***
Адреналин бурлил в его чистой крови из-за чувства тревоги, которое не покидало разум, как только он узнал о побеге отца. В такие моменты слух улавливал каждый шорох, каждое подозрительное движение, всегда готов отразить неожиданное нападение. Теодор знал, что отец рано или поздно даст о себе знать, и надеялся на жалкое письмецо, где будет пару коротких строк, но никак личная встреча. Тело напрягается, а рука сжимает волшебную палочку. Тихо и бесшумно проскальзывает в совятню, словно крадущийся змей перед броском на жертву. Только вот хищник здесь сегодня явно не он. Среди сов, которые пугливо сбились в стаю на жердочках под потолком совятни, внизу важно выхаживал чёрный гриф, зловеще светя кровавыми глазами. Хищная птица пугала школьных сов своими огромными габаритами, большими когтями и загнутым крючком клювом. Теодор облокачивается на каменную стену, убрав руки в карманы, но не выпустив палочку из длинных пальцев. Усмехается, когда гриф превращается в сбежавшего Пожирателя, лицо которого красовалось на первых страницах Ежедневного Пророка. Сальные темные волосы свисали грязными нитями, закрывая осунувшееся лицо. Сам Нотт-старший был одет в какое-то старое поношенное трепьё. Азкабан никого не жалел и оставлял свои увечья. — Ну, здравствуй, сын, — Пожиратель раскидывает руки в стороны, видимо решив, что отпрыск кинится в объятья. Но слизеринец напротив только кривит лицо в отвращении. — Разве ты не должен сейчас развлекать своим присутствием дементоров в Азкабане? — дерзко выздёргивает бровь. — Есть дела по-интереснее, чем гнить в сырой камере, — загадочном хмыкает Уильям, разминая шею. — Собственно, поэтому я здесь. Теодор чувствует, как в нем начинает кипеть злость. Папаша вновь хотел использовать его в своих целях. — А я уже решил, что ты проявишь отцовскую заботу и поинтересуешься, как я живу, — мотает головой из стороны в сторону, который раз поражаясь циничности родного отца. — Но не стоит утруждать себя вопросами, папочка. Я сам тебе отвечу: х.у.е.в.о Тео отталкивается от стены, и медленно начинает наступать на отца. Мерлин тому свидетель, как же он хотел втоптать его в совиный помёт, чтобы ощутил на собственной шкуре, в каком дерьме он оставил единственного наследника. — Все счёта арестованны, поместье в распоряжение Министерства. Мне даже негде жить, кроме этой грёбанной школы, и всё из-за тебя! — с такой силой сжимал кулаки, что с каждым словом вены на руках Нотта-младшего надувались больше и больше. — Имено поэтому я здесь, — строго отбивает нападки сына Уильям. Отходит к окну, повернувшись спиной к озлобленному отпрыску. — Мы закончим то, что начал Тёмный Лорд… Дальше Теодор слышал сиплый голос отца, словно под толщей воды. Наблюдает, как он поворачивается к нему лицом, присев на каменный подоконик, и начинает что-то возбуждено говорить, словно безумец, восхитившимся каким-то бредом. Один лишь толчок, и Нотт-старший мог запросто выпасть из башни, поскольку в совятне все окна были без стёкл. Один толчок в грудь, и он больше не услышит этот голос, что всегда доставлял неприятности и боль. Теодор на минуту представляет эту картину, и с большим разочарованием понимает: он никогда не сможет навредить этому человеку, как бы сильна не была ненависть. — …о том, что узнал будешь отправлять только моей совой, заранее шифруя текст, понятно? — Уильям впивается в лицо сына, заметив, что тот его не слушает, мысленно находясь где-то за пределами совятни. — Нет, — чеканит волшебник, даже не желая знать о чём шла речь. Он не хотел вновь погрязнуть в грязных делах отца. Не хотел, чтобы его вновь использовали. Нотта-старшего ответ не устроил. Это было видно по исказившемуся лицу, на котором отобразилась тысяча оттенков злости и негодования. — Как там мама? — неожиданно сменив тему, спрашивает мужчина. -Какое тебе до неё дело? — шипит сквозь зубы, как только речь зашла о матери. Теперь, недавнии мысли, что неожиданно его настигли, когда отец распинался о политики, Тёмном Лорде, и ещё какой-то чуше, становились ближе к реальности. — Мне