Тринадцать демонов Лань Чжаня

      Сон, в который провалился Лань Чжань, был недолгим и оборвался недобрым чувством, мгновенно вернувшим к яви. Пещера, погружённая в радужные переливы, всё так же сказочно мерцала и вибрировала светом, хотя и чуть более приглушённым, чем ранее. Шептала на разные голоса вода. Лань Чжань приподнялся и спешно огляделся. Он точно помнил, как обменялся с Вэй Ином кольцами; как они, теряя голову, ещё долго любили друг друга, а после, едва осилив купание, переплетённые объятием погрузились в сон. Теперь же среди великолепия причудливых огоньков Лань Чжань пребывал в одиночестве. Он почему-то сразу отмёл вероятность, что Вэй Ин отлучился на минуту-другую, но по-прежнему где-то рядом. Душа встрепенулась, растревоженная каким-то тягостным предчувствием.       Лань Чжань рывком подскочил на ноги — определённо зря. Обзор размашисто поплыл. Пришлось на мгновение замереть, зажмуриться и привести дыхание в норму. Ощущения были сумбурными и непривычными. Воскресив в памяти каждое мгновение, пережитое накануне, Лань Чжань задрожал: огонь лизнул зашедшееся сердце и жарко обдал чресла. Он испытывал удовлетворение от того, что Вэй Ин познал его тело. Несмотря на боль, хотелось снова пройти тем же путём: подарить себя, довериться, раствориться в любимом человеке, в едином порыве переживая нарастающую в близости экзальтацию.       Неохотно оборвав череду волнующих образов, подстёгивающих плоть оживать и желать, Лань Чжань торопливо натянул одежду и перехватил лентой волосы. Куда запропастился Вэй Ин и почему не возвращался, оставалось загадкой, требующей скорейшего разрешения. Перед тем как провалиться в сон, юноша озвучил сожаления, что не прихватил с собой вина и еды на завтрак. Возможно, он отправился в селение, чтобы взять немного, и намеревался вернуться до того, как его отсутствие будет обнаружено, но произошло что-то неожиданное.       Возникла идея позвать его мысленно, но до того, как Лань Чжань реализовал её, сквозь мерный шум воды прорвался отдалённый рокот, очень схожий с боем множества барабанов, по обыкновению возвещавших о прибытии большой армии. Этого хватило, чтобы забыть о слабости в ногах и, оказавшись на Бичэне, птицей выпорхнуть из грота. Гора много недель находилась в осаде. Несмотря на то, что все предшествовавшие попытки людей Цзинь Гуаншаня сокрушить барьер, опоясывающий прибежище обосновавшихся на Луаньцзан беглецов, те не переставали предпринимать усилия.       Полоснуло мыслью: если врагу наконец удалось прорвать защиту, обитатели горы, спасённые такими трудами и многими жертвами, находились в опасности. С немыслимой скоростью Лань Чжань взметнулся в туманную дымку и ветром пронёсся над склоном. Рассвет на Могильных Холмах наступал поздно. Полутьма в этот час надёжно укрывала горную цепь. Тысячи огненных точек, движущихся из устья ущелья вверх по широкой каменистой траншее, выделялись подобно искрам, ползущим по сухим травам. Лететь над Луаньцзан прибывшие заклинатели не рискнули, по всей видимости стараясь избежать коварных ловушек хитроумного Старейшины Илина.       — Две тысячи воинов почти достигли барьера. Ещё три начинают восхождение от селения у подножья горы и будут здесь в течение получаса, — подал голос Вэй Ин, материализовавшись рядом на Инь Хуфу. — Похоже, глава Цзинь наконец созрел для открытого столкновения и больше не намерен мириться с нашим здесь пребыванием.       Он манёвренно описал дугу вокруг Лань Чжаня. Одежду Вэй Ин явно набросил впопыхах. Длинные волосы были лишены ленты и свободно струились по ветру. На лице проступали гнев и досада.       — Сукины дети! Не дали спокойно встретить утро после такой чудесной ночи!       Он потянулся к губам Нефрита с лёгким поцелуем.       — Не сердишься, что я ушёл, ничего не сказав? Я хотел взять немного пищи, чтобы мы могли задержаться в уединении подольше, но едва взмыл над склоном, увидел это полчище…       Лань Чжань окинул его тёплым взглядом и наконец вздохнул с облегчением.       — Больше так не делай.       — Прости, что заставил беспокоиться. Если бы не эта свора, — обронил Вэй Ин, кивая в сторону мрачной процессии, неумолимо приближающейся к барьеру, — ты бы и не заметил моё отсутствие, а по пробуждении был бы приятный сюрприз. Я думал, придётся тащиться в Ланьлин, в Башню Золотого Карпа, чтобы выкуривать засевшую там крысу силой, но она опьянела от жажды пустить мою кровь настолько, что явилась сама.       