Любить

Переливистая мелодия будильника наполняет комнату вместе со звуком множественных уведомлений, друг за другом всплывающих на экране после отключения режима сна. Внутренние часы не подводят: Чимин легко поднимается и, одёрнув шторы, впускает в комнату солнечный свет. В этом году осень снова принесла с собой повышенную влажность, но не отказала в удовольствии насладиться теплом. На выходных прошёл кратковременный дождь, однако теперь всю неделю обещают ясные дни, что несомненно поднимает настроение. Тягостные мысли отсрочены, кажется, до угрюмой зимы. Ему двадцать пять. День рождения на прошлой неделе он отпраздновал с широкой ноги, потому что может себе позволить, и в узком кругу друзей. Чимин добился многого, больше упорным трудом, нежели везением, но пазл счастливой жизни всё никак не хочет собираться — не хватает элементов. Чаще всего это угнетает его именно в непогоду. После душа Чимин зябко ёжится от прохладного ветра, прорывающегося в приоткрытое кухонное окно, и плотнее запахивает халат. Утро, как и всегда, начинается с проверки календаря, сводки новостей и пролистывания рабочего чата, который он читает по диагонали. В ночное время там активничают разве что только айтишники, но Чимин, как руководитель ведущих проектов, должен быть в курсе всего.  Эта должность не далась ему легко. Пришлось проявить настойчивость и упорство, доказать свою заинтересованность, выдвинуть неординарные идеи. Чимин засиживался на работе до ночи, но это стоило того: перед началом осени должность руководителя досталась именно ему.  — Я и не сомневался, — радостно воскликнул Тэхён в тот день, — только теперь надо приводить в порядок твои огромные синячищи под глазами. — Поздравляю, начальничек, — съехидничал Чонгук, приобнимая его в просторном новом кабинете, — Хосок и Миён просили передать свои поздравления тоже. Мы все гордимся тобой. Они все стали одной большой семьёй. Никто не ожидал, что Хосок женится первым: прекрасную, бойкую Миён он встретил на работе и сразу же пропал. Радовался, как мальчишка, когда она согласилась пойти с ним на свидание, и смеялся над шокированными друзьями и братом, когда объявил о помолвке спустя полгода. За ним решились Чонгук и Тэхён: их свадьба не была официальной, но важности не потеряла. Чимин организовывал вечер сам.  После повышения его рабочие часы ожидаемо растянулись. Не имея точного графика, Чимин может приезжать на работу значительно позже своей команды, однако предпочитает всё же работать с утра. Он строг, но справедлив: даже Чонгук, главный менеджер в его команде, получает выговоры за опоздания и ошибки. Поначалу Чимин переживал, что это может испортить их отношения, но Чонгук никогда не обижается: всё понимает и старается исправиться. Последний крупный проект они успешно закрыли прямо перед днём рождения Чимина, и вот на подходе уже новый. Команде не терпится начать, и Чимин уверен, что они блестяще справятся. Перед первой встречей с клиентом для обсуждения рекламной стратегии проекта Чимин волнуется. О том, что проект переходит к ним он узнал от генерального в субботу вечером. Клиент не сошёлся во мнениях с маркетологами из другой команды, поэтому на Чимина и его подчинённых возложены большие надежды. Ознакомиться с деталями у него просто не было возможности, но он решает, что так даже лучше: одни из самых успешно реализованных идей возникли у него в ходе мозгового штурма с клиентом. Сухих фактов на бумаге ему хватает и в обычной рабочей рутине. Крепкий кофе разгоняет бодрость по венам и торопит приступить к делам. Чимин одевается строго, но со вкусом: костюмы он не любит, зато любит изящного кроя рубашки. Останавливается на белой приталенной с размашистыми стойками воротника, классических чёрных брюках и ботинках со звонким каблуком. Он получает какое-то немыслимое эстетическое удовольствие, когда они стучат по паркету, асфальту или плитке в холле бизнес-центра. Взрослый Чимин любит эффектность. Накинув на плечи чёрный кожаный пиджак, Чимин хватает сумку с ноутбуком и направляется к машине. Ею пришлось обзавестись, когда он устроился на первую работу: ездить нужно было далеко, а по загородной трассе времени уходило в два раза меньше, чем на транспорте. Бабушка упорно настаивала на её покупке и, конечно, помогла финансово: так у Чимина появился небольшой серый кроссовер. Это было лучше, чем переезд: женщину подкосила болезнь, Чимин не мог её оставить. Её не стало за несколько дней до того, как ему предложили новое место в крупной компании. Это не было неожиданностью, как с родителями, и хоть Чимин был готов к неизбежному, ему потребовалось время, чтобы восстановиться.  