Два года назад.
Потягиваясь на ходу, Чимин вышел из своей комнаты. Сегодня предстоял сложный рабочий день, много дел. — Доброе утро, — поприветствовал он всех собравшихся на кухне. — Доброе утро, братик, — ярко улыбнулся ему по обычаю Пак Тиён. — Чимин-а, ты снова почти проспал, когда уже научишься вовремя вставать? — проворчал папа, стоя у плиты и перекладывая блинчики в тарелку. — А он пока с тобой живёт никогда не будет самостоятельный, я давно говорил, что пора ему съехать. Взрослый такой, а всё живёт с родителями, — отозвался отчим. — Санада, вспомни себя, ты в двадцать четыре точно так же сидел на шее родителей. Ещё скажи, что не так? — перебил его Джунги. — Пока ты им потакаешь — ничего не изменится, — строго сказал Чой Санада и отпил кофе из кружки. — Не ссорьтесь, вам меня ещё терпеть, — улыбнулся младший в семье Пак. Чимин молча смотрел на всех и каждый день думал лишь о том, что не хочет оставлять своего брата тут одного. Отчим никогда ему не нравился. Он прекрасно понимал своего папу, сложно одному. К тому же Санада действительно красивый и брутальный альфа с терпким ароматом кипрея и сандала. Под стать его характеру. Давно пора бы съехать, но Чимину было так удобно: работа недалеко от дома, все самые близкие люди рядом, и он совершенно не хотел этого делать. Ну кто сказал, что надо обязательно уезжать? Да и Тиён всегда мог поднять ему настроение. Яркий, как солнышко в их семье. Постоянно подначивал Чима быть более открытым и свободным. Пак Тиён, в отличие от брата, был очень улыбчивым и лёгким на подъём, имел кучу друзей и собирался поступать после школы на танцевальное отделение. Он в свои шестнадцать успел уже даже альфу себе завести, за что был нещадно обруган отчимом и тайно поддержан папой и Чимином. Второй, правда, просил быть максимально осторожным, помня собственный опыт. А Тиён в ответ лишь твердил, что одна ошибка и неудачные отношения в студенчестве не должны быть поводом отказывать себе в счастье, и найти свою вторую половинку. Он глупо верил в то, что обязательно найдёт своего истинного. На все придирки старшего брата отнекивался и твердил, что тому надо быть менее закрытым. Однажды брат пришёл к Чимину и впервые был сам не свой. Стоял в проёме его комнаты, собрав руки вместе и закусывая губу. — Тиён, что такое? — подскочил с кровати Пак. — Что случилось? — Почему ты сразу о плохом думаешь? — вздёрнул голову брат. — Как минимум, должно было случиться землетрясение, чтобы ты вот так себя вёл. Поскольку нас не трясло, делаю вывод — что-то случилось, — мягко высказался Чимин и усмехнулся. Его рука опустилась на плечо, и он сжал его в ободряющем жесте. В надежде, что ничего страшного не произошло. Он успел довольно сильно привязаться к своему младшему и оберегал его насколько это возможно. Но правда была в том, что, скорее, было наоборот. Жизненного опыта и правильных мыслей у Тиёна было поболее. Играла его общительность и любознательность. — Только не говори мне, что тебя твой альфа обидел, — тяжело выдыхая, спросил Чимин. — Или вы поссорились? — Ну, мы расстались, да… — грустно ответил Тиён. — Иди ко мне, — тут же обнял брата Чимин. Прижал к себе и не хотел отпускать. Он видел, как расстроен его близкий человек. Самое главное — не плакал, в отличие от самого Чимина, когда он узнал, что ему изменяют. Но они были довольно разными, Тиён всегда воспринимал жизнь в разы легче и как-то проще. — Как это произошло? — спросил Пак, беря брата за руку и уводя в сторону кровати. — Оказывается, ему от меня нужен был только секс, — небольшая слезинка скатилась по щеке. — Очередной подонок… Он тебя не заслуживал. Мой хороший, — Чимин погладил Тиёна по голове и не отпустил из объятий. — Ты быстро его забудешь. Поверь, будет у тебя самый лучший альфа. — Ага, просто мне надо переварить это. Я не ожидал, — тихо всхлипывал омега. — А ещё он рассказал об этом своим друзьям… — Таких гиен сразу от себя подальше, иначе… — Что я слышу?! Ты отдался тому проходимцу?! — послышался голос Санады, который всё это время стоял неподалёку и подслушивал разговор. — Что? Что ты тут делаешь?! — возмутился Чимин. — Услышал, что этого птенчика успели обесчестить, а он даже школу не закончил. Говорил я его папе, не доведут все эти танцульки ни до чего хорошего! — ругался Санада. — Не говорите ему, пожалуйста, — сильнее прежнего заплакал Тиён. — И какая мне в том выгода? — ухмыльнулся