Тринадцать демонов Лань Чжаня

      Поцелуй был быстрым, как порхание мотылька вокруг свечи, и невинным, как едва распустившийся цветок. На очень короткий миг он соединил губы юношей прострелом шока и тепла. Оба до отказа распахнули глаза, словно не получалось вместить внутри нахлынувшую волну переживаний. Завертелась душная пурга красок. Сердце Лань Чжаня как сумасшедшее понеслось вскачь. Всего-то пару мгновений назад он полагал, что способен контролировать свои порывы, но, как оказалось, лишь тешил себя иллюзией и теперь всерьёз опасался, что, едва жертва его страсти придёт в себя, последует неминуемая расплата.       Вэй Ина встряхнуло искрой глубинного спазма, так что он даже слегка поджал ноги. Пальцы, покоившиеся на плечах Лань Чжаня, в момент поцелуя сильно сжались. В порозовевших уголках глаз цвета вскипающей ртути выступила влага. Вся бойкость и нагловатость испарились, оставив его испуганным, огорошенным и оробевшим больше, чем когда-либо.       Сознавая, что заступил черту дозволенного, Лань Чжань отпрянул от него как ошпаренный, врезался спиной в стену позади себя и замер. Когда Вэнь Чао вынес решение относительно их с Вэй Ином совместного проживания, именно такого поворота событий Лань Чжань и опасался. Он не сдержался — поддался порыву, как какой-нибудь мятежный ребёнок, и ныне мысленно ругал себя на чём свет. Сквозь пелену эмоционального шквала Лань Чжань с ужасом постигал, что своей выходкой похоронил всякую надежду оставаться рядом с Вэй Ином хотя бы в качестве приятеля. Отчаяние накатило как ударившая исподтишка лавина. Коснувшись Вэй Ина поцелуем, Лань Чжань впервые настолько явственно осознал, насколько нуждается в нём. Теперь, когда старания сохранить чувства в тайне провалились, не приходилось надеяться, что удастся отмолчаться или списать случившееся на недопонимание.       Сквозь застивший глаза туман раскаянья до Лань Чжаня донеслось невнятное бормотание пошевелившегося Вэй Ина. Он походил на человека, только что пережившего сильный удар по голове, забытьё и тягостное возвращение к реальности. Разобрать его слова не выходило, потому что то, что вырывалось из его горла, было лишь обрывками слов, словно он разучился владеть языком и сам этого перепугался. Помимо прочего, Вэй Ина вдруг одолела нетипичная стеснительность. Стремясь прикрыть обнажённый торс, он схватил первую попавшуюся рубашку — по закону подлости не свою, — помял её в руках, отложил, снова пустился на поиски, наконец дотянулся до нужной и начал суетливо напяливать на себя, однако застрял в перекрутившейся ткани.       Лань Чжань не раздумывая ринулся на выручку, но едва его пальцы притронулись к Вэй Ину, он забился в попытке увернуться. Не желая смущать его ещё больше, Лань Чжань убрал руки, дождался, когда кровь перестанет стучать в висках, а ноги обретут силу, и резко встал. Он намеревался унестись как можно дальше и как можно быстрее, но в момент, когда выпрямился, Вэй Ин крепко обхватил его запястье.       — Не смей сваливать! — в его словах, вопреки обескураженному виду, звенела сталь. — Только не сейчас!       Лань Чжань мог вырваться и сделать по-своему, но стоял как вкопанный, пригвождённый к месту серыми как туманное утро глазами. Их с Вэй Ином одно на двоих сражение за самообладание длилось около минуты. Под действием понимания, что от случившегося никуда не убежишь, ноги Лань Чжаня ослабели и он, сдавшись, опустился перед Вэй Ином на колени.       — Прости.       Вэй Ин в замешательстве издал шумный вздох.       — Простить за что? Что это такое было, Лань Чжань?!       — Я поцеловал тебя, — не поднимая виновато опущенной головы, констатировал Нефрит, признавая своё абсолютное бессилие отрицать простую истину.       — Я, как ни странно, догадался! — в сердцах съязвил Вэй Ин, покраснев как маков цвет. — Но почему ты меня поцеловал?!       Лань Чжань вскинул на него тлеющий обожанием взгляд. Необходимость объяснений отпала сама собой. Вэй Ин опять смешался и онемел. Лань Чжань ощущал себя разбитым в пух и прах и ждал, как отсечения головы, того, что, справившись с ошеломлением, Вэй Ин раз и навсегда потребует держаться подальше. От одной этой мысли хотелось удавиться. Лань Чжаню и в голову не приходило заверять его, что подобное больше никогда не повторится. Вместо этого он наполнился неприязнью к навеянному воображением лику женщины, которой однажды посчастливится стать его возлюбленной.       — Как давно? — услышал он мгновением позже.       — Что как давно?       Сглотнув, Вэй Ин сделал глубокий и медленный вдох.       — Как давно ты… думаешь обо мне в таком ключе?       