* * *
Если бы кто-нибудь выглянул в окошко на Тисовой улице в самый поздний час, он заметил бы таинственную и до неприличия странную парочку активно обсуждающую секреты не предназначавшиеся для посторонних ушей. В полумраке двое взрослых, один из которых уже был почтенного возраста, расхаживали в длинных мантиях и пользовались странными словечками, вроде “маглы”. Впечатление было такое, что женщина наконец заговорила о том, что беспокоило ее больше всего, о том, что ей так хотелось обсудить, о том, ради чего она просидела тут целый день. И буравящий взгляд, которым она смотрела на старца, только подтверждал это. Однако он, увлекшийся лимонными дольками, с ответом не торопился. — Говорят, — настойчиво продолжила профессор МакГонагалл, а именно так ее и звали, — говорят, что прошлой ночью Волан-де-Морт появился в Годриковой Впадине. Что он появился там из-за Поттеров. Если верить слухам, то Лили и Джеймс Поттеры… То они… Они мертвы… Старик склонил голову, и профессор МакГонагалл судорожно втянула воздух. — Лили и Джеймс… Не может быть… Я так не хотела в это верить… О, Альбус… Он протянул руку и коснулся ее плеча. — Я понимаю… — с горечью произнес мужчина. — Я очень хорошо вас понимаю. Когда профессор МакГонагалл снова заговорила, голос ее дрожал: — И это еще не все. Говорят, что он пытался убить дочь Поттеров, Гарриет. Но не смог. Он не смог убить эту маленькую девочку. Никто не знает почему, никто не знает, как такое могло произойти. Но говорят, что, когда Волан-де-Морт попытался убить Гарри Поттер, его силы вдруг иссякли — и именно поэтому он исчез. Ему оставалось лишь мрачно кивнуть. — Это… это правда? — запинаясь, спросила потрясённая женщина. — После всего, что он сделал… После того, как он убил стольких из нас… он не смог убить маленькую девочку? Это просто поразительно… Если вспомнить, сколько раз его пытались остановить… Какие меры для этого предпринимались… Но каким чудом Гарри удалось выжить? — Мы можем лишь предполагать, — ответил Альбус. — Возможно, мы так никогда и не узнаем правды. Они продолжали говорить, пока не остановились глядя в темные облака. Оттуда прилетел громко ревя громадный мотоцикл и еще более громадная фигура сжимала в огромных кулаках руль. Теперь трое начали тревожно перешептываться, пока высокий человек с мотоцикла и с косматой гривой не вытянул из своей куртки маленький сверток. Старик и профессор МакГонагалл склонились над свернутыми одеялами. Внутри, еле заметный в этой куче тряпья, лежал крепко спящий маленький ребенок. На лбу, чуть пониже пряди иссиня-черных волос, был виден странный порез, похожий на молнию. Тут огромный мужчина завыл, и двое в мантиях стали его успокаивать. А после они прошагали к дому номер четыре и некоторое время стояли под светом маленькой лампочки. Альбус бережно опустил Гарри на порог, достал из кармана мантии письмо, сунул его в одеяло и вернулся к поджидавшей его паре. Целую минуту все трое стояли и неотрывно смотрели на маленький сверток — плечи гиганта сотрясались, профессор МакГонагалл яростно моргала глазами, а сияние, всегда исходившее от глаз старца, сейчас померкло. — Что ж, — произнес на прощанье он. — Вот и все. Больше нам здесь нечего делать. Нам лучше уйти и присоединиться к празднующим. — Ага, — сдавленным голосом согласился косматый мужчина. — Я это… я, пожалуй, верну Сириусу Блэку его мопед. Доброй ночи вам, профессор МакГонагалл, и вам, профессор Дамблдор. Они разошлись. А профессор Дамблдор, двигаясь к той точке, из которой пришел, достал серебристую зажигалку и щелкнул ею и на улице загорелись фонари. — Удачи тебе, Гарри, — прошептал он, повернулся на каблуках и исчез, шурша мантией. Ветер, налетевший на Тисовую улицу, шевелил аккуратно подстриженные кусты, ухоженная улица