***
— К сожалению, наш банк вынужден вам отказать в предоставлении кредита, господин Ким. Политика главного офиса не позволяет закладывать бизнес, на который вы хотите потратить деньги. Наш генеральный директор просто не подпишет договор… — молодой омега любезно информирует своего клиента, брезгливо рассматривая его экстравагантный наряд. На альфе, сидящем напротив, красный брючный костюм свободного кроя в тон его длинных волос и дерзкий макияж, подчёркивающий блядские огоньки, плящущие в обжигающем взгляде. Всегда яркий маникюр и туфли на высокой шпильке. Тэхён явно не из тех, кто привык слышать подобное в свой адрес и точно не тот, кто просто смирится с отказом. Может, он и не входит в число привилегированных слоёв общества, которым одобрение гендиректора банка нахуй не упало. Зато он горит своим делом, в котором полностью уверен. Может, у него и нет хороших связей или спонсоров, но он все проблемы в своей жизни привык решать сам. Вот прям как сейчас. Конечно, очень умно — прийти в банк и попросить займ. Молодец, Ким. Но Тэхён был бы не Тэхён, если бы не попытался. К тому же в голове эта идея выглядела куда радужней. А теперь для него уже просто дело принципа. Либо он получит этот кредит, либо окончательно разочаруется в красивой жизни и успешном бизнесе. Говорил ему отец, чтобы не занимался ерундой и возвращался в Корею. Нет же. Упёрся как баран… впрочем, это недалеко от правды. И вот где он сейчас?! Сидит в офисе одного из крупнейших банков Абу-Даби и закипает от несправедливости. Ким хотел по-хорошему, видит дьявол. Просто, видимо, что-то пошло не по плану, звёзды не там упали или у Меркурия снова ретроград. В любом из этих случаев Тэхён мог бы молча уйти, проглотить осознание того, какой он неудачник, спустить пар за игрой в распутного омегу, стать в очередной раз для кого-то удобным. Но не сегодня… — Зовите этого вашего директора, — отвечает альфа, закинув ногу на ногу и вальяжнее устроившись в кресле. Принципиальный, блять. — Нет, я сам к нему пойду. Куда? Скажите, где сидит этот напыщенный индюк с золотыми запонками на рукавах? Да я ему эти запонки в жо… — Тэхён прерывается, когда ручка кабинета старшего менеджера щёлкает, и перед ним появляется молодой мужчина явно статусом выше чем тот, что сейчас сидит напротив и весь трясётся. — Альхин, оставь нас, пожалуйста, — высокий, статный мужчина спокойным голосом просит менеджера выйти из его же кабинета, и тут до Кима наконец доходит: это и есть их генеральный?! Пиздец … И видит дьявол, Тэхён ни разу не скандалист, но подобное отношение готов счесть за дискриминацию, сексизм, да как хотите называйте. Говорил ему отец — думай, прежде чем делать. Но кто он такой, чтобы слушать. Тем более, когда дело касается его задетого самолюбия. С чего бы вдруг банку отказывать в займе, если бизнес прибыльный и достаточно успешный? Он же вернёт всё с процентами, ведь именно так работает эта чертова система. Но вся загвоздка в том, что в этой стране, где все привыкли вкладываться только в проверенный годами бизнес, совсем невыгодно работать в сфере, где Тэхён – царь и бог. Где гарантии? Здесь не привыкли верить на слово. Тем более, если клиент — сущий дьявол с алыми длинными волосами до плеч и наглым требовательным взглядом. Этот дьявол не из тех, кто носит Prada или предпочитает резвой Lamborghini скучный Rolls-Royce с личным водителем. Тэхён всегда в движении и всегда открыт для экспериментов. Ночная жизнь в Абу-Даби — это всегда подпольные ночные клубы, алкоголь и гонки на спорткарах. Полиция здесь спит по ночам, пока город дышит свободой. Здесь, если ты одиночка, который не принимает помощь покровителей через постель, значит, тебе закрыты все дороги. Как бы стильно ты ни одевался и кем бы ни притворялся. Тэхён такую помощь на своём узле вертел, и неважно, в каком дерьме после этого окажется его задница. Сейчас он носит статус владельца элитного стрип-клуба для омег, расположенного в самом сердце мегаполиса. Его вполне устраивают красные матовые Gucci на тонкой шпильке и блистер искусственных феромонов для омег в нижнем ящике стола своего просторного кабинета на втором этаже, где вид на сцену самый лучший. Оттуда он любуется страстью в глазах состоятельных омег и делает вид, что и сам является таким же, как они — текущим от вида альф, обнажающих крепкие, мускулистые тела. Он каждого танцора лично отбирал из числа тех, кому интересна красота и эстетика, и таких нашлось немало. — Почему вы отказываетесь давать мне займ? — сходу начинает Тэхён, явно не собираясь тратить время на знакомство. — Послушайте, нет ничего стабильнее и успешнее моего бизнеса. Идея себя не изживёт, пока есть те, кто платит. А таких, уж поверьте, очень много. — Значит, в клиентах вы не нуждаетесь, господин Ким? — директор спокойно выслушивает, чтобы точно видеть, кто перед ним, и понимать все риски. Стандартная процедура. К слову, сидящий перед гендиректором мужчина кажется слишком уж утонченным для альфы. Чонгук это сразу подмечает, и отчего-то начинает беситься. Альфа должен быть альфой, а не выскочкой на каблуках с макияжем и ярким маникюром. Тьфу, смотреть противно. Он даже почти плюёт под ноги, но сдерживается, чтобы не показать своего явного отвращения. Кто ж его знает, какие связи имеет этот рафинированный любитель каблуков. — Я пришёл к вам за определённой суммой денег, чтобы сделать на этом проценты и вернуть вам всё до последнего дирхама, — настаивает Тэхён, заметно нервничая. Его бесит, что мужчина перед ним спокоен, словно уже принял окончательное решение. Ким считает всё это досадной несправедливостью, притворством и вообще… Тэхён убеждён в том, что такие альфы, как этот, слишком скупы. Просто потому что боятся потерять заработанную кровью и потом репутацию. Единственное, что действительно привлекает Кима в генеральном директоре банка — так это его брутальная красота. Просто чистейший алмаз, такой неограненный, необузданный, с идеальным серьёзным лицом и сияющим взглядом чёрных сапфиров. Ну, вылитый Аладдин, только ковра-самолёта не хватает… Чонгук тоже смотрит на клиента и диву даётся. Денег ему подавай, а где гарантии, сроки?! Явно ведь дилетант, который не знает о бизнесе ровно ничего. Он прожигает дыру там, где красные пряди касаются тонкой шеи, и снова чуть ли не сплёвывает скопившуюся во рту слюну, как же противно… — Хорошо, — говорит вдруг Ким. — Предлагаю вам лично посмотреть на то, куда будет потрачен заём. Я собираюсь расширять свой бизнес. Приходите в клуб, чтобы увидеть всё вживую, — тонкие пальцы подцепляют визитку во внутреннем кармане пиджака и протягивают её директору банка. Ради такого экземпляра Тэхён даже готов поступиться собственными принципами. Чонгук это движение прослеживает и глухо хмыкает. Что ж… он просто обязан спустить этого утончённого мудозвона с небес, указать, где его место, и вправить припудренный мозг. — Я приду, — не понимая до конца, на что именно он подписывается, альфа принимает вызов. И если это окажется очередным блефом и пустой картинкой, то Чонгук сразу это поймёт. — Отлично, жду вас в пятницу в десять вечера по адресу, указанному на визитке, — натянуто улыбается Ким и встаёт, чтобы покинуть этот гадюшник, пусть он набит деньгами и золотом, люди здесь работают пренеприятные.***