Невзирая на иронию слов, Лань Чжань чувствовал его напряжение и взвинченность. Нынешний визит клана Цзинь и связанных магией марионеток был не просто вылазкой на удачу. Они оба это понимали.       — Былые нападки подчинённых главы Цзинь мы отражали без труда, но сегодня у явившихся сюда иной настрой, — озвучил мысли Лань Чжань.       Подёрнутый тоской взгляд Вэй Ина блуждал по заклинателям, скапливающимся у барьера.       — Прости, Лань Чжань. Эта ночь должна была завершиться иначе.       Лань Чжань коротко улыбнулся.       — Ночь была замечательной. Я благодарен за неё.       Вэй Ин смешался, безрассудно подвёл Инь Хуфу почти впритык к Бичэню, обхватил руками шею Лань Чжаня и притянул его к себе для поцелуя. Мгновение они со щемящей нежностью смотрели друг на друга, молчаливо признаваясь в чувствах, не вмещавшихся в груди, а потом были вынуждены вновь обратить взоры к продвигающейся по склону армии.       — Предстоящая стычка — переломный момент в противостоянии с главой Цзинь, — сжав пальцы Вэй Ина, обронил Лань Чжань. — Наш шанс закончить войну.       — У меня на сердце тяжесть… — признался Вэй Ин. — Словно всё будет вовсе не так, как я себе представлял до этого момента.       — В подобных ситуациях сложно что-то предугадать.       — Я полагал, ещё есть время, и хотел подготовиться получше. Это будет мне дорого стоить.       — Цзинь Гуаншаню было выгодно застать нас врасплох.       — Что если наших сил окажется недостаточно, чтобы отбиться?       — Уже не важно. Мы вступим в бой и сделаем всё, что сможем.       — Эта гора — плохое место для битвы.       — Странно слышать подобное от её хозяина — Старейшины Илина.       — От власти над Луаньцзан я не отказываюсь, но то, что таится в её недрах, мне не подчиняется.       — Ты о прорехе в безвременье?       — Да, о червоточине.       Отряды заклинателей скапливались у барьера. Гигантские барабаны били всё громче и громче. Мало-помалу к ним присоединились звуки первых залпов. Нападавшие пробовали снести защитный купол, объединив усилия, но пока лишь порождали вспышки и страшный шум, от которого содрогалась не только Луаньцзан, но и соседние вершины.       — Я недооценил Цзинь Гуаншаня. Он неспроста скрывался от меня всё это время, — ронял Вэй Ин. — Он наращивал силы и искал действенный способ сломать щит, пока я вынашивал планы мести, весьма далёкие от складывающейся реальности.       — Не кори себя. Ты не мог знать, что у него на уме.       — И всё же мне следовало подумать о дополнительных мерах.       — Мер было принято достаточно. Нельзя предусмотреть абсолютно всё.       — У меня плохое предчувствие.       — Нам предстоит сражение. Было бы странно, если бы ты чувствовал иное.       — Если глава Цзинь искал способ меня победить, скорее всего он его нашёл, иначе не прибыл бы сюда с таким апломбом. Этот мерзавец хитёр и предусмотрителен.       — Он не за поражением явился, это уж точно.       — Ты видишь его?       — Нет, но что-то мне подсказывает, ждать недолго.       — Может, стоит его поторопить?       В руках Вэй Ина показалась Чэньцин. Мелодия звонко полилась над ущельем, и к шуму, порождённому ударами магических бросков со стороны неприятеля, примешалась вибрация более глубинного характера. Земляные валы на Луаньцзан всколыхнулись и заёрзали. Сотни и сотни мёртвых тел, разрывая свои последние пристанища, начали выбираться из них и отряхиваться, как отоспавшиеся псы.       Восстающие покойники были не единственным оружием Вэй Ина. Откуда ни возьмись, из мглы, из тьмы, из затенённых закоулков скалистых гребней возникали и другие фигуры. С непривычки их можно было принять за обычных людей. Двигались они ровно, складно, не в пример ссохшимся скелетам. Внешне их туловища представлялись целостными, неповреждёнными, и даже лица, чудилось, сохранили прижизненные черты. То были усовершенствованные Старейшиной Илина лютые мертвецы, обладающие недюжинной силой и подчиняющиеся исключительно ему одному. Не преминул Вэй Ин созвать и демонических сущностей, что встали на его защиту и защиту родичей Вэнь Цин и Вэнь Нина в Безночном городе. Их причудливые, порой чудовищные силуэты отличались размером, наличием заострённых ушей, лишних конечностей или страшных звериных оскалов.       