В свои последние дни она уверяла его, что была счастлива. Чимин был её единственным внуком; человеком, которого ей пришлось растить и воспитывать в одиночку, в чём она, по её словам, преуспела и была несказанно рада этому. Чимин знал, что она не стала бы осуждать его за то, что он продал её квартиру, хранившую самые ценные воспоминания, и переехал в центр, но всё равно каждый день просил прощения, смотря на тёмные невысокие застройки своего бывшего района из окна. Она любила его и гордилась тем, каким он вырос: добрым, заботливым, уверенным и чуточку упрямым. Все её лучшие качества, приправленные опытом, передались ему. Чимин был бесконечно благодарен. Он не был одинок, но после ухода бабушки гадкое чувство стало острее. Его попытки построить отношения в конце концов терпели крах, хоть и казалось, что в начале всё было идеально. На последнем курсе Чимин начал встречаться с Киёном, другом и стилистом Сокджина. Они разошлись мирно, без скандалов спустя пару месяцев: с бетой Чимину было нелегко.  В среде омег и альф Чимин мог с лёгкостью различать чужое настроение, основываясь на феромоне, предположить исход диалога и выстроить отношения в нужном русле. С Киёном было просто дружить, но встречаться куда сложнее: он как будто оставался постоянной загадкой, и это доставляло Чимину дискомфорт.  В единственную проведённую с ним течку он чувствовал себя отвратительно. Киён никак не мог ему помочь, хоть и пытался, однако секс не принёс желаемого облегчения, потому что Чимин не чувствовал связи. Киён оказался понимающим: сразу после того, как течка завершилась, он сам вывел его на разговор. Не кричал и не ругался, лишь попросил быть честным. Так Чимин понял, что отдаёт предпочтение, скорее, альфам. Через несколько месяцев после переезда на новое место Чимин решил попробовать отношения снова. Интрижки волновали его мало, хотя без них не обходилось: он молод, уверен и привлекателен, а его феромон вносит завершающий штрих, придавая шарма. Сосед-альфа заприметил его ещё в день переезда и стал всячески добиваться, к чему Чимин сначала отнёсся скептически, но затем оттаял. Их отношения продлились без малого полгода перед тем, как его бросили. На самом деле, он подумывал об этом сам, однако альфа принял это решение раньше. И всё могло бы закончиться так же, как с Киёном, вот только Чимина обвинили в эгоизме: альфе не нравилось то, насколько серьёзно он относился к своей работе и, очевидно, не нравилось то, как стремительно Чимин взбирается по карьерной лестнице.  — Хрупкое альфье эго не выдержало, — притворно мило ворковал Тэхён в телефонную трубку, когда Чимин безэмоционально сообщил ему о разрыве.  В принципе он был согласен. Последняя его попытка укрепиться в отношениях, кажется, с самого начала была обречена на провал. Несмотря на то, что альфа был прекрасным собеседником и интересной личностью, Чимин чувствовал подвох. И вскрылось это быстро: спустя два месяца общения ему предложили вместе провести течку и обзавестись потомством. Резкий отказ был воспринят агрессивно, а Чимин снова оказался приписан к числу карьеристов-эгоистов. В списке Тэхёна «Почему я не люблю альф» добавился ещё один пунктик. Чимин перестал пробовать и перестал надеяться. В итоге стало казаться, что ему неплохо и одному: никто не попрекает его, не давит и не злится из-за того, что он почти что поселился на работе. Поддержкой он всегда может заручиться у друзей, но временами в хмурые вечера он прислушивается к себе и чувствует, как тоскует омега. Тёплые руки и вечно спокойный взгляд картинками всплывают в голове сами, а по коже бегут мурашки от фантомного мороза. Он скучает, но держит своё обещание: не ищет Юнги и просто надеется, что он обрёл счастье. Может, и ему когда-то удастся это сделать. Офис встречает его мерным жужжанием: в отделах работа уже кипит, несмотря на раннее утро. Кто-то из его команды уже при деле, кто-то завтракает или пьёт кофе на офисной кухне. Чимин, поздоровавшись с коллегами и перебросившись парой дежурных фраз, делает себе дополнительную порцию кофе в бумажном стакане и следует в кабинет. Впускает естественный свет, поднимая жалюзи, включает кондиционер. Без десяти девять от изучения последних отчётов по плановым проектам его вежливо отвлекает секретарь-бета. — Чимин-ши, клиент по встрече в девять уже здесь, — сообщает девушка, протягивая ему папку. — Здесь все файлы по их проекту. Наработки прошлой команды решили не убирать, — она поджимает губы, очевидно, не оценивая решений своих коллег. — Спасибо, Джинён, — Чимин улыбается и, сунув папку подмышку, движется к переговорным. Он тоже не в восторге от того, что ему придётся убедиться в некомпетентности своих коллег или их нежелании действительно работать, а делать это перед клиентом ему не хочется вдвойне. Чимин на ходу строит план того, как эту часть переговоров смягчить и осторожно закрывает за собой дверь. Развернувшись к столу, застывает, сменяя вежливую улыбку на судорожных вздох, совсем как и его собеседник. Лёгкий мороз теперь совсем реален. Мягко трогает его лицо и руки и заставляет глаза щипать.  Юнги встаёт и склоняет голову, крепко вцепившись пальцами в стол. — Здравствуй, Чимин.