Тэхёну откровенно осточертело жить в мире, где всем правят власть и деньги. Он вынужден отказывать клиентам в просьбе купить ночь с одним из альф его клуба и провести её в приватной комнате за «особую плату». И хуже всего то, что их — разбалованных красивой жизнью омег, совершенно не волнует единственное правило клуба. Секс с альфами здесь строго запрещён. Ким держит не бордельных шлюх, хотя мог бы, у него самое уважаемое заведение подобного типа в стране, и Тэхён дорожит его репутацией. А ещё альфа терпеть не может стандарты и ярлыки. Все эти инстинкты никогда Кима не волновали. С годами он сам научился справляться с гоном и от секса с омегами испытывал лишь отвращение. Тэхён считал себя выше всего этого. Поэтому не видел особой проблемы. Он нашёл эстетическое удовольствие в другом, там, где обычный альфа не увидит чего-то особенного. В голову пришла идея создать стрип-клуб именно для омег, которая просто заметно оживила ночную жизнь столицы. Ким как-то незаметно для самого себя стал перенимать стиль и образ тех, кто приходил смотреть его шоу. Вместо крепкого алкоголя и сигар в его кабинете появились бар для коктейлей, тонкие сигареты и туфли на каблуке. Тэхёна бесят стандарты, клише и устоявшиеся в обществе нормы поведения. Всё причинно-гендерные связи давно утратили свою ценность в современном мире, как и традиционные истины. Омеги давно уже не зависят от альф, а альфы не занимаются сексом ради продолжения рода. Это всё прошлый век. Альфу словно зажали в тиски, не предоставляя никаких вариантов. Ему внутри себя тесно и нечем дышать. Он ведь не дефектный, не ущербный и точно не типичный представитель самцово-рассовой классификации. Тэхён уникальный, особенный. По крайней мере, так он не воспринимает себя уродом в этом цирке. Тэхён запивает очередную таблетку водой и ждёт, когда она подействует. Подавить альфью сущность непросто, но он находит выход, просто принимая усилители природных феромонов для омег. Его собственный — терпкий коньяк, и Ким добавляет к нему аромат черешни, чтобы не провоцировать омег в зале. Дьявол не носит Prada, он носит запах вымоченной в дорогом алкоголе спелой ягоды и яркую помаду, чтобы казаться таким же, как его клиенты…***
Приватная комната в тёмно-красных тонах, соответствующий атмосфере интерьер и альфа, сидящий в центре в удобном кожаном кресле, предназначенном для омеги. Чонгук облизывает губы, часто дышит и старается делать вид, что ему неинтересны подобного рода развлечения. На деле же это выглядит так, будто у него гон, зверь внутри рычит, скребётся и остро нуждается в том, кто стоит за ширмой, источая незабываемый аромат сладко-приторного дурмана. Чонгука ломает. От предвкушения, от сомнений и от того, как разум вежливо посылает все его моральные принципы к чертям, уступая место инстинктам. Тэхён появляется спустя несколько минут, когда объёмный звук начинает заполнять пространство вокруг. Мелодия в динамиках на потолке медленная и чувственная, в песне поётся о том, что всё совсем не так, как выглядит на первый взгляд, о том, что можно легко запутаться, сбиться с пути, потерять всё… И Чонгук вслушивается. Смотрит, как во взгляде танцующего перед ним альфы что-то тает. Сам теряет остатки разума от плавных движений, в которых совсем не видит пошлости. Тэхён словно хочет сказать ему: «…Ты меня не знаешь, поэтому не осудишь и не предашь. Просто падай вместе со мной. Овладей своей тьмой. Откройся…» Чонгук замечает, что Ким босиком, лишь когда пытается опустить взгляд вниз. Но его как магнитом снова тянет обратно, пригвождает к глубоким впадинам ключиц, гладкой коже и волосам цвета бурлящей в венах страсти. Локоны не собраны, а струятся по плечам, создавая ощущение танцующего пламени. Тэхён упивается и наслаждается тем, как выглядит и как действует на Чона. Альфа подходит к шесту, медленно укладывает пальцы, сжимает ими металл и проводит рукой вверх-вниз, проверяя собственные тактильные импульсы. Чонгук шипит. Зажмуривается, хочет сплюнуть. Желательно в ладонь Кима, чтобы после почувствовать эти изящные пальцы на себе… «Чёртов извращенец», — говорит он сам себе, но продолжает играть по чужим правилам. Ощущение, что он голый сейчас, обнажает свои эмоции, отвечает на провокацию, показывает настоящий неподдельный восторг. Тэхён явно знает, как привлечь внимание. При этом альфа у шеста не выглядит хрупким, подобным омеге. Да, у него длинные ноги и не забитое перекаченными мышцами тело, но в нём есть тот самый стержень, который делает его альфой. Он определённо знает, что показать. Видит себя со стороны и играет… нет, это не игра. Чонгук чувствует кожей льющееся из альфы наслаждение. Ему нравится то, чем он занимается сейчас и какое производит впечатление. Чонгук хмурится. Встаёт вопрос: сколько раз Тэхён так танцевал для кого-то другого?! А после опасным сигналом в голове озвучивается позорная правда: Чонгук ревнует. Тэхёна. — Не переставайте смотреть, господин генеральный директор, — низкий голос нараспев гипнотизирует своей глубиной. Чон не сразу замечает, что музыка становится тише, а движения Кима откровеннее. Альфа трогает себя, задевает тонкими пальцами там, где особенно сильно отзывается на ласки его разгоряченное танцем тело. Шевелится и что-то внутри Чонгука, заставляя чаще сглатывать и задерживать дыхание. — Мне, пожалуй, п-пора, — Чонгука вдруг срывает. Он больше не выдержит, не сможет сдержать мимолётный порыв, если останется здесь ещё хотя бы на секунду. Альфа с этим разберётся. Убьёт эту слабость в зародыше и больше не вспомнит о том, кто заставил показать совершенно незнакомую для него сторону жизни. Чонгук встаёт с места и уходит, не сказав Тэхёну ни слова больше. Он чуть позже поймёт, что это чужеродное и бесформенное чувство разбудило невыносимый голод, сорвало цепи и выпустило зверя на свободу. Как прежде больше никогда не будет. Тэхён не ошибся, пригласив Чонгука в клуб. Дьявол довольно ухмыляется, пока зверь глубоко внутри покойно спит. Кажется, в его чистилище стало на одну душу больше…***
