— Вы уверены, что мое присутствие… желательно, архонт Талондир? — Неуверенно поджимая губы, протянула мерка.
— Леди Айренн, ваша неуверенность и сомнения вполне ясны, но все же решусь настаивать, что ваше присутствие в амфитеатре будет не только для меня, но и для всего нашего народа важным. Вы сделали нам честь тем, что решили посетить с целью посвятить жизнь нахождению здесь, так и мы хотим дать вам не меньшее. Клянусь всем своим родом, что предстоящее вас не разочарует, — со всей возможной мягкостью проговорил Талондир, слегка склонив голову.
Девушка с сомнением вслушивалась в слова, чувствуя в душе сомнения: ей льстило приглашение посетить подобное празднество, которое, со слов архонта, было особенно праздным в этом году. Однако, пробыв здесь немного, кажется, как тут говорили «неделю» Айренн чувствовала неловкость от мысли, что не ощущает себя готовой к посещению таких мероприятие. Ведь она может своею глупостью обидит их, столь прекрасный народ или самого архонта Талондира, что так тепло её принял и с готовностью говорил обо всем, к чему девушка питала горячий интерес, чего решительно не хотелось допускать!
— Сестра, будь смелей. Тут ведь надо лишь повесёлиться, а не решать судьбы мироздания, — послышался за её спиной родной басистый голос.
Айренн обернулась, посмотрев на Морихауса, могучесть бычьего тела которого ожидаемо не мог скрыть даже надетый на него сейчас пурпурно-серебристый наряд. Его красно-золотистые глаза смотрели на неё с привычной добротой и весельем, вызвая на её губах кроткую улыбку. Что у её брата было не отнять, так это возможности каждый раз своим взглядом словно изгонять из неё страх и порождаемые им сомнения.
Ведь они оба были правы, пока она лишь потакала своей нерешительности. И коль так, было бы неправильно отказаться от этого приглашения, несмотря на все страхи, которые, как ей уже однажды говорил Морихаус, нужно побеждать с какими бы трудностями не пришлось столкнуться.
— Думаю, ты прав, Морихаус, — после глубокого вздоха тихо согласилась Айренн. — Архонт Талондир, я… прошу извинить меня за сомнения, для меня ваше приглашение очень приятно и я с радостью его приму.
— Глубоко благодарю вас за такую честь, леди Айренн и лорд Морихаус, — глубоко поклонился архонт. — Думаю, с вашим согласием нам нет более причин ожидать здесь. Уверен, что все в амфитеатре уже приготовлено или совсем скоро будет сделано. А поэтому предлагаю отправиться прямиком к амфитеатру.
Переглянувшись с Морихаус Айренн, заодно с ним, согласно кивнула и вместе они последовали за уверенно зашагавшим вперед Талондиром, давая время Айренн, дабы ещё раз осмотреть окружающий их коридор. Он был ей знаком, но столько бы это не происходило, а девушка все равно чувствовала глубоко в душе, что не перестает не восхищаться этими убранствами.
Один этот коридор был воплощением того, что тут звали искусством — один только пол цвета неба, казалось, покрывался множеством трещин, характерных для камня, но здесь эти трещины вместо разрушения приносили причудливые узоры складывавшиеся в непонятные, но чарующие узоры. И это уже не говоря о белых стенах с вкрапленными в них золотыми линиями, создававшими строго очерченные места, в которых помещались могучие колоны разукрашенные такими же линиями делающими уже до странного сложные узоры, окна в которых помещались стекла наполненные непонятными, но прекрасными в своей сложности и как тут говорили «изящности» фигуры, а так же статуи.
Воистину, сделанные из твердых пород, эти застывшие в своих вечных позах творения были разнообразны и прекрасны, поглощая внимание порой продуманностью всего своего вида, придававшего им фальш жизни. И от чего, порой, вызывая странное чувство, что они и правда были живы где-то глубоко внутри, лишь неспособны двигаться.
Но это, как сказал Талондир и убедилась сама Айренн, было неправильной мыслью, хотя и ничуть не уменьшало её впечатлений. А в одном только этом коридоре было так много всего! Начиная от того, что тут звали знаменами с изображенными на них битвами, по всей видимости, самого Талондира с чудовищами всех форм и расцветок. И заканчивая тем, что заменяло в здешних обиталищах сияние Этериуса в небе — кристаллы, ограненные в различные формы и закрепленные в порой простые или наоборот сложные конструкции, бывшие порой тоже произведениями… да, искусства!
А ведь коридор этот был лишь небольшой частью тех чудес, что хранило одно только это место и которые она уже видела, а от мысли, что ещё можно увидеть у Айренн начинала кружиться голова, окончательно утвердив её в мысли о глупости своего страха. Ведь может это обиталище или, как сказал архонт «башня», было прекрасно, но жажда видения ещё больших чудес в этом новом для неё мире толкали порождали в ней желание увидеть ещё больше, что находилось в этом «Альдмерисе»!
— Да уж, чего-чего, а Толандир определенно не знает меры в том, чтобы подчеркнуть свои богатства. Кажется либо он, либо все альдмеры излишне в этом усердствуют. Да, сестра? — посмеивающееся произнес Морихаус, чья покрытая мехом ладонь легко похлопала по плечу Айренн.
Девушка вздрогнула и посмотрев на брата, оглянулась, лишь спустя мгновение осознав, что отныне они уже не в коридоре, а «на улице», покрытые жёлтым сиянием Этериуса и стоящие в центре сделанного белой поверхности круга, выпирающего причудливым добавлением к общей башне, на вершине которой они все находились.
— Господа, прошу садиться в мою скромную небесную карету, — заговорил уже Талондир, чья скрытая тканью перчатки ладонь указывала к удивившей взгляд девушки… вещи.
Это было сделанное будто из сплава серебра с золотом творение, формой своей немного напоминавшей полукруг, на дне которого спереди и сзади выходили прямоугольники, источавшие синеватое сияние от которого было легко ощутить жар. Архонт небрежно махнул рукой и левая стена этого творения раскрылась, явив, что внутри всё это время было расположена скромная комнатка с четырьмя сидениями и небольшим круглым столиком по центру.
— Что… что это?.. — растерянно пробормотала Айренн.
— Как и я сказал, пресвятая леди, это небесная карета — удобный способ перемещения для тех, кто не обладает способностями к левитации, крыльями или хочет провести свой путь в достаточном комфорте, не заботясь об такой утомительной вещи как дороги, — с охотой пояснил расплывшийся в снисходительной улыбке Талондир. — И если вам оно придется по душе, то я одарю вас точно такой же, благо, что Предки позволяют мне это сделать.
— Любопытную вещь создали ваши пытливые умы, но достоинства которой я оценить вряд ли смогу, — скептично произнес поглаживающий свой подбородок Морихаус.
— Оу… прошу глубочайшие прощения за это, лорд Морихаус, я… не подумал об этом, — виновато покачала голову вздохнувший архонт.
— Невелика беда. Не забывайте, что Великая Мать меня одарила тем, из-за чего ваш разум изощряется до чего-то подобного в попытках тоже покорять небо, — с гордым смешком добавил её брат, раскрыв ранее сложенные на спине золотые крылья. — Так что наслаждайся причудами этих творений, сестра, а я же буду летать поблизости.
Айренн неуверенно посмотрела на серебристо-золотую конструкцию, настороженно гадая могло ли что-то пойти не так, сядь она… туда. Ей хотелось обидеть добродушного Талондира, но это творение не внушало в неё уверенность, тем более тогда, когда девушка вполне могла летать благодаря передавшемуся от матери дару. Но спустя мгновений борьбы она все же решилась и слегка кивнув архонту, вместе с ним залезла внутрь этого творения. Открывшаяся перед ними… дверь, пожалуй, в это же мгновение тихо закрылась, став монолитной стеной, верхнюю часть которой, впрочем, была сделана из прозрачного стекла, позволяя увидеть происходящее вокруг.
— Не волнуйтесь, полет на карете пройдет так плавно, что при желании можно даже насладиться мирным сном, — усмехнулся Талондир, ладонь которого зажглась на мгновение бледным светом.