По стеснению в груди Лань Чжань понял, что и ему пора присоединиться к действию. Голову кружило ощущение наращивающего огненный потенциал нутра. Целостность Золотого Ядра после событий у озера Билин и Пристани Лотоса восстановилась, и в эти мгновения оно разгоралось в пылающее летним жаром солнце. Элементали чутко угадывали назревавшее побоище и в нетерпении просились на свободу. Лань Чжань расправил плечи, поглубже вдохнул и позволил разбуженным стихиям перенестись вовне: взвыли над горными просторами могучие ветра, сотряслась хриплым дыханием каменистая почва, вскипевшие набежавшими чёрными тучами небеса озарились плавленым золотом молний.       То, что на этот раз Цзинь Гуаншань возглавил армию лично, стало очевидным в следующий момент, когда на пение Чэньцин ответило проклятое изобретение Сюэ Яна — флейта-копия. Мелодия из-за ветра доносилась то будто издалека, то вроде бы совсем близко. Не уступая Чэньцин, вражеский инструмент собирал к ущелью жутких потусторонних тварей, готовых схлестнуться с сородичами, выступившими за противоположный лагерь. Вэй Ин не выглядел удивлённым, но взволнованность при виде этой картины подавить не смог. Его былые рассуждения о войне с главой Цзинь строились на иных представлениях о распределении сил. На деле же он старался не допустить приближения хозяина флейты Сюэ Яна к червоточине, словно знал, что если подобное случится, итог сражения будет вовсе не таким, как виделось ему в мечтах.       Цзинь Гуаншань шагал медленно и не спешил явить лицо, сливаясь с серой толпой своих заколдованных вассалов. Шаря глазами по разворачивающейся сцене, Вэй Ин наигрывал собственный мотив, выстраивая мертвецов и монстров в ряды, способные преградить путь к поселению у Пещеры Усмирения Демона в случае падения щита. Прибытие несметного числа воинов и нечисти предвещало большую резню. Участия в ней трёх сотен поселенцев, большая часть которых состояла из стариков и детей, Вэй Ин намеревался избежать любым путём.       Лань Чжань напряжённо всматривался в пополняющиеся с каждым мгновением отряды врага. Армия Цзинь Гуаншаня насчитывала по меньшей мере пять тысяч приверженцев, и это не беря в расчёт мёртвых и нечисть. Защитный барьер пока выдерживал натиск, но чем больше на него приходилось магического давления, тем яростнее по нему бежали алые трещины и тем больше появлялось небольших дыр, впоследствии обещавших увеличиваться.       Предчувствие успеха взволновало Цзинь Гуаншаня. Возвышенно-строгий строй чужой погребальной мелодии, управляющей марионетками, монстрами и восставшими трупами, сменился более резким мотивом. Чудовищные рати по обе стороны разделяющей их завесы на несколько мгновений замерли.       — Владыка Цзинь! Владыка! — раздавались многочисленные возгласы совсем близко к барьеру. — Требуется ваше вмешательство! Разрушьте преграду! Только вам это по силам!       Мелодия флейты Сюэ Яна отвечала новыми трелями, отчего живые впадали в благоговейный трепет, мёртвые метались, тёмные твари выли и бесновались. Продолжая играть, Цзинь Гуаншань встал перед щитом и сконцентрировался. Под ногами стоявших за ним воинов шелохнулась земля, словно сама Луаньцзан оживала и намеревалась обратиться оружием.       — А вот это очень плохо, — отняв от губ Чэньцин, изрёк Вэй Ин, обернувшись к вершине горы.       Выражение его лица стало растерянным и испуганным. Где-то в глубине скальных зубьев что-то вздрогнуло и заворочалось.       — Червоточина безвременья, — сорвалось с его губ. — Цзинь Гуаншань взывает к ней…       Чёрная как смоль материя просачивалась и текла сквозь проёмы и трещины.       — И она отзывается, — сквозь зубы процедил Вэй Ин.       Лань Чжаня ошеломили и озадачили его слова.       — Что? Это возможно? Разве не ты контролируешь её?       — Все последние недели я сдерживал силы образовавшегося разлома, не допуская его увеличения. Цзинь Гуаншань прямо сейчас действует противоположным образом. Он использует флейту Сюэ Яна, чтобы сломать мои чары и раскрыть червоточину как можно шире.       — Но ведь тогда и ему самому придётся худо. Последствия разрыва материи между мирами не предугадать.       — Он уже пользовался червоточиной для достижения своих целей и, по всей видимости, верит, что сможет ещё. Ныне я допускаю, что это благодаря ему тёмной ци, а вместе с ней и охочих до убийств созданий в нашем мире за время войны с Орденом Цишань Вэнь стало больше.       