Чонгук весь день тратит на то, чтобы разобраться с делами, проверяя документы на столе, оставленные на подпись, и просматривая входящую почту. Он никак не выбросит из головы вчерашний вечер. В кармане брюк зачем-то лежит та самая визитка, оставленная Кимом ещё в день их первой встречи. Небольшой кусочек картона прожигает собой сквозь тонкую ткань кожу на бедре альфы. Чон старается не думать о Тэхёне, о его длинных пальцах и крепкой шее, но сосредоточиться на чём-то другом не выходит. Собственный запах шафрана тяжелеет и оседает горечью на языке. Хочется сплюнуть его вместе с незнакомым прежде чувством нарастающей тревоги. Бедро продолжает гореть, но огонь этот слишком опасный… Вот же разукрашенный извращенец, и как только таких земля носит… К вечеру того же дня Чонгук уже презирает себя за то, что вообще пошёл вчера в клуб. А ещё считает, что в бизнесе весь этот пафос, припудренный щедрой порцией лести, отвлекает от главного. Это почему-то слишком волнует и злит Чона. Хочется схватиться за широкие плечи Кима, тряхнуть как следует, может быть, даже врезать по челюсти пару раз, чтоб в себя пришёл. Вся эта ситуация с самого начала кажется ему ебаным бредом на фоне всего остального. Чон ведь не такой. Нет, он, конечно, следит за собой, потому что по статусу положено. В тренажёрный зал ходит, чтобы поддерживать форму, пресс качает и знает, как должны выглядеть настоящие альфы. Что до этого Ким Тэхёна, имя которого у него из головы теперь не выходит, Чонгуку кажется, что он просто несерьёзный. В среду к обеду у Чона в голове есть чёткий план по втаптыванию истеричного эго Кима в сыпучие пески пустыни недалеко от Дубаи. Пусть едет в другой эмир и там просит займы, а Чонгука оставьте в покое. Не лезьте и не мешайте ему жить в своём правильном мире сильных альф и слабых омег. Он лучше будет верить в то, что единороги существуют на самом деле, чем примет такую противную реальность. Утром в четверг он забывает позавтракать, оставив омегу, с которым не так давно делит свои просторные апартаменты, в одиночестве поглощать спаржу на пару и какую-то пасту из зеленых бобов. Нет аппетита, как и сил держать себя в руках. Ким заполнил собой каждую полочку в голове Чонгука, старательно проник взглядом гораздо глубже, чем Чонгук думает. Отрицает. Всё ещё… Кофе по дороге в офис и пара выкуренных сигарет делают своё дело, и Чон успокаивается. На время. А точнее, хватает его на два часа. Пока идёт «разбор полётов» с увольнениями и повышениями сотрудников, альфа мысленно отправляет во Вселенную запрос — лишить его памяти, лишь бы не думать о чертовом дьяволе на шпильках. Внутренний конфликт усиливается к концу недели, появляется бессонница. Ночи становятся долгими и жаркими. А в те редкие моменты, когда Чонгуку удаётся поспать, он видит под веками лишь образ длинных стройных ног в чёрных чулках и юбке, слышит низкий голос и точно уверен, что чувствует чужие прикосновения на своём теле, вызывающие фантомное возбуждение. Просыпается альфа среди ночи от твёрдого желания заняться сексом и понимает, что так больше продолжаться не может. К вечеру субботы, когда все сотрудники банка уже спешат домой к семьям, Чон отчего-то медлит. Альфа думает о том, чтобы всё-таки одобрить тот проклятый займ и закрыть эту страницу жизни длиной в одну мучительную неделю. Сжечь, запереть на надёжный замок, а ключ потерять. Забыть… Чонгук уже, кажется, принял поражение и понимает всю абсурдность ситуации. Поэтому берёт телефон, чтобы набрать номер, указанный на визитке, и слышит гудки: — Слушаю, — голос из динамика всё такой же уверенный и наглый, а Чонгука корёжит, когда сердце мгновенно ускоряет удары об рёбра. — Вам одобрен кредит, господин Ким. Можете в понедельник прийти и получить деньги лично. Все необходимые документы я подпишу, — Чонгук на одном дыхании озвучивает принятое решение и отключает телефон, не дожидаясь ответа. Надо бы взять отпуск, оставить дела на заместителя и уехать подальше. Иначе сорвётся. Снова подумает о нём и соблазнится прийти в его клуб исключительно ради одного конкретного альфы. А он ведь не такой…***
— Я запутался, Намджун, — Чонгук делится переживаниями, сидя за столиком кафе на сороковом этаже небоскрёба в одном из бизнес-центров Сеула. Его лучший друг и по совместительству бывший деловой партнёр пригласил альфу к себе, как только услышал его голос по телефону. Отпуск? Намджун там лет пять уже не был, ещё дольше он не видел друга таким разбитым как сейчас. Да что там… Ким попросту не узнал Чонгука, когда тот просто взял и приехал, без отмазок собрал вещи и вылетел первым же рейсом. — Выкладывай, что там у тебя стряслось, — вздыхает Ким и отпивает крепкий кофе с тремя ложками сахара. У него проблем с личной жизнью никогда особо не было, зато был один страстный омега, внимания которого альфа добивался почти три года. И теперь Чимин носит его фамилию и уже второго малыша под сердцем. В конце концов, омега сдался и смог полюбить немного неуклюжего и даже грубоватого Намджуна. А тот, в свою очередь, стал мягче и намного собраннее ради любимого. — В общем, у меня из головы не выходит один альфа… — констатирует Чонгук, впервые озвучивая вслух всё, что мучает его уже столько времени. — Он пришёл ко мне в банк и устроил там кавардак, когда ему отказали в кредите. А потом… Намджун, вот скажи мне, какой нормальный альфа будет носить каблуки и юбки вместо брюк? Разве так можно? Ещё и в Абу-Даби… — Вот это тебя жахнуло, чувак, — ошарашенно говорит Ким. — Так ты у нас теперь по альфам, что-ли? — Я не знаю. Нет, он меня бесит, из головы не выходит, хочется просто вдолбить ему в голову, что так не поступают, понимаешь, о чём я? Намджун ничего не отвечает. Коротко кивает и смотрит на часы, время обеда подходит к концу. — Слушай, это всё очень интересно и простым разговором за кофе тут явно не отделаться, поэтому давай-ка к нам на ужин сегодня? М? Чимин приготовит свой фирменный пирог с тунцом. А малыш Субин будет рад новому знакомому. Гук, ты моего сына ещё ни разу не видел, а ведь ему уже пять, — уговаривает Ким. — Хорошо. Только не устраивайте из моего визита пир на весь мир. Аппетита совсем нет. — То-то и видно. Сохнешь по альфе в прямом смысле слова, — подъёбывает Намджун. — Ладно. Мне пора, тогда до вечера. Адрес ты знаешь, — и уходит, чтобы скорее закончить дела в офисе. Чонгуку ещё в пару мест заскочить надо. А после выбрать подарок для Чимина и Субина. Всё- таки очень приятно вернуться туда, где вырос. Даже дышать стало легче.***
