"Счастье - это та секунда, в которую ты веришь
в возможность и осуществимость собственного счастья",
- В.О.Пелевин,
"Непобедимое солнце".
Глава V. Victoriae causa.
(Прим. игра слов: может переводиться и как "ради победы", и как "ради Виктории"). Ребекка мерила залу шагами, обдумывая сказанное Мальбонте. - Хах, не знай я тебя – решила бы, что ты все это придумал, с целью вернуть мою дочь. Может, Чума была права, и ты бываешь романтичным? - Скорее, расчетливым: без Вашей помощи тут не обойтись, сами понимаете. Никто, кроме Вики, к третьему Всаднику даже подойти не в состоянии, не то что убить. Хотя, может и стоит попытаться все вернуть: ради такой-то проницательной тещи, - Мальбонте улыбнулся, Ребекка тоже. - Шутки здесь неуместны. - Как скажете, - он сел на стул, вальяжно закинув ногу на ногу. – Сможете хоть как-то повлиять на дочь? - Я покинула тот мир, когда Вики была совсем маленькой. А потом, не будем называть имена и показывать пальцами, кое-кто́ меня убил. Ты с ней прожил больше, чем я. Выходит, и знаешь ее лучше. - Вики Уокер до сих пор остается для меня загадкой, - Мальбонте отрешенно вскинул руки, - кроме того, я не прошу поговорить с ней по душам или вразумить: знаю же, бесполезно. Я прошу на нее повлиять. Эта материя чуть более тонкая, не находите? Глаза Ребекки загорелись: - Намекаешь на мою практику в хранилище Цитадели? - Может быть и так. Раньше с артефактами мне помогал Фенцио, но он несдержан и уязвим. Мне бы не хотелось доверять ему в столь деликатном вопросе. Тем более, у него, насколько мне известно, с Вашей семьей личные счеты. - Ты как всегда прав, - Ребекка прикрыла глаза, присев рядом с Мальбонте. - Хорошо, я подумаю, что можно сделать. Обрисую всю ситуацию: Вики неровно дышит к третьему Всаднику – это не заметит разве что слепой. Онейрокритик своим предсказанием поставил перед нами два стула – ситуацию «или-или»: или их отношения, или наша победа в войне и гибель Всадника от руки моей дочери. Исключим первую возможность – останется простор лишь для второй. Но сама Вики его никогда не убьет. - Все так. - В архивах Цитадели есть так называемый камень иллюзий. Истолочь в порошок, смешать с прозрачным вином и кровью того, чей образ нужно изменить, и вуаля! Камень из архивов достать не так уж и сложно, но вот где взять кровь Всадника? - Об этом уже позабочусь я, - Мальбонте резко поднялся со стула, - рад нашему плодотворному сотрудничеству, миссис Уокер, - лицо юноши тронула улыбка. Мальбонте уж было вышел из зала, как его окликнул голос Ребекки: - Постой. - Да? - Я просто хочу, чтобы ты знал. Я делаю это не только ради победы, но и ради Вики. Ее привязанность к Всаднику – порочна. Ей самой будет так лучше. - Как скажете. - Когда-то я так говорила и про тебя, Мальбонте. Но из двух зол, ты был бы меньшим. Метис взглянул на Ребекку особенно тяжело. Словно, слова ее причинили ему неимоверную боль – она и отражалась в его черных-черных зрачках. - Сочту за компли… Мальбонте не успел договорить, как дверь в зал собраний распахнулась, а не его широкую грудь налетела запыхавшаяся Вики. Бюст неровно вздымался, прикрытый лишь неглиже и россыпью золотистых волос, все еще спутанных после утреннего пробуждения. Мальбонте невольно ей залюбовался. Заспанные глаза все еще хранили в уголках остатки слез, а синяя радужка оттеняла их красноту – наверное, весь вечер вчера проплакала. Он часто видел ее такой в последние годы их отношений. И все-таки Вики была безбожно похожа на мать чертами лица. Но не характером. - Мама с тобой? – не дожидаясь ответа, девушка обогнула его, рассматривая помещение в поисках Ребекки. - Что-то случилось? - Да. Сон! Мне приснились эти цепи! Если Артемидор разъяснит, уже сегодня-завтра мы заберем их у всадников! Ребекка и Мальбонте переглянулись.***