В это же мгновение девушка почувствовала как все вокруг вздрогнуло и увидела из своеобразного «окна» как эта… «небесная колесница» оторвалась от земли, в самом деле поднимаясь в воздух! Айренн в этот момент забыла как дышать — полет сам по себе для неё был привычен, но осознание, что это неведомое творение тоже могло летать было удивительным и захватывающим все её внимание.
Особенно когда она увидела за стеклом ничто иное, как виды Альдмериса с высоты полета и хоть на мгновение её задела мысль, что это она видела не за счет своих сил, а пользуясь полетом чего-то другого, но это забылось на фоне той красоты, что наблюдал её взор. Залитый светом Этериуса, Альдмерис состоял из множества разных в своих формах зданий, что находясь вблизи друг к другу и порой отдаленные такими казалось тонкими линиями дорог они складывались в громадные фигуры светло-коричневых кругов, треугольников, прямоугольников, какие только не были там!
Но хоть это и была основа, но только этим все ею увиденное не стремилось ограниваться, давая виды круглых пустот, называемых альдмерами «площадями», далеких друг от друга тонких силуэтов башен, скорее всего схожих с той, на которой жил архонт Талондир, а так же возвышающимися зданиями, на вершине которых Айренн разглядывала уже маленькие башни или же сферы заменяющим тем зданиям крыши.
А самым запоминающимся было осознание, что как бы она не вглядывалась вдаль, но видела лишь продолжение уже увиденного, которое не желало заканчивая, создавая впечатление, что будто из всего этого Альдмерис и состоял. Эта мысль была удивительной и лишь сильнее толкало её желание исследовать этот странный, но, безусловно, впечатляющий мир. Однако вместе с этим заставляло вспомнить родной дом, который в противоположность Альдмерису был полон деревьев, кустов, трав, грибов и многих других давно ставших ей родными творениями её матери, населившей их дом заодно различными созданиями, прекрасных в своей непохожести друг на друга и тонкостях своих маленьких жизней.
Здесь же… она не увидела ничего, что напомнило бы о доме. Нет, она не принижала этим Альдмерис, не ругалась на него, но чувствовала от этих сравнений печальное ощущение далекости дома, о котором здесь ничего не напоминало, будто она была тут… чуждой. Но покачав головой, Айренн лишь хмуро отвергла такие мысли, понимая, что добровольно решилась посетить Нирн в желании увидеть нечто как раз непохожее на дом, увидеть что ещё могло наполнять все сущее и что при желании всегда может попросить мать вернуть её и Морихауса, решившего к ней присоединиться, домой.
Мерка оторвала взгляд от вида за стеклом и посмотрел на сидящего на кресле архонта Талондира, одетого в свое привычное бело-фиолетовое одеяние на котором виднелись алые узоры, складывающиеся в непонятные для неё символы и чье золотистое лицо было в спокойных раздумьях о неизвестном.
В таком взаимном молчании они и провели весь полет, прежде чем Айренн не увидела как «небесная карета» подлетела к какому-то белому кругу, подобному тому, в котором ранее находилась карета Талондира. Та, к слову, вскоре опустилась на землю и после того как слабо взрогнула, вновь открыла свое странное подобие двери. Айренн спустя мгновения неуверенности все же вылезла из летающего творения альдмеров, приятно почувствовав как лицо в этот же момент обдал теплый ветерок.
— Интересно насколько быстра может быть эта… карета, — вдруг послышался позади них голос её брата, уже успевшего сложить свои крылья.
— Хотите посоревноваться, лорд Морихаус? — С легкой ухмылкой бросил в ответ Талондир, получив в ответ хитрую ухмылку Морихауса. — Не буду утаивать, что был бы не прочь, но думаю эта забава вынуждена будет подождать. — Архонт подошел к неподвижно стоящей неподалеку от них фигуре. — Представления в амфитеатре готовы?
Девушка сразу признала в этом ничто иное, как уже встречаемого ей воина Талондира, не уступавшем даже Морихаусу ни в росте, ни в массе и носившему на себе белые как снег доспехи, бывшие безупречными в своей гладкости и соединяющимися в единое целое, пока на поясе воина виднелся сияющим под светом Этериуса слегка изгибистый меч, а лицо было скрыто за пустым конусообразным шлемом.
— Гости ждут только вашего разрешения на начало, господин архонт, — тихо прозвучал пустой и чем-то искаженный голос воина.
— Замечательно, тогда… — Талондир обернулся к ним с довольной улыбкой, сложив свои ладони вместе. — Леди Айренн, лорд Морихаус, идите за мной, дабы я вас привел к вашим местам, откуда мы сможем наконец-то лицезреть предстоящее, которое, как смею напомнить, точно не посмеет вам заскучать.
— Надеюсь будут там и славные битвы, в которых и мне посчастливиться поучаствовать, испытав силу ваших воинов, — предвкушено заговорил её брат с такой же проскользнувшей на его губах улыбкой.
Айренн же на его слова тихо вздохнула, не разделяя желание брата увидеть те самые битвы с неизбежно тянувшийся вслед за ними смертями, которые приносили ей печаль, а не странную радость, которую разделял брат ещё тогда, когда боролся с некоторыми созданиями у них дома. И больше надеясь увидеть нечто прекрасное, новое, которое ей ещё не было ведомо.
А поэтому Айренн вместе со всеми спустилась по лестнице и пройдя по освещенным синими кристаллами коридорам, в конце-концов оказалась на балконе, где расположились три массивных кресла, в одно из которых немедля усадился расплывшийся в блаженной улыбке архонт.
— Садитесь на свободные места, леди Айренн и лорд Морихаус, первое представление вот-вот начнется и будет невежливо, если мы его пропустим.
Морихаус оглядел кресло и хмуро фыркнув, осторожно сел и поерзав под скрипы кожи, задумчиво хмыкнул, уперевшись крыльями об спинку, тихо добавив что-то в духе «нашли бы что-то поудобней». Девушка же, вслед за братом, так же приняла приглашение Талондира, бесшумно усевшись на покрытое на лазурной кожей стул, чувствуя будто утопает в этом кресле, бывшее на ощупь довольно мягким и приятным. А вкупе с положением их кресел, давали понять, что балкон располагается достаточно близко и низко, дабы они как можно лучше видели огороженный стеной круг на котором уже виднелись выстроенные в такой же круг фигуры альдмеров.
Айренн даже не успела задуматься о том, что должно начаться, альдмеры вдруг задвигались, активно начав танцевать вокруг друг-друга, хватая за руки, а образованный из них круг закрутился подобно вихрю, состоящему из разноцветных платьев и беспрерывно двигающихся альдмеров, начавших какое-то песнопение. Они не произносили различимых слов, но сопровождали свои движения громкими, но гармоничными и сливающимися в единый хор звуками, под которые перестраивали круг в отдельные небольшие группки. Те, в свою очередь, сливались в единое целое, образуя собой незнакомые ей символы или образы, постоянно меняющиеся из-за становившихся все быстрее альдмеров, принявшихся вертеть своих сородичей вокруг себя, неожиданно спрыгивать и даже подбрасывать, дабы плавно приземлиться, а потом продолжить двигаться все с остальными.
Это казалось хаосом, но девушка быстро уловила в этих движениях неизвестный ею такт, что вкупе с умиротворяющие мелодией заставил невольно застыть, внимательно наблюдая за альдмерами, не стремившихся останавливаться, а в неуловимых момент вовсе начавших свои движения не на земле, но прямо в воздухе! И тем дольше они это продолжали, тем больше альдмеров присоединилась к своим парящим сородичам, пока все они не двигались в сменяющих друг-друга символах.
Они, распадаясь уже на одинокие фигуры, продолжавших делать своими телами понятные одни им движения, прежде чем вновь сойтись в единое целое, вокруг которого начали собираться возникшие в воздухе фиолетово-золотистые частницы. Которые, позже стали подобны целым облакам, круживших вокруг уже изо всех сил танцевавших альдмеров.
И вот, в определенный момент альдмеры замедлились, после чего подплыли друг к другу и начав будто собираться в единую гигантскую фигуру, которую окутали те самые облака, сотворив перед ними могучую фиолетово-золотую фигуру, что распахнув свои сияющие глаза поднесла к себе фиолетовые руки и изобразив на своем лице горечь вскоре распахнула такой же сияющим рот. Однако, в этот момент она в яркой вспышке света распалась, показывая распустившихся альдмеров, что, окутанные фиолетовым сиянием, плавно начали падать на землю, пока вокруг них сверкал сменяющий цвета свет. Наконец альдмеры опустились, упав спинами на землю и одновременно подняли руку, будто прося о помощи прежде чем их фигуры исчезли в тёмно-фиолетовых вспышках.
