Расскажи мне сказку || Пальто

Тошнота подступала к горлу на фоне волнения от предстоящей встречи, которую так долго жаждала не только я, но и Юлька, что сейчас носилась по дому вместе с Валерой в поисках белых колготок. Она была взволнована точно также, но по своему. По детски. Хлопала своими большими небесно-голубыми глазами, обрамленными густыми черными ресницами, и кричала едва ли не во всю глотку имя своего старшего брата. Я видела безмолвную войну в глазах цвета весны. Его поджатые губы, которые и без того были тонкие, а сейчас и вовсе походили на нить. Он был напряжен. За все эти года Валера научился сдерживать свою агрессию, но мимика всегда выдавала его с потрохами. Сейчас я старалась не обращать на это внимание, потому что моя голова была занята совершенно другим человеком. Парнем, чьё имя прокручивалось у меня на повторе на протяжении всех этих лет. Чьи руки согревали меня в моих снах и прижимали к себе, даруя безопасность, в которой я так долго нуждалась. Смотря на белый кафель в ванной и упираясь руками о раковину, я не сразу заметила силуэт Валеры в отражении. Он смотрел прямо в глаза, стараясь пробраться под кожу и в самую душу, куда доступ ему был закрыт ещё давно. «Мне так жаль, что я не смогла полюбить тебя.» — Обязательно ехать? - его голос хриплый и прокуренный, а запах сигарет, пота и одеколона заставил меня слегка поморщить нос. Он не видел этого. И пусть. Отталкиваюсь от раковины и поднимаю на него взгляд, хватая махровое полотенце, вытираю руки и коротко киваю. У меня не было желания продолжать этот бессмысленный диалог, который привел бы к очередной ссоре, но всё же, передо мной стоял отец моего будущего ребёнка. — Я и Юля слишком долго ждали этого дня, - поднимая указательный палец вверх перед лицом парня и затыкая его, смотрю прямо в глаза, скептически приподнимая одну бровь. — Не смей сейчас указывать, что мне делать. Он тяжело вздохнул, сжимая челюсть с такой силой, что я была уверена - ещё немного и послышался бы скрип зубов. — Давай я хотя бы поведу машину. Я хватаю с тумбочки все необходимые вещи и заглядываю в комнату к Юле, которая тут же обернулась на меня и с новой порцией воплей побежала к порогу. Валера тут же натянул на своё лицо улыбку, показывая глубокие ямочки. Он не любил ссориться при ней. «Валер... ни в одной сказке нет женщины, за которую сражались бы дольше и отчаяннее, чем ты сражался за меня.» — Нет, - я отрицательно мотнула головой и застегнула молнию на куртке малышки, пока та сама надевала себе на голову шапку и поправляла её, чтобы та не лезла на глаза. — Мы скоро приедем. Все мы. «Почему ты так легко отпустил нас? Наверное, знал, что меня не было смысла держать. Знал и то, что я никогда не любила тебя, но пыталась изо всех сил. Для меня ты всё также оставался Турбо. Валер, как бы мы не пытались - нам никогда не убежать от своего прошлого. Оно всегда будет преследовать нас, наступая на пятки, и напоминать нам о том, кто мы есть.» Уже сидя в машине за рулём лады нивы, я посмотрела в зеркало заднего вида, натыкаясь на столь любимые глаза и лучезарную улыбку. Мои самые любимые пятнадцать копеек. В голове прокручивала всю эту предстоящую встречу и старалась унять легкую дрожь в собственных руках. Не могла поверить в то, что совсем скоро увижу его и смогу утонуть в объятиях, которые так давно были нужны мне и Юльке. Я так сильно скучала по твоим глазам... «Андрюш... Давай встретимся снова, как в первый раз.»