***

Стоя в аэропорту Нью-Йорка, Юнги хотел немедленно вернуться назад. Груз возложенных на его плечи отцовских надежд тянул к полу, и Юнги был бы не прочь лечь прямо там, среди снующей толпы, и раствориться. Словно Мин Юнги никогда не существовало, хоть и было это не так далеко от правды: здесь начиналась жизнь, которую он никогда не выбирал. О которой он не мечтал и к которой не стремился, а теперь должен был жить, словно она действительно его.  Он просто жалок. С этим осознанием он жил первый год и половину второго. Родительские ожидания Юнги оправдывал, хоть и не особо пытался: всё само шло ему в руки только потому, что его достаточно выдрессировали. Выпивая с партнёрами после удачных сделок, он не чувствовал ни радости, ни облегчения. Лишь пустоту. И сколько бы он не пытался убедить себя в том, что ему это нравилось, оно, увы, не становилось правдой. Впервые он почувствовал себя по-настоящему одиноким. Без Хосока и остальных друзей, без его команды, без вечеринок и посиделок в баре после игр. Юнги не хватало баскетбола, драйва от ведения меча в обход соперников, забрасывания в кольцо. Иногда он выбирался на пустующие площадки своего престижного района, чтобы поиграть и не растерять навыки, но всё было не то. В итоге ходить туда он перестал. А потом один из партнёров предложил ему посетить игру сборной штата, и он, не раздумывая, согласился. Им достались лучшие места: в первом ряду, совсем близко к полю. Профессиональная игра поражала и завораживала. Юнги впервые оказался зрителем в таких масштабах. После игры, благодаря связям партнёра, ему удалось пообщаться с некоторыми игроками. От них он и узнал то, на что позже переключил своё внимание, и оковы стали казаться не такими уж и тяжёлыми. Он стал спонсором. Сначала жертвовал небольшие суммы на благотворительность в проверенные фонды. Затем проспонсировал постройку спортивной школы в небольшом штате на юге и даже принимал непосредственное участие в её открытии. По сравнению с тем, что он зарабатывал на сделках семейного бизнеса, суммы проектов, которые он спонсировал, были смехотворными, однако это не осталось незамеченным отцом. Юнги не думал отступать, а отец продолжал напирать и осуждать его за бессмысленную трату денег. В итоге они серьёзно поругались. Изо дня в день Юнги ждал, что его выкинут из семейного дела, однако этого не происходило. Мин старший то ли смирился, то ли ждал удобного времени, чтобы окунуть Юнги лицом в грязь, но сделки в Штатах продолжали успешно заключаться, а Юнги взял крупный инвестиционный проект. Следующие два года и половина третьего пролетели в каком-то сумбуре: сделки, проекты, разношёрстные, чаще свободные отношения, а затем и сожительство с человеком, которого, как ему казалось, он любил и которому доверял. Юнги игнорировал все тревожные звоночки, списывая всё на собственную усталость, и слишком поздно понял, что что-то не так. На светских мероприятиях ему нагло улыбались в лицо, поздним вечером в спальне благодарили за отменный секс и клялись в любви, а утром снова просили кредитку, строив самые невинные глазки. И правда вскрылась отвратительно: слушая до боли знакомые стоны из собственной спальни, он понял, что был лишь кошельком и удобным альфой. Оберегал, как умел и как велело сердце, но на деле оказался ненужным. Помолвочное кольцо отправилось обратно в магазин. Мысли о возвращении в Корею стали закрадываться чаще. Обстоятельства складывались лишь в пользу этого. Преемник руководящей должности филиала нашелся быстро: Лиам только-только перевёз семью в Нью-Йорк из солнечный Калифорнии и обратился к Юнги за помощью. Юнги взял его заместителем, чтобы понаблюдать, хотя и так знал, что у Лиама есть задатки успешного бизнесмена. Через полгода он открыл ему свой план: вернуться обратно, подхватить часть бизнеса отца, который в силу возраста стал менее активно вести дела, если верить отчётам, и реализовать свой проект. В Корее связей осталось не меньше, чем появилось в Штатах, и это вселяло надежду. Лиам его поддержал и согласился на руководящую должность, хоть и сомневался сначала в том, что справится. Юнги же в своих решениях не сомневался ни секунды. В бизнес-классе самолёта до Сеула он обдумывает ход своих действий. Его квартира пустовала почти пять лет, а оттого наверняка покрылась пылью несмотря ежемесячные услуги клининга. Ему стоит навестить отца, хоть общение с ним так и не возобновилось: альфа вряд ли будет рад его возвращению и, скорее всего, обвинит в безрассудстве, но Юнги плевать. Если отец откажется передавать ему свою часть бизнеса, он что-нибудь придумает. Первый месяц он приводит в порядок жильё, пытается добиться встречи с отцом, но ему всё некогда. Юнги встречается с Хосоком, тот мало изменился. Стал спокойнее, рассудительнее, но огонёк в глазах плещется всё так же. Хосок обзавёлся семьёй, чему Юнги искренне удивляется и радуется одновременно. Оказывается, что и его младший брат женился на омеге, с которым был вместе ещё с университета.  