— Ах, «Падение малых аэдра», одна из самых любимых моих оперетт, — с какой-то тоской сказал подавший голос Талондир.
— Оперетт? — с любопытством повторил Морихаус.
— Думаю, уделю время на рассказ об этом, но не сейчас. Это ведь только начало, — хрипло усмехнулся архонт.
— Чем бы это не было, но оно было… прекрасно, — завороженно прошептала Айренн, хоть и успевшая прочитать о том, что альдмеры любили некие «танцы» и даже представляла, что это было, но не подозревала, что они могли быть такими!
— Согласен, но помимо них вы увидите здесь и много другого, что тоже заслуживает вашего взора, леди Айренн, — заверил улыбнувшийся шире Талондир.
Сама Айренн слегка кивнула словам архонта и обратила свой взор обратно на круг, уже полный новыми фигурами, вокруг которых магия создавала видимость того, что те альдмеры стояли в каком-то коридоре, схожим с тем, что девушка наблюдала в башне Толандира. В этот раз вместо завораживающих танцев она наблюдала за разговорами двух альдмеров — юноши и девушки, как быстро стало ясно, вокруг которых периодически магия переменяла окружающие их виды, а порой заменяла и фигуры альдмеров, как например сменяла женщину на мужчину или наоборот. Как постепенно поняла Айренн это было представление с целью рассказать истории двух юных влюбленных, преодолевающих мешающих их связи родителей, враждовавших меж собой до той степени, что отец возлюбленной намеренно убил влюбленного юношу. Этим он заставил сердце Айренн наполниться горькой болью от осознания, что тот отец вместо понимания сделал столь страшный поступок, в ответ на который влюбленная девушка…
— Почему её отец оказался столь чудовищен?.. — с горечью прошептала покачавшая головой Айренн.
— Не все родители понимают свое чадо и тем более не всегда они принимают их выбор, — тяжело вздохнул архонт. — И эта история должна служить нам должным уроком, дабы мы не повторили их ошибок.
— Однако если вы до сих пор рассказываете об этой истории, значит, не так хорошо альдмеры поняли эту историю, — хмуро сказал Морихаус.
Толандир лишь пожал плечами, а Айренн с печальным вздохом наблюдала уже за новым рассказом о мужчине, жившим слугой под началом некого архимага Оргнума, бывшего хитрым и мудрым, принадлежа к некому «высшему свету Альдмериса» и к которому герой рассказа был верен, ведь Оргнум почитал его за своего неродного, но сына, о котором с любовью заботился. Айренн мимолетно улыбнулась, вспоминая о том, что мать относилась к ней схоже, да, окружая не только лишь любовью, но и праведными учениями, за соблюдением которых она наблюдала, усмиряя порой порывы Айренн.
Но в отличии от её матери Оргнум совершил ужасное — пошел войной на Альдмерис, говоря, что он имеет полное право как архимаг занять место тех, кто по его словам «до смешного слабы и глупы»! И его сын пошел за ним, искренне веря словам Оргнума, но постепенно начав мучаться сомнениями, видя ужаснувшую Айренн жестокость, с которой Оргнум сокрушал своих врагов, а потом узрев истину о том, что его отец давно отринул Предков, признав своим господином…
— Принц Заговоров?! Разумеется, стоит только сделаться намеку на интригу или хаосу эта мерзость попытается влезть! Ох как жаль, что меня там не было, дабы за связь с ним не вдарить по Оргнуму от души! — Зло фыркнул стукнувший кулаком об кресло Морихаус.
Айренн поморщила лоб, дабы припомнить о ком Морихаус вел речь и мгновение спустя поняла злость брата, чувствуя как неуютно становиться на душе от осознания к какому ужасному созданию пришел Оргнум, дабы служить тому! И его сын испытал схожие чувства, дав клятву, что «не смеет больше дать творить Оргнуму, что отныне ему не смеет зваться отцом, такие бесчинства во славу злу», спася пленникам Оргнума сбежать из его дворца.
А затем вместе с ними присоединившись к альдмерам, сражавшимся против ужасных искореженных созданий, облаченных в чешуйчатые доспехи и служивших бывшему архимагу.
Дальше рассказал уже показывал как сын придумал способом, которым можно уничтожить алтарь при помощи которого Оргнум черпал свои силы для призвания все новых созданий Обливиона и к которому, сквозь долгое приключение полных разнообразных опасностей, они пришли. Но где их уже поджидал догадавшийся обо всем Оргнум, пытавшийся уговорить сына вернуться к нему, а после отказа, попытавшего убить его магией, но чему помешало личное вмешательство Аури-Эля, благословившего их борьбу против Оргнума и дав в помощь свой «солнечный лук».
Сама же их битва, развернувшаяся перед глазами Айренн, была грозной, но в конце которой Оргнум применил свою магию, дабы спастись от смерти, но потерпел по итогу поражение. И потом Оргнум вновь встретился с сыном, который решился спасти отца, предложив навечно изгнать его и тех, кто был ему верен в некие земли скрытые туманом. Там, по его словам, они смогли жить не неся никому больше горя и не заставляя альдмерам брать на себя ещё больший грех убийства нежели тот, на который их уже обрек Оргнум.
— Милость к тем, кто отдался такой мерзости нельзя допускать, — хмуро сказал её брат, наблюдая за тем как тот, кто изображал Оргнума садиться на судно. — Наша мать, по крайне мере, не держала бы на вас обиду решившись вы лишить этого мерзавца возможности и дальше отравлять землю собою.
— Вы не представляете как верны ваши слова, лорд Морихаус, — согласно кивнул молчавший до того архонт, сложив свои ладони и пальцы в единое целое. — Я сам видел каких чудовищ призвал на нас этот предатель и сколько горя он принес, но к сожалению, тогда я не имел никакой власти над тем, чтобы решать судьбы Оргнума, — мрачно изрек так же нахмурившийся Талондир.
— Только если мы уподобимся им в жестокости, не станет ли это шагом навстречу тому, чтобы превратиться в таких же чудовищ, с которыми боролись? Каким бы не был Оргнум, но для его сына он, вопреки всем словам, был ещё отцом… — с грустью заметила Айренн.
Хоть жестокость и была печальной реальностью, но поддаваться ей она считала неверным. Ведь тогда каков будет мир, если каждый будет отвечать насилием на насилие? И этого ли хотела её мать для альдмеров или кого-либо, в том числе и её брата?
— Оргнум сам лишил себя всякой справедливой милости, леди Айренн, — тяжело вздохнув, изрек архонт, поглаживая подбородок. — Ваше замечание справедливо, но если порой не нести насилие — в будущем лишь утопишь всё в ещё большей крови.
— К тому же он связал себя с тем, кто никогда не поймет такое милосердие, зная лишь язык силы, — решительно добавил Морихаус, поблескивая своими красно-золотистыми глазами. — После всей пролитой крови нельзя взять и не размолотить чем-нибудь потяжелее череп этого злодея, а иначе он воспримет это не как милосердие, но слабость за которую обязательно ухватиться всеми своими ядовитыми когтями.
— Может… вы и правы, — поджав губу, тихо сказала девушка. В глубине души она не чувствовала согласия с этим утверждением, но и не имела никаких слов для должного ответа.
Покачав головой, она решила пока не думать о подобном, погрузившись в новое представление, которое вот-вот грозило начаться.
В этот раз круг был как никогда полон альдмеров, что разделились на две большие группы, отделенные друг от друга некоторым расстоянием. Приглядевшись ближе, Айренн нахмурилась, понимая, что каждая из групп была облачена в доспехи и уже подкравшаяся догадка подтвердилась, когда над альдмерами вспыхнула магия, явив собой два массивных силуэта, явно бывших плодом магии.
