Мм?       — Ты устал? Хочешь спать?       Лань Чжань с пониманием улыбнулся — мягко, уступчиво, до щемящего чувства в груди нежно.       — А чего хочешь сам?       Вэй Ин в ответ прикусил нижнюю губу и словно бы соблазняя, легонько прогулялся ладонью по чёрным как ночь волосам Нефрита, пропуская сквозь пальцы шелковистые пряди. Их тела льнули друг к другу. Вэй Ин гулял ладонями по точёному гладкому телу, скользил по бокам, груди, животу, плечам и шее, дразнил языком кадык, очерчивал ореол сосков. Он ловил себя на мысли, что ему сейчас как распробовавшему сладости ребёнку хочется ещё и ещё, больше и больше.       Теоретических знаний Вэй Ин нахватался с избытком, а вот практических почти не имел. В юности, когда влечение к Лань Чжаню ещё не обрело ясности, Вэй Ину в руки попал сборник Лунъяна. Потехи ради и заодно пытаясь выяснить, каково к таким вещам отношение Лань Чжаня, он как-то прихватил книжку с собой в библиотеку и подсунул любимчику Лань Цижэня вместо учебных записей. Лучший ученик клана повёл себя предсказуемо — едва не скрестил Бичэнь с Суйбянь. Вэй Ин тогда думал — от возмущения, но теперь склонялся к тому, что из-за смущения.       Совпадение или нет, но Лань Чжань вдруг до хруста в костях сжал его в своих руках.       — Хочу тебя… Всего.       Вэй Ин отозвался смехом, вызванным приливом сильных эмоций.       — Так вот он я… Весь твой.       Он чуть отодвинулся назад, понимая, что не в силах усмирить беснующиеся в груди чувства.       — Делай, что хочешь. Мне только в радость, если тебе это доставит удовольствие.       Его руки вновь отправились путешествовать по телу рядом. Утыкаясь Лань Чжаню в шею и жадно вдыхая родной аромат, Вэй Ин ощущал волну восторга, но в то же время растерянности, поскольку не испытывал ничего похожего прежде. Лань Чжань обнимал его в ответ куда менее деликатно, с собственнической хваткой, с рвением влюблённого до чёртиков человека. Мурашки табуном носились по спине Вэй Ина, когда Лань Чжань ласкал его поясницу, сжимал бёдра, обводил раскрытыми ладонями упругие округлости ягодиц.       Вэй Ину нравилось, хоть он всё ещё не мог до конца поверить насколько круто изменилась его жизнь всего за пару последних часов. Их первый с Лань Чжанем шаг друг другу был сделан робко, но за ним уже последовал бег, так что грань, разделявшая их ранее, осталась далеко позади.       За быстротечную прошлую жизнь Вэй Ин устал быть один. Общительный и весёлый от природы он не по своей воле стал заложником порицания и необходимости дистанцироваться от людей. Блуждая во тьме, поселившейся в душе после пребывания на Могильных Холмах, Вэй Ин боялся очернить ею кого-то из тех, кто не смог бы с ней совладать.       Лань Чжань двинул рукой чуть глубже, задев потаённое место на теле Вэй Ина, вынуждая выгнуться от неожиданной вспышки наслаждения. Становилось не по себе от столь смелой ласки, но Вэй Ин подумал, что согласен даже на это ради услады любимого мужчины. На ум стучались сцены из эротического сборника. По воле небес Вэй Ин давно принадлежал Лань Чжаню и жаждал слиться с ним в гармонии душой и телом.       — Уверен, что хочешь, чтобы я продолжал? — зубы Лань Чжаня мягко прикусили кожу на шее Вэй Ина, когда тот откинул голову назад, тяжело дыша после страстных поцелуев.       — Хочу! Я ждал этого с пятнадцати лет.       — Вэй Ин, — прохрипел Лань Чжань, кусая мочку уха возлюбленного, оторвал его от себя, держа на расстоянии, и выразительно заглянул в глаза. — Только ты, всегда… Быть с тобой — всё, чего желает моё сердце.       — Моё желает того же.       Их снова притянуло в объятия друг друга поцелуем. Вэй Ин застонал, прижимаясь пахом к бёдрам Лань Чжаня. Оба были возбуждены до передела. В какой-то момент Лань Чжань навис сверху, усыпая грудь Вэй Ина поцелуями и прокладывая ими дорожку вниз. Вэй Ин стиснул зубы и вцепился в простыни, а следующую секунду едва не взвизгнул — кончик языка Нефрита опустился на чувствительную головку. Следующее касание пришлось на ствол, скользнуло по поджавшимся яичкам и опять вернулось к головке. Захватив разгорячённую плоть губами, Лань Чжань осторожно пропустил её глубже.       Интенсивность удовольствия оказалась для Вэй Ина непереносимой — его органу хватило нескольких движений, чтобы наступила разрядка, сопровождаемая глубоким стоном. Лань Чжаня происходящее завело не на шутку. Не дожидаясь, пока возлюбленный придёт в себя и отдышится, он одним движением развернул его к себе спиной и притиснулся бёдрами сзади.       Горячим дыханием обдало шею. Вэй Ин, выплывая из мары пережитого наслаждения, почувствовал лёгкое давление пальцев на анус. Массирующие, немного торопливые движения заставили его снова испытать истому и застонать. Лань Чжань вторил ему, потираясь членом о его зад. Вэй Ин догадывался, чего он хочет — подсказали познания, почерпнутые из сборника Лунъяна.       