Повелительница

— Что будем делать дальше? Валера, посмотри на меня... Что я могу сделать? Турбо придвинулся ближе, обнажая оскал, вены на его лице до неприличия взбухли. Таким прежде девушка его не видела, если вообще кого - то желала видеть. Устало отвела взгляд в сторону, позволяя себе прилечь. Свернувшись калачиком, закрыла глаза и поджала ладонями лицо. Парень сбавил обороты, изменился в лице и голосе: — Не самое удачное время опускать руки, Султана. Смерть Зимы и я переживаю... А девушка и забыть - забыла, как они были близки с ним. Турбо и Зима так же дружили, ценили друг друга, всегда вставали на защиту, случись чего не так, как и они. Потеря такого человека, как Зима - горе для всех, кто его знал и любил. Султана открыла глаза, смотря куда - то сквозь, теряясь в паутине собственных мыслей. Турбо продолжил: — Не хочу нагнетать, но то, что ты проявляешь слабость - удивление для меня. Когда ты так успела измениться, и какая у этих изменений причина? Ты пробыла у домбытовских не так много времени, но я тебя совсем не узнаю... Где та зажигалка Султана, которая радовала всех своим присутствием и не давала заскучать? Я вижу перед собой мертвеца. Вот это... что это такое? Турбо указал на поникшую улыбку, после чего потрепал девушку за щеку. — А вот это? Скользнул пальцами к глазам, проводя ими по следам от недавно засохших слез. Его легкие и невесомые прикосновения плавно смещались с одной части лица на другую, проводя там какие - то свои узоры. И когда линия сместилась, а подушечки пальцев уже легли на шею, Турбо заметил на ней различные следы: от тех, что оставил когда - то Кощей, и до тех, что не так давно проложил Желтый. Никогда прежде Султана не разрешала к себе притрагиваться, все, что было когда - то между ними с Валерой - периодические гляделки друг на друга и изредка поцелуи в щеку. Он считал, что она просто не умеет любить. О какой любви может идти речь, когда та всю жизнь погрязала в ее антониме? Человек, полностью отрезанный от этого чувства, навряд ли познает его сам. А сейчас она настолько погрузилась в себя, что ей было плевать, кто рядом с ней, и что делает. Султана понимала, что единственным близким человеком для нее сейчас был Турбо, и какие бы между ними не стояли преграды, они обязаны, просто обязаны положить всему этому конец, либо же выстроить новое начало. И как же пожирала тоска... Никогда она еще не чувствовала себя так, как сейчас. Душевная инвалидность, так она это обозначила у себя в голове. А ведь и впрямь, от прежней Султаны не осталось и следа, и кто его смел ей было известно. И когда она в очередной раз ощутила на своем лице пальцы Валеры, уже отреагировала и уткнулась лицом в подушку, отстраняясь. С тем нахлынули слезы, когда даже эта подушка пропахла его лучшим другом. Вспомнила, как часто проводили время здесь вместе, именно в этой комнате, как беззаботно и весело им когда - то было. А сейчас этого уже никогда не будет. Сжала пальцами эту подушку, рывком отбрасывая куда - то на пол. Смахнула так же резко слезы, села на диван, потрепала себя по волосам. Хрипло произнесла: — Я хочу уехать… Я не выдержу похорон: ни тех, ни других. Я даже не знаю, как рассказать о случившемся нашим с Кощеем родителям, и стоит ли вообще об этом говорить... Вероятно, им будет плевать, как обычно... Похорон Зимы я не выдержу, я не смогу... Не хочу… Я не хочу всего этого… Сдерживала подступающие слезы. Невыносимо было терпеть такие страдания. Она лишилась в миг самых дорогих ей людей, один из которых стал ее первым мужчиной. И едва это случилось, как тут же все снова посыпалось прахом. Так происходило постоянно. Султана не могла больше сдерживаться, дала волю эмоциям, крушила все, что под руку попадется. — Тварь! Ебанная мразь! Чтоб ты в аду горел, Желтый! Чтобы сгорел там, и пепла после тебя не осталось! Будь ты проклят, Вадим! В сантиметре от головы Турбо пролетела какая - то ваза, шумно разбиваясь об стену. За вазой полетели вещи с комода. Султана бросала в разные стороны все подряд, скандируя одно и то же имя, словно и впрямь наводила на него порчу. Вцепилась ногтями в свои волосы и нервно оттянула их, краснея от злости. Кипела, доходила