А может ночь не торопить?

С самой первой их встречи Андрей запал ему в душу. Наверно, это было странно, даже слишком? Обычно он чушпанам набивал рожи, а тут, один из таких вызывает некую симпатию? Слишком чистый, невинный, что ли? Эти его светлые волосы, небесные глаза, губы пухлые. Пальцы длинные и изящные, сразу было видно, что музыкант. Бледная, даже в некотором плане похожая на аристократичную кожа. Суворову в нём нравилось всё. Черты лица, фигура, характер, голос, как на пианино играл. Не хотел он, чтобы Васильев пришивался, вот вообще не хотел. Чтобы уличный яд по чистой душе его разлился. Не предназначен он для улицы. Ему бы музыкой заниматься, а не курить, как не в себя да фанеры пробивать. Но что есть, то есть. Сначала думал, что это человек такой. Притягивающий? Просто, как друг понравился. Но позже понял, что друзей обычно в засос поцеловать не хочется. Тогда решил спихнуть это всё на гормоны, нехватку девчонок в его жизни. В общем, решил, что надумал это себе всё. К Айгуль же не просто так полез. Но глубоко разочаровался, когда понял, что Ахмерова не нравится ему, как потенциальный партнёр. Да, она красивая, чистая, невинная, даже милая, но не расценивает он её больше, чем подругу. А после всей череды произошедшего, готов был сам на себя руки наложить. В попытке избежать чувств, затянул туда девочку, которая вообще была не причём. Он же Айгуль и целовал, обнимал, представляя на её месте Андрея. Почти использовал её, чтобы сбежать от своей «неправильности». Тогда было пиздец от себя противно. Поэтому, после смерти Ахмеровой чувства запихнул в самую глубину души. Отчасти, стал забывать о них. Подумал, что прошло, и это действительно была подростковая глупость. Даже обрадоваться успел, с девчонкой какой-то думал снова попробовать замутить. Но стоило ему вновь встретить Васильева, начать общаться с ним также тесно, давно забытая и запихнутая куда подальше любовь дала о себе знать. Всё снова началось по новой. Но теперь, решил действовать, а не хуйнёй страдать да от самого себя бегать. Да пидор, и что теперь? Главное, чтобы другие не узнали и всё нормально будет. Тем более, с Андреем можно, он то теперь ещё и не пришитый. Если что, скажет, что прикольнулся и всё. Светловолосому доверять можно было, в этом он убедился ещё давно. Не побежит он всем рассказывать, что у Марата на пацанов встаёт. Хотя нет, даже не на пацанов. На одного него. Но уже успел пожалеть о принятом решении, когда прижал Васильева, хотя отступать было особо некуда. И теперь, лёжа у себя на кровати оставалось только думать, что теперь делать. Им ещё сотрудничать надо было, избегать вряд ли получится. Тем более, они в школе одной учатся, хотя, если Андрей правда решит начать от него бегать, как в прошлый раз, то у него это обязательно получится, и факт того, что они в одном учебном заведении мало чем поможет. Поэтому, приходилось надеяться только на госпожу фортуну. Андрей не помнил, как добрался до дома в охапку с Юлей, которая не хотела возвращаться в квартиру. Кое-как уложил неугомонную сестру спать, а сам вышел в подъезд, чтобы покурить. Не особо хотелось, чтобы ребёнок дышал сигаретным дымом, тем более, мать может вернуться в любой момент. Но через часа два стало понятно, что Светлана до утра возвращаться не планировала. Сбегав покурить раз пять в подъезд, наконец успокоился и засел на кухне. Провёл рукой по губам. Странным было то, что действие Суворова не вызвало у него отвращения, хотя должно было? Усталость накопившаяся за день исчезла на фоне стресса. Хоть и небольшого, но всё же. Поцелуй с Маратом, блять, с группировщиком, с пацаном, был даже приятным. Андрей не мог сказать, что ждал этого, наоборот. Теперь он запутался окончательно. Ему нравится Суворов, да, но насколько сильно и в каком смысле? Опустил голову на стол. Казалось, всё только успело наладиться и стать не таким сложным, как тут же навалился груз не только своих чувств, но и чужих. И что теперь делать? Бегать от Марата смысла нет никакого, от этого ничего не решится, а как тогда действовать? Вдруг он воспринял этот жест вообще неправильно? И теперь наоборот, он в глазах Суворова пидор? Хотелось выть и кричать от собственной беспомощности. В принципе, можно было бы забить на всё и пойти к Марату да спросить, что это вообще был за пиздец? Но не хватало непонятно чего. То ли смелости, то ли Юлю не хотелось одну оставлять. Вдруг проснётся ещё. Поэтому оптимальным вариантом было дождаться до утра, отправить сестру в садик, а самому уже в школе подцепить Суворова. Хотя, вполне не факт, что тот не начнёт его избегать. И что, блять, теперь делать? На контакт всё равно идти придётся и Андрей надеялся, что Марату хватит ума это понять. Вышел из