Лань Чжань взмахнул рукой. Направляемый им воздушный элементаль с ураганным напором устремился к барьеру, отбрасывая от него людей клана Цзинь, но фигуре с флейтой выпад вреда не нанёс.       — Наша битва с главой Цзинь должна была состояться подальше отсюда, — проронил Вэй Ин, посерев лицом. — Если червоточина разрастётся, она поглотит гору и все прилегающие к ней земли, и ни высокоуровневые лютые мертвецы, ни прочие ухищрения не смогут этому помешать.       В унисон его выводу глава Цзинь сконцентрировался на пробуждении сил, сокрытых под пластами скал. Наружу сажевыми струями продирались облака тёмной ци, но не той, что благоволила Вэй Ину. Эта энергия несла разрушение без исключения всем: живым и мёртвым, но главное — она была нацелена навредить тем, кто до недавних пор защищал гору от вторжения.       Вэй Ин лихорадочно прислушивался к звукам в недрах Луаньцзан.       — Безвременье стремится проявить себя. Если дать ему волю, его энергия как болезнь расползётся по земле. Вспомни озеро Билин. Тьма жаждет вырваться в наш мир и благоволит к Цзинь Гуаншаню, освобождающему её от наложенных мной оков.       Вэй Ин принялся играть, стараясь помешать врагу одержать верх, но, подтверждая его доводы, гибкие чёрные нити, что просочились из чрева горы, свистяще рассекли пространство, нацеливаясь ему в грудь. Лань Чжань отреагировал быстрее: ринулся к Вэй Ину и, преграждая им путь, нарисовал перед собой защитную печать. Ударившая волна рассеялась, но юношей едва не смахнуло с мечей.       — В воздухе оставаться опасно! — заключил Вэй Ин, и они направили Бичэнь и Инь Хуфу к земле, где снова столкнулись с натиском олицетворённой тьмы, пытавшейся до них добраться.       Лань Чжань отбил атаку и снова сплёл заклинание. Грянула белая вспышка, оттеснившая от Вэй Ина алчущие его щупальца зла. В тот же миг мишенью безвременья стали лютые мертвецы и порождения тьмы, выступившие на стороне обитателей горы. Лань Чжань попытался использовать против нового противника элементалей, но, вступив в схватку с энергией безвременья, они перестали защищать барьер, чем тут же воспользовался Цзинь Гуаншань. Заклинатели его армии выстроились коридором подобно загонщикам на облаве, пропуская между собой предводителя, не прекращающего штурмовать препятствие музыкой. Среди его приспешников раздавались хвалебные возгласы в его честь, а также призывы уничтожить проклятое отродье в лице Старейшины Илина и вставших под его знамёна людей кланов Цзян и Вэнь.       Упомянутые, будучи разбуженными взрывами и сотрясениями земных глубин, покинули укрытия. Все, кто мог держать оружие, спешили присоединиться к Вэй Ину и Лань Чжаню. Отряд возглавлял едва оправившийся от тяжёлых ран, ещё не до конца окрепший глава Цзян. Рядом с ним Вэнь Нин. Следующие за ними заклинатели испуганно взирали на собравшихся у барьера многочисленных сторонников главы Цзинь, но мечи не опускали. Все были намерены сражаться, хоть и сознавали, что их шансы уцелеть невелики. Вэнь Цин среди явившихся не было — она наверняка собирала в дорогу раненых, детей и стариков, чтобы податься с ними к подземному лазу, ведущему с горы. Девушка не знала, что с прорывом червоточины этот путь будет обречён.       Цзинь Гуаншань важно выступил в свет факелов и сбросил капюшон. Глаза его под действием тёмной магии горели двумя раскалёнными бусинами. Злоба в них сменилась блеском пожиравшего их хозяина неутолимого голода. Это был уже не человек. На губах, припадающих к флейте, время от времени расплывалась улыбка, почему-то напомнившая Лань Чжаню безумного поганца Сюэ Яна. Зловещая мелодия окутала пространство. Нефрит со всей доступной ему скоростью отражал прибывающие валы живого мрака, не оставляющие попыток достигнуть Вэй Ина. Добиться покорности от безвременья посредством Чэньцин у того не выходило. Под очередным натиском залпов оберегавший гору барьер, словно натянутая до предела ткань, начал истончаться и трескаться. Силуэты в серых одеждах устремились в прорванные отверстия.       