— Намджун как-то по моей просьбе нарядился в чулки, не знаю даже, где он откопал такой размер с его-то бёдрами, — хохочет Чимин, хватаясь за заметно выпуклый животик. — Так что желания беременных омег иногда страшнее и извращённее того, что ты рассказал об этом Тэхёне. Чонгуку Чимин понравился. Такой заботливый и видно, что сильно любит мужа. Всего себя отдаёт в эти отношения, как и Ким. Друг совсем другой рядом с семьёй. Чонгук прежде не задумывался, но наверное, он хотел бы в будущем тоже иметь детей. Вот только какие дети могут быть в семье, где оба партнёра — альфы?! Так, стоп. С чего вообще Чонгуку в голову лезут такие странные мысли… — А ещё однажды Намджун позволил мне быть… — Так! Остановись, Ким Чимин, — вдруг прервал его альфа. — Ну, нет, рассказывай всё. Я хочу знать, кто такой — новый Ким Намджун, потому что старого я здесь не вижу, — Чон делает паузу и добавляет: — Тебе к лицу быть отцом и мужем, бро. Намджун хлопает его по плечу, зовёт с собой на балкон, чтобы выкурить по сигарете и после уже отправиться спать. — Чимин, спасибо тебе, что заботишься о нём, и за ужин большое спасибо. Всё было очень вкусно. Я скучал по корейской кухне, — благодарит омегу Чон и встаёт с места, помогая убрать со стола остатки посуды. — Он делает для нас с Субином всё и даже больше, — отвечает Чимин. — Иногда мне кажется, что я не жил даже до того, как встретил его. Откровения заставляют глаза Чимина заблестеть от подступающих слёз, воспоминания застревают комом, но Чонгук всё понимает. Просто сам такого чувства никогда не испытывал. Ночью Чонгук снова видит образ Тэхёна, только в этот раз он ускользающий, отстранённый, холодный. Взгляд его тёплых карих глаз потухший. Чон идёт за ним, цепляется, просит остаться рядом, но Ким будто не слышит. «Дай мне ещё немного времени», — слышит Чонгук сквозь туман. А после Тэхён исчезает. Насовсем… Альфа просыпается резко. Подскакивает на кровати и ловит ртом воздух. Катастрофически нечем дышать. Он старается успокоиться, прийти в себя, выходит на балкон, чтобы взбодриться, после идёт в ванную комнату, умывается холодной водой и смотрит в своё отражение. Сколько прошло времени? Чертовски много. Целая вечность. Целая жизнь. Чон себя не узнаёт, кажется, впервые по-настоящему разглядывая лицо в зеркале. Совсем не тот жёсткий взгляд, что помогает держать в страхе подчинённых. Нет прежней уверенности в себе, твёрдости в принимаемых решениях. Только сомнения и неопределённость. А ещё пустота. Такая, которую не заполнить диетическими завтраками и скучным однообразным сексом с омегой. Он запутался, заблудился, заебался, блять. Чонгуку до скрипа зубов осточертело притворяться. Что он делает? Это не его жизнь. Так с самого начала хотели отец и папа, которых давно нет, а Чонгук всё равно продолжает бежать этот марафон, потому что привык, и вообще… не знал до Тэхёна, что можно как-то по-другому. Так странно. Это самое «по-другому» для альфы когда-то было самым мерзким и недопустимым, на что способен только больной. А сейчас его знобит и, кажется, это не простуда…***
— Когда ты вернёшься? Я соскучился… — слышно, как омега надувает губы. Чонгук поджимает свои, потому что не трогает. Совсем. Он не соскучился. Точнее, не так. Альфа безумно скучает, но не по омеге. Ему бы услышать другой голос и взгляд этот блядский на себе увидеть, но он же правильный. Весь из себя традиционный, аж самому тошно, и Чонгук не понимает, отчего именно. Может быть, легче вообще не возвращаться пока обратно? Вести дела здесь, налаживать работу филиалов и продолжать врать самому себе? Или вообще оборвать все связи и начать жить заново, обосноваться на родине, свести к нулю саму возможность думать о Тэхёне. И он был бы не Чон Чонгук, если бы не анализировал каждый свой шаг. И старый он давно бы так и сделал, но сейчас всё иначе. Больше нет смысла отрицать очевидное. Нет сил реанимировать внутреннего гомофоба, это всё равно, что торговаться со зверем, который ел только траву, пока не попробовал мясо. М-да… ужасная метафора, но зато она отлично описывает состояние альфы. — Ещё пара дней, Намджун хочет, чтобы я помог ему с ремонтом в их с Чимином будущей детской. У них скоро появится ещё один малыш, представляешь… Ещё один предлог. — Как здорово, кстати, об этом… — омега делает паузу, а Чон перестаёт дышать в этот момент. Неужели? — Я хотел сообщить, когда ты вернёшься, но, кажется, не могу больше молчать. Думаю, что у нас тоже скоро будет малыш, Чонгук… Альфа не верит своим ушам. И ещё какой-то месяц назад он бы не раздумывая сорвался к своему омеге, узнав о будущем ребёнке. А сейчас он в ступоре. Нет, серьёзно. Как на подобное реагировать, если буквально несколько часов назад решился признаться самому себе в чувствах к другому мужчине… Можно уже записывать Чонгука в предатели? — Эм… это отлично, дорогой, но знаешь, мне правда пора, давай поговорим чуть позже, хорошо? Он сбрасывает вызов и ещё около минуты пытается переварить положение, в котором оказался. Вляпался. По самые яйца.***
Альфе не терпится дать первое представление в новом клубе. Все приготовления уже завершены, и стены, обшитые мягким бархатом, готовы встречать жаждущих и полных желания омег. Вот только за время подготовки шоу проводились редко. Ким всего себя посвящал новым идеям и полностью контролировал процесс лично, поэтому многие из танцоров нашли другой постоянный заработок и приходили в клуб только раз в неделю, чтобы не пропускать репетиции. — Я ухожу, Тэхён. Совсем, — заявляет один из альф, который раньше выступал с пикантным номером пожарника. — Нашёл постоянную работу? — Ким лишь интересуется. Не уговаривает остаться. Он всё отлично понимает и вроде бы рассчитал подобные риски. — Ещё нет, но работать в таком месте больше не могу, прости… Ким опускает голову. Очевидно, что рано или поздно это бы произошло. Все альфы хотят одного, хорошо, не все, но большинство, их амбиции и желание доминировать, заложенные природой, делают их скучными и чёрствыми. Ким совсем не такой, зато Чонгук вполне. Тэхён чувствует, как внутренности переворачивает при одном упоминании генерального директора банка. Но поделать с этими мыслями ничего не может. Как же альфа смотрел на него тогда в приватной комнате. Как усилился его аромат, Ким видел, каким отзывчивым может быть тот, кто в обычной жизни ни одной эмоции на лице не покажет. Тэхён уже обжигался однажды, но здесь был абсолютно уверен, что зацепил Чонгука. Прошлый печальный опыт близости с альфой закончился его публичным унижением и увольнением со старого места работы. Ведь фирма, в которой ценят репутацию своих сотрудников, не может держать в штате того, кто идёт против собственной природы. Тот позор для Тэхёна стал точкой невозврата, но больше он подобного не потерпит. Собравшись с мыслями, альфа снова кладёт таблетку феромона под язык и выходит к танцорам, чтобы хорошо проработать новую программу. До открытия остались считанные дни.***