Тот вечер казался для Вики несносным. Девушка металась по постели, глуша всхлипы шелковыми наволочками подушек, вечно хлопала разломанной за несколько дней до того рамой, то открывая, то закрывая окно, или просто лежала в позе эмбриона-покойника на матрасе или шерсти ковров. «Наказание мое больше, нежели снести можно» - молил когда-то Бога о милости Каин. Но кому теперь молиться ей? Бог ее мертв, весь видимый и невидимый мир вот-вот последует за этим богом, и даже тот, кому она всучила свое сердце, так ходульно с ним играет! Она думала, что при всем желании Голоду не успеть разбить его, но Всадник сыграл на опережение, одной неловко сказанной фразой, которую Вики вообще не должна была понять, заставив ее прорыдать весь вечер. Вот тебе, Вики, и первый секс. Сколько раз она представляла, как все могло бы между ними быть? Сколько раз мечтала заправлять его спадающие длинные волосы, чтобы видеть, как он на нее смотрит? Сколько раз думала о том, как при первой же возможности нальет глифта в его надключичные впадины и будет пить все, что прольется? Сколько раз желала показать не знавшему тепла и близости Всаднику, ка́к способны любить люди? А все вышло так смазано, так нелепо, так глупо: Сначала сказал, что она ему «просто любопытна», и вот, когда она уже и на такое была согласна, лишь бы побыть с ним, выдал, что хочет (или скучал? Вики не была уверена полностью), что все, что имеет, отдаст, лишь бы побыть с ней. Неужели это всего-навсего любопытство? Может, ирония в том, что ему нечего отдавать? А потом она и вовсе его выгнала. Так будет правильно, так будет легче. Но сейчас она рыдает в подушку, и та уже насквозь мокрая, как несколько часов назад были ее трусы, а завтра? Что будет завтра? Она проснется одна, а рядом ни-ко-го. Ни того, кто бы ее любил, ни того, кому она была «просто любопытна», ни того, кто с ней просто играл. И снова она будет плакать в лишь немного успевшую подсохнуть подушку. Может, и глупо было рвать с Мальбонте? Да, как оказалось, он ее никогда не любил. Да, их десять лет связывала лишь глупая привычка. Но ведь и привычки не всегда вредные? Стоило ли ей принять, что любви между ними нет и продолжить жить по инерции? Вдруг это уберегло бы ее от очередной стрелы в когда-то смертном сердце? Да и вдруг хоть одна из тех фраз на языке тьмы, которыми Мальбонте оправдывался перед ней за вечные ночевки в рабочем кабинете – «Victoriae causa» значила не «ради победы», а «ради нее, Вики»? И почему он никогда не переводил ей то, что говорил? И Вики была благодарна судьбе, что Гипнос услышал призыв Артемидора именно в ту ночь, послав ей видение о цепях брата-близнеца. Ярким, насыщенным, грузным был этот сон. Звуки, что наполняли его, словно церковным органом трубились на подсознание Уокер, заставляя содрогаться даже при воспоминании о них; цвета, хоть и были приглушенными, неяркими, все же пробирали до дрожи; холод, который она ощущала, казалось, студил даже кровь. А потому, проснувшись, лишь на миг Вики вспомнила, кого хотела бы видеть сейчас рядом с собой; затем же детали и подробности видения унесли ее мысли за тридевять земель от Голода, будь он до семидесяти раз по семь неладен! Одеться? Навести марафет? К черту, все потом! Мать с Эрагорном только и делали, что трындели о том, как важно поскорей увидеть и истрактовать видение, и вот наконец, Морфей ниспослал его! На счету каждая секунда, ведь важно успеть забрать цепи до того, как ими окрутят Смерть! И Вики кинулась из комнаты прочь, попутно выясняя у проходивших мимо, не видели ли они экс-серафима, и где она может быть. - Ох, милая, что-то срочное? – Мессилина как всегда была участлива. - Она в зале совещаний, с Мальбонте. Не думаю, что их двоих стоит прерывать… Но Вики, лишь заслышав о зале совещаний, умчалась прочь. Хотя, возможно, послушать Мессилину стоило? Ведь Ребекка и Мальбонте ненавидели друг друга, и остаться наедине их могло заставить только очень важное дело. Вики вбежала в залу, наткнувшись на широкую грудь своего бывшего. Он смотрел на нее так изучающе, как смотрел всегда: словно на какой-то эксперимент, словно на зверушку в зоопарке. И Вики в очередной раз поблагодарила Шепфа за то, что метис для нее все-таки бывший. Если все же эта затея с кандалами Танатоса не выгорит, последнее, о чем бы ей хотелось думать во время Апокалипсиса, что она играла в любовь с тем, к кому ее давно не питала, и кто давно не питал ее к ней. - Мама с тобой? – не дожидаясь ответа, девушка обогнула его фигуру, рассматривая помещение в поисках Ребекки. Да уж, между этими двумя всегда стояло такое напряжение, хоть топор вешай. Возможно, стоит искать уже не Ребекку, а ее труп? - Что-то случилось? – на удивление, старшая Уокер спокойно восседала за столом. - Да. Сон! Мне приснились эти цепи! Если Артемидор разъяснит, уже сегодня-завтра мы заберем их у всадников! Ребекка и Мальбонте переглянулись. «Неужто меня обсуждали», - пронеслось в голове у Вики.***