Первым внимание привлекал облаченный в угловатые золотые доспехи с непонятными символами воин, держащий богато украшенный меч сияющий белоснежным светом, а потом она заметила стоящего напротив него второго воина, заключенного уже серый доспех с чёрно-красным плащем за спиной и полностью чёрным мечом в руках. И после, казалось, растянувшего до невозможности мгновения, когда воины смотрели друг на друга, каждый из них поднял свой меч и набросился друг на друга.
Альдмеры последовали примеру воинов, под грохот заклинаний и доспехов начав меж собой, подтверждая страшащую Айренн догадку.
— Почему они сражаются друг с другом? По-настоящему сражаются?.. — растерянно пробормотала широко раскрывшая глаза девушка, разгадав, что в отличии от представления с Оргнумом, текущая битва бушует по-настоящему.
— Потому что это наша дань сотворению Нирна, когда Создателя Лжи вызвал на бой величайший герой Тринимак и где вместе с ними воевали вставшие по обе стороны собранные из первых населивших Нирн созданий, — спокойно пояснил ничуть не смутившийся Талондир. — К нашему глубокому стыду помимо неразумных чудовищ, созданных Лорханом для его армии, там были и наши предки, бывшие Костями Земли.
— Только ответ не дан, — зло заметил прищурившийся Морихаус. — Приятно видеть, что вы тоже любите славный бой, но убивать друг-друга без причины это значит показать себя недостойным как воина, архонт.
— Это традиция, лорд Морихаус, а те, кто отдаст жизни в этот день давно стали теми, кто не заслуживает лучшей участи или кто сам захотел пролить чужую кровь, — беспристрастно произнес ставший серьезнее Талондир. — Они не воины. Лишь те, кто давно уже повинен так, что их участь лишь смерть, а коль так — пусть немного смоют с себя бессчестие тем, что умрут достойно, явив нам достойное представление, которое служит нам напоминанием о том, что породило всех нас.
Морихаус недовольно что-то ответил, но в их спор она уже не вслушалась. Внимание Айренн было сосредоточено на зрелище, где альдмеры с ужасным упорством магией или тем, что держали их руки проливали друг-другу кровь, оставляя ужасные раны и жестоко убивали друг-друга, оставляя поверженных искореженными трупами, которые лишь ещё больше калечили ноги тех, кто был ещё жив. А те в единодушии с золотым и серым воином пытались как можно скорей убить друг-друга.
Это было… неправильно. Чем они были так повины, что их обрекли на такую участь?! Не просто смерть, но смерть ради… потехи, на глазах у их сородичей, расположившихся на десятках других балконах и с нескрываемым наслаждением наблюдали за всем этим!
Ладони её сжались в кулаки, пока душа наполнялась негодованием с возмущением над тем, что такое могло кому-то нравиться! Да, тому же Морихаусу в радость были битвы, но которые были всегда по нужде или с созданиями, которые нами напрашивались на бой, а не с собственными сородичами! Но потом… потом она разжала кулаки и горько вздохнула, понимая, что да, это было неправильно, но это не отменяло определенную правду со стороны архонта Талондира. Если им и правда по итогу видеть только смерть, то возможно лучше встретить её в борьбе, а не в устрашающем ожидании? К тому же… ей ли судить, так ли были невиновны эти альдмеры? Ей не хотелось их смерти, никому не хотелось, но они и правда могли совершить нечто ужасное, такое, что альдмеры никак не могли стерпеть и в качестве справедливой кары применить к ним… подобное.
Но взглянув ещё раз на залитый кровью и изуродованными трупами круг, в котором некоторые альдмеры все ещё продолжали сражаться, Айренн укрепилась в мысли, что такое… неправильно, каким бы поступок не был. Ведь если смерть была неизбежным наказанием, каков смысл сделать из этого нечто, выставленное для взора стольких глаз, каков смысл ставить смерть на служению почтения чего-либо? Этого она решительно не могла понять, не решившись поддержать брата в утихшем споре.
Тем временем альдмеры в большинстве своем уже безжизненно лежали на окровавленной земле, где продолжали сражаться лишь двое живых. Оба, по горькой насмешке, были заключены во противопоставляемых друг-другу серый и золотой доспех, сражаясь уже уставшими, судя по их редким движениям, но продолжая бессмысленный бой с прежним упорством. В конце-концов это помогло одному из них подловить момент, дабы подставив нужный удар заставить альдмера в золотых доспехах свалиться на землю, а серый наставить на того булаву.
Айренн уже ожидала неизбежной развязки, но секунды длились, а оба альдмера лишь молча смотрели друг на друга, прежде чем победивший не резко не откинул булаву в сторону и сорвал с себя шлем, явив перед ней привычное для альдмеров золотистое лицо, чей владелец, правда, обладал необычно — чёрным цветом коротких волос. А потом этот альдмер пошатнулся и рухнул на одно колено, пока его враг лишь молча наблюдал, тоже не пожелав убить недавнего врага.
— Что, почему они остановились? — растерянно произнес нахмурившийся Толандир, приподнявшись со своего кресла и прильнув к ограждению балкона.
В этот момент чёрноволосый альдмер обернулся и случайно или специально пересекся взглядами с изумленной Айренн, увидев в глазах незнакомого альдмера вместо ожидаемой злости лишь холод и устрашивший, но так же и завораживший огонек решимости, подобно огню блестевший в чужом взгляде. Внезапно альдмер поднял руку, притягивая к себе валяющиеся на земле копье, а после резко встал и в, казалось, оглушившим весь амфитеатр гневном крике кинул копье, что свободно полетело прямо в их сторону.
Сперва подумав на себя, она лишь мгновение спустя поняла, что копье летит по направлению к застывшему архонту, которому такой удар грозил ничем иным, как смертью! И копье прилетело, пробив брызнувшее кровью тело Толандира, который отшатнулся назад, но как-то удержался на ногах. Айренн в ужасе смотрела на это зрелище, во всех неуютных подробностях видя как длинное древко торчит из покрытой кровью груди альдмера. Однако вопреки кошмарной догадке Толандир был жив — мерка не слышала биение сердца, но видела как лицо его скривилось в раздражении, а потом одна из его ладоней вспыхнула магией, окутавшей кинутое оружие. То с противным чавканьем вышло из Толандира, который заставил магией окровавленное оружие полететь уже в сторону бывшего хозяина.
Но чёрноволосый альдмер вновь их удивил, вовремя отскочив в сторону и молча смотря на них с прежней решимостью.
— Жалкая грязь, чем он себя возомнил?! — с все таким же раздражением уже и в голосе промолвил архонт, которого, казалось, его рана никак не беспокоила и наполнив свою руку синим сиянием, которое вскоре охватило и фигуру альдмера, приподняв его в воздух.
— Архонт, стойте! — громко воскликнула уже догадавшаяся о дальнейшем Айренн, ложа руку на плечо мрачно взглянувшего на неё архонта. — Не… убивайте его, прошу, — более тихо произнесла она, чувствуя давящий взгляд, но не желая отступать, чувствуя всем сердцем, что она не может оставить этого альдмера умирать. — Я понимаю ваши чувства, но умоляю не уподобляться жесткости, которую мы видели.
— Вы просите слишком многое, леди Айренн, — с холодящей сухостью произнес Толандир. — Зачем мне щадить того, кто мало того, кто не добил врага, но который после этого пожелал меня убить?
— Вы заставили их умирать безо всякой возможности спастись. Ожидаемо, что кто-то вместо убийства товарищей по несчастью захочет отомстить тем, из-за кого на их руках кровь, — мрачно заметил вставший Морихаус, с прищуром смотря на недовольного архонта.
— Не забывайте мои прежние слова о них, — недовольно отозвался Толандир, продолжая держать в своей телекинетической хватке чёрноволосого альдмера. — Да и если вы правы — это ещё не оправдывает его, лорд Морихаус.
— Архонт Толандир, все же вы живы, а сегодня в этом месте итак пролилось много незаслуженной крови. Прошу вас, не делайте этого и… дайте мне поговорить с ним, возможно разговор поможет понять почему он так поступил, я не прошу простить его, но не уподобляться жесткости Оргнума, — пожав губы, упорствовала Айренн, зная, что может архонт и прав, а она была глупа, но… она не могла иначе.
Ей не хотелось, чтобы этот альдмер, что в тот момент отказался убивать, как высказался её брат, «товарищей по несчастью» погиб, подобно другим. Это было… неправильно, не такой конец не только он, но и все они заслуживали.
