***
Сжимая до белизны кулаки и зло сопя себе под клюв, Пико удалялся от места, где остальной четвёрке руин ненавистный ему Железная Маска устроила им импровизированный допрос, за награду развязав их языки. Откровенно говоря, Пико тоже хотел вкусную и, самое главное, духовно насыщенную маску несчастной очередной жертвы Железной Маски, но его принципы были приоритетом гораздо выше обыкновенной тупой жажды. Пико не взял бы с рук Железной Маски даже целого адьюкаса, ибо он этого хоть и не особо скрывал, но не слишком акцентировал внимание, насколько он всё-таки ненавидел Маску. Ненавидел и боялся. Несмотря даже на то, что насколько это иронично и в какой-то степени немножко забавно, поскольку Пико не помнит, кем он был до пустофикации, Пико не знает, сколько он времени вообще провёл в измерении пустых, но он помнит отчётливо одно. Как ведомый бледной рукой пустого, облаченного содранную кожу и смотрящего на внешний мир через варварски вырванную и приклеенную к лицу тёмную, будто бы железную маску, органический серп врезается ему в туловища, принося невероятную боль. Пико помнил, кто его враг! Но сам враг его, совсем уж издевательски, совершенно не помнил! И это более всего выводило Пико из себя. Пока Пико мог держать свои самые убийственные намерения в узде, но он не мог гарантировать, что так и будет впредь, в будущем. Что-то должно было случиться. Что, наконец, разрядить с концами обстановку или, наоборот, окончательно освободит всю накопленную внутри него ярость. Уже скоро.Глава 11
24 марта 2024 г. в 19:11
― Как мы обрели разум?
Перемигиваясь по очереди четырьмя отдающееся королевским пурпуром глазами на своём массивном, отдаленно похожем на молот по своей квадратности белой маске, недоумённо переспросил меня Четырёхглазый, он же по-правильному Абур. Кроме этого Абура, в полукруге вокруг несуществующего костра, как бойскауты в лесу, столпились в приседе или стоя и остальная четвёрка руин, что разной степени выраженными эмоциями на масках, в которых отражалось то удивление, то насторожённость, то неприкрытая агрессия, то нейтральность, граничащая с безразличием, наблюдала за бледным возмутителям спокойствия, которому внезапно в голову с рожками стукнуло по задавать каверзные вопросики.
― Да! Слушайте, я лично всем вам потом вкусную маску принесу, если вы расскажете мне, как у вас мозги набекрень в этом треклятом месте не улетели.
Обещая золотые горы по принципу одного ближневосточного вымышленного мудреца Ходже Насреддина, что говорил: «либо эмир умрёт, либо ишак», я пытался развязать языки разумных пустых, чтобы попытаться уразуметь то сакральное в своей эфемерности «что-то» в головах этих пустых, наличие которой и позволяет каким-то жалким низшим минусам, в отличие от своих диких побратимов, мыслить адекватно. Ну, по большей части времени.
― О! О! Я знаю! Знаю это потому, что все мы сумасшедшие! ― тут же взяла слово Сова, что аж от неистового, почти ребяческого энтузиазма подпрыгнула на месте, словно всю свою жизнь ждала этой возможности излить мысли неготовую к таким откровениям пугливому суеверному народу.
― Хмм... Ну, чуваки и чувихи, я же серьёзно! ― помассировав резко разболевшиеся голову, я возмутился лаконичному ответу от неугомонной птичьей натуры.
― А я и говорю серьёзно! Мы слишком безумны, чтобы власть Уэко Мундо довлела над нами, ― твердо и четко отчеканила Сова своё мнение на поставленный мной нелёгкий вопрос.
― Ладно, ладно, понял, но как именно вы осознали, что стали разумными? Или же вы.. все тут всегда были такими особенными? ― в ходе происшествие только одной фразы с предположениями, я мигом осознал, что тактика расспросов мыслей по поводу разумности неэффективна, а потому стоит перейти сразу к истокам, то есть воспоминаниям.
Возможно, именно там есть зацепка?
― Моя! Помнить! Стая! Мы охотиться! Потом! На привале! Засада! Враг! Боль! Потом! Покой! Темнота… Грусть! Нет больше стаи! Только! Я! Один! Грусть! Потом! Долго-долго один! Голод! Я охотиться на вкусных монстров! Потом! Приходить рогатый монстр! Звать меня в свою стаю! Я радоваться! Больше не один!