Чужое имя мягким шелестом бередит память, но Юнги отчего-то боится задать Хосоку вопрос о нём. Безумно хочется знать, как Чимин закончил университет, как устроился и как пережил его отъезд. Юнги не надеется, что он всё ещё помнит, хранит свои чувства. Последнюю их встречу Юнги помнит, как вчера: Чимин, гладящий его ладони, и его благодарный взгляд совершенно не шли в сравнение с тем, каким он был при их знакомстве. Омега стал увереннее в себе, он расцвёл. И как бы ему хотелось думать, что он способствовал этому…Возможно, это действительно было так. Феромон Чимина раскрылся благодаря его чувствам к Юнги, благодаря их близости. Ему потребовалось время, чтобы осознать это и перестать корить себя за несдержанность, но теперь он абсолютно точно уверен, что не жалеет тоже. Любовь Чимина всегда сидела где-то на подкорках. Иногда он вспоминал их встречи и разговоры и думал, что, наверное, был глупцом. Его чувства сейчас казались очевидными, но тогда Юнги не смог этого понять только потому, что сам никогда не любил. Не хотел обязательств, страшился нести ответственность помимо той, что требовалась от него в семейном деле. Чимину не посчастливилось проникнуться к нему чувствами в неподходящий момент, и Юнги отчаянно верит, что это не отразилось на его доверии к людям. Юнги не ищет встречи с Чимином, когда, посоветовавшись с инвесторами, выбирает крупную рекламную компанию в качестве партнёра. Он не уверен, что Чимин вообще работает по своей специальности и горит ли ей так же, как горел в университете. Знакомство с генеральным директором проходит отлично: компания готова предоставить Юнги особые условия. Однако команда, которую ему выделяют для разработок стратегий рекламы, кажется Юнги некомпетентной. Посредственные, скучные идеи и банальное нежелание выложиться, заинтересовать. Через пару недель Юнги просит о смене команды, но встречается с просьбой подождать. Проект оказывается в недлительной заморозке. За эти несколько дней Юнги успевает посетить отчий дом, и первое, что врывается а его сознание, когда он переступает порог — отец болен. Стойкий запах медикаментов расходится чуть ли не по всему дому. Отец начинает на него ругаться, когда Юнги застаёт его за огромной кипой бумаг. Кричит что-то и чуть ли не плюётся, но заходится в сильном кашле. Юнги от устрашающих, неприятных звуков словно пригвождает к стене. — Ждёшь небось, когда я уже подохну, — хрипит отец и обессилено валится в кресло. Отдышавшись, поднимает усталый взгляд, — прости, Юнги. — Как давно? — спрашивает Юнги, подходя почти вплотную, и мечется взглядом по седым волосам и бледному морщинистому лицу. — Неважно, — отвечает строго, а затем вздыхает, — уже ничего не сделаешь. Я знал, что ты вернёшься, Юнги, но всё ещё не понимаю этого. Впрочем, бороться с тобой дело бесполезное, — старший альфа через силу поднимается и достаёт из ящика чёрную папку. — Бизнес твой, целиком. Всё остальное тоже. Я уеду в загородный хоспис послезавтра, и чтобы духу твоего там не было. Юнги цепенеет и смотрит вслед отцу, покидающему кабинет.  — И не слезинки на моих похоронах, понял? Иначе нашлю на тебя какую-нибудь гадость оттуда, — он тычет пальцем в потолок и, усмехнувшись, выходит. Собираясь на встречу с руководителем новый команды, которой передали его проект, Юнги всё так же находится в потрясении. Всю сознательную жизнь он не был близок с отцом, но горечь от скорой потери родного человека неприятно оседает в груди. Должно быть, он бы и не узнал о болезни отца вовсе, если бы не решил вернуться домой. Юнги не понимает, почему он не рассказал раньше: может, не доверял или посчитал, что так будет проще — даже не прощаясь. Все решения опять были приняты за него, и это злит до едкого раздражения. Переключиться на работу он заставляет себя, уже ожидая встречи переговорной. Юнги нервно крутит ручку между пальцами и смотрит в окно: день выдался солнечным, вот только настроение совсем не подстать разыгравшейся погоде. Щелчок двери заставляет его обернуться и замереть. Тонкий шлейф ягод неосязаемо, но успокаивающе ложится на его плечи, заставляя альфу внутри заинтересованно дёрнуться. Чимин выглядит удивлённым не меньше и неловко кусает щёку, не находя слов. Он повзрослел: с прямой осанкой и в деловом наряде он кажется настоящим профессионалом. Плечи, сейчас напряжённые, стали чуть шире, и тонкая талия, подчёркнутая блузкой, особенно выделяется на контрасте с ними. Его пальцы едва заметно подрагивают, перехватывая папку. Юнги поднимается со стула на совершенно негнущихся ногах и растерянно держится за стол. Вежливо склоняет голову. — Здравствуй, Чимин. — Юнги, — почти шепчет он, кланяясь в ответ, и, кажется, только сейчас снова начинает дышать. — Это очень неожиданно. Чимин присаживается на соседний стул и смотрит на него, как на Чудо Света: восхищённо, но с ноткой скептицизма. Юнги делает вид, что не замечает его взгляд. — Для меня тоже, — соглашается с лёгкой улыбкой, — так ты и есть тот самый руководитель новой команды? — А ты, видимо, и есть наш клиент, — Чимин хмыкает себе под нос и, раскрыв папку, сразу же погружается в работу. Юнги удивлённо вскидывает брови. Упорству Чимина не позавидуешь: даже сейчас, когда судьба подкинула ему встречу с человеком из прошлого, он не выглядит выбитым из колеи. Юнги мгновенно думает о том, что для Чимина он уже не больше, чем просто клиент, просто прошлое. Он мечет взгляд на его руки: из колец только аксессуарные. Его по-прежнему тёмные волосы слабо колышутся под потоком воздуха из кондиционера, а на лице застыла сосредоточенность. Ничто не выдаёт в нём заинтересованности в происходящем, но он, вдруг, слабо выдыхает и поворачивается к Юнги лицом. — Я ужасно хочу расспросить тебя…обо всём, — он отводит взгляд к потолку, — но давай сначала разберёмся с твоим проектом. Предыдущие наброски — это просто какая-то дичь. Юнги тихо смеётся. От облегчения, скорее, чем от того, что он абсолютно согласен. Чимин одаривает его светящейся улыбкой в ответ и подсаживается ближе, двигая папку к середине стола. Чимин отсеивает бумажку за бумажкой, не стесняясь в выражениях. Юнги забавляется, хоть и не должен, но со временем оба успокаиваются и переходят к обсуждению. Планы и наработки Чимина выглядят куда