Молясь всем богам, чтобы хватило сил не спасовать перед продолжением беседы, Лань Чжань понуро ответил:       — Давно.       Часть его отчаянно хотела, чтобы Вэй Ин узнал правду, другая — опасалась, что это конец их общения.       — Почему… — меняясь в лице и запинаясь, пробормотал Вэй Ин. — Почему ты не сказал мне?       Чуть приподняв брови, Лань Чжань удивлённо скрестил с ним взор.       — Сам не догадываешься?       Вэй Ин отвёл глаза и, прочистив горло, спросил:       — Ты поэтому вёл себя так враждебно со мной?       — Как ещё мне было удержать тебя на расстоянии?       — Тебе следовало не отталкивать меня, а поговорить. Ты мог хотя бы намекнуть, когда я выпытывал у тебя, какие девушки тебе по вкусу… Я же не знал ничего и, получается, едва ли не ежеминутно дурь порол…       Лань Чжань уронил голову на грудь. Не имело значения, что они говорили друг другу ранее. Важно лишь, что будет между ними теперь.       — Не нужно меня жалеть.       — Жалеть? — переспросил Вэй Ин. — При чём тут жалость вообще? Долгое время я засыпал и просыпался с мыслью, что презираем тобой, а на деле…       Лань Чжань паниковал, задыхался от волнения, но, хотел он того или нет, время для правды наступило. Ему всегда претила ложь, а после того, как он минуту назад самозабвенно целовал Вэй Ина, врать было бессмысленно.       Я должен признаться. Сейчас или никогда.       Сердцебиение надсадно частило где-то в горле и отдавалось в ушах. Произнося следующие слова, Лань Чжань заступал черту, за которой всё коренным образом менялось.       — Ты значишь для меня больше, чем кто-либо в этом мире.       Вэй Ин остолбенел, а потом изящные пальцы резко вошли в волосы, попеременно натягивая их и отпуская. Теперь казалось, он сам готов вскочить на ноги и убежать прочь. И всё же не убежал, лишь обхватил себя за плечи, стараясь скрыть слишком бурные переживания.       Лань Чжань, словно превратившись в оголённый нерв, ждал приговора. Было некомфортно видеть Вэй Ина таким ошеломлённым и сбитым с толку. Реши он после «покушения на свою честь» ответить по-мужски, Лань Чжань не стал бы этому препятствовать, признавая, что поступил скверно, однако Вэй Ин даже не помышлял его наказывать.       — Лань Чжань, ты… — он блуждающим взглядом окинул пространство их с подачи Вэнь Чао одной на двоих лачуги. — Хочешь сказать, что ты меня… Ты…       Да, я люблю тебя. До умопомрачения. Бесповоротно. Навсегда.       Лань Чжань легко произнёс это мысленно, но вслух не давалось. Перебарывая себя, он раскрыл ладонь и всё так же молча вытянул её в направлении Вэй Ина. Шансы, что тот не отмахнётся от этого жеста, а главное — захочет протянуть свою руку в ответ, были ничтожно малы, но Вэй Ин взволнованно и несмело вложил дрожащие пальцы в руку Лань Чжаня. Не встретив ни возражения, ни сопротивления своим действиям, Нефрит поместил их себе в область сердца. Вэй Ин постепенно расслабил кисть, заворожённый грохотом под ней. Помедлив, он вдруг наклонился вперёд, утыкаясь лбом чуть выше своей пятерни — прямо в центр груди Лань Чжаня. Его свободная ладонь ушла вверх и провела по виску Лань Чжаня, затем по щеке, огладила скулы, задела уголок губ, раскрывшихся в немом стоне. Происходящее представлялось сном.       — Ты бесконечно мне дорог, — прошептал Лань Чжань, не оставляя себе ни единого шанса для отступления.       Вскинутые на него серые глаза заволокла влажная пелена. Морщинка напряжения, залёгшая между бровей Вэй Ина, наконец разгладилась. Сердце Лань Чжаня подпрыгивало при каждом его движении. Он был его средоточием боли и наслаждения, мучителем и утешением, созданием из грёз и звёздного света, нетленным идолом. Рискуя показаться совсем невменяемым, Лань Чжань опустил лицо к его макушке и оставил на пахнущих клевером и ромашками волосах несколько невесомых поцелуев. Он не хотел думать, какую боль Вэй Ин может причинить ему, лишь сказав: «Проваливай!» Сейчас он был в его объятиях, и только это имело значение.       Стало совсем не по себе, когда Вэй Ин, вместо того чтобы отшатнуться, прижался теснее.       — Ты поэтому злился и срывался на меня? — пролепетал он, задевая дыханием кожу на груди Лань Чжаня. — Из-за того, что чувствуешь? Не хотел сближаться, потому что полагал, я не приму этого?       Лань Чжань покорно кивнул.       — Ты провоцировал мою несдержанность.       Он не мог не поражаться тому, что Вэй Ин, открыв для себя его «страшный» секрет, не гневался, а проявлял внезапное расположение.       — Если бы я только знал, Лань Чжань…       — То вёл бы себя иначе?       Вэй Ин рассмеялся.       — Да. Смелее и настырнее.       