Лань Чжань использовал духов, чтобы отбросить армию от щита, но, как и предрекал Вэй Ин, это уже не могло исправить положение. Существа, которыми он управлял, понеслись в наступление, круша первые отряды, проникнувшие за барьер. Созданные Старейшиной Илина лютые мертвецы оказались чрезвычайно эффективны в бою, но для более чем пятитысячного воинства главы Цзинь их явно было недостаточно. Вэй Ин искал возможность предотвратить гибель тех, кого всё это время пытался сберечь. Планируя месть Цзинь Гуаншаню, он исходил из плана, что отправится к нему с воинством из лютых мертвецов и нечисти, и не рассматривал участие в битве людей, которых лишь чудом удалось удержать на этом свете в сражении за Пристань Лотоса. Но внезапное наступление вражеских сил порушило его намерения. Потеря контроля над брешью в безвременье грозила всем на горе гибелью.       Манера игры главы Цзинь продолжала изменяться. Вновь дружно забили барабаны, вплетая в мотив флейты новые ноты, напоминавшие неистовое биение громадного сердца. Вэй Ин пускал в ход Чэньцин, чтобы удержать в подчинении поднятых мертвецов и прибывшую на его зов нечисть. Его музыка сильно отличалась. Её хотелось слушать и слушать без конца. Мрачная и прекрасная, она словно уговаривала забыть обо всём, всё отринуть и утонуть в небытие, но ритм, порождаемый противником, заглушал её.       В следующий миг раздался оглушительный взрыв. Остатки барьера перестали существовать. Лань Чжань и Вэй Ин, разрубая чёрные клочья энергии безвременья, застыли между маленьким отрядом во главе с Цзян Чэном и хлынувшей подобно саранче лавине марионеток. Бичэнь свистел разящими полукружьями, скашивая заклинателей в золотом и сером, как стебли хрупких колосьев, бездыханно опадающих наземь, однако существа иного толка — задействованные Цзинь Гуаншанем в сражении монстры — смешались с тварями, что призвала Чэньцин. В этом хаосе стало невозможно отличить «своих» от «чужих».       Мимо Лань Чжаня прошмыгнуло нечто, в полутьме схожее с огромной многоножкой, обладающее обезображенной человеческой головой и раздутым изъязвлённым телом млекопитающего; прошмыгнуло и шарахнулось к Цзян Чэну, в одной руке которого виднелся Саньду, в другой — блистала и искрилась лента Цзыдяня. Его духовные силы пока не достигли того размаха, который позволил бы использовать это оружие в полную силу, но Цзян Чэн не был бы собой, если б не пытался. Пурпурный хлыст гибкой молнией извивался в воздухе, разрубая на куски и живое, и мёртвое. Глаза юноши горели жаждой мести, взор искал в толпе фигуру Цзинь Гуаншаня. Медленно, но верно Цзян Чэн продвигался к кольцу прикрывавших предводителя марионеток.       Поняв, что он задумал поквитаться за родителей и разрушенный дом, Лань Чжань ни на миг не расслаблялся, и всё же он не мог уследить за всем и сразу. На него то и дело налетали стрелы, бесполезные из-за вмешательства элементалей, и набрасывались по дюжине мертвецов разом. Рубанув наотмашь, Лань Чжань рассёк ещё с десяток тел и, разогнав на ладони огненный клубок, отправил тот в надвигающуюся на него лавину клацающих оголённых челюстей. Раздробленные кости и раскромсанные куски полусгнившей плоти кубарем покатились по земле.       — Осторожней! — Лань Чжань резко развернул Бичэнь в воздухе и отправил в погоню за чудищем, выбравшим своей целью молодого главу Цзян.       — Цзян Чэн, назад! — воскликнул Вэй Ин, тоже выказывая опасения за его жизнь.       Создание, преследуемое Лань Чжанем, передвигалось большими прыжками, вздымая множеством ног земляные комья и камни. Очутившись возле Цзян Чэна, оно внезапно увеличилось в размерах. Нарывы, что покрывали его плоть, резко вздулись, а через секунду рванули фонтанами яда. Лань Чжань разрубил тварь пополам, но уже после того, как опасная субстанция выплеснулась в воздух. Благо Вэй Ин воздвиг стену из прозрачного зеленоватого тумана между шиди и потоком кислотных капель, чем спас не только Цзян Чэна, но и замерших рядом с ним заклинателей.       — Тебе не место здесь! — гневался Вэй Ин. — Забирай людей и уводи обратно к пещере! Вы ничем не поможете!       Цзян Чэн заупрямился.       — Пусть остальные уходят! Я остаюсь!       — Мы с вами, глава Цзян! — вторили ему голоса мужчин и женщин, готовых сражаться возле своего предводителя.       Вэй Ин не собирался с этим мириться и допускать непоправимое. Его глаза мерцали как рубины, от тела струились потоки могильного холода.       — Не глупите! Немедленно возвращайтесь к Пещере Усмирения Демона. Разве не видите, скверна червоточины из-за действий врага прорывается на волю. Она не пощадит никого, и когда окончательно падут наложенные мной скрепы, этот склон превратится в пустыню. В Пещере Усмирения Демона я создавал портал для перемещений, благодаря которому можно убраться с горы. Он не опробован, но сейчас это уже неважно.       