не безразлична твоя мать, Теодор, — говорит с некой обидой и одновременно оправданием, словно его ужасно оскорбляли слова отпрыска. — Видишь ли, как ты недавно упомянул, то счета арестованны, а это значит только одно. Тео замирает, поняв к чему клонит отец. Чёртов ублюдок знал, на что давить и умело эти пользовался. Шантажировал его матерью, словно какой-то игрушкой. — Этот человек нам поможет. Поможет вернуть былое величие, — Уильям вновь начинает говорить громко, с неподдельным восхищением. — Мы всё вернем и деньги, и поместье, и Эвилин. Только ты ей можешь помочь, сын. Если будешь сообщать ценную информацию про девчонку Блэк, он заплатит столько, что хватит оплатить на несколько месяцев вперёд. Не будь глупцом, и делай, что требуется! Секунда и отец вновь превращается в грифа, который покидает башню, размахивая огромными крыльями. — Проклятье! — его порядком раздражала вся складывающаяся картина. Какого чёрта, всё снова сводилось к Блэк? Эта невыносимая девчонка сведёт с ума быстрее, чем непрекращающиеся пытки Круциатусом. Он толком ничего не понял из бреда, что нёс отец. Но стало ясно одно: появилось новое лицо на месте Волан-де-Морта, которое старательно собирало вокруг себя бывших Пожирателей, что смогли спрятаться от Министерства, и не попасть в лапы Авроров. Теодор не удивился такому развитию событий, этого в полне стоило ожидать. Если не Волан-де-Морт, то найдётся другой урод, что развяжет войну и погрузит мир в хаус, поскольку жизнь — штука цикличная. Мнимый мир и спокойствие — это лишь затишье перед бурей. Только оставался один вопрос: насколько опасна эта буря и причём тут бесполезная Блэк, которая находила проблемы на ровном месте? Пожиратель Смерти из неё никакой, тогда что такого в девчонке, что ей так интересуются? " О, Мерлин, я лучше бы прикончил парочку грязнокровок, чем вынюхивал что-то про Блэкки, словно жалкий пёс!» Слух улавливает, среди совиного уханья, шорох за приоткрытой дверью, позже отборный мат. Реагирует быстро, чтобы застать свидетеля разговора, который не должны услышать ни одни уши в мире. В темноте удаётся разглядеть удаляющуюся спину в знакомой кофте. А ещё этот чертов непонятный пучок на голове из золотистый волос, цвета карамели. — Сука! — орёт, понимая, что жизнь катится в задницу гиппогрифа. Это изначально провал. «Сранная Блэк, со своим чертовым носом, который пихает, куда её не просят! " — проклинает кузину Малфоя, пока бежит за ней следом. Нужно догнать это недоразумение и стереть всё обычным Обливиэйтом.***
Лира бежит настолько быстро, что в правом боку появляется боль. Даже не оборачивает. Знает: он бежит следом. «Черт меня дёрнул, идти следом за этим идиотом! " — недовольно думает Лира, на бегу рыская глазами куда бы спрятаться. Взгляд испуганных глаз цепляется в темноте за грязную дверь, которая сливалась с каменной стеной. Блэк не знала куда забрела. Даже столько лет проучившись в школе, нереально знать все его коридоры, кабинеты, и потайные уголки. Ей ни раз приходила в голову мысль, что в замке ещё много всего интересного помимо Выручай-комнаты и Тайной, в которой ей довелось побывать на первом курсе. Тогда она тоже просто по своей глупости пошла следом за мелкой Уизли, и была втянута в водоворот событий. Благо Драко с Поттером подоспели вовремя. Но, вот теперь спасать её некому, и надежда только на себя. Слышит приблежающиеся шаги, которые заставляют без промедления дёрнуть за пыльную ручку. На удивление дверь лёгко поддаётся, приглашая слизеринку в кромешную темноту. Плотно закрывает за собой дверь, прислонившись к ней всем телом. Слышишь стук собственного сердца и молиться всем известным богам, чтобы Нотт прошёл мимо. " Фред был прав, нужно держаться от него подальше. " Обещает себе это в сотый раз, но всё равно из-за любопытства или просто из-за глупого желания следует за ним по пятам. Вот и сейчас не знает радоваться ли, что пошла следом или нет? Слишком возвалнованным выглядел, когда выходил из гостиной. Решила отложить поход на кухню к эльфам и идти следом за чертовым