Лань Чжаня парализовало изумление. Порхание бабочек в животе не унималось. Чувствовать Вэй Ина у груди, вдыхать его запах, млея от прикосновения к мягким прядям волос, было сродни сбывшейся мечте. Лань Чжань сходил с ума от близости к олицетворению своих тайных помыслов и изнемогал от невозможности дать себе волю.       Спустя некоторое время, Вэй Ин приподнял голову. Его взгляд, несмотря на проявляемую суету и ряд непоследовательных движений, был прямым и открытым, словно он сам расставался с каким-то тяжёлым и неприятным бременем. В его просветлевших глазах одновременно проступали надежда, нетерпение, любопытство и, что более всего поражало — радость.       — Я тебе не противен? — осторожно спросил Лань Чжань. — Ты не ждёшь, чтобы я ушёл?       — А ты хочешь уйти?       — Нет, но уйду, если попросишь.       Вэй Ин нервно облизал губы, чуть склонил голову, обдавая шею Нефрита горячим дыханием, и, краснея, уронил:       — А если я попрошу повторить то, что ты сделал… Согласишься?       Лань Чжань допустил, что на фоне расшатанной психики и бури переживаний у него приключился бред и возникли звуковые галлюцинации. Пробежавшая по телу стайка мурашек дружно направилась вниз — к паху. Каждая мышца ныла и зудела от желания предпринять что-то. Он вновь безотчётно попытался вскочить на ноги, но Вэй Ин не отпускал.       — Не дури, — сказал он, притягивая Лань Чжаня обратно. — У тебя нет причин для побега.       Лань Чжань растерялся и, как не раз случалось, завис. Его такая искушающая и такая желанная погибель смотрела на него во все глаза. Лань Чжань лихорадочно соображал, не шутка ли это, не глумление, не очередная ли забава с его вскипающими мозгами? Судя по состоянию самого Вэй Ина, по алеющим щекам и подрагивающим пальцам — не шутка, а значит, происходило невозможное: уже зная об отношении к нему, он не выказывал стремления оборвать набирающее обороты безумие, а намеревался его усугубить личным участием!       Открытие обрушилось на Лань Чжаня мощным шквалом эмоций, заставило метаться, трепетать, изнывать от смятения и задаваться вопросом:       Что же в таком разе чувствует ко мне Вэй Ин?       Осознав, что Нефрит впал в глубочайший ступор и будет находиться в нём ещё долго, Вэй Ин отважился проявить инициативу: нащупал его кисть, лежащую на циновке, и накрыл своей ладонью — осторожно, мягко, предельно интимно. Лань Чжань с непривычки попытался выскользнуть, но Вэй Ин уверенно надавил на его пальцы сверху и удержал на месте.       — Лань Чжань, ты сам это начал, разве нет? — напомнил он.       — …       Их пальцы переплелись. Затопило неожиданной нежностью целомудренной и стыдливой ласки. Уступая ей, Лань Чжань помешкал ещё секунду, а затем, позабыв о такте и деликатности, резко привлёк к себе Вэй Ина, зарылся лицом в его шею — трогая, тиская и задаваясь шальным вопросом: как не допустить в этом очумелом угаре нахлынувших чувств изнасилования?!       Серые глаза распахнулись шире, когда губы Лань Чжаня со слепым обожанием прикоснулись к месту между ними поцелуем. Мания, которую он жестоко подавлял, грозила вырваться наружу и снова испугать виновника его горячности. Заглушая собственное волнение, Вэй Ин отважно ринулся его изучать — положил обе ладони ему на скулы, плавно соскользнул на шею, затем обвёл плечи, переместил на грудь и пробежался по рёбрам. Когда он добрался до живота, нажимая пальцами на упругие мышцы пресса, Лань Чжань испытал тянущий спазм ниже и резко перехватил его руки.       — Остановись, иначе…       Вэй Ин усмехнулся, нетрезвым взглядом вбирая в себя очертания его тела.       — Иначе что? Теперь, когда я знаю твой секрет, мне не зачем хранить свой. Ты тоже мне давно небезразличен…       Услышанное переворачивало мир Лань Чжаня вверх тормашками, круша представление о возможном и невозможном. Распалённый, взволнованный Вэй Ин тем временем решительно сорвал с себя сорочку, вернув её на пол, и придвинулся ближе. Влечение Лань Чжаня в этот миг достигло взрывоопасной точки. В мозгу прозрением звенело.       Мы можем быть вместе!       Глаза Вэй Ина, мерцающие как серые обсидианы, гипнотизировали. Дыхание ускорилось, зеркально отражая частые вдохи и выдохи Нефрита. Казалось, их сердца синхронизировались. В комнате стало очень жарко.       — Целуй… — уронил Вэй Ин, призывно улыбаясь. — Или я тебя поцелую, выбирай.       Медленно открывая и закрывая глаза, Лань Чжань пропускал через себя высказанное требование, с полнейшей растерянностью постигая неимоверный поворот событий. Мог ли Вэй Ин разглядеть потрясение на его лице? Ощущал ли ту же прорву эмоций? Всё расплывалось цветными бликами, растекалось солнечными зайчиками.       