более убедительными, чем предыдущие: он составляет несколько и расписывает всё до мелочей. От некоторых идей Юнги отказывается сразу, и Чимин, понимающе кивая, перекраивает их во что-то новое, соответствующее его интересам. В нём запала хватит на них двоих, хотя Юнги и выкладывается стопроцентно, и он даже встаёт с места, начиная расхаживать по переговорной. Пишет что-то на одиноко оставленном в углу флипчарте, когда его посещают новые идеи, и этим искрящимся напором Юнги накрывает с головой. Он слушает уже в пол уха: мажет взглядом по экспрессивно машущим рукам, спине, обтянутой рубашкой, и пышным бёдрам, проминающимся от того, как Чимин опирается на край стола. Его щёки раскрасил здоровый румянец, а передние пряди волос слегка взмокли. — Давай сделаем перерыв, — предлагает Юнги, поднимаясь тоже, и принимается собирать разбросанные по столу листы. — Ты устал? — Чимин щурится, фокусируя на нём взгляд, и прикладывает к щекам ладони. Юнги усмехается. — Я-то нет, а ты вот отпахал уже за целую команду, — он поджимает губы и, налив из кулера воды в стакан, протягивает ему. — У проекта пока нет временных рамок, Чимин. Нам некуда спешить. К тому же, я уверен, у тебя помимо этого проекта есть ещё куча плановых. Чимин смотрит на него удивлённо несколько секунд, пока пьёт воду, и кивает. Задумывается о чём-то, изучающе рассматривая его галстук. — Пообедаем вместе? — предлагает, поднимая смущённый взгляд. Всё же от Чимина, которого Юнги знал тогда, что-то осталось. — Я и сам хотел предложить, — говорит он, не скрывая улыбки. — Идём. В кафетерии оказывается шумно, поэтому Чимин предлагает пойти в соседний ресторанчик. Они занимают стол в самом углу. Чимин чувствует лёгкий трепет каждый раз, когда смотрит на Юнги. Время ласково, почти любовно огладило его лицо: появились неприметные мимические морщинки, щёки немного округлились и волосы стали короче, но тёмные глаза с лисьим прищуром всё так же переливаются покоем. Юнги стал чуть меньше, чем был в университете, видимо, ввиду отсутствия регулярных тренировок, но форму не потерял. Классический костюм сидит на нём по-прежнему великолепно. Омега внутри Чимина не может нарадоваться встрече с некогда защитившем его альфой и подстёгивает его быть ближе: он несколько раз ненавязчиво касается чужих пальцев, когда подсказывает, какую позицию выбрать из меню. В итоге Юнги заказывает то же, что и он. — Итак, ты вернулся. Солнечные лучи устраиваются у Юнги на груди, пригревают. Он садится поудобнее и кладёт подбородок на руку. — Верно. — Насовсем? — Чимину кажется, что он звучит слишком нуждающимся, и он тут же тушуется, уводя взгляд. — Да. Он борется с улыбкой и одновременно кусает губы от негодования. Он думал, что переболел: вспоминал Юнги лишь изредка и никогда не заставлял себя ждать. Но теперь, видя альфу перед собой — красивого, настоящего, с томной грустью, залегшей на лице — он понимает, что чувства всё ещё теплятся внутри. Они-то и ждали своего часа. — Расскажешь, почему? Юнги рассказывает. Опускает лишь незначительные моменты и про несостоявшуюся помолвку тоже зачем-то утаивает. Думает, что сможет открыться Чимину позже, если вдруг после завершения проекта они продолжат общаться; если вдруг его чувства всё ещё имеют место быть — Юнги не откажется попробовать. Пока он плохо знает уже взрослого Чимина, но что-то в чужих блестящих глазах и то, как в них мелькает собственное отражение, подсказывает ему, что изменилось, на самом деле, мало чего. Он внимательно слушает историю Чимина, когда задаёт свой вопрос о прошедшем времени. Сочувственно и понимающе кивает, когда узнаёт про бабушку. Чимин не затрагивает тему отношений, лишь вскользь упоминает «бывшего альфу». Это не заставляет его ревновать — у него нет причин и даже права делать это, но что-то неприятно колет в животе. С Чимином плохо обошлись или расставание стало обоюдным решением? Юнги хочется узнать, но он понимает, что Чимину так же, как и ему, требуется время, чтобы открыться. Они возвращаются в офис через час и продолжают работу ещё какое-то время. Весь план их совместных действий оказывается согласован, и Юнги победно улыбается. С человеком, умеющим и любящим проявлять креативность, приятно работать всегда.  Незаметно пролетают два месяца, которые они проводят бок о бок. Когда они засиживаются допоздна, Юнги подвозит сильно уставшего Чимина до дома: теперь они живут лишь в двух улицах друг от друга. Юнги знакомится с командой Чимина, исключая, конечно, Чонгука. Иногда Чимин выгоняет всех вон, чтобы обмозговать идею в одиночку, и тогда они вдвоём с Чонгуком ходят в бар. Пару раз к ним присоединяется Тэхён, и Юнги ловит себя на мысли о том, что жалеет, что они почти не общались до этого. Захмелевший омега однажды проговаривается, что альфы, с которыми Чимин был в отношениях, оказались непутёвыми. Юнги кажется, что и он относится к их числу, но их с Чимином былую связь трудно назвать отношениями вовсе. Совершенно невзначай он упоминает перед Чимином свою разорванную помоловку, но в ответ на него лишь сочувственно смотрят. Понимание в чужих глазах заставляет поделиться. Чимин говорит, что тоже был в неудачных отношениях, рассказывает всё. И теперь, когда они делят знакомую боль на двоих, Юнги начинает задумываться о том, как это исправить. Медленно, но верно решение приходит само: Юнги всё больше хочется показать Чимину как правильно. Правильно заботиться, правильно поддерживать его стремление и упорство; правильно отвечать взаимностью и правильно любить.  