— Оргнума? Да вы хоть понимаете, что сравниваете… — раздраженно прошептал архонт блеснув глазами и подвигав жвалками замолчал, предавшись раздумьям. — Ваше милосердие излишне, леди Айренн и предупреждаю, что оно вас может погубить. Ибо как бы не был прекрасен Альдмерис, но тут достаточно тех, кто не оценит это милосердие так, как вы этого заслуживаете, — тихо изрек он, позволяя заклинанию в своей ладони исчезнуть. — Хорошо, этот наглец не умрет и вы можете с ним поговорить. Но решительно настаиваю, чтобы вас охранял лорд Морихаус, ибо мы не знаем насколько полон наглец отчаянной злобы, которую может излить на вас.
***
Темница, бывшая по объяснению архонта местом для виновников навроде того чёрноволосого альдмера, была мрачным местом: лишь тусклый свет кристаллов освещал ей путь в этих тёмных коридорах, по котором изредка проживались защищенные броней альдмеры, что встречали её растерянным взглядом, но молча отходили в сторону, не нарушая тишины данного места.
Ей было неуютно в этом месте, несмотря на возможность легко смотреть сквозь мрак подобных мест — словно она была уже не в Альдмерисе, но в ужасных измерениях владык Обливиона, о которых изредка рассказывал брат. И хоть рассказы его было слушать всегда увлекательно, но это был один из тех редких случаев, когда после услышанного не было никакого желания посещать представившиеся в голове места.
Благо, что здесь Айренн помнила куда идти, с вниманием выслушав пояснения Толандира, сворачивая по полным разнообразных поворотов коридорам, в которых были разбросаны небольшие комнатки огороженные металлическими прутьями. Она видела тех, кто жил за этими своеобразными клетками, представлявших собой зрелище от которого на сердце ощущались жалящие раны. Но всё, что было возможным это проходить мимо — архонт не дал разрешения на помощь или хотя бы разговор с этими несчастными, а идти против его воли мерка не решилась.
Она уже вызвала в Толандире не лучшие эмоции и неправильно будет это лишь усугублять.
Хотя соблазн был, ведь душа стремилась помочь тем, кто валялся в темноте сломленным, окровавленным, испуганным или одиноким. Но на каждое такое стремление Айренн вспомнила слова Толандира о роковых традициях, о том, что помимо тех, кто сам согласился на это были альдмеры для которых это были наказанием взамен смерти. Но было ли это справедливо, правильно? Все в ней говорило «нет» на такой вопрос, считая, что лучше быстрая смерть чем такое издевательство, чем бы альдмеры не провинились!
Однако, она ничего не могла с этим сделать, лишь смотреть на свое жестокое разочарование в мысли, что альдмеры не во всём были прекрасны. Это не отменяло того, что она считала их достоинствами, но горькое осознание, что они как и те же дреморы могут предаваться бессмысленной жестокости в издевательских потехах над друг-другом, теперь обидно терзало душу.
Единственным утешением было в надежде на собственные силы, которые с поддержкой брата помогут изменить души альдмеров, убрав из них зло, толкающее их к подобному. Несмотря на всю ухабистость этого пути.
Наконец дорога привела к нужному месту, охраняемому одиноким стражником, закованным в свои медного цвета доспехи и встретившего её появление хмурым взглядом. На этот случай Айренн протянула альдмеру послание Толандира, спрятанное в ромбовидный кристалл, потерев который в своих пальцах, открывший металлическую дверь воин отдал ей обратно. Зайдя в скупое на размеры помещение под шум закрывшийся двери, мерка беглым взглядом вскоре нашла причину своих поисков и от увиденного сердце покрылось новой раной горечи.
Чёрноволосый альдмер был там, будучи прикован к стене оковами и покрыт следами прошедшего боя: по всему оголенному торсу были заметны чёрные синяки вкупе с обширными ожогами, короткие волосы были спутаны и часть из них стала багровыми, нос был неественно искривлен, а по щеке шел ужасающе широкий след запекшийся крови. Айренн побоялась худшего, но использовав магию с облегчением выдохнула, увидев в нём жизнь и услышав размеренное биение сердца.
Она осторожно шагнула навстречу, желая излечить тревожные раны, но невольно не прервать его возможный сон. Ещё один шаг, а потом ещё и ещё, до момента пока Айренн не оказала вплотную с опустившим голову альдмером, напоминающим в своей неподвижности увиденные ею в башне Толандира статуи.
Как можно тише вдохнув, мерка зажгла свои ладони греющим руки жёлтым сиянием, направляя создаваемые потоки магии к мужчине, которого окутали волны заклинания, яркими лентами расползаясь по всему телу. И вскоре это начало приносить ожидаемое результаты, помогая синякам избавляться от своей чёрноты, как оказалось распухшему глазу альдмера вернуть должный вид, а ожогам вновь стать гладкой кожей. Лишь нос она не стала трогать, припомнив наставление Морихауса о том, что тот нужно сперва «вправить», а потом лечить магией.
— Уйди, мне нечего сказать, — неожиданно тихо изрёк мужчина.
— О чем ты? — растерянно спросила Айренн.
Чёрноволосый альдмер пробурчал нечто невнятное и медленно поднял голову, обращая к ней хмурый взгляд серых глаз.
— Не знаю, что ты за создание творцов плоти или чья причудливая слуга, но я уже рассказал всё, что твои хозяева могли бы узнать. И незачем меня лечить, думая, что за это я могу рассказать желаемое тобой, — мрачно сказал мужчина. Его лицо при ближайшем рассмотрении было покрыто старыми шрамами и заметной изможденностью.
Айренн с печалью подумала о том, что сколько времени он мог провести в таких бессмысленных боях, раз носил на себе столь многие следы жестокостей над собой и сколько ещё его сородичей страдали возможно даже хуже него. Но покачав головой, напомнила себе, что пускай другим и не может помочь, но хотя бы ему вполне в силах.
— Я не знаю никакого творца плоти и тех, кого ты назвал хозяевами, воин. Мое присутствие здесь из желания облегчить твои незаслуженные страдания и понять для себя почему ты тогда отказался убивать своего, как сказал мой брат, «друга по несчастью», взамен пожелав лишить жизни такого доброго альдмера как архонт Талондир.
— Одни и те же вопросы, ответы на которые уже не раз успел дать… — недовольно протянул альдмер, но вдруг глаза его с цепким вниманием посмотрели на неё. — Ты была рядом с Толандиром тогда. Что, ты его личная помощница, раз он допустил тебя сюда? — настороженно бросил он с прищуром.
— Я его гостья и не более. И я пришла ни ради него, но из-за тебя. — Айренн с осторожностью провела ладонью по худой щеке чёрноволосого воина. — Я не знаю кто ты, но желаю помочь. Ибо видела как ты отказался от бессмысленной жестокости, пощадив другого воина в амфитеатре, увидела твои раны сейчас и не хочу, дабы тот, кто поступил достойно страдал. Возможно потом ты вовсе обречен на повторение той издевки над вами, которую мне пришлось наблюдать без возможности остановить это.
Альдмер хотел что-то сказать, но потом осекся и отведя взгляд, молча задумался над чем-то.
— С чего для вас это бессмысленная жестокость, а не очередное развлечение? И почему моя участь вас волнует больше, чем остальных пленников? — тихо изрек мужчина не поднимая взгляд. — Если вы так добры, то могли бы помочь и другим, кто достоин не меньше меня, тем когда я не слышу от вас одобрение моей попытки воздать Толандиру за всех, кто погиб ради его развлечения.
Мерка нахмурилась от последних слов, не веря в них и желая защитить доброту архонта, который был не страдал такой жестокость, но тихо вздохнув, решила, что это сейчас было не самым важным.
— Я не имела никакой власти, дабы остановить это и имею желание помочь не только тебе, воин, но лишь с тобой мне дали власть говорить. Противиться же воле Толандира, принявшего меня со всей широкой своею души, я не могу. Это будет неправильно, — с печальной тяжестью на сердце поведала Айренн. — А ответ на другие твои вопросы в том, что сердце мое не может этого вытерпеть, прекрасно помня, что есть другая жизнь. Без принятия такой жестокости, которую столь любят создания Обливиона. И успев увидеть достойность вашего народа, не такого идеального, как я надеялась, однако где никто не заслуживает участи подобной тебе.