Старшая Уокер силой вытолкнула дочь в библиотеку, обязав ее подробнейшим образом зафиксировать свой сон на пергаменте каллиграфическим почерком, да еще и в двух экземплярах. На резонный вопрос «зачем?» со стороны Вики, Ребекка невозмутимо ответила, де сны со временем имеют свойство забываться, а в онейрокритике значение имеет все, и даже самая мелкая деталь может полностью переменить весь сюжет толкования. - А в двух экземплярах-то на кой черт? - Один возьмешь с собой, другой – останется здесь, в Школе. Не дай Шепфа, что случится по дороге – мы должны иметь хоть какую-то подстраховку. Другого шанса у нас не будет. Вики, пойми: на дворе Армагеддон. - Что ж, определенная логика в этом есть. Может, еще и на древнеангельский перевести? Так, для истории? - Вики, не время ерничать! - Я просто не понимаю: ты так злилась на Артемидора, что тот не поставил конкретные сроки для проведения ритуала, и oraculum χρηματισμος придется ждать ровно столько, сколько будет угодно Вселенной, богам, карме – неясно чему. А теперь сама же тянешь кота за… за хвост, заставляя тратить время на ненужную бюрократию. С каких пор ты стала такой осторожной? - На ну́жную бюрократию, Вики. Осторожностью можно пренебречь, когда на кону твой успех, богатство, карьера. Но не тогда, когда вопрос заходит о жизни и смерти. Послушай бывшего серафима, Вики. Уж мне ли не знать. - Ладно, может, ты и права, - девушка кивнула и поплелась в библиотеку, фиксировать письменно свое сновидение. Через пять минут Ребекка уже тарабанила в двери к Мальбонте. - Открывай, чертов метис, пока меня тут никто не увидел, иначе, клянусь, я… Двери отворились практически бесшумно. На старых петлях были заметны следы машинного масла: видно, Мальбонте постоянно следил за тем, чтобы, при желании, гости в его обитель могли попадать тихо. - Я работаю, и в наших общих интересах мне сейчас не мешать, - он прошел в комнату, но дверь не закрыл, тем самым приглашая войти, уселся за массивным письменным столом и продолжил царапать пером пергамент. Ребекка переступила порог, присела на край кровати и в безмолвии, еще разок взглянув на пишущий силуэт, прикрыла лицо руками: - Порой мне кажется, что ты словно не в общей лодке с нами. Нужно что-то решать, Мальбо́нте! – ее голос дрогнул, что не ускользнуло от внимания юноши: он осекся, перестав выводить буквы. – Как же ты не поймешь? Цепи, раз Смерть еще не скован, находятся у Третьего Всадника. Вики уже должна быть под действием эликсира, когда отправится на их поиски. Другого шанса может и не представиться. Ты вообще понимаешь, что значат эти слова? Что означает, не иметь ни малейшего шанса? На счастье, на жизнь? – Ребекка глядела на Мальбонте, вопрошая к чему-то у него внутри. Глядела, и с болью стискивала свои руки, вонзаясь ногтями в костяшки – ей было стыдно за проявленные эмоции. Резким движением рук Мальбонте вдруг отодвинул кресло от стола, бросил свои бумажки и сел рядом с Ребеккой. - Я прекра́сно знаю, что такое не иметь ни малейшего шанса, не сомневайтесь, - мужская рука нырнула под кровать и, пошарив чуть, вытащила оттуда бутылку лунного глифта. В бокалах на прикроватном столике тут же заплескалась одулярного цвета жидкость. – Вы умная женщина, Ребекка, - Мальбонте протянул ей напиток, - одна из тех немногочисленных личностей, с которых я в свое время хотел брать пример. Выполните свою часть уговора – достаньте камень. Так быстро, как сможете. Sanguines sollicitudo mea est, - он чуть вздрогнул, поняв, что перешел на язык тьмы. Но все же перевел для Ребекки, - кровь – это моя забота. Экс-серафим уже наполовину осушила бокал, и с благодарностью глядела на того, кто когда-то убил ее во второй раз. Пусть он и был сволочью, но сволочью умной: глифт сейчас был как нельзя кстати. - Я не знаю, насколько быстро ты сможешь достать кровь Всадника – как по мне, так эта задача и вовсе невыполнима – но мне, чтобы выправить камень, потребуется не меньше суток. За это время Артемидор все пять раз истолкует, да еще и чаю выпить успеет. При упоминании старика Мальбонте