***
Еще пару дней, прошедшие в подготовке, пролетели совсем быстро: двое напарников, выработав неплохой темп, достаточно быстро управились еще до пятницы, когда наступил день футбольного матча; важное спортивное событие, когда на кону стояло требование студентов выделить им помещение-курилку — к ужасающему непониманию Алины. Вся школа растянулась вдоль спортивного поля, подготовленному к игре — единственное, что портило этот день, так это проливной непрекращающийся дождь, с самого утра отбивающий вообще желание выйти из дома. Но, к удивлению Беликовой, которая побоялась пропустить мероприятие после предупреждения Анник, почти все классы были в полном составе. Беликова вместе с Сабиани — каждая со своим зонтиком — стояли вдоль решетчатого забора, что отделял футбольное поле от остальной школьной территории. Перед ними на промокшей скамье сидели Маньян и Палладино, укрытые одним общим зонтом. Некоторые мальчишки не удосужились даже скрыться от противного дождя, продолжая следить за игрой несмотря на то, что уже промокли до нитки. Одним из таких был Декамп, облокотившийся о сетку в другой стороне, и наблюдавший за происходящим. Младшеклассников до игры не допустили — играли выпускники. Поле игроков, практически все мужского пола, неожиданно разбавляла мадемуазель Кюре, что вызывало общий восторг среди дюжины зрительниц-студенток. Алина, подхватившая командный дух, аплодировала любимой учительнице — ей было все равно, что она играет за команду преподавателей. Среди игроков студенческой команды ей никто не был знаком. На контрасте с напряженной пустой тратой времени Анник, брюнетка выглядела очень воодушевленной открывшимся ей зрелищем. Даже мальчишки, мокнущие под дождем в азарте, обратили на оживленную одноклассницу внимание: — В твоей стране играют в футбол, Алина? — поинтересовался Лабрак, не ожидавший такого пристального женского внимания к игре. — Конечно, мы с соседскими детьми всегда гоняли мячи во дворе! — гордо похвасталась Беликова. — Что, и девчонки тоже? — удивленный Ламазьер встрял в разговор, чуть наклоняясь к девушкам; в такой шумихе от возбужденной толпы зрителей приходилось кричать друг другу, чтобы было слышно. — Как Кюре? — Даже лучше, — шутливо ответила Беликова, хохоча так, что некоторые зрители рядом оборачиваются на нее на долю секунды. Декамп к тому времени окончательно утратил интерес к игре. Тяжело смотреть на то, в чем уже не сможешь участвовать даже в старших классах, как бы тебе ни хотелось — одноглазого парня, пускай и длинноногого, навряд ли выберут в школьную команду. Пришел он изначально без настроения, только за компанию с Вергу и Дюпеном, что с энтузиазмом наблюдали за игрой, подпрыгивая в радости от гола, забитого их командой, или возмущенно крича при неудаче. После этого троица друзей договорилась пойти в бистро, скрасить только начавшиеся выходные. Теперь же он, промокая до нитки, уныло смотрел по сторонам. Внимание его привлек звонкий девичий хохот, голова автоматически обернулась на знакомый голос — вдалеке, в нескольких метрах Алина воодушевленно рассказывала что-то их одноклассникам, Лабраку, Ламазьеру и Белкасему, параллельно жестикулируя в сторону игрового поля. Обычно не активная в общении Беликова теперь выглядела оживленной —настолько девчонка втянулась в просмотр игры. Интереса к спорту у одноклассницы он что-то раньше не замечал, да и как это можно распознать, когда она еле-еле осиливает школьную лестницу. Во рту неприятно защемило; парень, засмотревшись на компанию со стороны, случайно прикусил язык. От этого лицо Жозефа, что и без того было хмурым, сделалось еще недовольнее. С перерыва Алина, увлеченная игрой, осталась стоять без подруги: Анник, решив, что с нее достаточно игр, пошла домой. Поэтому девушка, долго не думая, подсела к Симон и вернувшейся из уборной Мишель. — Как тебе игра, Алина? — лучезарная Симон, что хаотично поглядывала то на поле, то куда-то в сторону скамьи старшеклассников, сидела теперь между двумя одноклассницами. — Отлично! Напоминает о доме, — поделилась Беликова. — А что будет после? Какие-то награды, кроме возможной курилки для старших классов? — Ничего такого, но большинство будет отмечать победу в новом бистро в центре города. — А если они проиграют? — Все равно пойдут, — рассмеялась Симон. — Нашим ребятам много поводов для веселья не надо. «Наши ребята» — как быстро Палладино, в