Вернуться домой Чонгука вынуждает работа. Как бы он не старался сбежать от всего, всё равно необходимо выполнять свои непосредственные обязанности. Тем более, когда на повестке дня подписание контрактов и крупный инвестор, готовый сделать вклад в его банке на длительный срок. Такие моменты требуют личного присутствия генерального директора, поэтому секретарь встречает альфу в аэропорту и сходу сообщает нужную информацию. Своему омеге о срочном возвращении Чонгук не сообщает. О том, чтобы отправиться сначала домой после долгой разлуки, и речи быть не может. Всё это может подождать. Чон не собирается делать сюрприз, возможно, стоит купить букет цветов, но даже это сейчас кажется ему чем-то неправильным. Ощущение, что где-то в его правильном мире сработала система безопасности, которая сейчас вставляет палки в колёса его личного голубого вагончика под названием «Ким Тэхён» и мешает осуществиться настоящим желаниям. Чонгук будто бы предаёт себя, вот и делает всё через не хочу. Альфа честно не знает, как теперь общаться с тем, кто носит его ребёнка под сердцем, когда собственное давно принадлежит другому. День проходит за переговорами, и в лучшем случае Чонгуку удаётся сделать перерыв на чашку кофе в обед и пару сигарет. Поэтому впервые за время их сожительства Чонгук сам идёт в магазин и покупает те продукты, которые хочет приготовить дома. Как же давно он не готовил просто ради удовольствия… В горле по-прежнему ком тошноты к самому себе, но он старается не думать об этом, заглушая внутренний голос где-то рядом с потрескавшимся в нескольких местах сердцем. Домой альфа приходит около восьми вечера, бесшумно открывая дверь, когда слышит чьи-то голоса в гостиной: — Думаешь, он не догадается? — Конечно, нет. Пока Чонгук будет в эйфории от скорого появления малыша, я смогу крутить им как захочу, а забеременеть — не проблема, — отвечает омега. — Тем более, когда не задумываешься об этом. Ну, рожу я чуть позже срока, нестрашно, главное, Чонгук будет моим… — А если не получится забеременеть? — Получится. Ну, а если нет, инсценирую выкидыш. С кем не бывает… Альфа заходит в гостиную и видит, как его омега большими глотками отпивает из бокала их с Чонгуком любимое красное вино. Чон подходит к барной стойке, выхватывает бокал и пробует, чтобы точно убедиться, что в нём алкоголь. Он прожигает в омеге дыру, так смотрит, что тому даже кажется, будто он вполне способен ударить, но вместо этого альфа говорит: — Собирай свои вещи и вали из моей квартиры, — спокойно, но так отрезвляюще, что омега моментально спрыгивает с высокого стула. — Чонгук… это не то, что ты… — Не смей сейчас оправдываться. Я всё слышал. Сейчас я иду в душ, а ты за это время свалишь отсюда и забудешь обо мне, будто мы никогда друг друга не знали. Он молча разворачивается, берёт свой чемодан и уходит, оставляя двух омег в полном шоке. Горячий душ обжигает кожу, но Чонгуку кажется, что его морозит. Состояние полного опустошения внутри. Эти эмоции не заглушить, не подавить и никогда не забыть. Альфе не хочется выяснять, почему омега так поступал, сам дурак, что не заметил раньше, насколько тот меркантильный. Чон ухмыляется, продолжая стоять под струями горячей воды, температура которой совсем не вызывает дискомфорта. Наверное, именно сейчас он понял, что находится в полном принятии ситуации. Ведь ему нравится альфа. Не нежный омега, не тот, кто будет скулить от его силы, потому что сам слабее в разы. Ему нравится мужчина, который так же, как он сам, может грубо, жёстко, несдержанно. Ким Тэхён ведь точно может именно так. Чонгук шипит от подступающего возбуждения и поддаётся ему, опуская руку на полувставший член. Он не хочет забыться в мыслях о Тэхёне, наоборот — каждая клеточка его нутра тянется навстречу прикосновениям и фантазиям. Чон не собирается противиться, больше нет. Горячая ладонь двигается вдоль всего ствола, задевает головку. Альфа опускает затуманеный взгляд вниз и представляет там сладкие губы, выцеловывающие тонкую плоть с крупными венами. Тэхён смотрелся бы идеально на коленях перед ним. Ещё идеальнее — прыгающим на его члене. Чонгук срывается на быстрые фрикции, хочет продлить удовольствие, поэтому зажимает основание органа, создавая ощущение нахождения в узком нутре. Узел набухает слишком быстро, пока вторая рука продолжает надрачивать, скользя по густым подтёкам собственной спермы. — Пиздец! — ругается он, продолжая удерживать себя за узел. Плюс одна фантазия в копилку тех, которые он уже придумал для бестии с красными волосами…***
Запах сигар густым облаком окутывает разнеженных омег, сидящих на бархатных диванах. От возбуждающих танцев на сцене желание размытыми пятнами заполняет приватное помещение. Обратная сторона их удовольствия, слабости и загнанных вздохов — это голодные взгляды без возможности дотронуться до разгорячённых альф. Здесь слишком жарко и откровенно, чтобы обращать внимание на кого-то конкретного, останавливаться взглядом и осуждать за то, насколько всё вокруг пропитано развратом и пошлостью. Коктейль феромонов не позволяет здравому смыслу взять верх над инстинктами, всем им просто плевать. Но кое-что всё-таки бросается в глаза. Альфа, сидящий в самом углу у сцены, кажется, наслаждается представлением не меньше, чем все остальные зрители, и это настораживает владельца клуба. Как-то слишком сильно мужчина напоминает Киму заносчивого директора банка, где он получал займ. Тот сбежал в разгар представления, приняв позорное поражение, а сейчас пришёл снова? Чтобы что? Проверить, на что именно потрачены кредитные деньги? У Тэхёна в кабинете отличный обзор, он замечает каждую деталь, пока его не замечает никто. Окна в пол вместо стены защищены плёнкой и отражают только то, что происходит снаружи, не позволяя лишним взглядам проникнуть дальше. Ким пристально наблюдает. Он альфу с того вечера из головы не может выбросить. Есть в нём что-то тёмное, закрытое от посторонних глаз. Тэхен чувствует кожей электричество, которое вырабатывается из воздуха, стоит им оказаться рядом. Альфа снова закидывает таблетку феромона в рот и делает звонок менеджеру в зале, прося того пригласить Чонгука в кабинет. Если пришёл снова, значит, ему есть что сказать. — Господин Ким, — менеджер стучит и слегка толкает дверь кабинета, чтобы впустить загадочного альфу внутрь. Тэхён кивает и жестом просит оставить их наедине. — Добрый вечер, господин Ким! — голос Чона сломленный, как и взгляд, который направлен на длинные ноги Кима в чёрных чулках. Блядство. Сегодня Тэхён предпочёл короткую юбку красным брюкам. Чонгук толкает языком щёку и сводит брови к переносице, ладони в карманах брюк предательски потеют. — Что привело вас в это место снова, господин директор? — снова та манящая интонация и обжигающий до самых костей взгляд. Чон чертовски по этому скучал. — Хотел