тихо спала под чернильным небом, и казалось, что если где-то и могут происходить загадочные вещи, то уж никак не здесь. Гарриет ворочалась во сне в своих одеялах. Маленькая ручка нащупала письмо и стиснула его. Она продолжала спать, не зная о том, что она особенная, о том, что стала знаменитостью. Не зная, что она проснется через несколько часов от крика миссис Дурсль, которая перед приходом молочника откроет дверь, чтобы выставить за нее пустые молочные бутылки. Не зная о том, что несколько следующих недель кузен Дадли будет щипать и тыкать ее — да и несколько последующих лет тоже… И еще она не знала, что в то время, пока она спала, люди, тайно либо открыто собиравшиеся по всей стране, чтобы отметить праздник, поднимали бокалы и произносили шепотом или во весь голос: — За Гарри Поттер — за девочку, которая выжила! Прошедшие десять лет Гарриет с трудом уживалась в семействе тети Петуньи, чьи муж и сын, как и она сама, с первого дня появления девочки весьма невзлюбили ребенка. Все их внимание и любовь, а также чрезмерная забота отдавались сыну, а племяннице приходилось носить купленную в магазине поддержанных вещей одежду и угадывать настроение опекунов. Самой дурной привычкой Дурслей было находить виновной в самых невозможных ситуациях именно Гарри. На прошедшем не так давно в зоопарке дне рождении ее кузена - Дадли пропало стекло, через которое мальчик восторгался змеей со своим другом. Однако тут странность признать пришлось и самой Гарриет - в конце концов, прямо перед тем как это произошло, именно этого она и пожелала! За это ее и наказали, а вот объяснить, в чем именно она виновата, никто не счел нужным. А объяснять было что. Дело в том, что Гарриет не совсем обычная девочка. Даже если вспомнить ее капризные волосы - жесткие и длинные, они вечно мешались, оставались по всему дому, на полу, в ванной, и сильно раздражали щепетильную тетю, но каждый раз, как ее остригали, волосы отрастали снова, а однажды, когда ее обкорнали как мальчишку, она уснула в слезах, но проснулась с длинными как ни в чем не бывало волосами. Ох и наказали ее тогда! Но что она могла поделать? Это вырастило в ней привычку носить тугой хвост, а иногда и собирать их в узел, надеясь, что так они не будут опадать где попало. Но на день рождение Дадли произошло кое-что еще более странное - впервые Гарриет обнаружила, что может говорить со змеей. На самом деле, ей понравилось. А еще ей нравился маленький острый шрам прямо у нее над бровью, в форме вихря молнии. Она не раз спрашивала у тети Петуньи откуда он, но та не любила подробно отвечать на ее вопросы, каждый раз повторяя заученную историю: — Ты получила его в автокатастрофе. В тот же день и умерли ее родители, Лили и Джеймс Поттер, а она, маленькая девочка, умудрилась выжить. Иногда, когда наступала особенно сильная грусть по ним, она мечтала, чтобы в тот день она ушла вместе с ними. В этом доме она чувствовала себя самым нежеланным человеком на свете, хотя иногда и получала неожиданную заботу от тети, которой, казалось, иногда совсем не все равно на племянницу. Однажды она сказала и вовсе до невозможности приятную вещь, Гарриет хранила ее, как драгоценную крупицу информации, которую знала о родителях - тетя Петунья сказала ей, что у нее глаза матери. Тогда женщина тут же скривилась и исчезла, словно была готова обрушить очередной поток наказаний, но только и сделала, что не говорила с Гарри весь день. С Дадли у нее были весьма агрессивные отношения. Конечно, любая его прихоть оценивалась родителями как наимилейшее пожелание, а вот само существование Гарриет в этом доме рассматривалось как повод для бесконечной благодарности от девочки. Часто Гарриет думала - они, конечно, правы. Но еще чаще желала отправиться в приют, особенно