Под знаменем луны

      Не сопротивляясь, пока его чуть ли не волоком тащили по тёмному коридору бункера, Сенку думал о том, как все отреагируют на его попытку призвать демона перекрёстка. Судя по реакции охотницы, а Ишигами не сомневался, что девушка была именно ею, призыв демона был среди охотников не самым правильным делом. И Сенку искренне не понимал причину — в дневнике Бьякуи говорилось, что после призыва демона перекрёстка можно запросить исполнение любого желания, а спустя десять лет — заплатить. Чем заплатить, правда, в дневнике не было указано, но, подумал Сенку, не попытаются же его убить? Хьёга, к примеру, кажется пугающим, но Ген его не боится, так что и переживать, вроде как, не о чём…        — Эм, извини, я могу зайти умыться? — Ишигами упёрся ногами в пол, когда они проходили мимо ванной, потому что вспомнил, что один из его отцов не особо, если чуть приуменьшить, хорошо относится к крови.       Охотница его отпустила, щёлкнула выключатель в ванную и, когда комнату озарил свет флуоресцентной лампы, подбородком указала на раковину. Сенку боком проскользнул в комнату мимо девушки и включил холодную воду, а затем глянул на своё отражение в зеркале и полностью сунул голову под поток воды, потому что кровь монстра попала и на волосы. В идеале было бы искупаться, потому что на земле он тоже успел поваляться, но, судя по раздражённому взгляду девушки и её притоптыванию ногой, она не была намерена трать больше положенного времени. Прикрыв глаза, парень запустил обе руки в собственные волосы и попытался их вымыть без шампуня. Когда вода начала уходить в слив без примеси чужой крови, Ишигами пару раз сполоснул лицо и принялся быстро вытирать волосы первым попавшимся под руку полотенцем, слыша из гостиной весёлый голос Рюсуя и слишком тихий голос Гена. Сенку подумал о том, что если с ними и есть Цукаса или его родители, то они просто молча наблюдают за ссорой ангела и охотника… Когда он рядом с охотницей зашёл в гостиную, то оказалось, что в комнате были все — Ген спорил с Рюсуем возле стола, на котором лежала какая-то карта, Цукаса молча наблюдал за ссорой друзей, зная, что она не перерастёт в рукоприкладство, но на всякий случай не теряя бдительности, Ксёно что-то читал, облокотившись на спину мужа, пока сам Стенли играл с Хьёгой в карты.        — Асагири, дьявол тебя подери, какого дьявола мальчишка рядом с твоим бункером вызывает демона? — охотница легко пихнула Сенку вперёд. Ну, легко в её понимании, потому что Ишигами отчётливо показалось, что она вывихнула ему плечо. Впрочем, это ничего не значило по сравнению с тем, как строго на него посмотрели абсолютно все, оторвавшись от дел.        — Как новый дьявол смею заверить, что я тут не при чём, медленно сказал Акацуки.        — Мы обсудим это с тобой позже, Сенку-чан, — хмуро сказал Ген, а затем тяжело вздохнул и с усталой улыбкой посмотрел на девушку. — Кохаку, я, конечно, очень рад тебя видеть, но вам всем тут что ли мёдом намазано, что вы слетелись в бункер как мухи на говно? Мы месяцами не видимся по одиночке, а тут сразу все и в одно время.        — Я бы не видела твою смазливую рожу всю оставшуюся жизнь, — Кохаку закатила глаза, и Сенку понял, что именно об этой девушке охотники упоминали не так давно, говоря также и то, что она — сестра Рури. — Но я нашла очень странное создание, а старик Касеки сказал, что вы все сейчас в бункере и сможете помочь, потому что он не понимает, кого я поймала.       Девушка немного подкинула мешок перед собой, и из него буквально вывалился связанный по рукам и ногам и с заклеенным чёрной изолентой ртом человек. По его сдавленно-болезненному стону Сенку понял, что Кохаку сначала бьёт, а уже потом спрашивает. Склонив голову к плечу, Ишигами внимательно рассматривал парня. По виду, он был не слишком старше самого Сенку, да и не особо сильнее, если подумать. Его светло-золотые волосы растрепались из-за подобного «передвижения», а голубые глаза смотрели на всех с обидой и испугом, потому что не каждый день его похищали из собственного дома за работой, совали в мешок и тащили так через несколько городов. От наклонившегося к нему Рюсуя парень вздрогнул, но стойко выдержал его пристальный взгляд, нахмурившись и после — прошипев под нос тихие ругательства, когда ангел, не особо церемонясь, снял с его рта изоленту.        — Итак, что это за монстр? Ещё одно создание Евы? — Кохаку сложила руки на груди.        — Он человек, — фыркнул Рюсуй, выпрямляясь и вслед за подругой тоже складывая руки на груди, но глядя на всё ещё сидящего парня на полу с неким интересом.        — Определённо человек, — кивнул Хьёга и отвернулся, попытавшись подтасовать себе карты, потому что даже демонические силы не помогали ему против Стенли, но Снайдер хлопнул его свободной ладонью по руке, словно Акацуки был не князем Ада, а всего лишь мальчишкой по сравнению с ним самим.        — Но он пишет книги!       Кохаку в возмущении подняла указательный палец, но затем опустила руки, столкнувшись сразу с семью скептическими взглядами. Стоит ли говорить, что ей крайне не понравилось, что так на неё смотрели и Сенку с Ксёно, которых сама она, на минуточку, даже по именам не знала? Охотница недовольно фыркнула, сложила руки на груди и отвернулась, переставая наконец-то стоять по стойке «смирно» и опираясь больше на правую ногу.        — Послушай, Кохаку-чан, — Асагири удручённо вздохнул, потёр переносицу и посмотрел на девушку так, словно она была его крайне маленькой неразумной дочерью, которая вдобавок ещё и бухала весь день. — Иногда в мире встречаются абсолютно нормальные люди, которые пишут книги. Их, обычно, другие нормальные люди и охотники называют «писателями». Это не означает, что они хоть как-то связаны с монстрами. Просто у людей богатая фантазия, — Асагири развёл руками, а Сенку сел позади незнакомого парня и попытался его развязать, потому что прочёл эту просьбу в его глазах. И, ну, раздражённо дёрнувшемся уголке губ, потому что Ишигами снова залип на два сизых омута.        — Но он пишет про охотников!       Девушка стояла на своём и стойко чувствовала, прямо ощущала кожей, насмешку Рюсуя и, возможно, Хьёги, который снова был занят жульничеством (Акацуки, прекращай, Стенли только картами и развлекался, пока служил в армии и не стал охотником, а когда стал — у него появились Ксёно и маленький Сенку на руках, а с двумя учёными без сверхъестественной внимательности и реакции выжить невозможно). Отчаянно казалось, что эти двое сговорились на ментальном уровне что-то им не говорить, лишь бы посмотреть, как охотница будет подбирать слова, чтобы объяснить, что она хочет. На самом деле, Кохаку очень хотелось свернуть и ангелу и демону шею, а ещё лучше — всадить специально против них и подобным им созданные клинки прямо в сердце, прокручивая с максимально садистской ухмылкой. Особенно Хьёге, потому что отношения у них незаладились с самой первой встречи — Кохаку, конечно, виновата, что не послушала Гена и кинулась на его нового соратника с клинком и святой водой наперевес, но и Акацуки не стоило отбрасывать её в стену с такой силой, что девушка потом год восстанавливалась и проходила реабилитацию, посылая всех врачей, которые говорили, что она больше не сможет ходить. Между прочим, хотя Рюсуй её полностью и исцелил, фантомные боли в спине всё ещё её преследуют! В общем, пусть новоявленный король Ада скажет спасибо, что об этом не знает Рури, а то та бы, невзирая на собственное здоровье, голыми руками уничтожила бы демона. В конце концов, они сёстры и порой Кохаку кажется, что, не будь у Рури такого плохого здоровья, то она была бы и посильнее её самой.        — Ну, может он встречался с охотниками, когда в его городе что-то произошло! — начал раздражаться Ген, потому что иногда его откровенно подбешивала непонятливость подруги. Как там — «маленькая пьяная дочь», да? Дыши, Асагири Ген, ты не можешь убить собственную дочь, которая не понимает саму себя.        — Но он пишет про тебя! — Кохаку тоже начинала злиться, потому что догадывалась, как в моменты их ссор Ген начинает её воспринимать. А потом, кстати говоря, прочла это и в книгах парня. Как он там подписывался на обложке? Юкио Сайонджи? И вообще, это Ген похож на младшего неразумного брата! — Каждая охота, каждое слово, да даже каждая чёртова мысль! И ты не говорил, что помнишь, что с тобой было в Аду весь тот год, что ты провёл там! И что для тебя прошло сто лет там — тоже не говорил! Что за херня, Ген?!       Они сверлили друг друга взглядами, не обращая внимания на всех остальных в комнате. Сенку испуганно переводил взгляд с Кохаку на Гена и обратно, держа руки на плечах незнакомого парня, потому что ощущал, что тот словно льнёт к нему как к единственному адекватному человеку тут.        — Они в разводе, да?       Ишигами вдруг захотелось стукнуть себя по лбу ладонью или, чтобы наверняка, с разбега стукнуться головой о стену и отключиться, потому что ещё громче Ксёно это спросить у Стенли не мог. Снайдер тихо хихикнул, а затем зачем-то посмотрел сначала на вперившихся в них со всей своей злостью Гена и Кохаку, а после — на Рюсуя. Они некоторое время сверлили друг друга взглядами, а потом уголок губ ангела дрогнул, и они оба не выдержали, рассмеявшись. Спустя пару секунд к ним присоединился прыснувший в кулак Цукаса, а ещё спустя мгновение — Хьёга.        — Нет, Икси, они не в разводе, — Стенли улыбнулся мужу. — И никогда не были женаты. Просто очень хорошо знакомы, оба друг за друга переживают, ненавидят, когда второй что-то скрывают, но сами не бегут первыми рассказывать о том, что у них случилось. Но давайте сейчас вернёмся всё же к нашей главной проблеме. Тебя как зовут, парень? — он посмотрел на писателя, который больше напоминал мокрого обиженного кота, чем монстра. И как Кохаку могла их спутать?        — Юкио Сайонджи, — ответил писатель и скривился, поднося руку к голове. — Да, я пишу о Гене, нет, я не монстр, я просто… — тут парень замолчал, не зная, стоит ли продолжать говорить правду или лучше соврать, что просто знаком с одном охотником, который очень восхищается Асагири, а потому рассказал о нём столько всего. Информация про Ад? Пф, кто не расколется после нескольких бутылок пива? А особенно — Ген, которого выносит и с одного стакана.        — Просто слышишь голоса ангелов с тех пор, как попал в аварию, — закончил за него Рюсуй, отворачиваясь и подходя к барной стойке, которая тут стояла чисто из-за того, что Ген знал, что все его очень своеобразные друзья любят выпить. — Это нормально.        — Молодец, Рюсуй, объяснения на высшем уровне, — Акацуки слишком медленно похлопал, так и сквозя сарказмом. — Ты поймала не монстра, Кохаку, а пророка. И я даже могу похвалить ангелов, что они наконец-то перестали долбиться в глаза. Прошлые пророки больше напоминали уснувших в луже пьяных бомжей в наркотическом укуре.        — Между прочим, пророк — это судьба! — Нанами словно обиженно щёлкнул пальцами, гордо выпятив грудь, будто он сам выбирал прошлых пророков. Хьёга немного подумал, вспомнил, кто именно перед ним, и подумал, что, да, вполне возможно, что это Рюсуй их и выбирал. — Я знаю, о чём ты думаешь, друг мой алоглазый, но нет — пророков и правда не выбирают. Они рождаются с этим даром.        — Да в каком месте это, по-вашему, дар?! — не выдержал так называемый пророк. — Я спать нормально не могу, потому что постоянно вижу ваши лица. Да вы хоть представляете, как вы меня задолбали???        — Да ладно тебе, Юкио, — Рюсуй с весёлой улыбкой похлопал парня по плечу, а затем всучил в руки стакан воды, подумав, что Кохаку и сама не утруждается, чтобы поесть нормально и попить во время охоты, а парня, которого посчитала монстром, уж точно нормально не кормила. — Это не так уж и плохо. Через пару лет станете с Геном знаменитостями. Напишешь житие святого Гена Асагири и заработаешь себе славу среди ангелов.        — Славу среди мудаков, которым лишь бы начать новый апокалипсис да уничтожить человечество, — Юкио фыркнул, сложил руки на груди и отвернулся, а затем вообще обернулся к Сенку, продолжая сидеть на полу, и протянул ему руку. — Из всех здесь присутствующих ты — самый нормальный. Юкио Сайонджи.        — Сенку Ишигами, — Сенку хмыкнул, но на рукопожатие ответил.        — Я знаю, — Юкио насмешливо прищурился, но Ишигами на это только закатил глаза, думая, что они могли бы и подружиться, если бы от пророка так и не фонило желанием вернуться домой сейчас же.       К ужасу Юкио (чёрт, да отцепись ты, ангел драный) и Гена (сука, Рюсуй, не превращай мой дом в чёрт пойми что — Юкио-чан прекрасно жил до нашей встречи и прекрасно проживёт после в относительном здравии), Рюсуй Нанами хвостиком ходил за пророком, выспрашивая у него, что он видел о самом ангеле. И Юкио не заметил, как сначала переночевал в бункере в первую ночь, а затем вторую и третью, но об этом позже… Когда Ген, окончательно выведенный из себя, криком разогнал всех по комнатам, Сенку не стал спорить. И он уже и правда готовился ко сну, потому что на часах был уже второй час ночи, а он, хотя и помешанный на науке учёный, всё же признавал сон необходимостью для поддержания нормальной жизнедеятельности, в комнату вдруг постучали. Дождавшись ответа, в комнату проскользнул Ксёно и закрыл за собой дверь, а затем сел на кровать и протянул в сторону сына руки. Фыркнув, Сенку всё же умостился между ног приёмного отца, откинулся на его грудь спиной и позволил себя обнять, хотя обычно никто из них так не делал — Стенли Снайдер, разве что, был слишком тактильным для своего грозного вида, и любил то обнимать, то трепать по волосам.        — Ну и что это было, Сенку? — спустя несколько минут таких объятий, Ксёно всё же начал задавать вопросы, немного «подзарядившись» энергией от тепла сына. Всё же, подумал он, надо так делать почаще. Может, ещё и Стена позвать для полной видимости нормальной семьи, раз уж на деле они представляют из себя чёрт пойми что и сбоку бантик — военного и охотника в одном флаконе, сумасшедшего учёного, который бы с радостью захватил весь мир, отобрав власть у нынешних отвратных политиков, и студента, столь же сильно помешанного на науке, мечтающего полететь в космос, а сегодня ещё и пытавшегося вызвать демона. Кто услышит о такой семье — покрутит пальцем у виска и вызовет полицию, или сразу врачей с добрыми улыбками и ампулами снотворного в карманах белых халатов, чтоб уж наверняка. — Сначала эти взгляды на мальчишку-охотника, потом просьба к нему же научить быть охотником, теперь ещё и демонов призываешь, да? — Уингфилд горько хмыкнул, понимая, что ещё несколько дней назад сам сдал бы человека в психиатрическую лечебницу, если бы услышал от него подобное. Какие интересные, оказывается, у жизни резкие повороты.        — Откуда знаешь, что просил обучить меня? — Сенку фыркнул, но не спешил вырываться даже тогда, когда отец запустил руку ему в волосы и начал и перебирать, понимая, что уже спать пора, а локоны с зеленоватыми концами до сих пор мокроваты.        — Ген сказал, когда ты якобы пошёл учиться в комнату, а на деле — сбежал из бункера, — Ксёно фыркнул вслед за сыном. — Ох и тяжело же мне было удержать Стена от его попыток пойти к тебе и воспитывать старым дедовским способом, — мужчина хихикнул, и Сенку подхватил его смех. — А если серьёзно, то ты к Стену с такой просьбой не обращайся — у него и рука тяжёлая, и бляшка на ремне металлическая, — они снова посмеялись. — Так, и зачем тебе демон понадобился?        — У Бьякуи в дневнике написано, что он может выполнить любое желание, — Сенку пожал плечами, хотя в его полулежачем положении это было не особо удобно. — Ген меня тренировать отказался, и я подумал, что демон может согласиться. Им всё равно в Аду скучно должно быть, раз они…хм…они же бессмертны? — Ишигами немного повернул голову, пытаясь заглянуть отцу в глаза.        — Пару дней назад я бы назвал любого, кто заикнётся о демонах и прочем, — сумасшедшим, — Ксёно поднял руки, словно капитулируя. — Так что не задавай мне подобные вопросы… И…Солнце, Бьякуя — твой отец. Я не самый этичный человек, конечно, но тебе не стоит звать его по имени.        — Мои родители — ты и Стенли Снайдер, — Сенку фыркнул и закатил глаза. — Я не знал Бьякую, так что и отцом звать не буду. У меня вы есть.       Ксёно что-то радостно пропищал, уткнувшись Сенку лицом в волосы и крепче прижимая к себе сына. Ишигами пару мгновений пытался вырваться из его объятий, но потом всё же сдался и даже расслабился.        — Кстати, а что там ты говорил о моих взглядах в сторону Гена? — спустя минут пять молчаливых объятий всё же спросил Сенку, прокрутив в голове их разговор ещё раз, потому что молчаливые объятия, к его ужасу, начали его смущать.        — Не бери в голову, — на удивление неуверенно ответил Уингфилд спустя некоторое время раздумий.        — Эээ, нееет, пап, давай колись, — протянул Ишигами и повернулся к отцу лицом, чтобы затем с удивлением наблюдать, как на обычно ехидно-насмешливом лице учёного проступает неуверенность и, погодите, это правда краска смущения?        — Ладно, но сначала ответь на пару вопросов, — Ксёно слишком тяжело вздохнул — как те самые матери, которые понимают, что их чадо всё же выросло, — и уже серьёзно посмотрел на сына. — Что ты о нём думаешь?        — В плане? — Сенку вопросительно выгнул бровь. — Он, вроде, довольно умный охотник на всякую нечисть. Возможно — даже сильный, раз его все слушают. Самоотверженный, раз полез на вампира без оружия, когда защищал меня несмотря на первый день знакомства, — парень пожал плечами, не до конца понимая, что отец хотел от него услышать.        — Думал, что он привлекательный? — Ксёно снова тяжело вздохнул, мысленно надеясь, что хотя бы уроки полового воспитания ему не придётся проводить… В крайнем случае свалит всё Стена и убежит в лабораторию… План был, конечно, хуёвым, поэтому Ксёно, в случае чего, решил его и придерживаться. В конце концов, не ему же одному страдать…        — Эм…ну… — неуверенно начал Сенку, пока мысли со скоростью света метались в голове, но так и не хотели складываться в одно предложение. — Объективно, я считаю, что у каждого человека есть собственный этот…как его там?.. шарм!        — Считаешь ли ты Гена красивым? — немного перефразировал вопрос Уингфилд, с грусть понимая, что ночь будет долгой.        — Ну, да, наверное, — Ишигами неуверенно передёрнул плечами. — А с чего такие вопросы?        — Что тебя в нём привлекает больше всего? — учёный сложил ноги в позе лотоса, упёрся локтями в колени, а голову положил на сцепленные вместе ладони.        — Его глаза…да, глаза, определённо, — Сенку, немного подумав и посмотрев куда-то в темноту потолка, кивнул сам себе.        — Хорошо, — удивлённо присвистнул Ксёно, отмечая, что всё пока идёт довольно гладко. По крайней мере, лучше, чем он представлял себе этот разговор изначально. — Почему?        — Должна быть причина? — Ишигами вопросительно выгнул обе брови, что говорило о его искреннем удивлении, а не смеси из удивления и сарказма. — Хм, ладно, дай подумать… Мне нравится грозовое небо и ливни, а его глаза какого-то сизого цвета, которые напоминают это небо. Он ещё с ними что-то делает, что они становятся ярко-голубыми, но это смотрится слишком неестественно. Я ему об этом тоже говорил, кстати… И, хм, пока ты не задал вопрос, я отвечу, как думаю… Пахнет от него тоже интересно… Да и стиль в одежде прикольный… А вообще он на музыканта похож. В том смысле, что Юдзуриха как-то мне и парням все уши прожужжала, что у пианистов пальцы длинные и тонкие. На самом деле, я не совсем понимаю, как он может быть охотником, потому что кажется, что на него лишний раз дунешь, и он сломается… А ещё меня почему-то раздражают все остальные. Не ты или отец, и даже не Юкио, а Цукаса, Рюсуй, Хьёга и даже Кохаку эта. Но Цукаса, всё же, особенно… Что-то не так?       