до безумия. На глаза попались ножницы. Резко схватив их, поднесла к своему лицу, видя боковым зрением испуганный взгляд Турбо. — Так, ну - ка на место это положи! Турбо едва хотел подскочить, как Султана принялась отрезать свои длинные волосы. Рыжие пряди небрежно ниспадали на плечи, украшая собой не очень красивые вмятины на полу. Парень смотрел с недоумением на нее. А Султана, чем больше отрезала, тем лучше ей становилось. Она словно сбросила с себя весь этот тяжкий груз. Волосы теперь уже небрежно лежали на плечах, слегка растрепались, но по - прежнему были красивы. Смотря на себя в зеркало, Султана плотно поджимала губы, а в руке тряслись ножницы, которые после шумно упали на пол. Она коснулась ладонями своего лица, осторожно убирая передние пряди за уши. Она выглядела совершенно другим человеком. Султане сложно было узнать в этой девушке себя. Закрыла глаза и молча вышла из комнаты, идя вдоль коридора. Она чувствовала, что если не объяснится с Желтым, не вытащит из него всю правду, то просто сойдет с ума. Несмотря на сильную тряску в теле и отсутствие трезвого рассудка она села за руль, ускоряясь. Она скучала по нему, хотела не такой встречи, не при таких обстоятельствах, как сейчас. Все это дурманило и без того сумасшедший рассудок. В какой - то момент так сильно увлеклась самоанализом, что едва под другую машину не угодила. И уже было не страшно ощущать смерть, идущую за тобой по пятам. Душа так болела, что ничто другое не сделает больнее. Смерть - спасение. И когда Султана задумалась над этой фразой, ей по - настоящему стало страшно. Что наделали с ней, зачем так жестоко обошлись с ее чувствами... Она нуждалась в любви, а получала всегда ее полную противоположность. Хотелось прильнуть в сильную мужскую грудь любимого, уткнуться, и чтобы крепко обнял в ответ, прошептал горячо на ухо: — Моя... Доехала до обители, в спешке вышла из машины. Когда ступила за порог, во всем доме была мертвая тишина, и даже не горел свет. Подумала: спят разве? Неужели ее одну беспокоят эти кошмары? Она искала в темноте глазами Вадима. И она его нашла. Он, как обычно стоял у своего окна, будто когда - то вообще туда смотрел. Он думал, и думалось в этом месте лучше всего, как и давило. Он ощутил носом его любимый аромат: аромат любимой женщины. Так пахла только она, и от этого у него кружилась голова. Хотелось крепко обнять ее, дать слабину. Но даже сейчас ему приходилось ровно держать спину, делать вид, что плевать. Нет, не плевать ему было, он сходил с ума так же, как она, только спокойнее. Нервно сглотнул, чувствуя, как приближается к нему. Решил начать разговор первым: — Убить меня пришла? Убивай... Султана коснулась пальцами его плеча, будто хотела развернуть к себе, но не решалась. И он понял это, обернулся сам, встречаясь взглядами. Сперва девушка прокашлялась, потом произнесла: — Ты говорил, не нужно связывать личное и работу... Я пришла к тебе, потому что нуждаюсь в Вадиме, а не в Желтом... Она смотрела в его глаза с надеждой. Ее откровение погубило его. Пропал. Вадим пропал... Он ничего ей не ответил, только крепко схватил ее в охапку, прижимая к себе. Сжимал ее тело до приятного хруста костей. Длинными и сильными пальцами прошелся по волосам, подмечая их длину. Произнес: — Зачем отстригла?... Ничего не ответила, отвела взгляд, всем своим видом показывая, что и об этом не желает сейчас говорить. Вдохнул глубоко запах ее волос, наслаждаясь этим мгновением, этой встречей, просто ей. Развернул ее так, что теперь уже она оказалась на том месте, где был он, поменялись местами. Правой рукой он обхватил правую сторону ее лица, проводя большим пальцем по губам. Рывком подтянул к себе, жадным поцелуем впиваясь в ее губы. Тела уже пылали от такого яркого контраста: она была безумно холодной, а он таким же безумно горячим. Придерживал руками ее бедра, то сжимал крепче, то ослаблял хватку. И теперь уже его голос задрожал, он сходил с ума от своих чувств и решил быть с ней откровенным: — Не сделал, Султана... Ничего плохого не сделал... В голосе опасного лидера группировки слышалась дрожь, а с тем и откровения. Понял, что совершил чудовищную ошибку, и был рад, что эта