забыться, наверное, — поясняет альфа, опускаясь в кресло напротив Тэхёна. На плечах Чонгука будто огромный груз лежит. Тэхён это ощущение перенимает и в глаза чёрные смотрит. Внутренний зверь вырывается, пробуждается и скулит, чувствуя рядом чужую слабость. Чонгук это замечает, пробует втянуть носом чужие феромоны, а после слегка улыбается. — До этого ты пах настоящим альфой, что изменилось с тех пор? — подмечает Чон, считывая эмоции на красивом лице. — Тебя это никак не касается, — отрезает Тэхён, складывая руки в замок. —…Но все же поясню, чтобы не казаться таким же трусом как ты. Это не прихоть, а простая необходимость. Омеги, которые посещают мой клуб, слишком многое могут себе позволить наедине, поэтому приходится подстраиваться, знаешь ли… Чонгук чувствует подвох. Что-то определённо изменилось за время их разлуки. — Звучит смешно, не находишь? — опуская всякие формальности, отвечает Чонгук. — Ты — альфа, которому нравится быть омегой? Бред какой. Ты здесь хозяин, это твоя территория. Так какого хрена ты не укажешь этим богачам на их место? — Рад, что мы прошли все стадии принятия друг друга за пять минут разговора, но… — Ким достаёт из бара бутылку дорогого алкоголя и разливает его по бокалам. — …Здесь собираются мужья шейхов и самых опасных мафиози города. Одно их слово и меня даже слушать никто не станет. Уж прости, но я не хочу стать кормом для верблюдов где-нибудь в пустыне, просто потому что отказал обиженному омеге. — Верблюды не едят альф, притворяющихся омегами, — пробуя бренди на вкус, отвечает Чон. — Максимум, что тебе светит от этих милых животных, так это быть заплёванным за то, что трусливо прячешь голову в песок. А говоришь, не трус… — К чему все эти морали? Не верю я, что такой альфа как ты пришёл в клуб для омег, просто перепутав дверь. Здесь не общественный туалет, — огрызается Тэхён, устав от пустого разговора. — Ох, прости, видимо, мне не следовало оплачивать абонемент на месяц, — отвечает Чон, а сам смотрит на длинные ноги и ёрзает по креслу, не в силах скрыть явный интерес. — А ещё я безумно соскучился, — добавляет чуть тише и с такой интонацией, что у Тэхёна мигом мурашки по позвоночнику пробегают. И смотрит так, что у альфы даже в кресле ноги подкашиваются. — Так скучал, что пропал почти на два месяца? — снова язвит Тэхён. — Так вышло, — коротко отрезает Чон. — Станцуешь для меня снова? Тэхён ухмыляется. Альфа перед ним другой. Изменился даже внешне и будто бы не ёрничает, а искренне просит. — Это была разовая акция, но если хочешь танец, могу организовать. Даниель сегодня на VIP-зоне, — и кивает в сторону окна, указывая на крепкого альфу на сцене, остервенело сдирающего с себя латексные шорты одним движением. Чонгук хмурится и крепко зажмуривается, тряся головой. — Кажется, это всё было ошибкой, мне пора, — отвечает Чон и встаёт с места. Тэхён чувствует внутренний надлом. Ведь не просто так он пришёл сюда. Поэтому встаёт с места и подходит ближе, почти вплотную, толкает Чонгука в дверь и упирается коленом в его пах. — Либо говори, что случилось, либо уходи и не возвращайся, сбегай от самого себя. Только тогда будь готов к тому, что тебя заплюют верблюды, — твёрдый голос альфы опаляет своим дыханием, щекочет нервы и сбивает самообладание. Чонгука коротит такое близкое присутствие Тэхёна рядом. Его губы в опасной близости манят. Чонгук молчит. Возможно, решаясь на самый смелый в своей жизни поступок. А после резко впивается поцелуем, хватая сзади за волосы. Проникает языком в приоткрытый от шока рот. Тэхён отвечает сразу же. Их страсть друг к другу можно в воздухе ощутить. Языки жадно переплетаются, с губ обоих срываются стоны, Тэхён кусает нижнюю губу Чонгука, пока тот переводит сбивающееся к чертям дыхание. — Я вообще-то не собирался этого делать, — выдыхает Чон когда отстраняется, чтобы перевести дыхание. — Но ты, блять, меня вынудил. — И целует снова, спускается губами ниже, ласкает языком крылья манящих ключиц и тащится в прямом смысле от усилившегося запаха альфы. Аромат тяжелеет вместе с членом в брюках Чонгука, он не может вынести такое сильное возбуждение. Больше не в силах. Ведь Тэхёна он сразу почувствовал. Этот аромат его опьянил с самого порога, вот только в главном зале он потерялся за густыми феромонами омег, и он решил подождать. Смотрел выступления тех, кто выходил на сцену, специально сел ближе, но так и не нашёл нужный ему экземпляр. А сейчас он всеми силами старается отыскать в чужом взгляде похожее желание, но видит лишь маску. Зверь прячется снова… — Доволен? Сделал всё, что хотел? Или, может, мне перед тобой и ноги раздвинуть? — холодно отвечает Ким и отталкивает Чонгука от себя резким ударом в грудь. — Если это всё, на что ты способен, проваливай и не смей учить жизни того, кого совсем не знаешь, — резко отвечает Тэхён, всем своим видом указывая гостю на дверь. Вот только его аромат говорит сам за себя, он льётся, тягучей струйкой стекая по горлу Чонгука, и оседает в желудке тяжёлым послевкусием. Завтра будет похмелье, но кажется, это ничуть не беспокоит альфу… — Нет! — трезвеет Чон и снова напирает. — Ты не выходишь у меня из головы, о тебе все мои мысли. Я засыпаю, вижу тебя, просыпаюсь — тоже ты… Я долго отрицал и считал, что это помутнение какое-то. Но чем больше проходило времени, тем сильнее было моё желание. Тэхён, я… — Не смей! Слышишь, ты не знаешь меня. Уходи, пожалуйста, — последнее выходит надломленно, почти срывается. Тэхён не хочет слышать то, что однажды уже слушал от альфы. Для Чонгука это наверняка очередная прихоть, пунктик в его послужном списке, развлечение на одну ночь. Никакая это не любовь. Тэхён знает и не хочет себя собирать по частям заново только потому, что кому-то стало скучно жить. — Хорошо, — соглашается Чон. — Я уйду сейчас, но прошу тебя дать мне шанс. Просто позволь узнать тебя. Потому что я, кажется, сам себя узнал совсем недавно. Тэхён молчит, облизывая губы с размазанной по ним красной помадой. Не смотрит на альфу, боится просто разрыдаться, проявить слабость. — Просто уйди. — Пообещай, и тогда я уйду, — настаивает Чон. — Хорошо. — Что хорошо? — Обещаю, блять, что ты разочаруешься во мне, поэтому не смей влюбляться, понял? — не сдерживается Ким. — О времени и месте нашего свидания я сообщу тебе сам. Чонгуку бы подойти сейчас, обнять его и уверить в том, что для него-то Тэхён — самый идеальный и он не собирается делать ему больно. Но вместо этого он подходит к двери и застывает, подбирая нужные слова: — Не нужно решать за других и делать выводы, просто откройся. — Я уже открылся один раз, мне хватило. Чон выходит из кабинета, чтобы оставить Кима наедине с собой, а на душе скребёт чувство, что он совершил большую ошибку. Но доверие важнее. Он просто доверится тому, кто вытащил его внутренние страхи наружу и помог разобраться с ними. Чонгук будет ждать и верить, что Тэхён понял его посыл.***