Ноттом. Она слышала всё от начала и до конца, и теперь в голове вился рой вопросов. Неужели вновь начнётся война? Будет ли она такой же разрушительной, как прошлая? И на кой чёрт она кому-то сдалась? Одно ясно точно: Нотт представлял угрозу не меньше, чем Пожиратели. " Они что-то говорили про маму Теодора, но разве она жива? " — хмурится, вспоминая подслушанный разговор. Драко как-то ей разказывал, что Эвилин Нотт погибла, когда Тео было десять, но судя по разговору это не так. От переизбытка хреновой информации её одолевает головная боль, а в душе поселяется настоящая паника. В ушах противно звенит, руки начинает бить мелкая дрожь, становится слишком страшно. Лира чувствует, как подступает настоящая истерика. Не понимает, что творится с телом. Чувствует лишь сильную боль, как тогда у Чёрного озера. Из горла вырывается истошный вопль, когда поднимает ослабевшую руку, и видит яркий огонь. Она горела самым настоящим адским пламенем. Всё тело захвачено в огненые оковы, сжигая одежду и кожу, которая только начала заживать. Эта боль была намного сильнее, чем в прошлый раз, и Лира уже считает секунды, что бы сознание покинуло горевшее тело. Терпеть эту невыносимую боль не оставалось сил. Как только услышал крик, тут же ринулся к стене, не понимая откуда звук, и лишь спустя пару минут удалось нащупать дверную ручку. Теодор Нотт многого успел насмотреться за свои девятнадцать лет, но увиденная картина повергла в самый настоящий ужас. Блэк лёжа на грязном полу извивалась, как змея, горявшая заживо. Всё тело, кроме головы пылало красным огнём. Девушка что-то шептала уже охрипшим от криков голосом, глаза её едва были открыты, а слёзы скатывались по румяным щекам, пытаясь тушить пламя крупными капельками. — Агуаменти! — выкрикивает Нотт. Из палочки тут же появляется мощная струя воды, которую поглощает нещадный огонь. — Твою мать, что за херня?! Теодора впервые за долгое время накрывает самая настоящая паника. Из Блэк вырывается ещё один крик, больше похожий на жалкий писк, и она теряет сознание, крепко сомкнув веки. Пламя тут же погасает, погружая кабинет в темноту. — Люмос! Светит палочкой прямо на место, где пылала Лира, и на секунду, всего лишь на одну секунду ему становится страшно за жизнь девчонки. От такого огня она вполне могла отбросить коньки. Аккуратно прикасается пальцами к тонкой шеи, и облегченно выдыхает, почувствовав нужную пульсацию. На Блэк было жалко смотреть: кофта почти полностью сгорела, открывая вид на аккуратную грудь в чёрном бюстгалтере, кожа покрылась тонким слоем чёрной копоти, тело обезображенно множеством ожогов. Бережно берёт на руки обмякшее хрупкое тело и покидает заброшенный кабинет. Быстро, а главное бесшумно, оставаясь незамеченным, доходит до Выручай-комнаты. Детально вспоминает комнату в родовом поместье Ноттов. Дубовый тёмный паркет, тёмно-коричневые стены, большая кровать с тяжелым балдахином, письменный стол в цвет паркета, камин, возле которого два уютных кресла, а по середине небольшой деревянный столик ручной работы. Аккуратно опускает Лиру в кресло, а сам разваливается в соседнем, задумчиво разглядывая девушку. Она так и не пришла в сознание, и это была отличная возможность стереть недавние воспоминания. Теодор направляет палочку на Блэк, чтобы найти в памяти нужный разговор. Лира хоть ещё и не пришла в себя, но на периферии сознания почувствовала, как кто-то проник к ней в голову. Оставшись без сил, пытается запутать чужака, и подкидывает воспоминание, которое могла без конца крутить в голове, словно киноплёнку на повторе. Теодор видит пляж на вилле Забини, что находилась в Италии. Солнце уходило за горизонт, окрасив небо во все оттенки алого и желтого. На берегу одинокая маленькая фигура, одетая в белое парео. Волосы цвета карамели развеваются на теплом ветру. Рядом сидит он сам, только шестнадцатилетний, загорелый, и по лицу можно вполне сказать, что счастливый. Действительно, это был последний раз, когда Теодор чувствавал себя счастливым. Дальше он погряз в дерьме: началась война, отец