кухни и выключил свет, предварительно закинув книгу, с которой сидел за столом на пыльный холодильник. Не пытался даже вчитаться в сюжет произведения, а держал её в руках просто для галочки. Ну, и чтобы страницы потеребить. Вошёл в комнату и упал на заправленную ещё с утра кровать. Время постепенно близилось к рассвету. Опять поспать не получится нормально. Ебучий Суворов. Он как всегда. Почему нельзя нормально объяснить, что да как. Оставил его наедине со своими мыслями, мол делай что хочешь да гадай. Заснул прямо так. В уличной одежде на заправленной кровати, ещё и с включённым светом. Если мать вернётся раньше, чем он успеет проснуться, то влетит, конечно, знатно. Но этого не произошло. Проснулся утром с будильником, который он на удивление не забыл завести. Впопыхах собрался сам, параллельно кормя сестру кашей и одевая её. Впрочем, торопиться не было вообще никакого смысла, до уроков оставалось больше часа, когда он вышел из дома под руку с Юлей. Завёл девочку в садик, стараясь не кидать взгляд за гаражи, где вчера развернулась довольно интересная сцена. Добравшись до школы ещё минут десять посвятил курению за ней. Инстинктами самосохранения он не особо отличался, поэтому места поодаль от учебного заведения не выбирал. Кинув истлевшую сигарету в снег теперь окончательно отправился внутрь здания. Сегодня установил свой рекорд, прогуляв три урока. Главное, чтоб матери не позвонили, а то истерики не избежать. Вместе с этим матеря то, что он не знает расписания Марата. Все перемены и прогулянные занятия искал глазами Суворова. Везде. В кабинетах, в столовой, в коридорах, в уборных. К концу учебного дня понял, что тот либо слишком хорошо скрывался в толпе, либо в школу решил не идти. По неизвестным, кстати, причинам. После школы сразу была музыкалка, если бы не пошёл туда, то вина бы точно загрызла, поэтому пришлось плестись ещё и в музыкальную школу. Ох, лучше бы не шёл. Голова вообще отказывалась что-либо соображать. Листы с нотами плыли перед глазами, а пальцы путались в белёсых клавишах. Под конец занятий из-за постоянных криков преподавателей прямо на ухо жутко разболелась голова. Недосып и так отдавал неприятным гудением в черепной коробке, а тут ещё и учителям не имётся. Хотелось только лечь спать и забыть обо всём. Но ему нужно забрать сестру из сада, а дома ещё и ждёт увлекательная домашняя работа. Вышел из здания музыкальной школы уже затемно. На крыльце заметил подозрительно знакомую фигуру. Полы синей куртки слегка развевались от морозного ветра. Ну, хоть мозгов Марату хватило не бегать от него. Подошёл ближе и встал рядом, вдыхая сигаретный смог. Суворов затянулся и выдохнув горький дым сказал: —Ты извини за вчерашнее, башкой не подумал,-опустил взгляд себе под ноги. Андрей молча направил на него взор голубых глаз. Тот видимо почувствовал пристальный взгляд и глянул в ответ. На крыльце уже никого не было, все кому надо было разошлись, поэтому шанс быть замеченными был очень мал. Резко замахнулся точно попадая в челюсть Суворова. Тот слегка отшатнулся то ли от неожиданности, то ли от самого удара. Глянул непонимающим взглядом. Хотя, чего он ожидал? Васильев приблизился, и Марат уже мысленно подготовился к последующему удару. Бьёт Андрей, кстати, охуенно. Чётко, метко и сильно. Он когда в Универсаме был, даже с Турбо потягаться хотел. Но тот приобнял Пальто за плечи и сказал, что ещё не дорос со старшими драться. Видимо, навык не потерялся. Но второго удара не последовало, светловолосый схватил за подбородок и рывком притянул к себе. Накрыл своими пухлыми губами чужие. Целовал явно не стесняясь, страстно и пылко. Где сосаться так научился–неизвестно. Губы Марата были довольно мягкими, хоть и присутствовал яркий привкус сигарет. Слегка обветренные, но при этом приятные. Суворов не предпринимал попыток отстраниться, и Васильев расценил это, как то, что Марат полностью удовлетворён сложившейся ситуацией. Разместил руки на чужой пояснице, слегка сжимая. Скользит языком по чужой нижней губе. Дальше заходить не стоило. Васильев со рваным вздохом отстранился, оставляя между ними тонкую нить общей слюны. Брюнет закинул свои руки на чужую шею, притягивая Андрея к себе в объятьях. Тот лишь уткнулся в изгиб чужого плеча, забираясь под синюю куртку и осторожно гладя по спине. —Это чё мы,-усмехается Суворов,-пидоры теперь? —Ничего не попутал, Маратик? Сам ко мне первым полез,-Васильев резко отстранился. Что правда обиделся что ли?-Юлю забирать надо. Развернулся и оставил Суворова одного. Тот лишь недоумённо смотрел в сторону удаляющейся фигуры пианиста. Можно было бы погнаться за ним, пойти вместе, остановить да спросить, что теперь между ними, но Марат остановил сам себя. Разберутся. Наверно.