Ким вот уже два часа собирается на первое свидание с Чонгуком. Он долго думал, стоит ли давать шанс этому альфе, но решил, что просто позволит случиться тому, чего они оба неистово желают. Честно говоря, Тэхён готов был сдаться уже в прошлую их встречу, но хотел проверить Чона на стойкость. И альфа прошёл проверку на самый высший балл. Место для встречи Тэхён выбирал долго, но остановился на ресторане. Поэтому и стиль у альфы соответствующий: брючный костюм мужского кроя — единственный в его гардеробе, строгие брюки со стрелками, белая рубашка, заправленная в них, и пиджак по фигуре. Несколько произвольных деталей Тэхён все-таки добавляет образу: под брюками тонкая сеточка белья соперничает с брутальными подтяжками для рубашки, плотно облегающими стройные бёдра, а под пиджаком — красные ремешки портупеи, крепко держащие талию и грудь, слегка касаясь при движении чувствительных сосков. Тэхёна ведёт от одной мысли, что Чонгук будет его раздевать и как плотоядно тот будет смотреть. Он хочет вернуть тот взгляд на себе, как тогда в кабинете. Сам хочет впиться жадным поцелуем в отзывчивые мягкие губы. Член натягивает ткань белья, и Ким невольно подаётся вперёд, чувствуя, как полоска ткани меж его ягодиц давит на чувствительное место, там спрятан ещё один сюрприз. Тэхён ни к одному свиданию так основательно не готовился. Зато теперь, если дело дойдёт до секса, он не станет тратить время на лишнюю подготовку, всё сегодня должно быть идеально. В ресторан Ким приезжает на такси. Непривычно вышагивая в классических мужских туфлях, альфа ещё раз поправляет низкий хвост из огненно-красных волос и заходит в главный зал, где сразу замечает своего альфу. Чонгук расслаблен как всегда и уверен в себе. На нём снова костюм-тройка темно-синего цвета, волосы уложены назад и открывают красивый лоб. Тэхён замечает блестящее колечко в брови альфы и закусывает губу. Интересно, где ещё у него есть такие украшения? Чонгук смотрит, как Тэхён подходит к их столику. Наблюдает за тем, как же ему всё-таки идёт быть альфой. Его натуральная красота, обычно скрытая под макияжем и прочей ненужной обёрткой, сейчас проявляется даже во взгляде. Да, такой Тэхён определённо горячее. Именно потому что настоящий, и Чонгук этот жест ценит. — Привет, как добрался? — спрашивает Чон, поднимаясь со стула и протягивая руку в знак приветствия. Они сразу договорились не дарить никаких букетов и прочего, чтобы не вызвать у окружающих лишних вопросов. Чон не то чтобы планировал кричать о своих чувствах на весь мир, нет. Но и молчать и скрываться он тоже не хотел. — Привет. Нормально. Без пробок… — Тэхён вдруг крупно краснеет, вспоминая об одной одноимённой детали внутри себя, но решает оставить это откровение до более удобного момента. — Я пока ничего не выбрал, не знаю, что ты любишь, — добавляет Чон, устраиваясь обратно на своем стуле. Альфа ждал добрых сорок минут, уже и не надеялся, что Тэхён приедет, но надежды не терял и теперь вознагражден за терпение. — Как насчёт виски? — осторожно спрашивает Ким. — Я за рулём, но ты можешь выпить, — отвечает Чон. Он не хотел напиваться сегодня. В прошлый раз алкоголь сильно ударил по голове, и он пожалел, что чуть не спугнул своим напором альфу, которого реально знать не знает. Больше он такой ошибки не повторит. — Тогда я тоже не буду. А что закажем из еды? Может, стейк? — заметно напрягаясь и в сотый раз краснея и ёрзая на стуле, снова спрашивает Тэхён. — Можно, да, — как-то совсем неуверенно соглашается Чонгук. Ему в горло не то что стейк, глоток воды не полезет. Так сильно он нервничает сейчас. — Слушай, — совсем тихо произносит Ким. — У меня жутко неудобное бельё и грозящаяся лопнуть от постоянной стимуляции пробкой простата. Может, сразу поедем к тебе или ко мне? Без лишних прелюдий. — Пиздец, ты сейчас серьёзно? У Чонгука такой камень с души падает в ту же секунду, что член в штанах резко дёргается, выбивая тихий стон. — Прости, наверно, прозвучит не очень романтично, но прошу, господин директор, трахните меня своим большим членом. Иначе я сам это сделаю, — шепчет Тэхён на одном дыхании, снова ёрзая от нетерпения. Чонгук уверен, что почти кончил от одного только шёпота, слетающего с красивых губ без яркого макияжа. Он подзывает официанта, вручая тому вместе с меню щедрые чаевые и, подхватив дерзкого альфу под локоть, спешит к своему авто. Дорога до апартаментов Чона кажется ужасно долгой. Тэхён чувствует, как колотится сердце и нечасто дышит, не зная, куда деть свои руки. — Положи их на колени, — не приказ, всего лишь просьба. Чонгук хочет видеть, как альфа напротив него ласкает себя. — А теперь сожми. Тэхён откликается, шурша тканью под взмокшими ладонями. Он прикрывает глаза и закусывает губу, поднимаясь выше, Чонгук сто раз жалеет, что приехал на личном авто. Лучше бы взял водителя и сейчас бы сам мог трогать разгорячённого альфу и гладить в тех местах, где особенно хочется. Тэхён лишь сильнее распаляет, выстанывая протяжное: «Чонгук-и» и резко открывает глаза, ощущая проступившее мокрое пятнышко на брюках. — Чёрт, я так не дотерплю и обкончаюсь в вашей машине, господин директор. Может поторопитесь? А Чонгук так и застыл со стекающей изо рта ниточкой слюны, не понимая, чего он хочет больше: увидеть, как этот альфа кончает на его глазах, или прибавить газу и самому довести того до разрядки, но уже дома. Чон давит педаль газа и сам тянется к ширинке чужих брюк. Ловко щёлкает пуговицей, тянет вниз язычок молнии и смотрит на сеточку, под которой чётко виднеется крупная головка. Он сдвигает пальцем ткань трусиков и обхватывает член, ничуть не уступающий в размерах его собственному. Ещё одна приятная разница, отличающая мужчину-альфу от приторно-сладких омежек. Тэхёна хочется целовать, хочется касаться всего тела, а не отдельной части, но сейчас важнее другое. Чонгук планирует этой ночью выбить всю спесь и навязанные кем-то до него стандарты, что засели у альфы в голове. Поэтому сейчас он просто двигает рукой, ускоряя движение, и доводит его до оргазма. Ким обильно кончает, сводя вместе ноги. Обмякает и смотрит поплывшим взглядом на Чонгука. Видит, как тот довольно улыбается, и, ничего не говоря, резко отстегивает ремень безопасности, садясь прямо на колени к тому, кто только что уронил его в самый глубокий омут. Тэхён затягивает альфу в глубокий поцелуй, вжимается в тело, немного сдвигается в сторону, всё-таки открывая обзор на дорогу. — Мы рискуем не доехать до места назначения, господин Ким, — отрываясь от губ, мурлычет Чонгук. — Что