Однако в силу рабочих обстоятельств Юнги не всегда имеет возможность видеться с Чимином, быть рядом и постоянно находиться в его офисе. В один из таких дней, когда проект приближается к этапу реализации, после целого дня встреч с инвесторами, к вечеру он зовёт Чимина к себе.  Расхаживая по гостиной, он думает, что логичнее было бы обсудить финальные правки в каком-то кафе, а не просить Чимина приезжать туда, где всё началось и сразу же закончилось. Юнги переживает о его комфорте, а оттого нервно носится из угла в угол: выкладывает подушки на диване под правильным, по его мнению, углом, поднимает жалюзи, потому что помнит, как Чимину нравится вид вечернего города. Для храбрости губит пол бокала вина и на открытой лоджии выкуривает пару сигарет, зажёвывая жвачкой.  Но Чимин совсем не обращает внимания ни на город, ни на подушки, ни на разящий от альфы ментоловый запах. Буднично садится на диван в позу лотоса и ставит на колени ноутбук, открывая вкладку за вкладкой. Снова застаёт Юнги врасплох, но неожиданно его осеняет: Чимину и его омеге с ним спокойно. Он доверяет ему, подтверждая собственные слова из прошлого, и, оказавшись с альфой наедине, в его обители, чувствует себя, как дома. Язык его тела говорит сам за него, когда Чимин, не задумываясь, сбрасывает с плеч свитер и вытаскивает футболку из джинсов. — Ну что ты там встал, — ворчит, протягивая к нему руку, и тут же бьёт ею по месту рядом с собой, — сядь. Вот здесь мы доработали, а здесь… Юнги следит за его окольцованным указательным пальцем, скользящим по экрану, но не видит ничего. Виски сдавливает, а в животе завязывается тревожный узел: он вот-вот задаст Чимину волнующий его вопрос. — Юнги-я, ты в порядке? — Чимин мягко тянет его за руку, разворачивая к себе, и заглядывает в глаза.  — Чимин, ты… — он зажимает ладонь Чимина между двумя своими и сглатывает, — ты всё ещё чувствуешь ко мне что-то? Чимин моргает, уставившись на него. Все мысли о работе улетучиваются моментально, когда Юнги словами дотрагивается до его сердца, словно чувствует, что там творится. Чимин уговаривал себя не поддаваться влечению снова, но это было тяжело. Они проводили вместе почти каждый день, узнавали особенности и привычки друг друга. Юнги ненавидел духоту и травяной чай; утром выпивал по меньшей мере три чашки кофе и читал новостную газету только в бумажном виде. В работе им не приходилось притираться и искать компромиссы: их решения чаще совпадали, а разногласия улаживались почти сразу же благодаря взаимному уважению. Чимину до одури всё время хотелось держать Юнги за руку и поправлять его взлохмаченные волосы, в которые он то и дело запускал всю пятерню. Хотелось трогать чужую улыбку своими губами и быть её причиной. Чимин боялся своих порывов и того, что от чувств снова придётся отказаться, если он откроется. Юнги был вечно занят, вечно на звонках, но всё равно старался уделить ему время даже вне работы, и это распаляло его ещё больше. Чимин чувствовал, как пронесённые сквозь время крылья укрепляются и заставляют его выкладываться по полной: каждый раз ему хотелось довести проект Юнги до совершенства, а самому быть ближе. Поэтому, осознав вопрос, он хмурится. Прислушивается к себе и набирает в грудь воздуха. — Я… — и получает контрольный в голову от взгляда напротив. В нём сияет надежда и разгорается искорка ответного чувства, для которой тогда, в их прошлом, не нашлось подходящего момента. — Думаю, да. Теперь я чувствую к тебе что-то гораздо большее. Юнги слабо, понимающе кивает. Перехватывает его ладонь и тянет к губам. — Мне жаль, что у нас не получилось раньше, — тихо говорит он. — Мы встретились в неподходящее время, и сейчас это особенно ощущается. Я был не готов. — Я знаю, Юнги, — Чимин робко гладит его щёку и вздыхает, — но я уже говорил тебе, что ни о чём не жалею. Я так и не встретил никого, с кем мне было бы так же спокойно и хорошо, как рядом с тобой. Любовь к тебе оставалась вот здесь, — он кладёт ладонь Юнги на собственное сердце, — и придавала мне сил всё это время. Юнги переводит взгляд со своей руки на Чимина: он улыбается до щемящего сердца нежно. Оно едва ли ускоряет ритм, когда он тянется вперёд и осторожно целует. Медленно, чувственно и глубоко, чтобы передать одно единственное обещание — любить. Чимин пальчиками выводит узоры на его шее и греет тонкую кожу ладонями, ощущая под ними ровный пульс. Забвенно жмётся ближе, еле слышно хнычет в поцелуй, и это трогает Юнги так сильно, что слезятся глаза. Чимин его помнит и всё ещё хранит чувства к нему. — Я скучал, — признаётся он шёпотом, носом утыкаясь в грудь альфы. — Теперь я рядом, — шепчет Юнги в ответ, гладя его по волосам. Презентация нового проекта, а также плана по его рекламе инвесторам и заинтересованным лицам проходит превосходно. Строительство большого спортивного комплекса для детей, включая детей с ограниченными возможностями и заболеваниями, требующими поддерживающих и лечебных занятий, начнётся уже в новом году. Юнги, кажется, предусмотрел всё: открытые игровые площадки и закрытые, не уступающие им в размерах, множество секций и специальных оборудованных залов, огромный кафетерий. Он сам подыскивал тренеров, обладающих нужными квалификациями, и медработников. Чимин не мог представить, сколько сил и средств Юнги вложил в создание этого комплекса, но гордился им и был уверен, что сразу после открытия такой масштабный проект непременно станет успешным. Сразу после презентации Юнги стали поступать заявки на дальнейшее спонсорство комплекса, и это было неудивительно — в городе такого разноформенного досуга для подрастающего поколения просто не было. Из-за постоянных внутренних переживаний, рабочих и личных, течка приходит на неделю раньше. Чимин в срочном порядке переносит плановое совещание команды на вечер и проводит его из дома. Отключившись, сразу же ныряет под одеяло и сворачивается в клубок. Низ живота неприятно, но терпимо тянет, но смазка в этот раз выделяется особенно обильно.  