Внезапно отрывисто рычащими нотками выпалил Волк, наверное, свою неказистую предысторию, впрочем, моя история пребывания в Уэко Мундо тоже не блещет эпическими подробностями, поэтому не мне его судить. Тем не менее, как ни странно, рассказ (ну или полу-мелодичное рычание) Волка дает больше вопросов, чем ответов, ведь получается, что он был разумен самого начала, сразу же после перехода на, так сказать, духовный уровень.
И чем же разумность Волка объясняется тогда? Тем, что он и до своей смерти и перерождение был каким-то дикарем из отсталого региона мира? А может быть тем, что он вообще первобытный человеком, что копьём на мамонтов, которые могут вымереть, бегал голым задом? Или же он был дитём-маугли, воспитанный зверями, которому будто бы непривычная любая осмысленная речь в принципе, судя по его куцему лексикону.
― Так получается, каждый из вас особенный, что ли? ― сомнением смотря на всю пятерку разумных носителей белых масок, я осторожно предположил, что разум у них всегда изначально в этом сером измерении был.
― А я что говорила! Все мы безумцы, потому и разум в нашем больном сознании должен был родиться ещё впервые секунды пребывание в этой... Хотя, постойте-ка! ― резко начала и резко же закончила на интригующей ноте свой непрошенный монолог Сова, о чём-то глубоко задумавшись.
― Насчёт остальных я не знаю, но кажется, во мне частица божественного появилась не сразу, ― в наступившей паузе ожидания продолжения излития измышлений Совы грубо вклинился Олень, что не менее озабоченным от мысленных усилий видом внёс еще большую сумятицу итак уже довольно запутанный и сложный вопрос.
― Вспомнила! Впервые я осознал себя как себя, когда уже неопределенное количество времени находилась в этих песках, ― после слов рогатого пустого Сова тоже преподнесла свой пережитый опыт на суд моих рассуждений об причинах разумности некоторых низших пустых.
― Хмм... не знаю, я вроде всегда, с самого начала становления, пустым был при своем разуме и при памяти тоже, ― отрешенно смотря в сторону вечного полумесяца, тихо прощебетал Четырёхглазых, спокойно сидя на камне и мерно покачиваясь взад-вперёд.
― Да? Ещё и при памяти? Ничего себе! Тогда кем ты был при жизни, если не секрет? ― естественно, такое громкое заявление о том, что Четырёхглазый даже свою прошлую жизнь помнит, не могло пройти мимо меня.
Любопытство вместе с необходимостью хотя бы попытаться понять тот загадочный механизм, наделение самосознание, вынудило меня обратить пристальное внимание на спокойно качающегося пустого, причем такое сенсационное признание местечково уровня приковало внимание к Абуру не только меня, но и всех остальных разумных минусов.
― Не секрет, разумеется. Монахом я был буддийским, молился во славу Будды всю свою прежнюю не особо долгую жизнь, пока однажды какие-то грязные варвары не вломились в нам храм и не начали садить на свои сабли всех, кого видят. Ну и судя потому, что это моё последнее прижизненное воспоминание, среди тех, кто попал под сабли варваров, был и я. Вот уж пребывая здесь теперь, не знаю, теперь Колесо Сансары — это полный бред или наоборот, нашептанная самой Кришной просветленная истина, ― замолчал Четырёхглазый, лаконично закончив свою невероятно спрессованную до нескольких предложений истории жизни.
― Занятно. А кроме него, хоть кто-то из вас помнит, кем он был в прошлом? ― обведя всех вопрошающим взглядом, спросил я затихшую после откровение бывшего буддиста публику.
― Нет. Только неясные и фрагментированные обрывки, ― покачав рогатой головой, признался Олень.
― У меня тоже самое, ― не качая клювастой маской, дополнила Сова, задумчиво бросая заинтересованный взгляд то на меня, то на прижизненного монаха.
― Моя! Помнить! Моя быть в стае! ― а вот Волк, судя по его ответом, прекрасно помнил, кем он был, но учитывая его уровень лексического развития на находящегося прямиком неолите, много от него едва ли вытянешь. По крайней мере, в общем разговоре.
― Нет, не помню... Ничего, пусто, ― впервые за весь длинный разговор подал свой даже в этой непростой ситуации нагловатый и чем-то постоянно недовольный голос Цапля. Ей-богу, как будто у его перманентно, с момента перерождения, жутчайший понос мучает ежесекундно.
― Интересно? ― подперев рукой подбородок и полностью игнорируя тон моего самого большого хейтера в общине, я опять попытался соединить те маленькие нитки фактов, что смог на этом этапе разбирательств собрать.