— Тем больше слушаешь вас, тем больше думаешь где вы прожили, дабы иметь такие взгляды, за которыми другие бы хорошо посмеялась над вами. Да и говорите об нас как о чем-то чуждом, — со слабым смешком хмыкнул альдмер, посмотрев на неё. — Если все это, разумеется, не какая-то странная игра надо мной, — его лицо быстро стало серьезней, а голос выдал напряжение. — Кто вы такая?
— Я искренна во всем, что ты слышишь. Могу поклясться своей душой, — решительно отозвалась Айренн, чувствуя легкую обиду от такого неверия. — И я есть Айренн, верная дочь моей добросердечной матери Кинарет.
— Кинарет… — по слогам повторил за ней чёрноволосый воин, который вдруг коротко засмеялся заливистым, но отнюдь не весёлым смехом. — Даже если это не набивание себе цены, я ещё больше не понимаю какое тебе дело до меня, дочь Предка.
— Мои устремления уже сказаны, воин и они остаются прежними, — произнесла уже не обидевшаяся на такое неверие мерка. В конце-концов можно было понять, почему он не поверил, сам Толандир поверил именно благодаря тому каким образом она с братом появилась в Альдмерисе, а не из-за их слов. — И пусть я не могу спасти всех, однако могу тебя. Но прежде хочу узнать о причинах совершенного тобою поступков.
Альдмер на её слова отвел взгляд, вновь придав своему лицу задумчивость. И раз торопиться им было некуда, Айренн стала смиренно ждать его ответа, наблюдая как эмоции её собеседника выдавали его сомнения и внутреннюю борьбу до момента, когда его золотистое лицо не разгладилось, наполняясь беспристрастностью.
— Хотите понять? Тогда представьте, что вы не дитя Предка, что вы не имеет ничего, чем обладаете сейчас и взамен этого знаете лишь жизнь, которую вас заставили посвятить не более чем прихотям других, кто думает о вас не более, чем о куске двигающегося мяса, с которым можно делать все. Представьте и живите этим несколько веков, «наслаждаясь» заботой тех, кто вам хозяин, полных лишь жестокости и напыщенной гордыни, которую они создают за счет ваших страданий и унижений, — холодно заговорил чёрнолосый воин.
И сделав небольшую паузу, мужчина издал тяжелый вздох, дабы после продолжить со все таким же ненормальным спокойствием.
— Живите рядом с такими же как вы, наблюдайте за их страданиями и мечтами о большем, видите как они помогают вам несмотря на свои беды. Чувствуете как они становятся для вас семьей. Но помните, что в любой момент они могут для вас стать врагами, с кем придется биться до смерти если не хочешь лишиться жизни уже от своих хозяев, а может и пыток, которые хуже самой мучительной смерти. И все это лишь ради тех, кого вы видите на трибунал и балконах вокруг арены, их смеха, восторгов перемешанных с возмущениями. А может сражайтесь вместе со семьей, но против либо тех, кому просто не повезло быть такими же как вы или тварей вылезших из кошмаров, а на деле созданными чудовищами под названием «творцы плоти».
Лицо альдмера вдруг скривилось и он без всякого стеснения плюнул на пол.
— Живите так постоянно, век за веком без возможности это изменить, ведь головы храбрецов, что попытались, теперь насажены на копья и находятся на грани смерти в вечной агонии. И видите, как приходят новые, полные страха и отчаяния от понимания своей участи от которой их не спасти, лишь оттянув неизбежную смерть. А самое главное помните, что другая жизнь есть, но вам отказали в ней навсегда, дабы вы были развлечением для тех, кто всегда живет без даже капли тех страданий, которые вы испытали, — с прорезавшимся под конец гневом произнес чёрноволосый воин.
После он вновь замолчал, потеряв вспыхнувший в серых глазах огонь, пока его худое лицо лишилось эмоций, пугающе став похожим на безжизненное.
— Вот почему я тогда не убил того бедолагу. Я не знал его, но оглядев тех, кто желал, дабы я его убил, во мне не осталось никакого терпения, никакого смирения толкавшие бы убить того, кто не заслужил смерти от моей булавы, — альдмер приоткрыл рот, будто желая вдохнуть, но издал лишь рваный хрип. — И когда пощадил, понял, что вместо всех них я мог хотя бы попытаться убить тех, кто действительно для нас врагом — того же Толандира, он ведь хозяин амфитеатра и я сам видел с каким упоением он смотрит на каждое представление, где мы убиваем друг-друга или нас убивает очередное чудовище.
Айренн опустила глаза, не зная, что может сказать в ответ на услышанное. Сердце требовало хотя бы попробовать утешить того, кто испытал столь много незаслуженной боли, лишенный надежды и обреченный на безрадостную жизнь, в которой обрывал чужие жизни по желанию тех, кто видел в этом глубоко противное мерке весёлье. А если бы такие слова и нашлись, могли ли они на самом деле дать этому альдмеру хоть каплю того, в чем он на самом деле нуждался? Она не знала и злилась на себя, понимая свою беспомощность несмотря на все желание как всегда залечить чужую боль.
— Почему ты спасла меня тогда? — вдруг бесцветно бросил чёрноволосый воин, заметив её растерянный взгляд, тихо хмыкнул. — Это была ты, кто подошла к Талондиру пока тот держал меня и видимо из-за тебя я лежу в темнице, а не стал трупом которыми кормят чудовищ.
— Я хотела спасти хотя бы кого-то из всех тех, чьи смерти я сочла несправедливыми, — горько сказала Айренн, не решившись поднять взгляд. — Ты не заслужил смерти, не после всего, что пережил и не дал умереть другому.
— Возможно ты и права, но в случае гладиаторов смерть скорее освобождение, — отстраненно рассуждал альдмер. — Я благодарю за твое внимание и излечение моих ран, но все это лишь продолжение этих страданий. Возможно как раз поэтому Толандир и решил меня не убивать, зная, что такая жизнь тяжелее смерти.
— Раз так, даю обещание, что сделаю все, дабы изменить это, — с глубоком вздохом заявила вернувшая взгляд мерка. — Чтобы ты больше не жил в этом незаслуженном кошмаре. Я бы хотела спасти больше судеб, но если могу хотя бы твою — сделаю для этого все, что в моих силах.
— И что дальше? — скептично вопросил приподнявший бровь воин. — Служить вам, дитя Предка? Хотите нового слугу, прячась за благородством? Желаете…
— Нет. Никому не быть моим слугой и тебе тоже, — резко сказала вспыхнувшая злостью Айренн. — Я предлагаю не эту участь, а место, где ты свободным, после чего… — Айренн на мгновение растерялась и подумав, менее решительно добавила. — Ты сам определишь свою дальнейшую судьбу, над которой я не посмею иметь какой-либо власти.
Чёрноволосый воин нахмурился и его тяжелый взгляд заглянули прямо ей в глаза, будто желая заглянуть в душу и узнать насколько Айренн искренна в сказанном. Но она не отступилась, с трудом, но выдержав своеобразное испытание своего собеседника.
— Что будет с другими гладиаторами? И что если уговорить архонта не выйдет? — наконец тихо спросил альдмер.
— Навряд ли я смогу им помочь и если не сумею — уже ты возможно найдешь идею как воспользоваться свободой, дабы им помочь. А свободу эту, если всё обернется так, я дарую тебе и другими… способами. — Айренн пожала губы, понимая, что питает большую надежду, что до этого найдет. Какая бы правда не открылась об Талондире, но это никак не отменяло все то радушие, с которым он её встретит и за это она не должна платить гору бедами. Но и бросать этого несчастного она не собиралась.
— Либо вы меня хорошенько обманываете или же Кинарет решила послать мне свою милость в виде вас, — после недолгого молчания заявил тихо усмехнувшийся мужчина. — Что же, в обмане я буду проклинать свою наивность, а за свободу буду обязан вам вечной благодарностью, леди Айренн.
— Поверьте, у вас не будет причин произносить проклятья, — с возникшей улыбкой заверила мерка. — Но прежде чем я уйду… думаю лучше все-таки с носом нужно что-то сделать, господин…
— Орион и уж никакой я вам не господин. Нос же я бы вправил, но раз руки у меня не слишком свободны… — Гладиатор скупо улыбнулся. — Придется просить вас о помощи.