Приникая к нему, Вэй Ин аккуратно переплёл руки у него на затылке, подталкивая к себе и едва-едва касаясь губами. Лань Чжань откликнулся яростным поцелуем, сминая с безудержным темпераментом мягкий, податливый, красиво очерченный рот, после чего резко повалил Вэй Ина обратно на циновку, но, осознав порывистость своих движений, чуть сбавил темп. Целовать Вэй Ина было как парить выше облаков, задевая мякотью сердца острые края звёзд. Им невозможно было насытиться, от него невозможно было оторваться. Лань Чжань терял себя в ощущении его уступчивости, сладости и открытости и скатывался в поспешность.       Вэй Ин слегка опешил от такого напора.       — Полегче, задушишь.       Его сердце колотилось так громко, что сотрясало ударами всю его плоть.       — Не нужно доказывать, насколько ты сильный. Я в курсе, — его мутный от переизбытка чувств взгляд был прикован к губам напротив. — И торопиться никуда не надо, мы только начали…       От его слов Лань Чжаня сносило в истому ещё яростнее. Он плохо понимал, что делает, и уж тем более не отдавал себе отчёта, правильно ли. Преобразившаяся реальность окрыляла неожиданной взаимностью Вэй Ина, а отсутствие навыков сполна компенсировалось страстью и инстинктами.       Их губы вновь горячо и влажно встретились. Вэй Ин немного напряжённо подстраивался под заданный ритм ласк, тихо стонал, впуская в себя язык Лань Чжаня, и слегка вздрагивал, когда тот захватывал упругую кожу зубами. Вследствие атаки Нефрита его рот припух и горел, а места властных касаний покраснели, обещая остаться на коже на несколько дней.       Они переплелись словно в схватке. Объятий и поцелуев вскоре стало недостаточно. Природа толкала жаждать разрядки. Никогда прежде Лань Чжаню не доводилось быть так близко к другому мужчине — дотрагиваться, дразнить, целовать его полураздетое тело. Вэй Ин тоже пребывал в исступлении и хотел продолжения ничуть не меньше. Беспорядочно двигаясь по телу напротив, его руки заползли в волосы Лань Чжаня и неумышленно смахнули лобную ленту. Она мягко спорхнула на лицо Вэй Ина, и он, улыбнувшись, подобрал её.       — А вот и венчальный атрибут! — смеясь, выпалил он, не придавая сказанному значения, но Лань Чжань, услышав это, застыл, а через мгновение отстранился.       Бёдра Вэй Ина возражающе подпрыгнули, цепляясь за ускользающее удовольствие. Глаза вопросительно расширились.       — Что случилось? — он машинально смял ленту в кулаке. — Не стоило её касаться?       Лань Чжаня не волновала лента, но она напомнила ему кое о чём важном. Он совсем позабыл, где они, в каком положении находятся и что ещё получасом ранее их отношения сложно было назвать тёплыми и доверительными. Ничего не говоря, Лань Чжань затуманенным взглядом изучал его лицо.       — Почему так смотришь? — Вэй Ин стыдливо потупился.       — Я набросился на тебя. Повёл себя не в пример благородному человеку, — рассудил Лань Чжань. — Это неправильно.       — Я скажу тебе, что неправильно, — ломким, севшим голосом произнёс Вэй Ин, плохо скрывая досаду. — Довести друг друга до звёзд в глазах и отступить.       Его рука ловко спорхнула вниз, накрывая до боли затвердевшую плоть Нефрита, который мигом вернул её наверх и притиснул к груди. Вэй Ин недоумевающе пожал плечами.       — В чём дело? Тебе неловко?.. Знаешь, я раньше тоже такого не делал, но я быстро учусь.       — Дело не в неловкости, — Лань Чжань погладил его подбородок, окинул взглядом обстановку хижины и медленно вздохнул: — Не так это должно случиться.       — Какая, к чёрту, разница, что мы не на шёлковых простынях в твоей цзинши? — ершисто заявил Вэй Ин. — У нас есть лишь этот момент и этим надо пользоваться.       — Я хочу не только этот момент. Ты нужен мне весь и на всю жизнь.       Вэй Ин тускло хмыкнул.       — Учитывая то, что сейчас наши жизни зависят от воли Вэнь Чао, вполне возможно, этот вечер и есть наше «на всю жизнь».       Напоминание об их истинном положении всколыхнуло Лань Чжаня ещё больше.       — Я должен знать, что ты отвечаешь мне не потому, что поддался порыву и просто пробуешь что-то новое…       — Что-то новое? — чеканя слова, переспросил Вэй Ин. — По-твоему, я сейчас с тобой только ради исключительного опыта?!       — Я не это имел в виду.       — Помнится, ты как-то уже вменял мне то, что я распущенный и порочный тип. В этом вся проблема? Тебе кажется, что со мной возлегли слишком многие?       Ухмылка Вэй Ина стала горькой. Он сдул с лица упавшие на глаза пряди и добавил:       — Неужели правда допускаешь, что я такой?       Вместо ответа Лань Чжань заткнул ему рот поцелуем, жёстко врываясь языком, задевая им скользкое нёбо, блуждая краями зубов по раскрасневшимся губам.       — Я совру, если скажу, что мне всё равно, кто целовал тебя до меня; я совру, если скажу, что не схожу с ума от ревности, когда тебя касаются другие, — обронил он, захлёбываясь воздухом, когда отстранился. — Я не хочу даже думать о том, с кем ещё ты заходил так же далеко или, может быть, дальше…       — Всё, что я сейчас делаю, для меня впервые, начиная от поцелуев и заканчивая этим, — уязвлённо буркнул Вэй Ин и снова медленно двинул вниз ладонь, касаясь его словно отлитого из металла члена. — Я бы никому, кроме тебя, не позволил себя так касаться, — продолжил он через пару глубоких вдохов. — С тех пор как я впервые увидел тебя, ты стал для меня особенным. Думаешь, почему я ходил за тобой по пятам, донимал вниманием и выпрашивал, словно подаяние, твою дружбу? Я долго не сознавал, почему меня к тебе так тянет. Предполагать, что ты ответишь мне соизмеримо, было бы крайне наивно. Сам знаешь, каково желать человека, каждую минуту опасаясь, что столкнёшься с его презрением.       Лань Чжань вновь ощутил, как лоб покрывается испариной, судорожно дёргается кадык, а взгляд становится шальным и расфокусированным. Обуздание своих эмоций терпело крах.       — Выйдешь за меня?..       — М-м… Чего? — насторожился Вэй Ин, сперва не поняв вопрос, но через мгновение его осенило: — Ты предлагаешь мне брак?!       — Мгм.       — Как-то не к месту ты в шутники заделался!       — Я не шучу.       — А ты случаем не забыл? Мы оба — парни!       — Это не отменяет традиций.       — Лань Чжань, ты никак головой приложился, пока метался по хижине, не позволяя себя раздеть. Полагаешь, достаточно нам уведомить родных о нашей противоестественной связи, исполнить положенные ритуалы и объявить себя супругами, и все вокруг легко смирятся с тем, что мы вместе? Да твой дядюшка первый нас четвертует, если узнает!       — Если он воспротивится нашему союзу, я покину клан, — решительно объявил Лань Чжань.       Вэй Ин какое-то время неотрывно таращил на него глаза. Улыбка медленно сползала с его лица.       — О Святые Небожители! — он принялся натужно массировать виски. — Ты решил свести меня с ума? У тебя получается!       — Ты не хочешь быть со мной? — напрягся Лань Чжань.       — Хочу.       — Тогда поженимся.       — Ну что ты заладил? Тебе кровь не в то место ударила. Ты не можешь на мне жениться, я не девушка! — упрямо провозгласил Вэй Ин.       — По-твоему, я этого не понимаю?       — Гуль его знает! Вдруг закрались сомнения.       Лань Чжань оставался непреклонен.       — Обряды мало повлияют на отношение людей, ты прав. Но ведь это не для них, а для нас. Я намерен всё сделать правильно.       Вэй Ин откинул назад голову и потёр веки.       — Я — плохой выбор, Лань Чжань. Я утащу тебя за собой во тьму.       — Я во тьме, когда не с тобой.       Вэй Ин покачал головой.       — Пойми, я не такой, как ты, не такой, как Цзян Чэн и остальные. Во мне есть что-то…       — Тёмное… — продолжил за него Лань Чжань, давая понять, что он хорошо помнит их беседу по пути к реке в последний день перед тем, как Вэй Ина выслали из Облачных Глубин обратно в Юньмэн.       — Да.       — Меня это не остановит. Ты — всё, чего я хочу от жизни.       Лань Чжань прижал ладонь Вэй Ина к своей груди, в который раз давая почувствовать биение сердца.       — Я найду способ избавиться от Вэнь Чао и ты сделаешь меня самым счастливым человеком на свете, если станешь моим спутником на стезе самосовершенствования согласно правилам моего ордена.       Он потянул Вэй Ина на себя и начал целовать в губы — с таким рвением и жаром, что тот снова едва слышно замычал от дискомфорта.       — М-м… Лань Чжань, если продолжишь в таком духе, завтра у многих появится повод решить, что ты меня приложил, — терпеливо уступая, усмехнулся Вэй Ин. — Вэнь Чао, конечно, возрадуется, но что я скажу Цзян Чэну?       — Правду.       — В таком разе это будет последнее, что я вообще скажу.       — Он в любом случае узнает, когда в Пристань Лотоса прибудут сваты, чтобы обсудить с главой Цзян выкуп и детали церемонии.       — Лань Чжань, будь на твоём месте кто-то другой, я бы от души посмеялся, но так как это ты, то просто предположу, что у тебя выдался трудный день. Надеюсь, уже завтра твой ум прояснится.       — Мой ум ясен как никогда. И как только выберемся отсюда, я докажу тебе, что нет причин сомневаться в моих словах.       — Идея брачного союза наделает много шума и гарантированно обернётся скандалом.       — Тебе ли бояться скандалов?       — Скандал скандалу рознь. Твоё счастье, ты не знаком с госпожой Юй, она в этом деле не имеет себе равных. Но если серьёзно, — в тоне Вэй Ина больше не было иронии. — Твоё доброе имя и репутация будут погублены, едва заикнёшься, что вместо милой барышни с безупречным воспитанием решил сойтись с парнем, что влипает в неприятности чаще, чем чистит меч.       — Меня не волнует мнение окружающих.       — Эй, незнакомец! Что ты сделал с Лань Чжанем, когда похитил его тело? Этого точно не мог сказать он!       — Просто ты не очень хорошо меня знаешь.       Лань Чжань склонился, лизнул, а затем медленно захватил губами правый сосок Вэй Ина, вынуждая его шипеть и выгибаться дугой. Ладони Нефрита переместились на его бёдра и сжали у основания — хотелось заявить свои права на это тело, но больше на душу.       — Мне продолжать?       — Непременно… — прохрипел Вэй Ин.       — Тогда от брака со мной тебе не отвертеться.       — Это угроза?       — Это предложение. Я, как честный человек, должен взять на себя обязательства.       — Лань Чжань, обычно я прошу тебя не отмалчиваться, но сейчас… лучше не отвлекаться на разговоры.       Оба одновременно прыснули смехом. Вэй Ин, впервые видя его скрытую сторону, потрясённо присвистнул.       — У меня условие. Хочешь, чтобы мы были вместе, пообещай смеяться лишь в моём присутствии. Это слишком прекрасно, чтобы делиться с кем-то ещё.       — Тогда и ты мне кое-что обещай.       — Говори.       — Прекращай вести разгульный образ жизни и липнуть к девушкам.       — Я ожидал подобного заявления, но скорее от Цзян Чэна.       — Он уверен, что тебя привлекают женщины?       — До приезда в Гусу я и сам так думал, но потом увидел тебя…       Огонь лучистых глаз Вэй Ина притягивал точно магнит, лишая Нефрита способности трезво мыслить.       — Мне не чуждо восхищение прекрасным полом, но только когда я смотрю на тебя, вижу того, кого хочу по-настоящему, так что прекрати во мне сомневаться раз и навсегда.       — Выходи за меня, и сомнения отпадут сами собой.       — Что ты заладил, выходи да выходи, — с опаской покосился на него Вэй Ин. — А ведь совсем недавно слова из тебя едва ли не клещами приходилось вытягивать.       — Стань моим перед богами и людьми.       Лань Чжань говорил так решительно и торжественно, что Вэй Ина это одновременно рассмешило и растрогало. От переполнявших Нефрита чувств его радужки пульсировали золотисто-янтарным огнём.       — Окажи мне эту честь.       — Не слишком ли мы молоды для брака? — не зная, как ещё привести его в чувство, поинтересовался Вэй Ин.       — Зимой мне исполнится семнадцать.       — О, это в корне меняет дело, — саркастично протянул Вэй Ин. — В таком случае мне нечем крыть!       — Так ты согласен?       — Нам обязательно обсуждать это сейчас?       — Необходимо.       — Упрямства тебе не занимать.       — Ты этого качества тоже не лишён.       — И не поспоришь ведь!       Поцелуй Лань Чжаня накрыл смеющиеся губы Вэй Ина, на этот раз мягче и нежнее, чем ранее. Пальцы продолжали мять и стискивали его бёдра. Прикосновения были порывистыми и воспламеняющими. Напряжение между ними неумолимо нарастало. Как они не старались растянуть время прелюдии, противостоять потребности большего уже не могли.       Вэй Ин посмотрел на белую ленту в своих пальцах и, резко перебросив её через голову Лань Чжаня, натянул на манер пынзяна на его шее, притягивая к себе.       — Как бы там дальше ни сложилось, муженёк, но сейчас у нас нет ни прошлого — оно не повторится, ни будущего — оно призрачно, — только этот момент.       Врезаясь в Лань Чжаня поцелуем, он ещё сильнее натянул ленту.       — И у меня уже болит. Давай что-то с этим делать.       Из-за налетевшей непогоды вечер наступил быстрее, чем обычно. Жаркий день сменился прохладой сумерек. В воздухе пахло скошенной травой и приближающимся дождём. По-видимому, надсмотрщики Вэнь, сновавшие до этого по селению, разбежались кто куда, людская суета за стенами дома полностью стихла. Остался лишь грозный рокот небес и шелест бамбуковых зарослей на ветру.       Юноши давно не обращали внимания на то, что творилось за порогом их маленького уютного мирка. Остатки одежды отправились в сторону. Далёкая ныне реальность разлетелась вдребезги, устилая бриллиантовыми осколками раскачивающийся пол. Лань Чжань попрощался с выдержкой. От желания чувствовать Вэй Ина каждой клеткой с головы до пят кружилась голова. Было сложно поверить, что у того и в самом деле нет опыта. Он подразнивал и действовал вызывающе смело. Вероятно, изучение порнографических книжек с подробными иллюстрациями не прошло даром. Содержательной литературы хватало и в запретных секциях библиотеки Ордена Гусу Лань, только Лань Чжань к ней не прикасался, будучи уверенным, что ему никогда не понадобятся подобные знания. Теперь же приходилось полагаться на сообразительность и страсть.       