***

— Время смерти семнадцать двадцать один. Что с девочкой? — Время смерти... семнадцать двадцать два. Наташа снимает с лица маску и поднимает голову кверху, пока в глазах застывают яркие, блестящие бусинки, переливающиеся всеми цветами радуги под светом ламп. Нужно найти в себе силы выйти в коридор. Нужно найти силы. Но где их искать? Ей кажется, что они давно уже не с ней. Покидают её медленно, но верно, после всех событий за последние три года. Она шмыгает носом, кидает взгляд на девушку, чья кожа кажется белее снега, и на маленькую девочку, чьи волосы напоминают лучи утреннего солнца, что пробираются сквозь шторы и заливают собой всё пространство. У неё нет сил. — Они живы? - Рудакова не сразу вспоминает парня, что ловит её возле операционной. Долго всматривается в черты лица, что с годами становятся грубее и отчётливее, пока не натыкается на глаза. — Пальто? Андрей невольно вздрагивает, но продолжает смотреть на неё с надеждой, что постепенно начинает угасать. Она видит мольбу. Точно такую же мольбу можно увидеть и в глазах цвета весны, обладатель которых останавливается рядом с двумя старыми знакомыми и тяжело дышит. — Ева... Она жива? Ребёнок жив? - пытаясь отдышаться, Валера поднимает взгляд на блондинку и замирает, подобно статуе, когда получает отрицательный кивок на все свои вопросы, и слышит биением собственного сердца в ушах. Андрей роняет из рук пальто, чувствуя, как подкашиваются ноги. Ищет рукой стену и опирается на неё, не в силах справиться с нарастающей болью внутри. «Так что это правда, что горе - это цена, которую мы платим за любовь...» Он не слышит голосов вокруг, которые доносятся до ушей,  и не чувствует боли в костяшках, когда его вторая рука впечатывается в бетонную стену, оставляя на ней кровавые разводы. Не чувствует, как сильные руки Валеры опоясывают его, и сам парень оседает вместе с ним на пол, держа того изо всех сил, пока из груди блондина вырывается крик. Крик, который рвёт душу Наташи на части. Она прижимает ладонь к губам и позволяет слезам катиться из глаз, смотря на всю эту картину и уже не зная, как помочь. «Я буду искать тебя в каждой жизни, пока мы, наконец, не будем вместе.»

15 лет спустя.

— Привет.  Три букета. Он не успел купить четвёртый. Или забыл, сам уже точно не знал.  Возложил их на могилы, не решаясь поднять взгляд на столь любимые и родные лица, которые продолжали преследовать его по ночам. Сел на скамью и спрятал руки в карманы серого кашемирового пальто, шмыгая красным носом и подставляя лицо навстречу снежным хлопьям, что путались в его кучерявых волосах. — Наверное, я должен оставить всё это здесь... - он достал из внутренних карманов несколько белых конвертов, на которых красовались лишь две буквы. — Вы так и не смогли прочесть их...К сожалению. Вокруг стояла гробовая тишина. Странно было разговаривать с неодушевленным предметом, но сейчас он чувствовал их присутствие. Как они сидели по обе стороны от него и улыбались от уха до уха, наблюдая за тем, как на одной из могил появилась плюшевая игрушка белого зайчика. — Ева говорила мне, что она любила их, Пальто, - Валера усмехнулся, вновь шмыгая носом и пытаясь спрятать свои красные глаза. — Заходил на могилу к Марату и Айгуль. Дилара до сих пор приходит к ним и убирается там, не смотря на своё здоровье, которое начинает подводить. У Миши давно никто не был. Ему становилось смешно от того, что он даже не мог услышать ответа на свой монолог. — Ев, ты ведь и вправду была жизнью для него, - он сделал небольшую паузу и поёжился от лёгкого ветерка, что затронул его скулу. — Если бы ты только смогла прочесть все его письма к тебе. Мы ведь оба тогда остались ни с чем. Андрюх, ты даже вкуса свободы ощутить не успел, как твоё тело в реке нашли. Пятнадцать лет прошло, а я до сих пор... Говорил же тебе не ехать, дурочка, - он поднял свои глаза и столкнулся со взглядом девушки, что любил всю свою жизнь, на надгробие. — Никогда никого не слушала... И его любила больше собственной жизни. Ева, я бы отпустил тебя будь у меня побольше сил на эту жизнь. «Я никогда не забуду тебя, и, может быть, это единственная вечность, которая была предназначена для нас двоих. P. S. Расскажи мне сказку, где мы счастливы. Андрей. 6 января, 1984.»