Айренн хотела что-то сказать, но вдруг согнулась от резкой боли и под заполнившую все вспышку света болезненно закричала, чувствуя, как её словно куда-то бросают.
***
Резко распахнув глаза, Элерил продолжил этот крик, чувствуя будто электрические разряды проходятся прямо по его голове, подвергая несравнимой ни с чем пыткой, которая словно пыталась разорвать его изнутри на сотни мелких кусков. Схватившись за голову, эмиссар попытался вспомнить любое лечебное заклинание, но тщетно. Ибо новая волна боли заполнила мысли, не оставляя никаких сил на концентрации, заставляя вместо этого вцепиться пальцами в волосы и начать их отчаянно рвать в попытке выдержать обрушившийся на него кошмар.
Не заметив свое падение с кровати, альтмер решился уже не рвать волосы, а изо всех сил биться головой об каменный пол в попытке хоть немного сбавить мысли, полные ощущения, что его плоть будто сшивают с чем-то, тем, что в ответ пытается сжечь Элерила своей сжигающей хваткой. На краю сознания он услышал как некто громко крикнул непонятные слова, однако обращать на них внимание он никак не мог, продолжая биться головой об пол.
И со временем, наконец, боль кажется начала стихать, начав постепенно покидая его истерзанный разум и давая долгожданное облегчение — так, как будто чужая хватка ослабла, позволяя вдохнуть полной грудью и бессильно рухнуть на холодный пол с чувством тупой боли во лбу.
«
Что это нахер было?!..» — недоуменно смог подумать Элерил, спустя, казалось, целую вечность пустоты в мыслях.
Ответа у него не было, лишь неуютное ощущение, что с ним теперь было что-то… не так. Будто в нем произошло незримое изменение, уловить естественными чувствами которое не представлялось возможным, но которое настойчиво билось в голове противным звоном колокола. Взглянув на свою руку, эмиссар растерянно моргнул, видя, что ни его зрение, ни та же самая рука ни на каплю не изменились.
«
Почему я тогда себя так чувствую?..» — Настороженно спросил сам себя Элерил, прежде чем вздрогнуть от чужого голоса.
— Вставай, талморец, — потребовал некто, с чьими словами тело альтмера отчетливо наполнила какая-то магия.
Но вопреки проскочившей догадке, эта магия принесла не боль, а придала так нужных ему сил, позволив подрагивающим рукам помочь ему встать на ноги и пошатнувшись, опереться на так удачно попавшийся стол. Правда от увиденного его ноги подкосились опять, но удержали округлившего глаза Элерила, почувствовавшего на себе растерянный шок.
И было от чего, ведь в своей комнате был
не один — на него отстраненно смотрели два нежданных гостя! И если в одетом в жёлтую роду сородиче он быстро признал того самого псиджика, встретившего его пару дней назад, уже вторая фигура была ему совершенно незнакома: уж чего-чего, а он не помнил знакомства с высокой меркой, обладающей бледно-жёлтой кожей вкупе с «плавающими» по воздуху белоснежными волосами и так же левитирующими цепями, источником которых были багрового окраса оковы на запястьях женщины!
— Что ты со мной делал все это время, мятежник?! — гневно воскликнул Элерил в очевидной догадке, что кому как не этому проклятому монаху творить неведомую магию, которая как раз и привела ко всему что эмиссару пришлось увидеть и почувствовать!
— Слушай не гнев, а разум, талморец, ибо наш разговор важен, — равнодушно заговорил псиджик искаженным голосом, шагнув ему навстречу. — Мы сожалеем, что тебе пришлось почувствовать муки, но другого выбора у нас не было — через себя мы не могли пропустить все увиденное тобою, неведомая сила нависшая над Альдмерисом многократно усложняет сотворение любой нашей магии и единственное, что было нам возможно это использовать твой разум как посредника, через который нужные нам воспоминания будут доступны.
— Что, для каких таких воспоминаний вы использовали меня как пленника для своих безумных опытов?! — поперхнулся от возмущения эмиссар, сотворяя в своих ладонях боевые заклинания.
— Её воспоминаний, талморец, — уточнил монах, указав рукой на хмуро взглянувшую на псиджика женщину. — К сожалению пока тех, которые не принесли нужных знаний, но имеющие шанс помочь добраться до нужных.
— Стой, её воспоминаний?! Но если так, выходит… — поморщившись в попытках вспомнить тот безумный сон, Элерил в следующую секунду широко распахнул глаза в шоке от осознания. — Это та самая мерка, в роли которой я пробыл весь сон?!
— Воспоминание. Но пожалуй для тебя это может ощущаться подобно сну, — задумчиво протянул его странный гость. — Возможному твоему разуму так проще адаптировать ту связь, которую мы протянули меж обоими вашими душами, дабы передача воспоминаний стала возможной.
— Связь?! Кто я вам, дабы вы смели такое творить без моего ведома?! — вспыхнул яростным возмущением Элерил, едва сдерживаясь в соблазне попробовать поджарить этого наглеца здесь и сейчас. — С кем вы вообще меня связали?! Кто это, даэдра раздери?!
— Леди Айренн, вы же слышали её имя в том самом сне, — невозмутимо сказал псиджик.
С этими словами безмолвная женщина повернула свой взгляд к содрогнувшемуся в тот же миг Элерилу, почувствовавшем на себе до ужаса знакомый взгляд — такой же пронизывающий, если не едва прожигающий саму его душу! Страшная догадка пронзила эмиссара, понявшему, что «леди Айренн» была не каким-то странным союзником псиджика, нет, это было знакомое ему
нечто, что усилиями монаха вновь было рядом, вопреки всем заклинаниям хранящего артефакт ящика! И хотя в этот раз эта…
сущность не напала на него, но Элерил просто не мог не почувствовать отвратительно липкий ужас, поглотивший онемевшие конечности.
— Не беспокойся, талморец, я знаю об вашем печальном опыте первой встречи, но теперь она осознает себя и ты защищен от попыток перехвата контроля над своим телом, — уверенно заверил монах, со словами которого
сущность перевела свой взгляд на монаха. — А мы будем вовремя одергивать тебя, дабы ты не испытывал вновь перегрузку сознания, которая едва не погубила твой разум.
— О, ну спасибо большое, что сперва мою душу связали с той, кто на меня в тот раз набросился и теперь клянетесь защищать меня от того, что она может выкинуть! — с нервным смешком гневно произнес Элерил, не знавший, что и думать. — Только зачем все это можешь объяснить, поехавший ты монах?! — всплеснув руками, зло проскрипел эмиссар, понимавший, что при желании этот псиджик скорее всего поджарит ему мозги или может что похуже. Но сил, а самое главное терпения для более сдержанной беседы у него уже не было.
— Будь открыт истине, талморец, ибо твое возмущение справедливо, но исходит от эмоций. А совершенное нами идет от того же стремления, что было тебе сказано ещё при первой нашей встрече, — с легкой надменностью, будто он объяснял самые простые вещи ребенку, заявил псиджик. — Но раз вижу, что слова мои для тебя подобны пустоте, дам увидеть судьбу, которая угрожает всем нам погибелью.
Направив руку к напрягшемуся эмиссару, монах наполнил свою ладонь бесцветным светом и в этот миг разум Элерила наполнили образы. Нет, даже видения которые стремительно, но вместе с тем в самых мельчайших деталях проносились перед ним подобно тому, как он прокручивал в своей голове воспоминания.
И в этих видениях Элерил видел ничто иное, как родной Саммерсет, привычно цветущий непрекращающийся жизнью природы и альтмеров, бредущих уже по улицам Алинора. Он видел знакомые лица сородичей, ничуть не изменившуюся канцелярию Талмора, блиставшие неизменной красотой центральные улицы города с его богатыми особняками, посвященными Предкам храмами, даже королевский дворец во всем его величественном идеале. Однако он чувствовал, что во всем этом таилось что-то неправильное, ускользающие от его внимание, но портящее теплоту родных видов.