Чой. — Пожалуйста, я не хочу его расстраивать, — плакал младший. Чимин почти никогда не видел его слёз, и оттого больнее было смотреть на происходящее. Сердце разрывалось от вида такого братика. Ещё отчим влез, не мог просто молча продолжать стоять за дверью? Ну неужели надо было вставить свои пять копеек именно сейчас? — Пожалуйста, не говори пока ничего папе, я думаю, мы сами разберёмся в этой ситуации, по-семейному, — попросил Чимин. — А я, как обычно, не семья? И не важно, что я с вами живу уже третий год, да? Чимин, прекрати считать меня кем-то посторонним! — начал закипать Санада. — Вот сделаешь предложение моему папе, усыновишь нас, тогда и подумаю. Тот факт, что ты живёшь с нами — ничего не значит. Я с уважением отношусь к выбору папы и даже называю тебя отчимом, поэтому не путай, пожалуйста, факт сожительства и реальных обязательств, — разозлился Пак. Он сам толком не понимал, почему так невзлюбил этого мужчину. Их отношения не заладились с самого начала. Пока папа души в нём не чаял, тот крутил им как хотел, а Чимин видел всё это и пытался открыть глаза на происходящее, но, кажется, возможность быть любимым или создать себе такую иллюзию была для Джунги безумно важной. Поэтому Чимин смирился и принял факт того, что в доме будет другой мужчина. Он, как омега, мог понять. Отца слишком давно не было с ними. — Потом поговорим, а пока я бы сводил твоего брата в больницу, проверить, не принесёт ли он нам в подоле, а то будет потом сюрприз вашему папе, — хлопнув ладонью по косяку двери, Санада удалился. А Тиён вконец разрыдался и всё пытался что-то сказать, но у него плохо получалось. Чимину пришлось сходить на кухню и принести ему стакан воды, чтобы хоть как-то успокоить нервный приступ. Когда всхлипы дали возможность говорить спокойно, брат смог глубоко вздохнуть и продолжить. — Я не беременный, мы предохранялись, не надо меня никуда вести, пожалуйста, — попросил Тиён. — Мы никуда не пойдём, не беспокойся, пожалуйста, — ответил Чимин и погладил брата по голове. — Знаешь, самое неприятное, что он растрепал об этом своим дружкам, и все в танцевальной группе теперь знают о том, что мы… Ну… Переспали, — закусил губу Тиён. — Мне очень больно от того, что ты проходишь через подобное, но так ты сможешь понять, кто тебе настоящий друг, а кто нет. — Я подумал о том, чтобы уйти из группы… — Если тебе так будет легче, то конечно. — Но я не хочу, Чимин, там вся моя жизнь. Сейчас мне хочется забыться и не думать о нём. Я хотел бы сходить куда-нибудь развеяться, но, боюсь, в клуб меня одного не пустят, — смотря на брата, рассказал о своих планах Тиён. — Ты же знаешь, что я сам не хожу в такие места, и папа точно будет против, — удивился Чимин. — Ну, пожалуйста, я был уже однажды… — Что? Как? Когда? Ты же несовершеннолетний! — повысил голос Пак. — Нас провели старшие друзья Донхвана, — склонив голову, ответил брат. — Но мне так понравилось! Можно было свободно танцевать, наслаждаться музыкой, и вокруг столько людей, которым всё равно, что ты делаешь, — глаза Тиёна были полны надежды. — В конце концов, кто, если не я, выведет тебя в клуб? — усмехнулся брат. — Ах ты, засранец мелкий, — улыбнулся Чимин. — А что? Правда же! Сидишь дома постоянно, работа, дом, ну рисуешь иногда свои странные картинки в альбоме. — Пак Тиён, ты шарился у меня в вещах? Я в шоке! Где мой примерный братик? — пожурил его Чимин. — Мне шестнадцать, ты думал я всегда буду исключительно правильным? — ухмыльнулся Тиён. — Но точно не ожидал, что под боком растёт чертёнок, — улыбнулся Чимин. — Я подумаю насчёт клуба, но пока ничего не обещаю, а ты не натвори ничего лишнего, ладно? Пожалуйста. — Конечно, ты же и так обо всех моих вылазках не в курсе, — засмеялся брат. — Да уж… Отца на тебя не хватает, — хмыкнул Чимин. — Какой он был? Расскажи, — попросил Тиён и уселся поудобнее на кровати. — Жаль, что ты толком не успел его застать… Он был красивым и мужественным альфой. Постоянно помогал всем. Папа даже ругал его порой за то, что берётся за дела, в которых ему не особо и платят, но он не мог иначе. Слишком добрый, — Чимин поудобнее расположился на кровати и прислонился плечом и головой к брату, продолжая рассказывать. — Знаешь, он даже соседям и друзьям, которых тогда у семьи всегда было много, помогал. «Пак Ун, ты думаешь в первую очередь о других», — постоянно ворчал папа, но было видно, что не со