Получилась прелюбопытнейшая картина, ведь если считать меня за шестого, то прошлую свою жизнь помнила трое из шести, то есть буквально половина из нашего нестройного состава несчастных минус-душ самого начала по какой-то туманной причине были «особенными». А вот остальная тройка, предположительно, тоже каким-то непонятным магическим образом, уже будучи обыкновенными, безмозглыми пустыми, внезапно, в одночасье обрели cogita, резко, в один момент став разумными субъектами. Что за незначительная, но судьбоносная деталь, которая буквальном смысле слова была сродни мистическим или даже божественным чудом, которая снизошла до этих вроде со всех сторон заурядных для этого измерения пустых, ускользала от моего расфокусированного внимания.
Нет! Теория не складывается, нужно продолжать допрос! Мне нужны ещё некоторые кусочки мозаики, чтобы хотя бы попытаться построить правдоподобную версию зарождения полноценного разума у минусов.
― Абур, а ты как считаешь, твои духовные прижизненные практики помогли тебе сохранить рассудок здесь? ― продолжая немилосердно чесать свой бледный и жестковатый подбородок, спросил я, нескрываемым интересом глядя на бывшего монаха.
― Да, Асуры ведают, так ли это, ― разведя серыми руками в стороны, неоднозначно ответил Четырёхглазый.
― То есть они в теории могут помочь? ― хоть я и не особо верил, что какие-то медитации помогут мне переродиться настоящим разумным пустым, но попробовать, наверное, стоило, тем более, если это у одного конкретного пустого, возможно, получилось.
― В теории? Может быть, однако не стану тебе гарантировать результат, ― наконец отведя взгляд от лунного светила и повернув свою массивную голову в мою стороны, меланхолично произнёс Абур. Всё ясно, хер мне медитации помогут, да едва ли они есть источник сохранности разума и самого монаха в прошлой жизни.
― Понятно, ― протянул я и перевел свой внутренний тумблер корыстной заинтересованности к рогатой личности Оленя.
― Так, Сиэрво, ты же говорил, что у тебя память прошлой жизни обрывочна, однако есть ли у тебя воспоминания о том моменте, когда прорезалась... хмм... ну, не знаю, абстрактное мышление?
― Я понял, что ты хотел сказать. Дай минутку, сейчас попытаюсь вспомнить, ― на удивление сразу пошёл на контакт Сиэрво, действительно погрузив всю маленькую общину в ожидающую тишину, покуда он не выудит из своей дырявой, как сами пустые памяти, нужный мне фрагмент.
― Это... ― закрыв глаза и застыв на месте, как библейский соляной столб, словно боясь спугнуть возникающее наваждение, одухотворенно монотонным голосом начал Олень.
― Это было давно. Я помню серые пески и кровь на руках. Я помню тоску, невыносимую тоску, от которой хотелось рычать на само мироздание, допустившее подобное, и рвать на куски любого, кто подвернётся под руку, чтобы хоть на мимолётное мгновение унять эту серую, выедающую душу тоску.
― Бессмысленное и беспощадное существования среди серых пустошей. Бесконечная и кровавая резня ради сиюминутного желания утолить вечный голод и заполнить зияющую внутреннюю пустоту. Мне тогда не нужны были мысли и воздушные замки, ведь можно было просто-напросто нестись вперед, снося головы и поглощая духовные частицы по кровавому тернистому пути в никуда.
― Ну ничего себе ты индеец! ― не смог я сдержаться, слыша, как наш рогатый пустой настолько возвышенно и поэтично рассказывает об своих переживаниях. Закономерно меня все зашикали, и я заткнулся.
― Но потом в один момент что-то изменилась, словно загадочное солнце, наконец вышла из-за мрачных горизонта и озарила меня своими благостными лучами. Мне стало интересно не только поглощать и убивать, но и захотелось думать о чем-то другом, о чем-то более возвышенном. И сразу же после просветления, подобно утренней росой, начали появляться фрагментированные воспоминания моей прежней человеческой жизни. Именно в это мгновение я понял, что жизнь «животного» больше не для меня... ― многозначительно замолчал Олень после скоротечного выхода из своеобразного транса.
― В один момент? ― прищурив брови, я за акцентировал внимания на самом важном для меня участке.
― Да! Однажды! Бас и всё! Просветлён! ― Сиэрво с глупым видом развёл руками, следом резко сел на ближайший каменный кирпич, закончив свой спич.