поморщился: крыло все еще саднило, а недостаток маховых перьев иногда давал о себе знать, особенно в ветреную погоду. - Истолкует, скажет, где искать. Вики отчаянная, конечно, но не полетит же она за цепями одна. Не совсем же дура. - Возьмет с собой крылолетчиков, - Ребекка пожала плечами, допивая остатки жидкости. - Они на задании. Весь отряд. - Ни я, ни Эрагорн ничего не подписывали… - Не мне Вам говорить, экс-серафим Ребекка, что иногда люди готовы слушать тебя потому только, что ты был у власти когда́-то. И, возможно, захочешь претендовать на эту роль в будущем. - Мы же буквально с час назад только все обсудили, ты бы просто не успел их отправить, не успел бы составить командировочные листы, все прописать, спланировать… Это вопрос нескольких дней, если не недели. - Неужели? Как я уже говорил, я много чего планирую. Остается только принять во внимание некоторые флуктуации, но это уже вопрос не недели, а, скажем, часа, - договорив, Мальбонте взял со стола бумаги и бросил их на серебряное подносоподобное блюдо. Те тут же исчезли. - Что-то вроде волшебного факса? – Ребекка кивнула на блюдо, а Мальбонте уже вернулся к ней, опрокинув в рот последние капли Глифта в своем бокале. - Я не знаю, что такое факс, - он улыбнулся, ему нравилось, как допускала небольшие земные оговорки Вики, а вот теперь оступилась и ее мать. – Вам виднее. - Эрагорн правильно сказал тогда, встретив Вики по прилете в Орден. Я с ним не согласилась, но сейчас понимаю: он прав. Ты, действительно, заслужил свою власть, Мальбонте. Пускай она и обошлась тебе недешево, - она улыбнулась ему в ответ. - Жалеете, что упустили шанс выдать за меня свою дочь? – Лунный глифт бил в голову быстрее обычного – он был крепче и слаще. Не будь его, вряд ли бы Мальбонте решился на шутки: момент, и правда, не совсем подходящий. Но ведь и всегда серъезная Ребекка слегка навеселе: когда шутить, если не сейчас? - Еще скажи, ревную.***
Два с лишним часа ушло у Вики на переписывание сна на пергамент, еще с час на сборы, около десятка минут потребовалось, чтобы отыскать при случае утащенный с Земли травяной сбор: Вики хотелось сделать приятное Артемидору, и почему-то ей казалось, что этот небольшой подарок он оценит. И вот, наконец, она была готова лететь. Мальбонте вызвался ее сопроводить, но Вики лишь отмахнулась – ей не хотелось видеть рядом того, о разрыве с кем она жалела вчерашней ночью, да и слушать их с Артемидором распри никакого желания не было. Этот чертов метис умудрился поссориться даже с таким божьим одуванчиком, как Артемидор! И почему ему так трудно сходиться с людьми? Спустя еще несколько часов полета, Уокер наконец добралась до знакомой ей уже излучины. Красное маковое поле все также кроваво алело у надпойменных террас, напоминая не только ту жидкость, что течет при ранении, но и о ком-то, кого Вики никак не могла выкинуть из головы. А ведь когда они с Голодом виделись здесь в последний раз, все было по-другому! Тогда он ее поцеловал первым. Сам проявил инициативу! А теперь что? Не так много прошло с тех пор, а теперь уже она готова отдать почти все, лишь чтобы быть с ним рядом, пусть и на правах игрушки. Только он сам ее не подпускает, сам не может определиться, сам угрожает разбить ее ко всему привычное сердце. Ко всему, кроме ложной надежды. Нет ничего ее хуже. А вот и хижина Артемидора. Вики аккуратно постучала. - Да-да? Войдите. А, это ты, милая Вики Уокер? Проходи-проходи. Неужто ты уже со сновидением? Или так, в гости? Всадник, с которым вы сон разделили, здесь бывает иногда. Правда, не заходит – бережет старика. Но здоровается издалека. «Голод? Бывает? Тут? А может… Нет, нет, нет, Вики, не сейчас! Не думай о нем, выбрось из головы!» - носилось в мыслях Уокер. - Уже за трактовкой, - Вики улыбнулась. Все же хорошо, что сон ей послан именно сегодня. Заботы, связанные с ним, как нельзя лучше выбьют из головы все переживания. - Давай, что тут у тебя? Она протянула старичку пергамент. - О как! А как вывела все аккуратно! Мне обычно так, на словах все говорят. Записывал разве что только твой Всадник, да и то – по вполне понятным причинам. Но так даже лучше. Легче будет трактовать. По пробуждении сразу записала? Вики кивнула: - Почти. - Отлично. Что тут? Ага… Хор, десять