в моменты, когда ее вновь наказывали после стычки с Дадли. В конечном счете, она была очень одинокой девочкой. Иногда, стараясь воспроизвести в своей памяти хоть малейшие мгновения той самой аварии, у нее всплывало в мыслях странное воспоминание - зеленый свет, ослепляющий и быстрый, а еще острая боль. Это все, что сохранилось от того дня, если не считать ее саму, но чем объясняется этот свет, она понять никак не могла. Раньше она мечтала, что объявиться кто-нибудь, дальний родственник, который заберет ее с собой, но этого не происходило и она перестала об этом мечтать. Теперь такие идеи вызывали у нее большие сомнения, хотя и были незнакомцы, которые не раз вели себя странно. Даже если вспомнить тех, кто иногда пожимал ей руку, все, что она могла о них сказать, что одежда их ввела бы тетю Петунью в ужас. Как бы то ни было, такие незнакомцы быстро исчезали, наверное, это даже к лучшему, потому что она никогда не могла знать, чего от них ожидать и кем были эти люди на самом деле.***
Лето перед одиннадцатилетием проходило так же уныло как и всегда. У Гарри не было друзей, а Дадли каждый день развлекался со своими дружками, которым часто было все равно на маленькую тощую девочку, хотя не раз они умудрились изрядно ее помучить (все-таки, скука Дадли для нее была приговором, он был невыносим от безделья). Но если они и пытались ее достать, ей удавалось избежать исполнения их целей. Дадли определили в элитную школу, а вот гарри в общеобразовательную, и пока ее кузен примерял свой новый лощенный костюм для “Воннингс”, Петунья замочила поддержанную одежду с баке, чтобы окрасить ее в нужный цвет для племянницы. Именно тогда девочку отправили забрать почту, которая только что упала на ковер при входной двери. Она не поверила своим глазам, когда среди конвертов обнаружила письмо и для себя. С того дня началось что-то очень странное с четой Дурслей. Гарри, испытывая небывалое предвкушение рассматривала письмо, пока его у нее просто не отняли и с весьма напряженным видом не выгнали из гостиной вместе с Дадли. На следующий день картина повторилась, вот только писем стало три, однако это никак не помогло: Гарри не смогла добраться ни до единого письма, все они с удовольствием уничтожались дядей. Даже кузена эта ситуация выводила из себя, как это, ему не отвечают на вопросы и ничего не показывают? Но более всего это конечно злило Гарри. Что бы она не предпринимала, каждый день ей приходилось испытывать радость от того, что кто-то неизвестный столь настойчиво желает, что она получила письмо и каждый день расстраиваться и злиться, потому что они ярко пылали в камине. В конечном итоге Вернона Дурсля сломило то, что вся его гостиная покрылась белыми конвертами, тогда он потребовал всех немедленно собраться и они уехали невесть куда, но теперь стало ясно: письма найдут их везде. Однако, когда дядя привез семейство в старый маяк, не предназначенный для обитания, уверенность Гарри пошатнулась. Ну как таинственный отправитель их найдет? Как он сможет отправить сюда письмо? Вечером начался обещанный шторм. Голодные, все улеглись спать, а Гарри пришлось лежать на полу поверх тонкого одеяла. Тогда она и поняла - через пару минут ей исполнится одиннадцать. Что-то заскрипело снаружи, она понадеялась, что маяк сейчас не разрушиться, осталась одна минута… В дверь кто-то стал тяжело стучаться, это разбудило всех, дядя Вернон прихватил ружье. БАМ! Дверь упала перед ним, а в проем встал великан, каких поискать, огромный, со спутанными волосами в тяжелой куртке с бесчисленными карманами. — Я извиняюсь. - Спокойно сказал он мягким грудным голосом. Тем не менее, входя в комнату, он наклонился, все еще оставаясь человеком исполинского роста. Он поднял дверь и вставил ее предназначавшееся