Вэй Ин сосредоточил взгляд на Цзян Чэне, оживляя что-то на своей ладони, а затем резко приложил её к его руке, и метка перекочевала на кожу шиди.       — Этот символ — ключ, запускающий нужное заклятие. Коснись им любой стены в пещере, когда все соберутся. Проход зачарован, он откроется прямиком в Пристань Лотоса. Она почти восстановлена. У вас будет несколько минут, чтобы пересечь черту, так что не медлите. Проследи, чтобы все выбрались.       Цзян Чэн плохо скрывал потрясение.       — А как же вы?       — Мы должны попробовать сдержать червоточину, — глухо ответил за обоих Лань Чжань — ему вновь пришлось применить заклинание, чтобы отбросить тьму и марионеток. — Уходите!       Вэй Ин резко притянул шиди в объятия и так же резко оттолкнул.       — Давай же, глава Цзян, веди своих людей домой!       Дыхание Цзян Чэна сбилось, в глазах стояли слёзы.       — Как же я тебя оставлю?.. Ты же сгинешь здесь! Если бежать, то вместе!       — Старейшина Илина и его Нефрит должны дать бой! Сегодня поглядим, чего стоят вещицы, из-за которых нас с Лань Чжанем объявили отступниками! Ступай, Цзян Чэн! Позаботься о Вэнь Цин и остальных! Ну же!       Цзян Чэн смотрел на Вэй Ина со смешанным выражением шока, печали и восторга.       — Постарайтесь выжить и возвращайтесь… Вы оба, — он перевёл умоляющий взгляд на Лань Чжаня.       Его лицо отразило сложную гамму чувств.       — Ты ведь не позволишь ему подохнуть здесь, да? — замялся Цзян Чэн.       Лань Чжань совершенно не представлял, чем обернётся для них с Вэй Ином грядущая схватка, но всё равно кивнул, понимая, как Цзян Чэну нужна сейчас надежда. Только опираясь на неё, он сможет уйти.       — Хватит болтать! — раздражённо оборвал Вэй Ин и грубо развернул шиди спиной к себе, поторапливая. — Вали уже!       — Всем в Пещеру Усмирения Демона! — твёрдо скомандовал спутникам Цзян Чэн, и под прикрытием магии Старейшины Илина и Второго Нефрита горстка заклинателей рванула обратно к скалам.       Едва их силуэты растаяли в полутьме, Вэй Ин вновь притянул флейту к губам. Полчища тварей сошлись в столкновении, круша друг друга и всё, что попадалось на пути. Шум стоял такой, что закладывало уши. Остававшийся за спинами марионеток глава Цзинь продолжал напирать собственным мотивом с таким воодушевлением, словно выступал на певческом состязании у самого Императора Поднебесной. Тела подчиняемых им существ, прежде чем внять приказу, судорожно дёргались и извивались. Их будто тащило вперёд незримой, но крепкой рукой. Усилий Чэньцин для сопротивления ему на поле боя и подавления вышедшей из повиновения червоточины не хватало. Противник всё прибывал, смыкая и уплотняя ряды. Всего за несколько минут оголённый разрушительной баталией магических залпов склон оказался сплошь устлан телами. Брыкающиеся, визжащие, рычащие создания вцеплялись друг в друга. Лязг мечей, свист стрел и магические взрывы звучали непрерывным гвалтом.       Лань Чжань двигался как вихрь: то пускал в ход магию элементалей, сметая десятки подбирающихся недругов, то искусно орудовал Бичэнем, кроша тех с не меньшей яростью. Он бился не щадя себя, был зол и выглядел похлеще лютующих вокруг демонов. Льдисто-голубой клинок сверкал как драгоценность в свете вспышек. Выпады совершались безошибочно точно. Оружие марионеток не выдерживало столкновений с Бичэнем; однако на место павших воинов точно по волшебству вставали новые. Этому пиршеству крови, казалось, не будет конца.       Вэй Ин сдерживал ряды своих «бойцов» при помощи Чэньцин до момента, пока не стало ясно, что Цзян Чэн и остальные благополучно добрались до укрытия. О том, что портал сработал как следует, свидетельствовало радужное зарево, на миг осветившее предрассветные сумерки над горными вершинами. Вэй Ина всё с большей свирепостью теснила чёрная мгла. Её кольцо сужалось поверх зеленоватого отсвета, которым он себя окружил. Марионетки так же стремительно напирали и нападали на редкость согласованно. Выпады следовали один за другим, и каждый мог стать смертельным. Защищаясь, Вэй Ин отступал шаг за шагом. Расстояние между ним и Лань Чжанем росло, как и натиск энергии безвременья. В какой-то миг их взоры пересеклись. Всё стало ясно без слов — червоточина неуклонно ширилась, помешать этому не удавалось. Оставались считанные минуты до того, как точка невозврата будет пройдена.       