демонов, один ангел, ага… Даже та́к? Интересно… И сколько времени у меня есть на трактовку? Девушка нахмурилась, вспоминая слова матери о необходимости тщательной подготовки в тех ситуациях, где на кон поставлено все: - Чем скорее, тем лучше, конечно. Но самое главное – чтобы качество не пострадало. Как говорится, поспешишь – людей насмешишь. Лицо старика залилось самой яркой из улыбок: - О, как я люблю земные поговорки! Уже сотню лет их не слышал! - Да, мне тоже их здесь не хватает. - В таком случае, милая Вики Уокер, мне потребуется два дня. Символы непростые, не часто такое встретишь. Надо покопаться в записях. Да и к тому же, хочу дождаться полной Луны. Все же так будет надежней. Могу и быстрее, конечно, но раз ошибку допустить никак нельзя, то… - Спасибо! - Уже полетишь? - Ага. Только у меня тут для Вас, - она выудила из небольшого рюкзака мешочек с травами. – Вот. - Ох, милая Вики, ты же знаешь: тот, кто трактует сновидения, никак не может принимать подарков. Но… Если бы ты выпила этот чудный чай со мной, можно было бы считать, что ты принесла его просто для того, чтобы заварить здесь на маковой воде, верно? – Артемидор заговорщически посмотрел на девушку, слегка приподнимая брови, как бы предлагая небольшую авантюру. - Идет! Энергия Артемидора мгновенно вскипятила воду в кувшине. Вики вздохнула: иногда (в последнее время – все чаще) она забывала, как много теряла с отсутствием каких-либо сил. И почему Голод упорно называл этот ее вопиющий недостаток особенностью? Говорил, де это не поломка, просто иной путь развития? Жалел ее? На́верно жалел, вряд ли он действительно так считал. Но все же Вики была ему благодарна: вода камень точит. Раз за разом, почти при каждой их встрече он повторял ей это, и вот она уже и сама забывает, как слаба по сравнению с другими бессмертными. Но думать об этом – только рвать себе душу. Она благодарна, но нужна ли эта благодарность ему? - Ох-х, железница? Серъезно? Боже, последний раз я пил ее еще, наверное, до смерти, - он поднес мешочек с травами к носу, глубоко вдыхая аромат. – Ах, Греция! - Скучаете? - Упаси Бог! Греки такие нудные, ты бы знала! По крайней мере, были в мое время, - Вики рассмеялась. Артемидор в это время разлил чай по чашкам, не забыв при этом добавить по несколько капель макового молочка, и достал из хлебницы выпечку. – А этот твой мальчик с петушиными перьями почему не прилетел в этот раз? Обиделся? Уокер чуть не поперхнулась чаем. «Мальчик с петушиными перьями»! Она ему обязательно передаст, как только выпадет возможность! - Нисколько! Он хотел, но, признаться, с ним не хотелось лететь мне. - Чего это? Хотя, могу понять. Холодный он, колючий. На вопросы не отвечает, но хочет, чтобы отвечали на его, - старичок нахмурился. - Не в этом дело. Просто… - Значит, твой бывший? Вот же старый сплетник! Как же он чувствует! Вики часто отмечала: бывшие смертные многим лучше читают эмоции и понимают чувства. Может, это было связано с тем, что время их взросления и становления как личностей приходилось на Землю, где нужно было уметь справляться без какой-либо энергии, сил, навыка зеркалить мысли и крыльев. А может, все дело лишь в том, что непризнанным сложнее добиться чего бы то ни было, и сложившееся предубеждение приходилось компенсировать изрядной проницательностью. Так или иначе, факт неоспоримый: самые чувствующие бессмертные – в прошлом люди. И Артемидор прекрасно это доказывал. Могли бы так чувствовать все! Мог бы так чувствовать тот, с кем она вчера разделила постель… - Точно так. Мы прожили вместе десять лет, а потом оказалось вдруг… Впрочем, не вдруг. Так было всегда, но отчего-то я была слепа: все между нами на поверку было пустой привычкой. Никакой любви, никаких чувств вообще. Только пустота. Дедок отхлебнул содержимое кружки и прикрыл глаза в ожидании действия макового молочка: - Он вздорный и тебе, конечно, не пара… но, милая Вики Уокер, никаких чувств, говоришь? На тебя он смотрел, словно… Ай, да неважно. Показалось, верно. Хорошо, что вы не вместе. Пьянящий млечный сок немного развязал языки обоим. Не то что бы он приводил в беспамятство, нет. Скорее расслаблял, избавляя от сопутствующих любому диалогу треволнений; делал беседу непринужденной. - Кириос Артемидор! Ну же, расскажите! Что