место. Затем, прогнав Дадли с дивана, уселся на него и тут обратился к девочке. — А вот и наша Гарри! - С теплотой сказал он и улыбнулся. Она посмотрела на него, увидев перед собой свирепое страшное лицо наполовину скрытое усами и бородой. - Когда я видел тебя в последний раз, ты совсем была маленькая, — сообщил великан. — А сейчас вон как выросла — и на отца похожа, ну один в один просто. А глаза материны. Гарри невольно улыбнулась, а Вернон потребовал незнакомца покинуть их обиталище, и тогда великан с легкостью свернул его ружье в узел. Их небольшой конфликт немало так напугал Дурслей, да и Гарри пока не знала, как относится к этому человеку. И вдруг он сказал, что принес для нее кое-что и достал помятую коробку, в которой был торт на ее день рожденья. Она удивилась этому поздравлению и хотела сказать спасибо, но внезапно для самой себя спросила кто он такой. — А ведь точно, я и забыл представиться. Рубеус Хагрид, смотритель и хранитель ключей Хогвартса. Он протянул огромную ладонь и, обхватив руку Гарри, энергично потряс ее. Вопросов у Гарри не поубавилось, а даже как-то и стало больше, вот только гигант занял себя камином и готовкой, доставая все необходимое из карманов. Взмахнув зонтом, он вдруг разжег в сыром камине огонь. А когда он угостил ее, она наконец сказала как можно вежливей: — Извините, но я до сих пор не знаю, кто вы такой. Когда он стал рассказывать про Хогвартс, стало ясно, что она ничего о нем не знает. Это довольно быстро разозлило великана, мол, как это ты не знаешь про Хогвартс? А затем до него дошло, что она не знает даже кем были ее родители, тут-то он рассвирепел, однако не на Гарри, а на Дурслей. — Вы что, никогда ей ничего не говорили, да? Никогда не говорили, что в том письме было, которое Дамблдор написал? Я ж сам там был, у дома вашего, этими вот глазами видел, как Дамблдор письмо в одеяло положил! А вы, выходит, за столько лет ей так и не рассказали ничего, прятали все от нее, да? — Прятали от меня что? — поспешно поинтересовалась Гарриет. Вернон требовал прекратить этот разговор, но Хагрид продолжил. — Эй, вы, пустые головы, сходите вон проветритесь, может, полегчает, — посоветовал им Хагрид, поворачиваясь к Гарри. — Короче так, Гарри, ты волшебница, вот. В доме воцарилась мертвая тишина, нарушаемая лишь отдаленным шумом моря и приглушенным свистом ветра. — Я кто? — Гарри почувствовала, что у нее отвисла нижняя челюсть. — Ну, ясное дело кто — волшебница ты. — Хагрид сел обратно на софу, которая протяжно застонала и просела еще ниже. — И еще какая! А будешь еще лучше… когда немного… э-э… подучишься, да. Кем ты еще могла бы быть, с такими-то родителями? И вообще пора тебе письмо свое прочитать. До этой минуты Гарри с большим сомнением относилась к незнакомцу, но ей наконец протянули заветное письмо, а за одно это она уже многое была готова отдать в последние дни. В ее руке оказался желтый конверт, на котором изумрудными чернилами было написано, что данное письмо адресовано мисс Поттеру, которая живет в хижине, расположенной на скале посреди моря, и спит на полу. Гарриет вскрыла конверт, вытащила письмо и прочитала: ШКОЛА ЧАРОДЕЙСТВА И ВОЛШЕБСТВА «ХОГВАРТС» Директор: Альбус Дамблдор (Кавалер ордена Мерлина I степени, Великий волш., Верх. чародей, Президент Международной конфед. магов) Дорогая мисс Поттер! Мы рады проинформировать Вас, что Вам предоставлено место в Школе чародейства и волшебства «Хогвартс». Пожалуйста, ознакомьтесь с приложенным к данному письму списком необходимых книг и предметов. Занятия начинаются 1 сентября. Ждем вашу сову не позднее 31 июля. Искренне Ваша, Минерва МакГонагалл, заместитель директора Именно так и началась новая глава в ее жизни. Проснувшись утром, она не сразу поняла, что это был не сон.