ж ты вытворяешь со мной, Дьявол? — Всего лишь хочу вас здесь и сейчас, господин генеральный директор, — отвечает Ким, проводя ладонью вдоль ширинки брюк альфы. Чонгук рокочет, жмуря глаза до белых следов под веками. — Эй, смотри на дорогу. Не отвлекайся, — шепчет Тэхён ему в ухо и целует в шею чуть ниже. Чонгука сводит нахрен с ума эта необузданная страсть. Какого хрена у этого альфы столько бесстрашия. Ким выглядит таким естественным в своей развратности, что собственная похоть без лишних усилий вырывается наружу. Подобного с Чонгуком точно никогда не происходило. Он готов подчинять и подчиняться, готов идти до конца и больше никогда не жалеть о принятом решении. Чонгука фиксирует на этой мысли. Но прежде чем он успевает дойти до точки невозврата, Тэхён ссаживается с его бёдер и просит припарковать машину, иначе он насадится на его член прямо на скорости, а это уже чревато полной потерей контроля. Чонгук находит почти пустую парковку, ставит авто между двух грузовиков. Отстегивает ремень безопасности, подаваясь вперёд, чтобы самому поцеловать первым. Тэхён ловко спускает брюки вместе с бельём, и Чон командует: — Иди назад, я хочу тебя вылизать сначала… Ким так и делает, оставаясь в рубашке с красной портупеей и болтающихся по бокам подтяжках. Сдвинув оба передних сидения максимально вперед, Чонгук сам избавляется от одежды и перебирается к Тэхёну. — В коленно-локтевую, дорогуша, покажи мне, как сильно ты хочешь, чтобы я трахнул тебя языком, — рычит Чонгук. А Тэхён жалобно скулит, словно он на омежьих феромонах. Хотя не принимал их с прошлой их встречи. Чонгук видит, как между накачанных ягодиц блестит камушек пробки, и слегка цепляет её пальцами, пробуя вытащить. Тэхёна пронзает спазмом где-то в районе яиц, какое же всё-таки странное и приятное чувство — знать, что тебя возьмёт в своей же тачке этот альфа. Чонгук не терпит больше. Вынимает игрушку и сразу разводит половинки в стороны, мажет широко языком, втягивая тяжесть запаха от смешения их феромонов. Он держит Кима за пояс портупеи, фиксирует его, сильнее натягивая кожаные ремешки. Бёдра в подтяжках выглядят особенно внушительно. Если бы Чонгуку предложили на выбор способ казни за его развратные мыслишки, он бы не раздумывая согласился быть задушенным между ними. — Так и съел бы тебя, настолько ты сейчас аппетитный, — хрипло говорит Чонгук, снова припадая к пульсирующему входу. Тэхён только сильнее ноги разводит и подаётся навстречу ласкам, лишаясь воздуха. Потому что Чонгук не собирается останавливаться. В салоне становится слишком жарко, а густой аромат смешанных феромонов кружит голову не меньше стимуляции. Чонгук собственное возбуждение держит на грани, чтобы не кончить от первого же толчка внутри. Сосредотачивается только на альфе перед ним и снова толкается языком внутрь, выбивая новый протяжный стон. Тэхёну плевать, что голова упирается в обивку потолка, а ноги — в передние сидения, ему так же плевать, что, кажется, его стоны услышали местные дворняги и теперь слышен громкий лай неподалёку. Всё это сейчас настолько неважно, только умелый язык и крепкие руки, держащие его бёдра. — Чонгук, трахни меня уже, — кричит альфа в нетерпении. — Я тебе не омежка, чтобы бесконечно течь, моя простата слишком долго ждала твой член. — Какой же ты плохой альфа, Тэхён, — он кусает его за одну из половинок и поворачивается к бардачку, чтобы достать смазку и презервативы. — Знаешь, как мне хотелось съездить по твоей разукрашенной мордашке в первую нашу встречу? — разрывая упаковку презерватива, делится откровением Чон. — Как же меня бесил тот факт, что ты все эти омежьи повадки к себе примеряешь. Пальцы щёлкают крышку на тюбике и щедро выдаливают лубрикант Тэхёну на раскрасневшийся от долгих ласк вход. Чонгук цепляет ремешки на талии, и кожаный аксессуар спадает с плеч альфы. Следом летит рубашка куда-то под ноги Чонгука. Тэхёну невыносимо жарко, но он продолжает гореть, призывно виляя задницей. Головка возбужденного члена настойчиво упирается во влажные стенки и после осторожно скользит внутрь, растягивая кожу вокруг. Всего лишь головка, но Тэхёна уже гнёт в неистовом дурмане от смешения их феромонов, от терпкости их вкусов на губах, от того, как Чонгук животно скалится, пытаясь проникнуть глубже. Он спиной ощущает этот оскал. Ким хочет больше, глубже, резче. Ему мало. — А знаешь, как я хотел убедить тебя в обратном, суровый альфа? — провоцирует Ким. — Но у тебя получилось ровно наоборот, — шепчет Чон на ухо, спускаясь губами по шее. И резко толкается на всю длину до громкого шлепка. — Я настолько помешался на идее выбить из тебя эти убеждения, что сам не понял, как влюбился. Именно настоящим ты понравился мне, Тэхён. Такой откровенный и свободный… — целует спину, продолжая толкаться в приятную узость. — Тебе очень идёт эта похоть. Ты и меня ею заразил, потому что я больше не могу молчать. Тэхён скулит. Почти плачет и призывно жмётся к Чонгуку навстречу. Альфа толкается то мучительно медленно, наблюдая, как идеально нежные стеночки принимают его в себя, постепенно заполняет тягучую узость собой. То срывается на грубые, несдержанные толчки. Именно так он хотел с самого начала. А Тэхён словно в агонии кричит: — Ещё… Чонгук уже еле держится, чтобы не кончить сейчас. Ещё рано, Тэхёном хочется упиваться. Сцеловывать с его кожи родинки, кусать до ярких отметин и слышать низкие стоны, бесконечно слетающие с медовых губ. Он хочет стать для Тэхёна тем, кого он запомнит и никогда больше не отпустит. Чонгук этим чувством сам хочет сполна упиться. Так, чтобы в безконтрольном цунами утонуть, а воскреснуть в безветренном штиле и навсегда остаться уверенным в своём решении. — Я… Чонгук, боже, я очень близко, — млеет Тэхён. — Кончай, Тэ. Давай, я сам дольше не продержусь, — шипит Чонгук и несколько раз проезжается членом по простате. Тэхёна выгибает, он срывается на крики, горло, пересохшее от частого поверхностного дыхания, совсем охрипло, но как же плевать сейчас. Он тянется к собственному члену, помогая себе получить второй оргазм за этот вечер и шипит, изливаясь в кулак, стоит только ему коснуться чувствительной головки. Чонгук успевает за пару толчков догнать его, и это чувство не описать никакими словами. Ни на одном языке мира Чонгук не подберёт подходящих эпитетов этому моменту. На глаза падают капельки пота, по запотевшим стёклам так же стекают влажные дорожки. Они лениво целуются, сидя на заднем сидении автомобиля. Чонгук закуривает и передаёт сигарету Тэхёну, который, открыв окно, вдыхает сначала свежий ночной воздух и только потом делает первую затяжку. — Теперь я точно тебя никуда не отпущу, — влюбленно произносит Ким. — Расслабься, я сам никуда не уйду, мой Дьявол…