отличие от Беликовой, влилась в местную среду. Алине даже было немного неловко — при всей своей вежливости и дружелюбии, она уступала алжирке в общительности и «свойскости» характера. Экстравертности у Палладино точно стоило бы поучиться, подумала девушка. — Я собираюсь идти с ребятами, с Ламазьером и Белкасемом. Пойдете со мной? — предложение, вдруг поступившее от Палладино, Алину озадачило. Она рассчитывала вернуться домой сразу после игры. Но, в то же время, она могла позволить погулять допоздна: бабушка, уехавшая в столицу, точно ни о чем не узнает. — Мишель? Блондинка, казалось, подружек не слушала; взгляд ее был направлен куда-то в сторону. Заметив, что объектом ее внимания был никто иной, как Алан Лабрак, Алина улыбнулась. Все же, когда Симон настойчивее позвала подругу по имени, та, наконец, откликнулась: — Что? — Я, ты, Алина. Мальчишки. Бистро после игры. Пойдешь? Мишель отрицательно помотала головой, и Палладино в унынии взвыла; Маньян, под запретом строгих родителей и старшего брата, почти нигде толком не гуляла, что мешало подругам собраться где-нибудь вне школы. — Алина, хоть ты пойди, — умоляюще обратилась Симон. Она вдруг применила свое самое опасное оружие — состроила Беликовой глазки, настолько жалобные, что девушка даже непроизвольно цокнула. — Хорошо, я иду! — согласный возглас девушки потонул в запальчивом вое окружающих ее студентов: вратарь команды учителей пропустил мяч, и теперь счет между командами сравнялся. Забылся весь разговор, что предшествовал этому моменту, и девочки вернулись к игре, сосредоточенно наблюдая за происходящим. Последний шанс для двух составов показать себя и принести победу своей команде. Счет два — два будоражил всех зрителей матча, нервно ожидающих завершения игры. Алина волнительно смотрела, как месье Моро — учитель физкультуры — совершает решающую подачу. Мяч кометой пролетает через целое поле, в самую гущу — там уже поджидают молодые и юркие противники. В суматохе девушка не успевает сообразить, как мяч вновь оказываются у одного из преподавателей — вернее, у мадемуазель Кюре. Молодая женщина, окруженная со всех сторон, замешкалась лишь на секунду; этого мгновения хватило решиться на самоуверенный, даже отчаянный, практически прямой удар. Через несколько невнимательных противников мяч устремляется прямо в ворота, и вратарь команды старшеклассников допускает фатальную ошибку, пропуская удар. Гол! Со счетом три — два, статус победителей ежегодного футбольного матча забирают себе учителя. Зрительские скамьи разрываются надвое: подавляющее большинство парней сокрушаются после поражения, болельщики за команду преподавателей воодушевленно аплодируют — к ним присоединяется и Алина, посвящая весь свой радостный запал мадемуазель Кюре. В моменте девушка не сразу замечает, что ее трость, не придерживаемая рукой, скатилась на мокрую траву. Лишь когда рядом с ней появляется чья-то фигура, протягивающая перед ее лицом латунную рукоять, она отвлекается от победного клича. — На землю упало, Алина, — Ив Ламазьер, с румяными от слишком эмоционально-вовлеченного просмотра игры щеками, вежливо помог девушке подняться со скамьи и передал ей ее трость. Беликова растерянно поблагодарила одноклассника. — Ну как, кто идет с нами в бистро? — Мы с Алиной, — энергично отвечает Симон. Девочки наскоро прощаются с Мишель Маньян. Та, казалось, уже не слишком переживала, что не идет с ребятами гулять, а торопилась домой, держа в руках чужую тетрадь — Алине было не трудно догадаться, чью именно, судя по улыбке Алана, взглядом провожающего блондинку. Компания из четырех человек — Ив Ламазьера, Ахмеда Белкасема, Симон Палладино и Алины Беликовой — двинулась от спортивного поля. Алина скромно помалкивала, поскольку с этими двумя одноклассниками особо не общалась раньше; положение спасала активная Симон, что завела разговор на тему какого-то вышедшего недавно фильма. Парни увлеклись ненапряженной беседой, и все четверо направились в бистро. За ними, совершенно не специально, шла другая компания — Дюпен, Декамп и Вергу добирались до того же заведения, что было неудивительно. На несколько десятков школьников, желающих отдохнуть в своих дружеских группах в конце учебной недели, во всем их маленьком городке приходилось едва ли дюжина кафе и бистро. Декамп в разговоре с друзьями участие принимал, хоть и неосознанно поглядывал на идущих впереди