Вам показалось! - Он холодный и колючий, со всеми. С тобой в том числе. Но глядя на тебя, будто бы искал в тебе что-то… Не знаю, Вики. Быть онейрокритиком, конечно, значит в какой-то степени видеть людские души, но я не могу знать наверняка. Возможно, ты ему его мать напоминаешь, мало ли. Факторов слишком много, всего не учесть. Вот и говорю: верно, показалось. Не хочу быть пустомелей. Вики пожала плечами: - Спасибо, что поделились. - Брось, мне вообще за счастье погутарить так: на Земле то, чтобы собрать свои справочники, я только и вел, что диалоги. А тут, видишь как, сны не снятся почти никому. Редко кто из провидцев просит научить каким ритуалам, появляется ученик. Да то раз в столетие! Так что, милая Вики Уокер, не подумай, что я тебя гоню, нет. Ну да мне пора приниматься за твою трактовку: скоро взойдет Венера. Или как там ее принято называть? Люцифер? Мне положение планет нужно будет сверить, - он обреченно махнул рукой в сторону напоминающего телескоп агрегата. Девушка засмеялась: - Никогда бы так не подумала! Я и сама виновата: мало того, что работы навалила, так еще и под ногами мешаюсь, - она всплеснула руками. – Мне, действительно, пора. - В таком случае, жду тебя через два дня. Хотя тебе я всегда рад. В особенности, если ты без этого петушиноперого! Хотя, и с ним тебе я рад не меньше! Заглядывай! Вики отсалютовала и, расслабленная маковым чаем, впервые за долгое время ощутила спокойствие в апокалиптически ржавом небе. Трактовка, цепи, Танатос, всадники. Все казалось таким отстоящим от нее - маленькой девочки, которая здесь и сейчас. Переживания никуда не ушли, нет. Она прекрасно помнила и об Армагеддоне, и о Матери, и о том, как водил ее за нос Голод. Но они словно померкли перед грядущем закатом, перед незыблемым ощущением, что за любой – даже самой мрачной ночью – следует утро, освещаемое все той же Венерой. Вики ведь совсем перестала надеяться! Она так боялась положиться на нечто зыбкое, что и вовсе откинула все опоры. Но разве можно жить без надежды? Хотя, Мальбонте вот жил. Жил, не надеясь ни на что. Вопрос стоило задать по-другому: разве сто́ит без нее жить? Кто-то сказал, что счастье заключается в надежде стать счастливым в будущем. Сталось ли, что она сама отбирала у себя счастье? И вдруг не так уж плохи ложные надежды? Вики прилетела не так уж и поздно: еще до отбоя. Тем сильней ее удивила давящая тишина: словно количество народа в Школе за раз уменьшилось вдвое, она опустела. Отчетливо звенела капель протекшей крыши, было слышно, как скрежетал флюгер. «Голод!», - первым делом пронеслось в мыслях Уокер. Но мирно прогуливающаяся по коридору Кира опровергла эту догадку: - Вики! – девчушка врезалась в Уокер, сжимая в детских объятиях. - Кира! Ты чего тут одна? Девчонка насупилась: - А с кем еще мне тут быть? С Титу мы поссорились, он опять говорит на своем языке! Дразнится наверняка! Сто раз просила его так не делать, но ему хоть бы хны! Я ему сказала, что лучше одна играть буду, чем с тем, кто обзывается! Несмотря на необходимость доложиться, любопытство взяло над Вики верх. А вдруг они и правда не такие разные с Голодом? - Помнишь, что он тебе говорил? Я могу попробовать перевести. - А ты знаешь язык тьмы? Тебя Мальбонте научил? - Скажем так, чуть-чуть ознакомил. Ну так что? Вспомнишь? Девчушка нахмурилась, стараясь достать из памяти нужные фразы: - Ну к примеру: lamentatrix es, sed pulchra species habes. Наверняка обозвал, так ведь? Вики вздохнула. Ну неужели все мужики одинаковые, начиная от шаловливых пацанят и заканчивая ебаными Всадниками Апокалипсиса? У всех что ли в подкорку зашита противоречивость? - Глупышка! И зря ты на него обижаешься! Это значит, что ты очень красивая! Зуб даю: он стесняется сказать это тебе в глаза, вот и изъясняется непонятно. - Правда? Вики кивнула. В конце концов, полуправда – это ведь не ложь, верно? О той части предложения, где Титу назвал девчонку плаксой, Вики тактично умолчала, тем более, что не была уверена в правильности перевода. Кира захлопала в ладоши, еще раз налетев на Вики: - Спасибо! Ой, а можно… А можно, если Титу еще что-то скажет вдруг на своем этом языке, я спрошу у тебя значение? - Разумеется. Кстати, ты так мне и не ответила, почему в Школе пусто? Где