Пожиратель, который навязывал свои взгляды и Волан-де-Морт, что жаждел оставить на предплечье личное клеймо. — Наша маленькая малышка Блэкки сбежала? — усмехается его копия, поглядывая на Лиру. — Не могу уже слушать рассказы миссис Забини о том, что умеют вытворять мужчины в постели, — жалуется Лира. Имитирует рвотный рефлекс, вызвав смешок у Нотта. — Но Пэнси интересно слушать эту похабщину, так что я там явно лишняя. Тоже сбежал? — Забини по десятому кругу рассказывает свои анекдоты, а Малфой сидит с самой недовольной мордой, и если о чём-то и говорит, так о сранных Пожирателях, которые поселились у него в поместье, словно в отеле, — лениво произносит Нотт, жмуря глаза от последних лучей заходящего солнца. — А о чём ему ещё говорить? Это тебе, Нотт, обычно всё равно на происходящии вокруг тебя вещи, — едко произносит Блэк, разозлившись из-за беспечности парня. — Драко сейчас не легко приходится. — А кому сейчас легко? Мой папаша жаждет, чтобы я служил этому упырю, как верный раб, а если нужно и сдохнуть за него, — горько усмехается, подкуривая сигарету. — Для них моя жизни не стоит и кната. Теодор из настоящего всё это время стоял рядом, внимательно слушая разговор. Он смутно помнил этот день из-за эльфийского вина, который развязал ему язык в разговоре с Блэк. Хочет дать себе прошлому хорошую оплеуху, чтобы не нёс лишней ерунды, чтобы не смел жаловаться этой жалкой девчонке. Картинка перед ним была яркая и чёткая, словно он взаправду вернулся в прошлое. Но Теодор помнил, что находился в голове Блэкки, а это значило, что она слишком хорошо и детально запомнила этот момент, возможно, ни раз возвращаясь к нему. — Не нужно жалеть одного Малфоя, иначе тебе придётся разделить свою жалость на половину магической Британии, что пострадала от Пожирателей, — холодно чеканит Теодор. Лира молчит, не зная, что ответить. Улавливает носом табак, запах шоколада и алкоголь. Он что пьян? Это объясняет его нетипичное для ноттовской натуры поведение. О Мерлин, они несколько минут просто разговаривают, не пытаясь оскорбить или унизить друг друга. Это поистине волшебный момент. Замечает боковым зрением, как Нотт встаёт и начинает расстёгивать белую льняную рубашку с коротким рукавом. — Что ты делаешь? — глупо хлопает глазами, силясь не смотреть на очерченный рельеф живота Нотта. — Собираюсь искупаться, идём? — протягивает свою руку Теодор. — Нет, спасибо, — из Лиры вырывается нервный смешок, как только представляет себя в воде. — Я зайду в воду только, если рядом будет человек, что тут же меня спасёт. Ты скорее меня утопишь, чем спасёшь. — Идём, Блэк. Утопить я тебя всегда успею, но это будет не сегодня, — грубо хватает за руку, рывком поднимая с теплого песка. — Тебе повезло: у меня хорошее настроение. — Нотт, отвали от меня! — кричит Лира, как только кудрявый паршивец, небрежно перекидывает её через плечо, словно мешок. В ответ на крики девчонки он только хлестко шлепает её по ягодицам. Лира стушевавшись от развязного поведения Нотта, решать всё же замолчать. Щёки покрываются румянцем, сердце отбивает чечётку то ли оттого, что Теодор намеревался её выкинуть в воду, то ли от его рук на своей оголенной кожи. — Нет! Даже не смей! — кричит во всё горло, когда Нотт начинает сбрасывать её с себя. Лира обхватывает ногами торс парня, а руками крепко цепляется за шею, словно за спасательный круг. Прижимается всем телом, как котёнок, которого решили утопить. — Тео, пожалуйста, я не умею плавать. Испуганно пищит, ощущая настоящую панику. А Нотту из настоящего, которой даже не поленился зайти следом в воду, этот момент хочется заново перемотать. Тео. Она впервые его так назвала. Так нежно, как этого не делал никто. Так чувственно, что в штанах становится тесно. Слишком охренительно её бедра выглядели в его руках. «Ох, чёрт! Как я мог этого не помнить?» — думает Нотт. Забыть такой момент — это большое преступление. — Не бойся, — говорит с хрипотцой в голосе. Больше не пытается её выкинуть в воду, а лишь прижимает ближе к себе и заходит ещё глубже в воду, которая уже