зла. Он точно любил его. Когда я стал немного постарше, не удивился тому, что он работал адвокатом. Для него самая подходящая работа — защищать всех слабых. Даже за большие деньги он отказывался брать работу с теми, кто был виновен в чём-либо. Хорошо помню, как родители ссорились на эту тему однажды вечером. Я как раз вернулся из школы, и папа просил его принять предложение и согласиться хотя бы раз, но он стоял на своём. Даже аргумент, после такой работы свозить всю семью куда-нибудь на долгожданный отдых, не был принят. Знаешь, я, наверное, понимаю его, он стоял на своих принципах и не боялся выглядеть глупо или как-то не так. Для него самым важным было — не изменять себе. Он и мне об этом постоянно говорил, мол, помни кто ты и никогда не иди на поводу у других. Не знаю, правда, насколько я с этим справился. Порой мне его не хватает. Вот сейчас, например. Уверен, он бы точно этому твоему Донхвану задницу надрал за длинный язык, — хмыкнул Пак. — Думаешь, он бы стал разбираться с ним? — охнул Тиён. — Думаю, да. Ты же был его крошкой, он обожал подкидывать тебя вверх на руках и постоянно таскал тебе сладости, — хихикнул Чимин. — О, точно, — младший достал из кармана чупа-чупс и, развернув обёртку, с удовольствием закинул себе за щёку. — Вот, ты сладкоежка, а виноват в этом наш отец, — продолжал смеяться Чим. — Вкусно же! Я люблю такое и тортики всякие, жаль, есть их не могу в том количестве, в котором хотел бы, — грустно вздохнул Тиён. — К счастью. Иначе никаких танцев, и весил бы ты уже гораздо больше, — подначивал его брат. — Знаю, поэтому лишь изредка с удовольствием балую себя вот этим, — тыкая себе на щёку, ответил младший. Парни просидели, болтая обо всём, до самого ужина и совершенно не хотели выходить из комнаты, только животы начали противно урчать, и домой с работы вернулся папа. Ужинали они по возможности всегда вместе. — Чимин, Тиён, вы ничего не сделали к ужину? — устало спросил Джунги. — Прости, пап, мы заболтались и упустили время. Давай сейчас быстро что-нибудь придумаем, — тут же подбежал младший и обнял родителя. — Мне вот интересно, а почему вопрос только к нам? Санада тоже был сегодня весь день дома, но не пошевелил и пальцем, — возмутился Чимин. — Потому что вы — омеги и должны были позаботиться об уюте и еде, — Джунги приложил руку к голове. — Я так устал, а тут вы ещё со своими выходками, брысь с кухни, я сам сейчас всё сделаю. — Нет, пап, мы поможем, не прогоняй нас, — канючил Тиён. — Солнышко, ладно, тогда поставь рис, пожалуйста, — тут же смягчился папа. — А ты достань рыбу из холодильника и овощи. Чимин всегда чувствовал, что, скорее всего, не специально, но папа в большей степени любит младшего брата. Скорее всего на нём сказался уход отца, но Чимин был в этом не виноват. Не он оставил омегу с двумя маленькими детьми. Он лишь пытался быть для папы опорой насколько мог. Примерно учился, присматривал за братом и не особо перечил. Только по итогу никакой благодарности. Нет, сказать, что его не любили, он не мог. Любили, но словно собственный единственный родитель повесил на нём ярлык «Больше в моём внимании не нуждается». Конечно, Тиён был тогда совсем малышом, и приходилось уделять много внимания именно ему… Когда Чимин немного подрос, пытался высказывать своё мнение, которое, при этом, постоянно подавлял под пристальным взглядом папы. Он старался сделать всё, чтобы тому было легче. А с появлением Санады всё стало даже несколько хуже — теперь в доме главенствующим мнением было его. Джунги заглядывал ему в рот и соглашался почти во всём. Исключением стали только занятия Тиёна танцами и его дальнейшее поступление. В этом Пак Джунги был непреклонен. Чем особенно радовал Чимина. — Ну что, только готовите? Просидели весь день… — начал Санада, войдя на кухню. — Не будешь помогать, можешь выйти, — перебил его Чимин. — Твой сынок так и не научился меня уважать, — хмыкнул Чой. — Мальчики, не ссорьтесь, умоляю вас. Я лишь хочу поужинать, принять душ и пойти спать, сил нет ни на что. Тем более, успокаивать вас, — вздохнул Джунги. — Милый, не лезь к нему. А ты, Чимин, прекрати быть такой язвой. У тебя спокойный характер, что не так? — Со мной, в отличие от некоторых, всё так, — высказался Пак и принялся мыть овощи в раковине, показывая, что разговор закончен.***
Тем временем Джин сидит в баре и, сильно напившись, уходит с новым контактом в телефоне…