― Понятненько... Может всё же есть какой-то триггер? Спусковой крючок для зарождения искры разума? ― стараясь не терять надежду, спросил я, возможно даже слишком жалостно, рогатого пустого, сидящего на камне и глядящего в далекое и прекрасное.
― Ммм-м... Ничего. Вроде не могу вспомнить какого-либо особого внешнего толчка для того, чтобы у меня появилась понимания своего места в этом мире, ― снова закрыв глаза на корню пресёк мои потуги найти причины самосознания Олень, окончательно войдя в какой-то транс.
― Да-а-а... Плохо. Очень плохо, ― покачал я бледной головой. Кажется, всё с Сиэрво на этом этапе выяснений закончена.
― А у тебя, Кортекс, тоже разум появился в одночасье и по какой-то непонятной причине? ― переключил я внимания на неугомонную птичью личность.
― Дай-ка вспомнить, ― приблизив оттопыренные когти к подбородку, сказала Сова, на секунду став полной репликой филосораптора, что потом резко скороговоркой произнести.
― О! О! Дело было в мире живых, я тогда сама не знаю как сумела вырваться из кордона уродцев в кимоно и начала охотиться за душами ничего не подозревающих, еще живых и сочных людишек.
― А вот с этого момента по подробней, пожалуйста, ― мигом я заинтересовался темой, поднимаемой Совой.
― Да! Да! Как раз эти я и занимаюсь, ― замахав когтями перед моей мордой, продолжила наша всегда энергичная птички. ― Так вот, охотилась я несколько дней подряд, параллельно прячась от синигами в белых пятнах, возникающих вокруг излучения сильных духов, и наконец-то, одной ненастной ночью я смогла выследить вкусную душу.
― И, естественно, накинулась на беззащитную жертву целью высосать с него все соки. Быстро! Так, чтобы он даже вскрикнуть не успел, вынула из него душу и-и... ― сделала многозначительную паузу Кортекс, профессионально перехватив всё внимания общины.
― Задумалась, а чем вообще обычные души на фундаментальном уровне отличаются от нас, пустых? Собственно, наверное, в этот миг у меня первые появились мысли... Просто мысли. До этого испуганного человечка со смешным искаженной гримасой ужаса на лице у меня едва ли были осмысленные, развесистые систематические раздумья, а были только непрекращающийся ни на секунду поиск возможной для поглощения рейши... Так-то так, ― скомкано, несмотря на уверенное начала закончила клювастая пустая, потупив зелёные глаза в серые пески.
― Так у тебя, получается, был внешний стимул? ― мигом я вычленил из слов пустой что-то похожее на ответ на мой вопрос.
― Ну, получается, был, ― немного подумав, всё же подтвердила Сова. ― Занятно... ― я тоже, как и все, присел на ближайший камень и мгновенно вспомнил два неоднозначных момента.
― Кстати, а что стало с тем беднягой, что ты схапала, и как ты вообще назад вернулась в это измерения?
― Да так, помяла, облизала, откусила кусочек чиста ради интереса и отпустила его, пока на крики не разбежались все чёрные в округе. А они и разбежались на стоны этой души, вследствие чего я попросту на скорости влетела гарганту, пока синигами бестолково бегали туда-сюда, ― со смешком, словно наждачной бумагой по ржавому металлу, просветила нас Кортекс.
― Ну надо же! Неужели чёрные кимоно настолько хреново организовали кордон вокруг гарганты? ― недоуменно воскликнул я, наклонив голову, вспоминая свой собственный коротенький опыт лицезрения кордона синигами.
― Ну да! ― с чем-то напоминающее на озорную улыбку выкрикнула птичья личность.
― Так, ладно! У кого ещё есть истории об появления самосознания? ― сказал я и многозначительно посмотрел единственного пустого, что всё это время молчал, когда все и всё выложили на суд общественности.
― Что?! ― с рыком возопил второй, но в этом случае злая птичья личность в общине, то есть Цапля, он же Пико, собственной клювастой персоной.
― Пико, а как ты стал разумным? ― заерзав на камне, неожиданно за меня спросил Олень, единственного, кто еще не поделился своей историей.
― Неважно! ― зло огрызнулся Цапля, смотря почему-то на меня волком, хотя даже не я его сейчас доканывал.
― Как-то нечестно. Мы всё рассказали, а ты уклоняешься, ― повернула голову на возмутителя спокойствия, как настоящая сова на двести семьдесят градусов Кортекс.
― Мне интересно! Стая, интересно! Ты не молчать! ― прорычал Волк, навострив подобие ушей.