все? Девчушка махнула рукой, ей уже не терпелось снова ускакать к Титу: - Все на заданиях, тетя Мессилина очень переживает за них! Крылолет-чики (слово явно далось ей с трудом) где-то на разведке, а твои друзья, кроме Мальбонте, улетели на поиски каких-то камней, - она пожала плечами. – Не вдавалась в подробности. А что, что-то случилось? Господин Эрагорн на Земле, а мама говорит, что если что-то случилось, а Эрагорна нет, то нужно идти к Ребекке. Она, вроде, осталась тут. - Спасибо, Кира! Побегу отчитываться. - О настоящем задании? - детские глазенки засияли. - Хах, ну почти. Скорей о том, что результаты, которых мы так ждем, будут только через два дня.***
(через двое суток)
Мими старательно наносила блестки на подвижное веко, вечно что-то переделывая и перетирая. - Не хочу показаться занудой, но, по-моему, сейчас не время для праздников! – Вики всплеснула руками, а вместе с ними и крыльями. - Ты так говоришь только потому, что у тебя за-да-ни-е, - насмешливо хохотнула дьяволица. - И вовсе не поэтому! К твоему сведению, я успеваю на первую часть. И вообще, ты чертовка – с каких это пор ты празднуешь вознесение Иоанна Богослова? - Это будет впервые! Но Вики, в наших реалиях – это праздник откровения об Армагеддоне. Да и потом, всем настолько наскучило жаться в угол от ужаса! Да, это пир во время чумы, ну и что! Какая разница? Если сама серафим Ребекка и Эрагорн согласовали повод выпить – мне плевать! – она произнесла это так эмоционально, что кисть для макияжа перечеркнула почти весь глаз. – Блядство. Вики звонко расхохоталась: - Как по мне, не нужны тебе вовсе поводы для веселья. Разве что повод потанцевать с Кристофером! - Да иди ты! - Смотри, сейчас и оставшуюся часть лица размалюешь. Хочешь на этой вечеринке быть самой блистательной? Мими запустила в подругу подушкой: - Будешь такой врединой, не стану помогать тебе собираться! – дьяволица высунула язык. – А до меня дошел слушок, что одна прелестная Уокер будет на этом празднике – пусть и на первой его части – важной фигурой. Вики примирительно вскинула руки. Через несколько часов девушки уже были на балу. Хотя «девушки» сказать было бы преувеличением, ведь ни о какой совместности и речи не шло: Вики тактично отошла к фуршету, дав Мими и Кристоферу возможность вдоволь наболтаться. «Как эти двое все-таки подходят друг другу! И неужели их любви так и не дано будет расцвести?», - думала Уокер. Может, ей самой уже и не за что было сражаться, ее чувства все оказались пеплом, струшенным с ментоловой сигареты безразличия, но как же ее друзья, соратники? О, она согнет в бараний рог любого, кто осмелится забрать у малышки Мими право на счастье! Она полетит на задание не только в самый разгар бала, но и в самый центр адской бойни ринется, пожертвует всем, что у нее есть, лишь бы оставить хоть крохотную надежду на благополучие для тех, кто ей дорог. Вики глянула на часы: вылетать было еще рано, но и находиться здесь не особо-то имело смысл. Разбившиеся на пары бессмертные начинали вальсировать, маэстро дирижер великолепен – под такую музыку танцевать можно вечно, было бы с кем. Ей не с кем, она уже отсалютовала всем знакомым, что еще ей тут делать? Вики, опрокинув бокал игристого, собралась уж было покинуть зал, как ей в глаза бросился Винчесто, находящийся по ту сторону зала. Демон галантно приглашал Ребекку на танец, но та почему-то отказала. Что же, в этом вся ее мать. С отмены закона прошло уже больше декады лет, а старшая Уокер все боится дать волю своим чувствам. «Ладно, их личное дело», - прошептала про себя Вики, удаляясь с праздника. Но у самой двери ее подловила Ребекка: - Погоди, моя дорогая. Не так быстро. Успеешь еще на свое задание! – экс-серафим потянула дочь за локоть прямо в центр. - Внимание! – Пайк принес ей два бокала, по одному из которых Ребекка громко застучала серебряным кольцом. – Внимание! Мне бы хотелось сказать пару слов, пока один из выдающийся членов Ордена не улетел на задание. Вики! Ты многое сделала для сопротивления, ты стараешься изо всех сил и, несмотря на то, что лишена природной энергии, являешься одной из самых значимых фигур в Сопротивлении. Без лести скажу: я горжусь тем, что у меня такая дочь! Я горжусь тобой, Вики! И сейчас я поднимаю бокал этого прекрасного