Стоило об этом подумать в купе с поглаживаниями ладоней Лань Чжаня вдоль живота и пару минут назад излившийся орган вновь заинтересованно приподнялся. Вэй Ин знал, если они продолжат, непременно последует боль, но подавил порыв отпрянуть, а напротив — подался назад, приглашающе приподнимая бёдра. Зайдя так далеко, он не собирался останавливаться.       — Можешь взять меня. Я тоже этого хочу.       Он завлекающе потёрся ягодицами вдоль члена опешившего от его заявления Лань Чжаня, возбуждая того до утробного рычания. Охвативший жар будоражил и заставлял обоих дрожать в предвкушении.       — Тогда… тогда расслабься, — помедлив, прерывисто проронил Лань Чжань и подхватил жемчужные капли выступившей смазки.       Несмотря на то, что он очень аккуратно ввёл в Вэй Ина всего один палец, вторжение оказалось весьма болезненным. Вэй Ина неудержимо затрясло. Он задышал часто и поверхностно, ощущая каждый миллиметр вонзающейся в него чужой плоти. Лань Чжань действовал медленно, слегка выскальзывал, затем снова входил. На лбу его выступили крупицы пота. Белки глаз покраснели от напряжения.       — Ты должен расслабиться, иначе ничего не получится.       — Легко тебе говорить… Аах!       — Прекратить?       — Нет, — поморщился и стиснул зубы Вэй Ин.       Он слишком долго этим подсознательно грезил, чтобы сдаваться, едва почувствовав боль. Лань Чжань, удерживая свой вес на согнутых руках, покрывал его плечи и загривок поцелуями и лёгкими укусами. Угольного оттенка волосы струистым шёлком ниспадали на спину Вэй Ина и слегка щекотали.       Наконец Лань Чжань убрал руку и прижался к отверстию членом. Вэй Ин с тревогой замер и в тот же миг замерли двигающиеся по его телу руки. Лань Чжань шумно втянул носом воздух.       — Ты слишком напряжён.       Вэй Ину даже не нужно было видеть его лицо, чтобы понимать, что он на грани исступления и неизвестно, как сдерживается от решительных действий. Он и сам искусал губы до крови и прилагал огромные усилия, чтобы не сдаться вновь назревающему оргазму. Балансируя между страхом и похотью, Вэй Ин на мгновение впал в ступор, не понимая, что ему делать дальше.       — Не бойся, — прошептал Лань Чжань, пройдясь пальцами по его непроизвольно сжимающимся мышцам и колыхнул бёдрами, касаясь собственной твёрдостью пылающего входа. — Если станет слишком больно, скажи, и я всё прекращу.       Вэй Ин усмехнулся, принимая решение.       — Прежде, чем продолжишь, дай лягу на спину. Хочу тебя видеть.       Лань Чжань не возражал. Направляя себе рукой, он подался вперёд. Вэй Ин вскрикнул, когда последовало вторжение. Горло перехватило невыплеснувшимися слезами. Сердце бешено застучало в груди, а дыхание мгновенно спёрло.       — Дыши! — судорожно потребовал Лань Чжань, едва справляясь с собственными ощущениями.       Мыча сквозь стиснутые зубы, Вэй Ин откинулся на подушку и несколько раз шумно вздохнул, пытаясь отогнать подступающую панику. Уголки губ скорбно опустились вниз. Было больно и уходить боль не спешила. Вэй Ин заставил себя поднять взгляд на Лань Чжаня — он сосредоточенно замер, давая время привыкнуть к новым ощущениям, но то, каких усилий ему это стоило, отчётливо прописалось в исказившихся томлением чертах. Сладкая мука нисколько не умаляла богоподобной красоты Нефрита, даже больше её подчёркивала.       — Тебе хорошо? — хватая ртом воздух, спросил Вэй Ин.       Лань Чжань утробно застонал, погрузился чуть глубже и сорвался в плавное движение. Вэй Ина бросило в жар. Взор заволокло влажной пеленой.       — Прости, — на снежно белых щеках в кои-то веки обозначился призрак румянца.       Янтарная радужка глаз Нефрита словно излучала в самой своей глубине солнечный свет.       — Не сдержался.       — Ничего.       Вэй Ин залюбовался им, на несколько мгновений позабыв о претерпеваемых страданиях, и вернулся в реальность, только ощутив мягкий поцелуй на губах и череду более резких движений, повергающих не то в агонию, не то в блаженное забытьё.       Лань Чжань достиг финала быстро и ярко. Смахнув выступившие против воли слёзы, Вэй Ин, обнимая его за плечи, удовлетворённо вздохнул. Его не волновало, что на этот раз удовольствие обошло его стороной. Он ликовал, переживая небывалый подъём от наслаждения, доставшегося Лань Чжаню.       Оба утомлённые и расслабленные, переплетясь стройными телами, испытывали потрясение от произошедшего.       — О чём призадумался? — выдохнул Лань Чжань, нежно целуя Вэй Ина в нос.       Тот приподнялся на локте, смахнул со лба влажные от пота пряди и ухмыльнулся.       — Лань Чжань, а ты, оказывается, тот ещё сластолюбец! Мы добрались до постели раньше, чем до храма!       На лице напротив не дрогнуло ни единой мышцы.       — Исправим это, как только прибудем в Гусу, — решительно сообщил Лань Чжань.       У Вэй Ина отвисла челюсть и расширились глаза.       — Ты что же… Предлагаешь мне узы брака?       — Поженимся, как того требует традиция.       — Постой! Твои родственники и в первую очередь дядя… Не думаю, что они позволят, — затараторил Вэй Ин, но Лань Чжань запечатал его рот поцелуем, а когда оторвался непоколебимо изрёк:       — Я свой выбор давно сделал, пришло время им сделать свой.

