* Шэнь Юань *
Демон не верил, что его отпустят. Он смотрел пристально из-под низкого лба и глухо рычал. Зря Шэнь Юань старался говорить спокойно и доброжелательно, как всегда говорил с бродячими собаками. Парень вывел повозку как можно дальше, туда, где начинались каменистые тропы, ведущие в горы, к самому подножию, дальше дорога шуршала мелкими осыпями, да и лошади идти отказались. Острые камушки уже ранили ступни, так что он решил, что это достаточно далеко. Теперь он кружил рядом с телегой, ощущая колкое давление невидимых заклинаний. Светало, ночь, что прятала их под своим крылом, исчезала в глубоких оврагах, оставляя их на самом виду. Пора уходить, если он не хочет влипнуть в неприятности. На дороге посыпалась каменная крошка, словно кто-то шёл. Шэнь Юань дёрнулся и, не удержавшись, впечатался в клетку обеими ладонями и лбом. Голова закружилась, затошнило, а в голове раздался словно знакомый голос: «Забудь всё, ты здесь чужой!». Шэнь Юань сполз по телеге вниз и замер, опираясь на колесо, тяжело дыша. Он не заметил, как плёнка заклинания под его руками лопнула. Телега задрожала, демон встал во весь рост, повёл плечами, и клетка, словно одежда не по размеру, разлетелась, скрежеща покорёженными прутьями. «Как он смог, защитные заклинания же не давали?» — вяло думал Шэнь Юань.* Лао Гунчжу *
Лао Гунчжу вернулся в дом градоправителя ни с чем. Парнишка-танцор как сквозь землю провалился. В раздражении он шагал по дому, что был выделен ему — важному и уважаемому гостю, но под ноги лез то низкий столик, то ковёр цеплялся к каблукам. Лао Гунчжу готов был разнести обстановку вдребезги, но мужчина гордился своей сдержанностью, хладнокровием и умением держать ум трезвым в самые неприятные ситуации. В парнишке что-то было, или, точнее, чего-то не было — одежд цвета Цинцзин — вот чего ему не хватало, и наглого самодовольного вида. Зелёные колдовские глаза, которые Шэнь Цзю любил ехидно прищуривать, с лица танцора смотрели тепло и мягко, а красные пухлые губы улыбались рассеяно. Оказалось, если их не сжимать в злобной усмешке, как постоянно делал Шэнь Цинцю, то они были яркими и нежными. Да и все движения: там, где Шэнь Цинцю был резок и твёрд, парень-танцор гнулся, словно в нём и вовсе костей не было. Где же он? С громким топотом вбежал один из его людей: — Сбежал, Господин! Лао Гунчжу развернулся так, что волосы взметнулись: — Кто сбежал? — негромко спросил он. — Демон, — голос вошедшего внезапно сел, последний звук и вовсе получился еле слышным. «Еще одна напасть!» — подумал раздражённо глава дворца Хуаньхуа. Его люди уже обыскивали все закоулки, где мог прятаться нищий мальчишка-танцор, и что теперь? Срывать их, так его и не найдя, и бежать за демоном, который давно успел скрыться? — Стражники что? — Лао Гунчжу спокойно и решительно шёл туда, где должен быть градоправитель, его воин бежал следом, за высоким и широко шагающим главой Хуаньхуа было сложно успеть. — Заснули стражники, вина напились и заснули. Говорят, отравили их. Лао Гунчжу скептически хмыкнул — вот трепачи, сами не уследили и нагло врут. Градоправитель с женой и детьми был в приёмной зале. Он трясся на своём троне, ради безопасности он окружил себя охраной в три ряда. Лао Гунчжу лишь языком прищёлкнул — смертные почему-то до истерики боялись демонов, причём те, кто с демонами и не встречались ни разу — боялись больше всех.* Шэнь Цинцю *
Шэнь Цзю всегда тяжело отходил после искажений, а в этот раз было чувство, что из него душу вытрясли. О чём он и сказал, едва придя в себя. Никто даже не улыбнулся, а это была шутка. Глава пика Цинцзин с трудом терпел лечебные павильоны Цяньцао — атмосфера болезни напоминала о тех временах, когда он был молод и слаб. А этот запах, пусть он теперь отдавал целебными травами — так пахли больные дети, перед тем как умереть. Он помнил это слишком отчётливо, чтобы находиться в подобном месте. Юэ Цинъюань пребывал в вотчине лекарей спокойно и даже сам наносил им визиты. Неужели он забыл… Наконец, время почти полной беспомощности прошло, и, сумев встать, он потребовал вернуть его на пик. Боевые братья подчинились сразу, без долгих и бессмысленных пререканий. Странно. Время тянулось еле-еле. Тело восстанавливалось быстро, вот только ци он пользоваться не мог, на ближайший месяц его ждала полная беспомощность, даже мешочком цянькунь не воспользоваться. Ему разрешено только гулять и посещать уроки, самолично в них не участвуя, а стоило напрячься — и ци снова вбивалась в вены, словно напоминая, что ещё ничего не закончилось. Бессилие злило, он даже не мог нормально медитировать, да и меч теперь под запретом, вот и приходилось долго-долго идти пешком — всё как завещали великие лекари прошлого. Тихо и величаво неспешно ступать в сопровождении старшего ученика или слуги с лекарством наготове. Первым он навестил Ци-гэ, пусть не думает, что он его простил. Названный брат был бледен как смерть, он смотрел больными глазами на стопки документов и не видел их. Язвить расхотелось, да что там, впервые Шэнь Цинцю почувствовал себя лишним и ушёл, даже не подав знак о своём присутствии. Вторым он посетил Цяньцяо, Му Цинфан может думать, что ему заблагорассудится, но он просто обязан пройтись по его некомпетентности — слишком уж быстро его выпустили из больничного павильона, лекари могут надеяться, что легко отделались. Змея с пика Цинцзин так не считал — он каждому укажет на его ошибки. Он от души прошёлся по главе пика лекарей, но тот не надувался смешно, топорща жидкую бородёнку, а лишь невпопад кивал и угукал, соглашаясь со всем. И в чём смысл злословить? Шэнь Цинцзю находил особое удовольствие, клеймя правдой окружающих, но рассчитывал на отдачу, а говорить злые слова так просто было лишено смысла. И отсюда ему пришлось уйти.