Вэй Ин был и оставался одним из прекраснейших представителей своего поколения, вполне ожидаемо, что он быстро освоился и не особо стеснялся своей наготы. Его движения соединяли в себе грацию и плавность. Всё, что он делал, как выгибался и касался, приводило Лань Чжаня в восхищение. Сам он, как ни старался сбавить решимость прикосновений, понимал, что вкладывает в них слишком много силы и действует с излишним напором.       Прижав кисти Вэй Ина к циновке, Лань Чжань нетерпеливо осыпал его часто вздымающуюся грудь поцелуями, пропутешествовал губами по бьющейся на шее голубой жилке, лизнул впадинку между ключицами, поймал вздох с искушающе разомкнувшихся губ. Опустившись на Вэй Ина сверху, Лань Чжань аккуратно протолкнул колено между стройных ног, вынуждая его подаваться навстречу и тереться. Оба балансировали в шаге от высшей точки удовольствия, и когда ладонь Нефрита обхватила член Вэй Ина, тот буквально сразу вторил этому движению. Его пальцы в ответном жесте мягко сомкнулись вокруг распалённой плоти Лань Чжаня и подхватили уже заданным им ритм.       Отмечая массивность ласкаемого органа, Вэй Ин не удержался от восторженной улыбки.       — Ого, какой!.. — обронил он, не тая потрясения.       Лань Чжаню понадобилось всё его самообладание, чтобы не кончить в этот же миг. Он резко втянул в себя воздух, когда почувствовал, что Вэй Ин положил свободную руку ему на поясницу, совершая ласкающие движения в такт движению бёдер. Удовольствие превратилось в сладко-тягостную муку. Их дыхание смешалось, стало неровным. В фантазиях Лань Чжаня они предавались близости часами в самых разных позах, удовлетворяя друг друга ртом и руками. Но воображать близость и непосредственно осуществлять было не одним и тем же.       Несмотря на попытки отсрочить неизбежное, Лань Чжаню хватило минуты, чтобы достигнуть пика. Кожу головы приятно тянуло и покалывало. Постепенно это ощущение спустилось вниз по шее, оплело позвоночник и конечности, сдавило мускулы пресса и сосредоточилось в паху. Оргазм поверг его в неописуемо экзальтированное состояние, затягивая следом и Вэй Ина. Он судорожно вздрогнул и протяжно застонал, упираясь затылком в циновку в непрерывном благодатном стенании. Его волосы разметались, кожа стала влажной и скользкой. Измученные долгим томлением, они потерялись в наслаждении и не сразу вернули себе осознанность.       Когда дыхание немного успокоилось, а в глазах прояснилось, Лань Чжань уронил взгляд на живот, где виднелись бледные полоски вязкой жидкости — точно такие же и в том же месте покрывали и Вэй Ина, расслабленно раскинувшегося рядом с ним. Блаженство и удовлетворение делали его совершенно очаровательным. Бледные щёки укрыла нежная тень румянца. Смущённо-довольная улыбка обнажила белые как жемчуг зубы.       — Мне было очень хорошо, а тебе? — осведомился Вэй Ин, переворачиваясь на бок.       Сердце Лань Чжаня омыла нежность. Отвечать не пришлось. Обратив к нему взор, Вэй Ин и так всё понял. Он прижался в очередном поцелуе, издав долгий стон прямо ему в рот. Они переплели объятия под набирающую размах стихию за пределами их скромного укрытия и затерялись в блаженном утомлении.       Лань Чжань не мог не удивляться тому, как всё поразительно складывалось: совсем недавно он пребывал в кромешном отчаянии, изнурённый мыслями об умирающем отце, неизвестно где скитающемся брате, выжженных просторах Облачных Глубин, расползающейся тирании Вэнь Чао, закреплении власти его ордена над кланами и унылости собственной участи на фоне плохо заживающих ранений. Теперь же тело было окрепшим, рана на ноге почти затянулась и не беспокоила, а на его груди умостил голову человек, являвший собой смысл всего. Случившееся за последний час промелькнуло в сознании чередой вспышек света — света, питавшего душу надеждой.       Вэй Ин поворочался, принимая более удобное положение. Походило на то, что его что-то озаботило.       — Лань Чжань?       — Мгм?       — Что стало с нашими кроликами? Они в порядке?       — Да. Огонь не достиг рощи, где они живут. Скорее всего, им удалось убежать дальше в лес.       Вэй Ин облегчённо вздохнул.       — Это хорошо.       Спустя пару мгновений Лань Чжань привстал, дотянулся до стопки аккуратно сложенных отрезков чистой ткани, которые использовал для перевязки ранений, и плеснул на один жидкостью из ёмкости, что среди прочих стояла прямо на полу у стены. В воздухе распространилось сплетение ароматов кедра, ветивера и сандала. К удивлению Вэй Ина, Лань Чжань, прихватив смоченный настойкой лоскут, придвинулся к нему и медленными движениями начал стирать с его тела следы их упоения друг другом.       — Постой! Не утруждайся, я сам!       