одноклассников, в частности, на Беликову. Ходьба ее, как он подмечает со спины, была куда более уверенная, чем в самом начале сентября. Все-таки Алина была права — ее травма, в отличие от Жозефа, была временной, и обещала постепенно сойти на нет. — Ну и как тебе, — начинает вдруг Жан Дюпен, обратившись к Жозефу. Брюнет кивает куда-то вперед, — работать в паре с Беликовой? Интересно? — Смотря что ты ожидаешь услышать, — парень сам не понимает, почему уклоняется от ответа. В их занятиях с Алиной все эти дни не было ничего провокационного или скандального; девушка спокойно занималась основной частью презентации, в то время как он сам был на подстраховке и помогал ей, по большей части, с объяснением некоторых запутанных фраз на французском. Но от чего-то ему впервые не хотелось делиться с друзьями своими делами; хотелось, наоборот, чтобы это его времяпровождение с одноклассницей было чем-то личным. — Ну, тут сложно предугадать, — продолжает гнуть свою линию Дюпен. — Сначала ты упорно пытаешься задеть Беликову и подружек всеми возможными способами. Затем, ты за один день меняешь свое мнение и оставляешь ее в покое. Теперь ты не возражаешь, и даже охотно ходишь к ней заниматься литературой. Серьезно, когда мы вообще делали задания по литературе, пока учились в коллеже? Декамп не знает, что ему ответить. Сам он до этого момента не сильно задумывался о странно сложившейся динамике отношений с русской соседкой. Слова Жана заставили его переворошить все прошедшие за месяц с лишним события, начиная с первого учебного дня. Алина вызывала у него разные эмоции — любопытство, раздражение, даже гнев — но было ли хоть что-то из этого тем самым чувством, мотивирующим его каждый раз вовремя приходить к ней под дверь, принося с собой нужные учебники и занимаясь с ней до тех пор, пока стрелки на часах едва не переходили за общественные рамки приличия? — Ты влюбился, что ли? — вопрос Шарля, до сих пор не встревающего в тему разговора, разразил собственную бурю в парне. — Я? Ты издеваешься? — презрительно бросил Декамп. — Если вы не забыли, она — одна из этих заносчивых девчонок, что бесили нас еще с первого дня. — Так твое отношение к ней не изменилось? — Дюпен недоверчиво вскинул левую бровь; свои возражения он придержал при себе, но лицо его говорило о том, что когда-нибудь парни еще вернутся к этому разговору. — Не изменилось, — Жозеф бурчит ответ себе под нос. Нет, он точно не испытывал симпатию к в девушке, что не стеснялась прямо указать на его непоправимое увечье, чтобы заткнуть его в споре; душа его не прикипела к необычной во всех смыслах, не вписывающейся в их общество иностранке, а внезапная неприятная пульсация под повязкой давила на голову точно не из-за того, что Алина, идущая далеко впереди, была вдруг окружена вниманием других парней-одноклассников.***
Новое бистро в центре Сен-Жан-д’Анжели открылось лишь месяцем ранее и быстро стало излюбленным местечком для студентов лицея и прочей молодежи скромного в размерах городка. Компания Алины добралась сюда за двадцать минут — и это еще учитывая, что девушку слегка замедляла собственная хромота. Обстановка внутри заведения показалось Беликовой весьма пафосной, будто бы хозяева открыли ресторан в Париже. Едва ли девушка могла достоверно провести такое сравнение, поскольку в столице Франции ей еще не довелось побывать, однако она могла судить по фотографиям, сделанные когда-то ее бабушкой. Интерьер, чем-то напоминающий смесь местного французского шика с ноткой брутальной развязности, привел девушку в восторг. Алина восхищенно осматривала обитые коричневой искусственной кожей сидения, заставленные эксцентричными статуэтками перегородки, что отделяли три разные секции столиков, и свисающие с потолка непропорциональные люстры. Освещение внутри было слегка приглушенным, это невольно настраивало на атмосферу долгих, веселых посиделок с шумной компанией. — Нравится? — своим вопросом Симон переводит внимание девушки на себя. На Алинин согласный кивок девушка широко улыбается. — Надо было раньше тебя вытащить сюда. — Не думаю, что смогла бы отпроситься у бабушки в такой час, — пожимает плечами девушка. Молодые люди тем временем сели за один из центральных столиков, что были огорожены в небольшой островок; одновременно создавалось впечатление уединенности, но и возможности оглядеть пространство вокруг себя. — Но, справедливости ради, я