Чимин хочет попросить Юнги прийти, но не решается. Оба занятые проектом, в отношениях они по-прежнему стояли на месте. Повисла неопределённость, которая не мешала им проводить время вместе и красть друг у друга поцелуи в любой подходящий момент, но определяющего их статус разговора так и не состоялось.  Чимин переодевает пижамные штаны и снова падает лицом в кровать. У него нет ни единой вещи Юнги, ни единой частички его феромона, который смог бы сделать легче. К ночи у Чимина поднимается жар, а тело становится таким чувствительным, что любое движение посылает мощный разряд вдоль позвоночника. Он не выдерживает и всё же звонит Юнги. В ожидании альфы Чимин проваливается в беспокойный сон и сразу же распахивает глаза, когда чувствует прикосновение чего-то прохладного. Юнги, придерживая холодную руку возле его лба, садится рядом и гладит его плечи. — Как ты? — спрашивает, рассматривая его лицо, и взволнованно поджимает губы. — Почему не позвонил раньше? Я бы приехал, я… — Юнги, — капризно выстанывает Чимин, перебивая его, — замолчи и просто ляг. И дай сюда свою кофту. Юнги не смеет ослушаться: быстро стягивает чёрный пуловер и передаёт Чимину в руки, а затем ложится рядом. Чимин делает что-то невообразимое: сначала копошится в одеяле, злобно ворча себе под нос, потом резко вскакивает и, открыв шкаф, друг за другом выдёргивает оттуда груду вещей вперемешку с простынями. Юнги беспардонно двигают к краю кровати, и ему остаётся лишь молча наблюдать за взбаламученным омегой. Чимин с каким-то забавным остервенением строит гнездо и, закончив, с удовлетворённым вздохом ложится в него, с лицом накрываясь кофтой Юнги.  Альфа всеми силами сдерживает смешок умиления и одновременно рвущиеся слёзы от трогательности момента. Он не решается Чимина коснуться или заговорить с ним, и тем более влезать в его заботливо выстроенное гнездо. Чимин выныривает из своего укрытия сам спустя несколько минут и дотрагивается до его покоящейся на животе руки, но молчит. — Что такое, Чимин-и? — Юнги гладит его пальцы и подносит к губам, целуя каждый. — Иди ко мне? — чуть слышно просит Чимин и сдвигается вбок, к самому краю гнезда. Юнги улыбается ласково и, сев на колени, смотрит на уткнувшегося носом в его кофту, до боли уютного Чимина. — Разрешишь мне лечь в твоё гнездо, омега? — спрашивает и замечает изумлённый взгляд. Чимин кивает, всхлипывая. — Да, альфа. Юнги впервые оказывается в гнезде. Прошлые его партнёры не гнездились вовсе, да и не так много течек он проводил вместе с ними. Теперь же всё по-другому, в новинку, и он чувствует, как альфа внутри довольно урчит. Самому ему это нравится тоже: кажется, что они отделились от целого мира и предоставлены только друг другу. Он прижимает Чимина к себе и выцеловывает его лицо: лоб, прикрытые в удовольствии глаза, нос, горячие щёки и, наконец, губы. Чимин ластится, дышит сбивчиво и целует глубже. Инстинктивно пытается оказаться под ним, и в итоге ему это удаётся: Юнги нависает сверху, мягко поглаживая его живот и бока, слизывает с шеи влагу и нотки феромона. Он вспоминает ещё не раскрывшийся запах Чимина: терпкий, возбуждающий, с приятной кислинкой — его альфа сходил от него с ума. Сейчас же он наслаждается яркими ягодами, и это нравится его альфе не меньше: Юнги жадно и широко мажет языком по железе, вырывая из Чимина первый стон. — Юнги, Юнги, — шепчет, подаваясь навстречу, и обхватив ногами его бедро, начинает притираться, — альфа…сделай что-нибудь, прошу. — Сейчас, маленький, — Юнги избавляется от футболки и сразу штанов, потому что собственное возбуждение давит уже нестерпимо. Он старается не вылезать из гнезда, чтобы не тревожить омегу, и кое-как аккуратно стягивает с Чимина пропитавшиеся смазкой пижамные штаны. Голову мутит от резко ударивших в нос сладких ягод, когда Юнги оказывается меж его ног, и он жмурится, давя в себе порыв взять омегу прямо сейчас. Покрывает быстрыми поцелуями низ живота и невозможно красивые, упругие бёдра, губами нежно касается головки члена перед тем, как полностью взять его в рот. Попутно собрав пальцами всю стекающую на постель смазку, он кружит ими по входу и плавно двигает сразу двумя. Чимин срывается на сиплый крик и изгибается дугой: слишком чувствительно и слишком хорошо. Но ему нужно больше, нужен альфа, несмотря на то, что он уже готов кончить от одних только ласк. Юнги заменяет пальцы языком, а затем рьяно вылизывает бёдра и ягодицы, перевернув его на живот. Чимин приподнимается и выгибается в спине, ложится грудью на кровать, открываясь, доверяя, — тогда Юнги понимает, что он готов. Из аптечного пакета, оставленного на полу, достаёт презервативы. Собрав смазку, распределяет по всей длине, чтобы омеге точно не было дискомфортно позже, и входит одним слитым движением, придерживая его за бёдра. Чимин громко стонет от каждого толчка и ворошит руками края гнезда, словно находя в них опору. В какой-то момент он садится, прижимаясь спиной к груди Юнги, и двигается сам. Тянется вверх за поцелуем, обхватив рукой его шею. — Альфа, — шепчет любовно, чувствуя, как Юнги помогает ему и успокаивающе гладит всё тело, окутывая обоих лёгким, приятным морозом, — мой альфа. Юнги думает о том, что невозможно любить так, как это делает Чимин. Так красиво, искренне, отдавая сердце. Ему хочется верить, что любви, на которую он способен сам, хватит с лихвой, чтобы