Пока Сенку говорил, он смотрел на свои ладони, даже не задумываясь о том, что щёлкает костяшки на пальцам и просто ими перебирает тогда, когда волнуется. Но потом он всё же поднял взгляд на отца и недоумённо нахмурился. Ксёно мягко улыбался, не перебивая его, и выглядел так, словно смотрел одну из своих любимых романтических комедий — кто услышит, не поверит, — не хватало только слезу пустить да белым платочком вытирать её. Белый платочек, кстати, при себе носил Стенли.        — Всё хорошо, Сенку, просто не думал, что так получится, — Уингфилд — твою мать, реально? — шмыгнул носом, а затем лёг на кровать и похлопал по свободному месту рядом с собой. Сенку фыркнул, не понимая, что именно так «получилось», но всё же лёг рядом. Оба вспомнили, как когда-то давно тоже так лежали — Стенли пугал сына, что, если не будет спать, то его утащит монстр из шкафа, Ксёно ругался на мужа (сейчас, когда он знал о существовании монстров, он бы ещё и пару раз ему врезал, скорее всего, потому что нечего стращать его сына) и ложился с Сенку, рассказывая разные научные истории, а потом Снайдер спустя несколько часов заходил в комнату и на руках относил мужа в их спальню, потому что Уингфилд умудрялся заснуть вместе с Сенку.       Но сейчас Снайдер носился по всему бункеру в их поиске и матерился себе под нос, что голову открутит обоим, если они вдруг пробрались в химический кабинет бункера. Конечно же, это же два помешанных на науке идиота, у которых глаза так и горели, когда Асагири только сказал о местной лаборатории. А уж если и Ксёно заинтересовался, то тут уже никакой замок не спасёт — электронный он просто взломает, а обычный — вскроет отмычками, которые постоянно носит с собой. Вот уж точно — злой гений. Наверное, даже не зря все друзья так боятся приходить к ним в гости. Тот факт, что их встречает сам Снайдер с сигаретой в зубах и взглядом матёрого волка, Стенли как-то не учёл. В конце концов, не могут же друзья Сенку бояться его — он же «просто лапушка», как тянет Ксёно, когда выходит утром на кухню, а Стенли, по армейской привычке, встаёт слишком рано, а потому успевает начать готовить завтрак… В комнату Сенку Снайдер заходит в последнюю очередь, сомневаясь, что хоть кого-то тут найдёт — Ишигами мог и обидеться после встречи с Кохаку, а потому сейчас где-то зависать со вторым отцом и через камеры видеонаблюдения смотреть за ним и насмешливо хихикать в ожидании, когда же военный их найдёт — с этих двоих станется: было, проходили. Стенли даже осматривается вокруг перед тем, как войти, и убеждается, что, по крайней мере, никакие датчики не горят. Вздохнув, Снайдер входит в комнату и замирает, когда перед глазами оказывается до боли знакомая из прошлого картина — на тумбе у кровати стоит светильник в форм месяца, который Стенли сам подарил Сенку, когда тот испугался слишком сильно и отказывался спать в собственной кровати, а на кровати в обнимку спят Ксёно и Сенку… Снайдер испускает что-то наподобие умильно вздоха, и Уингфилд бы его долго подкалывал, если бы не спал и слышал это. Но Ксёно спит, и Стенли слишком аккуратно берёт его на руки, прижимая к себе как самую драгоценную ношу и выходя из комнаты, чтобы уложить его в их общую кровать в соседней комнате, а затем вернуться, чтобы накрыть Сенку не слишком толстым покрывалом, поцеловать хмурящегося во сне парня в лоб и тихо прикрыть за собой дверь, чтобы вернуться в свою комнату и лечь рядом с мужем. Ксёно спит в его кровати, их сын спит в соседней комнате, они оба целы, здоровы и невредимы, и Стенли думает о том, что это и есть главное счастье в его жизни…