Вэй Ин попытался уклониться от немного щекочущих, но в целом совершенно безобидных прикосновений, но Лань Чжань, дождавшись пока он уляжется обратно, с очень серьёзным выражением лица продолжил своё неспешное занятие.       По телу Вэй Ина вместе с древесным ароматом разливалось тепло. Оно же вкупе с руками Нефрита снова побуждало желать.       — О боги, — пробормотал себе под нос Вэй Ин и ухватился за первую не связанную с происходящим мысль.       — То, что говорят среди адептов, правда? Вэнь Чжулю действительно трижды делал попытки сжечь твоё Золотое Ядро?       — Мгм, — чуть помолчав, ответил ему Лань Чжань.       Позаботившись о нём, он со значительно меньшей щепетильностью проделал то же с собой. Сердце неуёмно барабанило в груди. Обтирая Вэй Ина и ощущая его реакцию, Лань Чжань и сам ожидаемо возбудился. Было очень много вещей, которые он мечтал проделать с ним, и где-то на задворках сознания брезжило понимание, что это возможно.       — Как тебе удалось противостоять ему? — отвлекая себя от нового витка страсти, расспрашивал Вэй Ин. — Каким способом ты отвратил его разрушительную мощь? Использовал заклинания, какой-то артефакт или особые приёмы духовной силы?       — Всё произошло само собой.       — Хочешь сказать, ты так исключительно силён?       — Думаю, мне просто повезло.       — Несколько раз кряду?       — Не будем об этом. Не сейчас.       Лань Чжань поспешил остановить развитие выбранной Вэй Ином темы, прежде чем он в расспросах доберётся до той невыносимой, позорной части, которая имела отношение к едва не состоявшемуся насилию.       Вэй Ин, догадавшись, что растревожил болезненные воспоминания, на время умолк.       — Мне пришлось покинуть Облачные Глубины сразу же после злополучной стычки с Цзинь Цзысюанем, — внезапно произнёс он. — Я просил твоего дядю дать мне попрощаться с тобой, но он наотрез отказал.       — Знаю.       Лань Чжань запустил пальцы в его длинные волосы, свободно струящиеся по плечам, обернул вокруг ладони и слегка натянул. Их поцелуй — голодный и жадный — причинил натруженным губам небольшую боль, но отпугнул тревогу и подарил пусть зыбкое, но чувство безопасности.       — Ты помнишь день перед моим отбытием, когда мы кормили кроликов, потом сматывались от Цзян Чэна и компании? — спросил Вэй Ин чуть погодя.       Лань Чжань кивнул, невольно вспомнив Минчжу и Чанчунь, на которых они наткнулись у реки. На губах Вэй Ина блуждала задумчивая улыбка.       — А чем увенчалась та прогулка, помнишь?       — Соревнованием. Ты первым вернулся к библиотеке, — ответил Лань Чжань.       — И?       — И я обязался выполнить твоё желание, но на следующий день мы уже не встретились.       — Будучи уже в Юньмэне, я много раз гадал, сделал ли ты, что я просил?       — У нас был уговор. Ты победил. Конечно же, я сделал.       Вэй Ин захваченно подскочил.       — Я могу получить свой приз?       — Ты хочешь этого сейчас?       — Ага!       — Я не уверен, что…       — Пожалуйста, Лань Чжань, я так долго ждал!       — Мы ещё не женаты, а ты уже верёвки из меня вьёшь, — вновь изумляя и себя и Вэй Ина, подколол Лань Чжань, сохраняя при этом совершенно равнодушное лицо.       Вэй Ин вспыхнул, но не растерялся.       — Вот и подумай, оно тебе надо? — рассмеялся он. — Ведь дальше — больше!       — Надо.       — Раз надо, привыкай. И начать можно с выполнения обещанного.       — Хорошо, если тебя это порадует.       За окнами сгустилась непроглядная темень. Они зажгли лампу. Её свет был мягким, но несколько блёклым, что вполне устраивало обоих. Лань Чжань собрал в хвост всё ещё немного влажные после недавнего купания волосы, заботливо прикрыл Вэй Ина одеждой и завернулся в ханьфу сам. Пару мгновений он изучал ладони и тянул время, настраиваясь. Вэй Ин терпеливо ждал, пока он сочтёт, что готов.       Прошло ещё около минуты, и в тишине хижины, нарушаемой лишь отдалённым ворчанием грозы и мерным шумом дождя, зазвучал сильный мелодичный голос Второго Нефрита клана Лань, дающий рождение нежной, проникновенной песне:

— Слышу, флейта в одиночестве скорбит, Ночь в глубинах облаков ещё темна… Правда и ложь, всё ушло, не вернёшь. Я проснулся, но почему всё будто снится мне? Как измерить, сколько в жизни позора и славы, Сколько я потерял и нашел? Кипит горячая кровь, но холоден клинок. Среди высоких гор и далёких рек Мелодия гуциня вновь слышна. Прежние чувства не иссякли, Под ветром стелется тростник, луна подобна инею. В моём кувшине — горечь и радость, смерть и рождение, Пью за тебя, юный господин! Луна всё так же ярка, так о чём сожалеть? Уж лучше с лёгким сердцем мы пройдём сквозь волны ветра, Вместе сыграем мелодию, пусть летит по свету… (Забыть о сожалениях)