омега был счастлив. Сгорал от чувств в его руках, как тогда и сейчас, смотрел слезящимися, полными наслаждения глазами и улыбался. Юнги сделает для этого абсолютно всё. — Мой омега, — он ведёт губами по краю его ушка и толкается особенно сильно. Чимин вскрикивает, начиная дышать чаще. — Я буду защищать тебя. И буду любить. Чимин со звонким всхлипом пачкает спермой постель и обессилено валится на грудь Юнги. Плавится от того, как крепкие руки обнимают его поперёк живота, а член альфы всё ещё наполняет изнутри. Он начинает слегка покачивать бёдрами, заставляя Юнги тихо зашипеть. — Чимин-и, мы можем сделать это снова чуть позже, — говорит, но Чимин набирает темп, облокачиваясь на его колени. — Я хочу твой узел, — хнычет он жалобно, — пожалуйста, альфа. Юнги порыкивает, когда выходит и укладывает Чимина в центр гнезда, разглядывая его: влажные волосы разметались по подушке, кожа блестит от пота под светом прикроватной лампы, тело отзывчиво тянется к нему, а в глазах — мольба. Он входит снова: медленно наполняет собой, беспокоясь о чувствительном после оргазма омеге. Чимин слабо, но довольно стонет на каждое движение и сжимает его в себе, подталкивая к разрядке. Губами водит по его шее и лицу, смотрит так влюблённо, что у Юнги перехватывает дыхание. Он крепче сжимает его бёдра и ускоряется, склоняясь ближе к его лицу. — Примешь мой узел, омега? — шепчет в губы и улыбается на то, как Чимин хаотично кивает запрокинутой головой. — Я приму всё, что ты захочешь дать, любимый, — признаётся чувственно и блаженно стонет, когда Юнги, протолкнув узел, накрывает его собой.  Словно по памяти, он подкладывает ладони Чимину под лопатки и прижимает к груди, оставаясь так на какое-то время. Преодолев разливающуюся по телу негу после мощного оргазма, меняет положение и ложится на бок вплотную к Чимину. — Ты в порядке? — Юнги убирает несколько налипших к его лицу прядей и целует в щёку.  — Да, всё хорошо, — Чимин крепче прижимает его руку к своему животу, поглаживая запястье. — Спасибо, Юнги. — Тебе не за что благодарить меня, Чимин-и. Я проведу с тобой всю течку и останусь после, если захочешь. Чимин вздыхает, будто услышал несусветную глупость, и устало усмехается. — Конечно я хочу, Юнги. Мне никогда не хотелось тебя отпускать. Он проваливается в объятия сладкой дрёмы, а Юнги не смыкает глаз. Крепче переплетает с ним пальцы, когда предчувствует новую волну оргазма, и носом утыкается в волосы. Теперь у него есть Чимин, о котором он хочет заботиться; есть омега, которого принимает и хочет защищать его альфа. Юнги впервые за долгое время ощущает, что всё на своих местах — наверное, в этом и есть его счастье. Как только узел спадает, он осторожно выходит и накрывает Чимина одеялом, стараясь не задеть гнездо. Принимает душ и отправляется на кухню, чтобы перекусить. Возвращается совсем скоро, но Чимин уже не спит: сидит в центре гнезда, одетый в его кофту, и голодно улыбается.  Ночь обещает быть долгой и полной любви.

***

Над их головами снова кружат искусственные звёзды, а по комнате разлетается та самая песня. Тэхён полностью улёгся на Чонгука, закрывая ему обзор наполовину, но он не жалуется. Шепчет что-то на ухо, заставляя Тэхёна хихикать и шикать, чтобы не портил другим момент. Юнги смотрит на плывущие точки через отражение в чужих глазах. Блестящих, счастливых. Чимин завороженно рассматривает потолок, а затем переводит взгляд на него. Улыбается и прикладывает широкую ладонь альфы к своей щеке. Шепчет губами слова. Юнги влюблён и знает, что его любят даже сильнее. С того момента, как они решили быть вместе, прошло лишь несколько месяцев, но он уже и не помнит, каково было до. Чимин заботливый, до умиления строгий и ласковый. По вечерам он просит долгих объятий, которые часто заканчиваются чем-то чуть более особенным, а утром всегда подгоняет сонного Юнги в сборах на работу. Юнги, вообще-то, никуда не нужно — у него нет офиса, а только рабочий кабинет в квартире — но он всё равно поднимается, чтобы подарить омеге напутственный поцелуй до самого вечера. Спортивный комплекс пользуется популярностью с самого открытия, как они и предполагали. Юнги посетил его уже несколько раз, чтобы убедиться в том, что работа налажена, а дети и их родители довольны. Семейный бизнес приносит стабильный доход, но Юнги всё ещё думает, что с ним делать дальше. Чимин предлагает изменить направление дела, чтобы Юнги вся волокита была не в тягость, и иногда он действительно задумывается об этом. От отца приходит лишь короткое электронное письмо о том, что он всё ещё жив и как-то справляется. Снова пишет, чтобы Юнги не приезжал, но спрашивает, как у него дела. Юнги отсылает своё письмо, но ответа не получает. Искренне надеется, что отец проживёт дольше, чем полагают врачи. Может, он снова решится пойти против отцовского гнёта и навестит его с Чимином. На лето у них запланирован отпуск с друзьями: Хосок хочет свозить свою беременную омегу к морю. Чонгук и Тэхён первыми предлагают идею отдыха большой компанией — все подхватывают. Перед поездкой Юнги обещает навестить Лиама: в Штатах бизнес процветает и требует расширения. Лиам идею с изменениями поддерживает, но предлагает не менять кардинально, а что-то добавить. Они все понимают, что процесс нелёгкий и долгий, но Чимин постоянно напоминает: не попробуешь — не узнаешь. Юнги нравится пробовать что-то новое: в работе или отношениях. Конечно, он не раз разочаровывался, но теперь им движет сильное чувство. Теперь он понимает, о чём говорил Чимин — оно придаёт сил. Особенно, когда ты делаешь счастливым кого-то и, наконец, понимаешь, каково это — любить.