Будто в жесте отчаянья Вэй Ин поколебался мгновение, а после резко вонзил чёрный клинок в землю и прошептал отпирающие его суть слова. Фигурка тигра отделилась от рукояти, метнулась вверх и зависла в воздухе над полем брани. От последовавшего грохота можно было оглохнуть. Сотрясший всё вокруг удар прошиб тела и разбросал сражавшихся как тряпичных кукол. Даже Лань Чжань не смог устоять на ногах и повалился на выстуженные камни, залитые кровью и устланные прахом. Вой и вопли нечеловеческих сущностей, до этого запертых в Инь Хуфу, сотрясли просторы нагорья. И если то, что творилось до настоящего момента, представлялось жестокой мясорубкой, то последующее походило на самые жуткие фрагменты ворвавшегося в реальность кошмара.       Вэй Ин вздымал ладони к печати Инь Хуфу. Разгоравшийся вокруг него мистический зеленоватый свет охватил сначала его фигуру, потом полился в стороны, оттесняя и разгоняя тьму червоточины. Свет нарастал, как вышедшая из берегов вода, которая, докатываясь до людей и существ, палила и жалила тех, кто был под заклятьем Цзинь Гуаньшаня. Нефрита сила Инь Хуфу ранить не могла. Он был хозяином Печати Тьмы, пусть и вторым, тогда как огромная армия главы Цзинь подвергалась безжалостному истреблению.       Цзинь Гуаншань, стараясь во что бы то ни стало помешать Вэй Ину, отправлял в его сторону потоки магии, но едва та соприкасалась с зеленоватой поволокой, тут же растворялась в воздухе без ущерба для юного чародея. Казалось бы, победа близка. Артефакт над головой Вэй Ина пылал, словно раскрывающий свои лепестки мистический цветок. Флейта Сюэ Яна не могла с ним соперничать, несмотря на то, что Цзинь Гуаншань продолжал извлекать из неё мелодию смерти. Силы клинка в одно мгновение переломили ход битвы.       Неожиданно Луаньцзан вновь пришла в движение, только теперь дрожь не прекратилась спустя мгновение. Землетрясение набирало мощь, обдирая валуны с отвесных склонов и обрушивая огромные пласты скал. Твердь испещрили ужасающей глубины трещины. Каменные утёсы осыпались как песчаные барханы. Склон, обратившись перепаханным полем, съезжал в бездну, исчезая во мраке. Обвал сместил площадку, на которой балансировал Вэй Ин, вниз, словно загоняя глубже в разверзшуюся пропасть.       Маневрируя в камнепаде, Лань Чжань оберегаемый воздушным элементалем, устремил Бичэнь к Вэй Ину, но добраться до него с первой попытки не получилось. Перед глазами взметнулась пылевая завеса, а когда рассеялась, налетели чернильные нити. Земля под ногами гудела и дрожала всё сильнее. Энергия безвременья вновь ринулась в наступление, подавляя зеленоватый свет кислотными росчерками, пытаясь удушить магию Вэй Ина.       Словно ловкая птица, избегая смерти под завалами, Лань Чжань спрыгнул с Бичэня, в полёте перехватывая его и с ожесточением кромсая тьму направо и налево. Он с ужасом признал место, где они оба очутились после проседания склона. Одного взгляда ему хватило, чтобы оценить положение. Прямо перед ним располагался тот самый разлом — червоточина, прореха в безвременье, откуда однажды довелось выручать возлюбленного. В окружавшем сумраке шевелились безликие тени. Разлом представлял собой сияющую дыру в пространстве и походил на кровоточащую рану.       Вымотанный необходимостью сдерживать этот потенциал и одновременно защищаться от него, Вэй Ин вскрикнул, расставаясь с остатками сил. Глаза, алыми лунами вглядывающиеся во тьму перед собой, внезапно стали серыми и начали закатываться. Изо рта, носа и ушей показалась кровь. Худое тело пронзили судороги. Зелень, до этого спасавшая положение, рассеялась. Хватанув воздух, Вэй Ин со стоном повалился набок.       Печать Инь Хуфу, висевшая в воздухе над раскуроченными скалами, понеслась вниз, но земли не коснулась, подхваченная ладонью Лань Чжаня. Скорость развития событий толкала к принятию решению на ходу. Пока существовала червоточина, бороться с Цзинь Гуаншанем было сродни попыткам сокрушить стену. Выходило, что они действовали заодно и их действия приближали момент конца человеческого рода не сегодня, так завтра.       