― Знаешь, мне настоятель по шее дал бы за такой ответ, ― меланхолично произнёс Абур, приняв позу лотоса, как, наверное, он делал ещё при жизни, будучи буддийским монахом.
― Ой, да ладно тебе, скажи же уже, не ломайся, ― а вот уже я начал капать на маленький мозжечок дырявого нетакусика.
― Мы все?! ― мигом рассвирепел Пико и всё равно белым, несмотря на недюжинный гнев своего владельца маской, показал на меня рукой. ― А он то ничего о себе так и не рассказал!
― Кхгмм... действительно, а Железная Маска и вправду ничего о себе не рассказал, ― прищуром Сиэрво заглянул на меня, как и, впрочем, все остальные из общины разумных пустых.
― А я что? А я ничего! Готов всё сразу выдать, как на духу ― так-то на самом деле они правы. Все тут открывают как бы (микроскопическую) частичку своей души, то и мне стоит приоткрыться, хотя бы ради приличия.
― Зовите меня Игорем, и я был, да и есть сейчас обычный человек. Как вы, наверное, поняли, я никогда не терял свою память. Родился я 1999 году от рождения Христа. ― внезапно глядя в непонимающие маски моих слушателей, я осознал, что они едва ли даже общеизвестный в 21 веке григорианский календарь знают. ― Наверняка вы все знаете, что это за чувак, так ведь?
― Так ведь? ― с неясной надеждой взглянув я остальных пустых и понял, что те действительно не понимают, кто такой – наш спаситель и искупитель. Впрочем, это не отменяет мою дальнейшею парочку две предложений, состоящий из краткой выжимки моей биографии.
― Хотя, черт с ним Иисусом. То ли умер, то ли живым переместился в Уэко Мундо в 2023 году от того же рождения Христа. Ходил, бродил, не понимал происходящего, ну и убивал пустых, но не ради пропитания, а сугубо ради самообороны или же ради необходимых мне для увеличения шансов на выживания частей тел.
― И вот я здесь. Вот хотели получить мою историю! И вы её получили, ― хлопнул я в ладоши, чтобы обозначить конец крохотной предыстории.
― А вот с этого мутного типа! ― скопировав прием указанием пальцем Цапли, я с весёлым злорадством встал в позу. ― Я свою история так не услышал!
― И не услышишь! Тварь! ― переполненный праведной или не очень яростью и потому звуча как закипающий чайник, забытый на конфорке, Пико сказал своё последнее в этом разговоре слово и, недовольно пыхтя и чеканя каждый шаг, удалился в далёкие серые барханы впереди.
― Э! Эй! Постой! Клюворылый! ― дерзко я попытался осадить Цаплю, но потом до меня дошло, что сейчас выгляжу как обиженный агрошкольник, которого обозвали на переменке.
― Хотя... Иди-иди! Всё равно ничего интересного ты не сказал бы нам ― ладно, чёрт с ним, этим строптивым птичьим пустым.
― Мой настоятель сказал бы, что у вас обоих плохая карма, ― Четырёхглазый, помассировав шею и разложившись на песке после нескольких минут медитации и видя, как Цапля уходит в закат, не преминул высказать своё, несомненно важное мнение об этом странном конфликте.
― И как помогла хорошая карма твоему настоятелю, когда варвары пришли в ваш храм? ― мигом отреагировал я на подколку бывшего монаха.
― Ха-ха-ха! Естественно нет, ― рассмеялся, сотрясая ближайший песок, Абур.
В итоге получается то, что у двоих из пяти разумных пустых полностью или же частично сохранилась память. У двоих минусов память мало сохранилось или вообще не сохранилась, но всё равно по какой-то причине они смогли снова стать людьми, а один злой бука отказался отвечать на мои расспросы. У одно пустого с покоцанной памятью не было никого внешнего воздействия, а у второго какое-то внешнее воздействие было. И что в сухом итоге то? Как сказал один седовласый миллионер ― «У кого-то это щёлкает, а у кого-то это не щёлкает». Ну, в том плане, что я нихрена не понял, как вообще искра разума появляется у некоторых «особенных» минусов, которые непонятно почему особенные.
― Ёпт твою мать... Загадка дыры! Чёрт возьми!
― Так мы получим наши маски? Или нет? ― брюзгливо зароптала Сова, по моему тону поняв, что расспросы об причинах разумности закончились, при чём на явно негативной ноте.
― Да! Да! Получите! Даже не сомневайтесь, ― с раздражением сказал я четверым ожидающим награды за свою откровенность пустым.
― Эхх, ладно, я пошёл набирать страйк из пяти... четверых масок.