***

      Раннее утро раскрасило пёстрыми оттенками просторы Гусу, встречающие заклинателей хорошей погодой и приветливыми лицами местных жителей, спешащих по своим делам. Молодых адептов, очутившихся с Лань Чжанем в Сяомине, в том числе и юного господина Цзинь — сына Цзян Яньли и Цзинь Цзысюаня, он выслал по домам на мечах, а сам с Вэй Ином неторопливо добирался пешком. Откладывать возвращение в орден на дольше не представлялось возможным — призрачную руку, объявившуюся в деревне Мо, требовалось поместить под охрану и как следует изучить.       Яблочко с появлением у хозяина статного и величественного спутника внезапно превратился в примерное ездовое животное, за что регулярно получал награду спелыми сочными яблоками. У входа в Облачные Глубины Вэй Ин спрыгнул с ослика и прервал наигрываемую мелодию, выдавшую его личность Лань Чжаню на горе Дафань. По пути он неоднократно вспоминал о ней и, чем чаще исполнял, тем больше влюблялся в нежный мотив. Оказывается, название её состояло из слияния иероглифов, взятых из их с Лань Чжанем имён и означало — «Позабыть о сожалениях».       Вэй Ин и вправду был готов отпустить все горести и обиды, хотя нутро при взгляде на зачарованный вход в Облачные Глубины одолевало тревожное чувство. Нахлынули воспоминания — хорошие и не очень. Лань Чжань немедленно очутился рядом и обнял, молчаливо заверяя, что бояться нечего.       Уткнувшись подбородком в крепкое плечо, Вэй Ин прикрыл глаза, наслаждаясь моментом и также молчаливо говоря, что верит. Ему не требовались обещания и клятвы. В душе он знал: какой бы ни была реакция брата и дяди Лань Чжаня на незваного гостя, в обиду он его не даст. Оба понимали, на их пути ещё возникнет немало трудностей и преград, но теперь они вместе, а значит — сильнее вдвойне.       — Мой, — шептал Лань Чжань, покрывая лицо Вэй Ина поцелуями, и тяжесть покидала сердце.       Вэй Ин возрождался из пепла пережитых страданий и больше не тяготился мыслями, что же дальше, потому что вопрос обрёл ответ — счастье!       Между ним и Лань Чжанем крепло доверие. Вэй Ин душой ощущал, что Лань Чжань не предаст, защитит, останется рядом, что бы ни приключилось, и поможет справиться с любой тьмой. Овеянные ароматом магнолий, они нога в ногу переступили границу владений прославленного ордена и вошли за стены. Облачные Глубины — обитель красоты и умиротворения, оживала. Со всех сторон лилось птичье пение. Поволока тумана таяла. Дышалось легко и привольно.       Когда волнение немного улеглось, его место заняла светлая грусть. Вэй Ин пустился вспоминать юность — свои проказы в годы обучения, ночные вылазки за вином, переписывание текстов в библиотеке и выслеживание кроликов. Лань Чжань не отрывал от него глаз и ловил каждое слово. В уголках его губ теплилась едва заметная улыбка. Мужчины и сами не заметили, как их плечи соприкоснулись, а пальцы переплелись. Обоим показалось это настолько правильным, что отстраниться никто и не подумал.       Тропинка петляла по живописным рощам. Яблочко, выстукивая по ней копытцами, с любопытством вертел по сторонам головой. Осколками солнца плясали на коже, волосах и одежде заклинателей рассветные лучи. В Облачных Глубинах начинался новый день, а для двоих наконец обретших друг друга сердец новая жизнь.