Казалось, далёкий суровый голос, уже слышанный раньше, смутно воззвал к Лань Чжаню. В сознании звучала одна-единственная грозная фраза: «Дракон должен пробудиться!» Лань Чжань догадывался, что это означает. По своей воле или нет, он был связан с чёрным клинком из логова Зверя, соприкасался с Тёмным Источником, а после с безвременьем. Его собственное нутро преображалось в тринадцатого элементаля, а Золотое Ядро давно перестало быть тем, чем ему быть полагалось. Вэй Ину не удалось подавить натиск безвременья, потому что однажды оно стало ловушкой для его духа и тела. Инь Хуфу не позволил пустоте поглотить искалеченного, полумёртвого юношу, но пребывание в тесной близости с потусторонней материей не могло не сказаться на его способности ей противостоять. Вэй Ин носил в себе зерно тьмы с рождения, но тьмы иной, не относившейся к пространству Пустоты и Сумрака. Он успешно справлялся с ци Тёмного Источника, хоть та и имела над ним власть на уровне природы, но тьма безвременья не подчинялась ему, что и привело к нынешней неудаче. Лань Чжань же соприкоснулся с ней без каких-либо последствий, сохранил сознание чистым и даже сейчас успешно сопротивлялся ей.       Он нежно тронул лицо обмякшего Вэй Ина. Нащупал на Чэньцин нефритовый лотос и вложил ему в руку: пока подвеска с ним — смерть его не коснётся. Вэй Ин являлся самым сильным заклинателем из всех известных Лань Чжаню, но вовсе не Старейшине Илина предстояло покончить с червоточиной, а тому, кто стал причиной её появления. Ладонь Лань Чжаня инстинктивно раскрылась, позволяя Инь Хуфу вновь воспарить и озарить светом лоно горы. Мысленный зов ушёл в пространство, и двенадцать высших духов призрачными силуэтами нарисовались перед заклинателем. В прошлый раз именно благодаря им он смог осуществить спасение Вэй Ина, но последствием этого решения стал разлом и порождённые им беды. Лань Чжань не жалел о своём поступке, напротив, если бы от того зависела жизнь Вэй Ина, он повторил бы сделанное снова и снова, но сейчас не только его надо было спасать.       Лань Чжань выпрямился, по очереди называя имена элементалей и зажигая символы возникшей в уме формулы напротив каждого. Тряска горного массива стихла, словно силы, стоявшие за этим, сосредоточились на его манипуляциях — прислушивались и присматривались. Внутри Лань Чжаня тоже стало тихо. Он на секунду закрыл глаза, удивляясь, что не решился на подобный шаг раньше. Память услужливо воскресила перед мысленным взором длинную галерею лиц — живых и мёртвых. На уста просились фрагменты заклинания, что разжигало веру в то, что ещё можно что-то изменить; возникали причудливые видения. Сосредоточившись на своих желаниях — защитить Вэй Ина, развеять по ветру его печали и горести, дать шанс людям на благополучную жизнь, принести в мир покой и безопасность, — Лань Чжань последовал за ними.       Вэй Ин, будто неаккуратно разбуженный, вздрогнул, недоумённо распахнул глаза и вскинул в направлении избранника руку.       — Нет, Лань Чжань! Я знаю, что ты задумал… Не смей!       Кожу Нефрита золотили пробивающиеся сквозь неё лучи.       — Я могу запечатать червоточину, и тогда ты без труда покончишь с Цзинь Гуаншанем.       — Я и так с ним покончу, не произноси заклинание! Ты погибнешь!       — Да, но лишь как человек. «Дракон» продолжит жить.       — Но «Тигр» этого не примет.       — Ему придётся. Иначе не спасти тех, кто ему дорог.       — Я найду другой способ.       — На поиски нет времени.       — Стой, Лань Чжань! Давай вместе! — кусая губы, Вэй Ин вскочил на ноги, судорожно схватился за Чэньцин, но почти сразу снова упал.       Кровотечение из цицяо усилилось.       — Дьявол!       — Побереги себя. Теперь я попробую.       — Лань Чжань! — закричал Вэй Ин, ошеломлённо глядя на него. — Не надо, я…       Его сорвавшийся голос утонул в раскатах грома. Силуэт скрылся в разделившем их чёрном облаке. Возле разлома подавлять энергию безвременья было сложнее всего. Лань Чжань приблизился почти вплотную, провёл ладонями над кипением мглистых язычков и продолжил проговаривать элементы формулы, чувствуя прилив невероятной силы. С кончиков пальцев потекли бледно-серебристые струйки редкой древней магии. Элементали обступали его полукругом и будто обнимали собой. После заключительных слов он призвал огонь, главенствующий над стихиями, позволяя омывать себя изнутри и снаружи.       Последовал сильный толчок и невероятный рёв взрыва. Над Луаньцзан резко стало светло, будто занялась заря или, взмывая в небеса, поднялся спавший в её каменном лоне золотой дракон.