прозрачного вина за ту, кто победил всадника, кто продолжает бороться, кто вселяет надежду! Выпьем за Вики! – Ребекка протянула дочери фужер с плещущейся там кристально-прозрачной жидкостью. - За Вики! – хором разносилось по залу; - За Вики! – вторило кричащим эхо. Щеки девушки налились пунцом, признание ее матери – дорогого стоило. Она уже и не надеялась… Возможно, ей есть за что сражаться и для себя? Вики хотелось, чтобы ей гордилась мать, гордился Винчесто. Уокер-младшая залпом осушила бокал. - Спасибо, я вам всем очень признательна! Но, право, мне пора. Удачного праздника! С Вознесением Иоанна, друзья! И, как только аплодисменты стихли, она мышкой нырнула прочь. Перевести бы дух, да лететь – но как же ей хотелось продолжать веселье! Теперь, когда ее заслуги признала собственная мать! Ей всегда было не угодить, но, видно, Апокалипсис размягчает даже самые жесткие сердца. «Ха, выкуси, Асторот! Зря ты считал, что единственная моя заслуга как правителя состояла в умении раздвигать перед Мальбонте ноги! Я и сама по себя чего-то стою. Да дохуя я стою сама по себе! - сказала сама себе Вики. – Кстати, о Мальбонте… Каков зануда, даже на праздник не пришел! Он, наверное, единственный, кого там не было». Но рассуждать о чужом занудстве не было времени. Как раз есть несколько минут, чтобы сменить бальный наряд на что-то, удобное для полета, да подправить макияж – и нужно вылетать. Так Вики и поступила, уже предвкушая красивые виды на пойму и маковое море. Но красивых видов наблюдать ей не пришлось: что-то странное творилось у излучины. Красные цветы все посохли, оставляя кругом лишь серую солому да опалины, река была мутной и блестела в лучах белесо-мертвенного Солнца как-то уж слишком ярко. Приглядевшись, Вики поняла: то сверкала вовсе и не река, а чешуя всплывшей на поверхность издохшей рыбы. Вся местность словно отравлена, сожжена, уязвлена… смертью. Неужели, здесь сейчас был четвертый всадник? Находись в ней хоть немного силы, чтоб она смогла навести мираж и стать невидимой! Впрочем, ее «пустота» могла сыграть и на руку: может, не зря Голод твердил ей, что она не поломанная? Всадники не привыкли полагаться на зрение, пользовались своеобразной «магической чуйкой», определяя энергию. Но у нее ведь определять было нечего! Вдруг ей удастся подкрасться незаметно? Полыхающая от знойного солнца солома внесет свой вклад: в пыли пепла и дьявольски-черном дыму сделать это будет многим проще! И, затаившись, Вики начала подбираться к огромной фигуре в стальных латах, что уже виднелась вблизи. Как самоуверен Смерть! Неужто полагает, что может так спокойно развалиться на полянке и глядеть на облака? Неужели думает, что никто против него не устоит? Ничего, и на старуху бывает проруха! Издалека подавляя силу всадника, Уокер медленно пробиралась сквозь невысокие соломенные кусты, почти ползком. Это шанс! Он против ее одной бессилен – Вики с легкостью отразит его атаки, а никому другому навредить он не может, кроме того, он ее не ждет. Попробовать определенно стоило. Конечно, Смерть на́верно обернется еще до того, как она выхватит меч из ножен за спиной, и, скорее всего, отбивать оружие придется в схватке. Ну да ничего, главное – попробовать! Но опасения оказались напрасными – всадник слишком уж зазнался, даже не оборачивался на шорохи, видно, оставляя их за полевыми мышами или ветром. Будь бы по-другому – он бы почувствовал энергию, ведь так? И за свою самоуверенность ему предстояло поплатиться жизнью. Одним броском Уокер кинулась на всадника, вынимая меч, который, почему-то смогла поднять. Думать было не время; почему вышло? С этим она разберется позже. - Вики, ты? Он, повернувшись, с удивлением глядел на девушку. - Я! – на громком выдохе, меж тем пронзая грудную клетку всаднику, выкрикнула Вики. Багряная кровь засвистела по соломе. Та, словно на всем поле единомоментно, окрасилась в красный; вновь заалело маковое поле. Вики все терла веки – пыталась избавиться от кровавых брызг, застлавших ей глаза при ранении всадника. Но краснота все не проходила, не спадала. Девушка чуть отошла, оглянула картину целиком. - Что за вздор? Какого хуя? Я не… - она моментально осела на землю, по маковым лепесткам зазвенели слезы. И какого черта перед ней сейчас Голод?