даже и не спрашивала. — А стоило, — Ив, скидывая отяжелевшее от дождя твидовое пальто, резво плюхается на диван рядом с Беликовой и поддерживает общий разговор. Алина и Симон такой показной энергичности от милого, застенчивого Ламазьера, не ожидали. Беликова, что вполне ожидаемо, особо тесно с парнями не общалась: она лишь была приветливой к Пишону, что естественным образом располагал к себе и был ненавязчиво вежлив с каждой девушкой в школе, и иногда обменивалась дежурными фразами с остальными. Декамп, например, был отдельной историей, до сих пор в голове Алины не укладывающейся, а его друзья, Дюпен и Вергу, вообще игнорируют ее существование — впрочем, это было взаимно. Но, что примечательно, Беликова никогда не делала ничего, что могло бы привлечь мужское внимание; более того, она старалась особо не выделяться, что было довольно трудно в этой среде. — Девочки, вы пьете? — уточнение светловолосого парня Беликову сильно удивило; она, в отличие от подруги, отрицательно помотала головой. Только спустя некоторое время она поняла, что предложение парня было вполне логичным для их страны, ведь французы могут покупать алкоголь куда раньше, чем советская молодежь; а Ламазьеру и Белкасему, кажется, уже исполнилось шестнадцать. — Мне еще домой ковылять, — напомнила Ламазьеру девушка, покрутив у стола тростью. Ив, будто бы опомнившись, покраснел в лице. Как раз, когда к их столику подошел официант, и ребята принялись заказывать еду и напитки, в помещение зашло еще несколько ребят со школы. Разбившиеся на группки, студенты разбредались по свободным столам — как раз за соседний, расположенный у другого угла невысокого ограждения, села троица их одноклассников-бедокуров. Декамп, сидевший с краю стола, на общем с соседями диване, своей высокой фигурой заграждал развалившегося в самом углу Дюпена; Вергу сел напротив друзей. Алина кратко глянула влево — и тут же наткнулась на одинокий глаз, что уже поймал ее взгляд. Жозефа от нее отделяла лишь метровая часть дивана, растянутого по всей стенке и предназначенного сразу для трех столов. Парень, как и половина здешнего народу, насквозь промок под дождем так, что даже кожаная повязка на глаз, казалось, тяжелеет от воды и вот-вот сползет с точеного лица. Взгляд юноши был словно испытывающим, и у Беликовой отчего-то вызывал непонятные эмоции, похожие на те, что она испытывала при их сентябрьских «стычках». Напротив него сидящий Шарль, смотрел на эту короткую переглядку с каким-то подозрением. Симон, соседством с неприятной ей троицей недовольная, скептично отвернулась к Белкасему; парни на появление одноклассников особо не отреагировали, лишь коротко поприветствовали да продолжили общую беседу за столом. Оно и понятно — уж точно не Ив с Ахмедом подвергались их нападкам в начале сентября. — Мальчики, — Алина, решив отвлечься от сомнительного чувства пристального наблюдения за собой, всем корпусом повернулась к своим компаньонам на сегодняшний вечер, — как ваш проект? Вы готовы с презентацией? — Конечно, особенно он, — Ахмед прыскает сарказмом, взглядом намекая на своего приятеля, сидящего напротив. — А, ну… — Ив замялся, и в смущении то ли перед девчонками, то ли от стыда, спрятал шею в воротнике бежевой рубашки. — Я выучу свои ответы, я же сказал. — Он не разбирается в литературе, — марокканец, кажется, совсем решил «потопить» своего лучшего друга. — А говорят еще, иностранцы хуже учатся. — Да ты живешь тут с пяти лет! — оправдывается Ламазьер. — Я клянусь, девчонки, когда он переехал в соседнюю от меня квартиру, он едва ли мог связать два слова по-французски. Не все такие гении, как, например, вы с Алиной. — Я — гений? — Беликова смеется в кулак, смущенная комментарием одноклассника. — Ив прав, Алина, — Симон подхватывает чужие слова, рукой активно жестикулируя в Алинином направлении. — Ты знаешь четыре языка, когда единственное твое препятствие — это акцент. — Который, к слову, со временем уйдет. Ты ведь уже лучше говоришь, а прошел всего месяц, — подмечает Белкасем, своим уверенным спокойствием он отличался от ребят за столом. — Ну, спасибо за поддержку, — стесняется Алина. Ив, сидящий справа от нее, казалось, едва ли скрывал свое откровенное любование девушкой. Напротив них сидящие Ахмед и Симон без труда подмечают это, и коротко обмениваются хитрыми, понимающими взглядами; больше к этой теме до конца вечера никто не вернется.