встреча состоялась, что прямо сейчас он говорит ей правду. Она подняла на него свои глаза, видя, как намокают его. Горько усмехнулась, прижимаясь лбом к его губам. Пальцы сжимали ткань его одежды, продолжать этот разговор становилось все труднее. И когда она вновь взглянула на него, ответила: — К счастью или несчастью, но меня это к жизни не вернет... И снова ее слова резали его тело, потроша все внутренности. И оба одновременно задались вопросом: нормально ли это - становится таким слабым человеком с кем - то? Слабости повиноваться друг с другом, когда вокруг горит весь мир? Стояли практически всю ночь вдвоем, погружаясь в объятия друг друга, млея от этих откровений. Прикоснулся пальцами к ее подбородку, аккуратно вздернул его, встречаясь взглядами. — Давай уедем отсюда? Вдвоем… только ты и я... Султана с жалостью усмехнулась, считая идею заманчивой, и хотела было согласиться, но ответила: — У меня другие планы. Вадим изменился в лице, слабая улыбка сошла с его лица. Уточнил: — Какие? Я в эти планы не вхожу? — Разве могут быть совместные планы после того, что произошло? — Ставишь Зиму и Кощея выше меня? Ради них от меня отказываешься? — Ты... Султана сжала челюсть, начинала злиться. И снова он сводил все к себе, провоцируя ссору. Оскалилась, отвесила мужчине сочную оплеуху, а тот пошатнулся, прижимая к месту удара ладонь. Так же оскалился: — Хватит так делать! — Угрожать мне будешь? Или что, тоже без головы оставишь? Оба чувствовали, что общение начинает перерастать в конфликт. Оба давили на газ, не уступая друг другу. Султана, не долго думая, замахнулась вновь, но в этот раз Желтый успел перехватить ее запястье, грубо сжимая его. — Пришла сюда ко мне, чтобы досадить опять? Тогда уходи! — Руку отпусти мою, и уйду! Пальцы мужчины сжали запястье девушки еще крепче, уже практически до боли сдавливая его. И когда она выстрелила в него вот этим своим взглядом, он чуть ослабил хватку, тут же получая еще удар. Ему понадобилась всего одна секунда, чтобы Султана оказалась прижатой им к стене. Возвысился над ней, сказал: — Головушка у тебя красивая, но вот пользоваться ты ей явно не умеешь! — Твое поведение вышибло весь мой ясный ум! — Да, если он вообще у тебя когда - либо был! — Похоже, его совсем не осталось, раз я сюда пришла! Султана хотела раздраженно скинуть с себя руку Желтого, хотела протиснуться к двери, чтобы убраться отсюда. Смеялся над ней?! Но ни одна из ее попыток не увенчалась успехом. Лидер выгнул бровь, без труда перехватил обе кисти девушки. — Еще какое - нибудь выступление? — Больше никаких! Я ухожу! — Ко мне явилась зачем, спрашиваю? Чтобы обвинить в чем - то? Поссориться хочешь со мной? Султана снова дернулась, но на этот раз Вадим потерял терпение. Он рывком притянул ее за талию к себе. Девушка в очередной раз замахнулась, чтобы влепить ему пощечину, но тот молниеносно перехватил руку. Тогда она занесла другую и сразу замерла, как только посмотрела ему в глаза. Он тихо и слишком спокойно сказал: — Опусти. Злость внутри девушки закипала быстрее любого чайника, пылала, жгла и толкала ее на импульсивные поступки. Как это так? Она к нему пришла, сама, а он обращает внимание совсем на другое. Но даже ведомая безрассудством, она все равно отпустила руку. — Чем не угодил тебе? Правды ждешь от меня? Язык есть, на месте, от чего не спросить прямо? По Зиме своему тоскуешь? По Кощею? Кощей за дело получил, и без того было ясно, что такой исход у него будет. Не тогда, так сейчас бы это сделал, и не пожалел бы о содеянном. Одни только угрозы в твою сторону чего стояли! Зиму я не убивал твоего, пацаны мои его прижали. А вину на себя взял, потому что несу за них ответственность. А ты - импульсивная, своевольная женщина, вся в свою породу! Хочешь с кем - то поругаться, так уходи и ругайся, сколько вздумается, а со мной нечего в конфликты вступать. Желтый недовольно фыркнул, отходя от девушки. Был уверен, что она уйдет от него и теперь уже точно никогда не вернется. А Султана лишь присела на его кровать, сложила вместе руки и тяжело произнесла в ответ: — Ты хоть понимаешь, что нас ждет? Что нас вообще с тобой ждет? Есть ли у этого безумия продолжение, Вадим?