Поднявшийся к небу взор прояснил это чувство, дав увидеть как вместо сияющего жёлтыми лучами солнца небо занимала ужасная пародия на него — багровое светило окрасило небо тёмно-серыми цветами, будто под всем Нирном нависли сплошные грозовые облака. Но нет, это было небо, чистое от самого маленького облачка, показывая как не-солнце будто искривляло ближайшее пространство вокруг себя, создавая ощущение все большее ощущение неправильности с каждой секундой, которую Элерил тратил на смотр изменившего неба.
Вернув взгляд обратно к земле, Элерил отшатнулся, увидев зрелище ещё хуже прежнего, ведь воды окружающие весь Саммерсет тоже переменились, став напомнить собою кровь. И которая в этот же миг грозными волнами обрушилась на побережье его родины, затапливая прибрежные города смывающими все на своем пути приливами красной жидкости, жадно забирающей в свои объятья пытавшихся спасти альтмеров и погребая под собой все ближайшие сооружения. Лишь Алинор волны пощадили, затопив лишь знакомый эмиссару порт, разбивая на обломки все те корабли, что находились там.
Однако и это не было концом, явив его глазам как из багровых вод начали выходить одинокие фигуры, один за одним, пока их не стали сотни, затем тысячи, а затем десятки тысяч! И все как один это были облаченные в ваяющие древностью доспехи меры — молодые, старые, мужчины с женщинами, там были все и в самых разных доспехах и с непохожим одно на другое оружием, но объединяло всех их мертвенность лица, капающая кровь с их тел с доспехами кровь и яркий свет в начисто алых глазах. Без единого шума они двинулись на Алинор, нет, на весь Саммерсет, выплывая отовсюду из вод, бывших когда-то морями!
Их становилось больше, да, целые армии выплывали из окровавленных вод, а рядом с ними шагали гиганты в доспехах, подобные тому, которого Элерил видел на площади Альдмериса, но отличаясь от него кровавостью своих доспехов и отсутствие хотя бы намека на повреждения. Воинство это шагало победоносно, поднимая знамя рисунки которых глаза не могли различить и неся за собой следы крови, заполнившие каждую дорогу, каждую улицу, каждый дом прежде чем достигнуть храмов посвященных Предкам, что поверглись разрушению или ужасному осквернению, а потом…
Элерил не смог этого узнать, так как видения отступили, заполняя глаза и разум очередной болью, заставившей его подкоситься. Впрочем, оперевшись на стол, удержаться на ногах в настигшей его судороге.
— Ч-Что это блять было?! — в обрушившимся шоке пробормотал Элерил, чье зрение сквозь боль и проступившие казалось слёзы, а как выяснилось кровь, вернуло его к реальности.
— Видение, которое дало нам понимание, что настал очередной момент для нашего вмешательства, талморец, — спокойно отозвался псиджик. — И ваше решение вернуться на мертвую землю, оставленную всеми, есть событие, которое толкает мир именно к этой судьбе, которая для нас так же туманна, как и для тебя. Теперь стало ясней причина, по которой мы решились поступить с тобой именно так?
Эмиссар глубоко выдохнув, уняв судорогу и тяжело продав, нервно усмехнулся в попытке унять все те впечатления, оставшиеся у него после увиденного и взглянул в глаза псиджику.
— Тогда как я смогу помочь предотвратить все это? И с чего мне знать, что вы не сами сотворили все это, дабы убедить меня?.. — растерянно пробормотал Элерил, пытаясь собрать свои забросанные мысли во что-то цельное. Но это было тяжело после всего того, что так быстро и безжалостно на него свалилось.
— Известный нам ключ к спасению лежит в леди Айренн, мы… чувствуем это, хотя и не можем описать понятным твоему разуму образом. И раз Альдмерис мешает нашему вмешательству именно на твоих плечах разгадать почему её сущность может помочь всем нам, талморец.
— Разумеется, как связать меня с тем, что раньше едва не убило, вы способны, а как дать нормальные ответы и самим разобраться во всем этом, так уже не можете… — зло прошептал себе под нос эмиссар и горько выдохнув, провел ладонью по лицу. — Почему бы вам просто не телепортировать нас куда подальше отсюда, если наше прибытие сюда приведет ко всему этому?..
— Альдмерис не находится в пределах Нирна, дабы это было так же легко, будь ты в Тамриэле. Но основная проблема в навесе, охватившей весь Альдмерис и преодолеть которую потенциально возможно, однако слишком высокой для нас ценой без больших надежд, что они будут этого стоить, — равел руками монах. — Будь другой выход мы бы сейчас все это не было бы сделано, талморец.
— Значит мы даже не в Нирне. Замечательно, просто замечательно… — потрясенно прошептал Элерил, чувство желание разнести всю комнату, дабы хоть немного утихомирить вспыхнувшие эмоции, которые пришлось удерживать сжимаемыми изо всех сил кулаками. — Тогда ответь хотя бы на один сраный вопрос… — мрачно заговорил он спустя недолгое молчание и посмотрел псиджику прямо в глаза. — Кто такой красноглазый, что сперва утихомирил эту… Айренн, вытащил меня из сраного тумана и которого вы не подпустили ко мне?
— Ты помнишь? Занимательная аномалия… — задумчиво протянул монах, поглаживая подбородок. — Но к нашему сожалению мы не можем ответь на твой вопрос, талморец, ибо сами не ведаем знаниями об нем. Мы пытались дотянуться до сути его сущности, однако он легко ускользает от нашего взора, приводя нас к пустоте, — на последних словах лицо псиджика на мгновение стало мрачней, но вскоре вернуло себе беспристрастность. — Думаю, наш разговор вынужден окончиться, талморец — мои силы начинают иссякать, а все необходимое сейчас тебе рассказано.
— Разумеется, как всегда в такие моменты вы все пропадаете… — зло скрипнул зубами Элерил, видя как фигура псиджика распадается на тысячи фиолетовых частниц, вскоре унесенные воздухом.
Устало вздохнув, эмиссар потер глаза, гадая, как ему теперь следовало со всем этим разобраться, но быстро придя к мысли все же нормально выспаться — все эти безумные путешествия по чужим воспоминаниям не дали никакого должного отдыха, заставляя чувствовать себя как будто ему пришлось полдня провести в тяжелой битве.
— Видимо всей свободы мне не получить пока этот маг не получит желаемое, — прервала его мысли новая знакомая, что материзовалась прямо перед ним, заставив альтмера испуганно пошатнуться и упасть на пол. — Хорошо, видимо нам придется побыть вместе, Элерил, пока мы не выясним это, — холодно добавила женщина, которая при ближайшем рассмотрении, как оказалось, испускала из своей фигуры белый свет.
— За что мне все это… — обреченно прошептал с трудом приподнявшийся на ноги Элерил, с прищуром осмотрев внешность той, с кем, видимо, ему предстояло… работать.
Выглядела та самая Айренн довольно… материальна для той, кто пожалуй должен был быть скорее призраком: возвышаясь над Элерилом своим ростом и без всякой радости смотря на него своим отстраненным лицом, обладавшем, чего уж таить, весьма привлекающей внешностью. Правда проницательность взгляд зелёных глаз мерки по прежнему вызвала у него холодный озноб.
— Надеюсь ты хотя бы не будешь набрасываться на меня как в тот раз?.. — пробормотал отвернувший взгляд эмиссар, не надеясь на искренный ответ.
— Нет, теперь я… осознаю себя, дабы не совершать подобного, — спокойно сказала Айренн, фигура которой на мгновение изменилась на образ состоящий из бесконечного числа белых частниц, прежде чем на округлившихся глазах Элерила вернуть стоящей перед ним… сущности более приземленный вид. — Но не буду врать тебе, что я слишком долго пребывала в этом, как ты сказал, артефакте, дабы я не стремилась к свободе и если этот маг не поможет мне сорвать мои цепи — я сделаю все, чтобы вырвать их сама и не остановлюсь, даже если это потребует твоей жертвы, — холодно заверила она.
— А в твоих воспоминаниях ты была добрей, — подметил хмыкнувший Элерил, уже подходивший к кровати.
— Произошло слишком многое, дабы я осталась такой, — тихо ответила ему мерка, не сумев скрыть в своем голосе горечь.
— Тогда надеюсь, что тебе хватит совести дать мне выспаться, — хмуро бросил улегшийся на постели эмиссар, прикрывая глаза.