была по плечи. — Дыши вот так: вдох-выдох, вдох-выдох. Они начинают вместе дышать, смотря друг другу прямо в глаза, и Лира готова всю жизни пробыть в ненавистой воде, лишь бы этот момент длился вечно. Теодор опускается на корточки рядом с креслом, где валялась Блэк. Она так и не пришла в сознание. Грудь едва поднималась, дыхание было слабое. Накрывает своей мантией, и на мгновение замирает, внимательно рассматривая девичье лицо. — Я настолько красива, что ты не можешь оторвать глаз? — резко открывает веки, на губах появляется слабая усмешка. — Блэк, даже соплохвост на твоём фоне просто воплощение красоты, — фыркает Теодор, вернувшись обратно в кресло. Невыносимая боль по всему телу заставляет вспомнить подслушанный разговор, и вновь приступ магии огня. Теперь слова мистера Лэрда не кажутся ей бредом. Второй раз она была совершено одна, а значит наслать огонь некому. Хочет бежать от Нотта подальше, но даже движение пальцем доставляло страшную боль. — С каких пор Пожиратели стали ценителями красоты? — зло выплевает Лира, стараясь вложить в слова всё отвращение. — Прикуси свой острый язычок, иначе я тебе его отрежу, — шипит сквозь зубы Теодор, сжав палочку. Лира не сомневалась в его способностях, он вполне мог исполнить угрозу, но соблазн довести нахала слишком велик. — Зачем сразу отрезать? Сперва сбегай доложи своему папаше обо мне! — Что о тебе можно доложить? Что ты конченная идиотка? — оскорбляет, желая поставить девчонку на место. " Какая же невыносимая дура эта Блэк! " — Сам ты идиот! Катись в ад к чертям, они самая подходящая для тебя компания! — пытается кричать, но получается жалкое хрипение. Всё-таки сорвала голос. — Блять, Блэк, мне даже в аду не будет от тебя покоя! Почему ты просто не можешь заткнуть свой рот и спокойно меня выслушать? — устало потирает переносицу, силясь не придушить девчонку. — Ох, Мерлин дай мне сил вытерпить эту ненормальную! — Давай! Давай стирай мне память, ты же это хотел сделать? — не может остановиться Лира, чувствуя, что если сейчас не выговориться, то лопнет от злость. — Делай, что хотел и проваливай отсюда! Нотт молчит, смотри на неё, как на умалишенную. Он, конечно, мог стереть ей память, только не хотел этого делать. Если Блэк интересуются Пожиратели, то она в опасности. Малфой прикончит его, если хоть волос упадёт с этой сумасшедшей головы. — Если бы я хотел стереть тебе память, то давно бы это сделал, — строгий и одновременно грубый голос, заставляет Лиру покорно замолчать и вслушиваться в каждое слово. — Не знаю, что в тебе такого Блэк, но у тебя появился новый поклоник среди Пожирателей. Я постараюсь узнать кто это, а ты не суй свой нос, куда не просят и будь тихой, как мышь. — С чего это ты такой добрый? — щурит глаза Лира, не понимая почему решил ей помочь. — Чищу карму, чтобы не терпеть тебя ещё и в аду, — усмехается Теодор, но Лира шутки не оценила, нахмурившись ещё больше. — Ни одной душе об это не рассказывай. Даже Пэнси, поняла? — О чём именно? — невинно хлопает глазами. — О том, что ты чистишь карму или о твоём разговоре с сбежавшим Пожирателем? Уточняйте, пожалуйста, товарищ командир. Она в открытую над ним издевалась, словно кошка, у которой в запасе девять жизней. — Обо всём! По-меньше трепи своим поганым язычком, — Нотт встаёт, желая как можно подальше убраться от невыносимой Блэкки, иначе, видит Мерлин, он её прикончит. Уже у выхода, решает задать один волнующий его вопрос: — Блэкки, давно ты горишь, как чучело, набитое соломой? — Какие у тебя красочные сравнения, Нотт, — хрипло смеётся Лира. — Относительно недавно. А давно ты трахал Дэвис? Нотт хмурится, не понимая причём тут блондинка. Решает вернуть её же слова: — Относительно недавно. Лира поджимает губу, и кутается в мужской мантии, вдыхая запах шоколадного никотина и ещё чего-то терпого. — Не ревнуй, малышка, — издевательски кривит губы в усмешке, и выходит из Выручай-комнаты. «Блэкки, нет смысла ревновать, когда ты снишься мне каждую чёртову ночь.» Мысленно проклинает мерзавку, что засела занозой в чёрством сердце.