Тринадцать демонов Лань Чжаня

      Убожество! — глухо стучало в мозгу Лань Чжаня, лишая способности отстраниться от мирской суеты.       Всё вокруг, казалось, вихрится, пока он, оставаясь незамеченным под защитой веток магнолии, смотрел на стройного юношу, собравшего вокруг себя едва ли не четверть всех прибывших на обучение в Облачные Глубины адептов. Было ли то заслугой природного обаяния парня или его отлично подвешенного языка, но он притягивал к себе внимание, как венценосный журавль средь стаи ворон.       В какой-то момент Лань Чжаню стало чудиться, будто объект его наблюдения окутан призрачным сиянием. Он резко тряхнул головой.       Да приди же ты в себя!       После запоминающейся ночной встречи с этим средоточием всеобщего обожания на окружавшей резиденцию ордена стене с рассудком Лань Чжаня творилось неладное.       Вэй Ин, Вэй Усянь из Пристани Лотоса, — в который раз проговорил он в уме, задаваясь вопросом, почему не может подавить волнение.       Обладатель имени, словно почувствовав на себе оценивающий взгляд, провёл пятернёй по тёмному шёлку длинных волос, небрежно перехваченных алой лентой на затылке, и обнажил в широкой улыбке жемчужную полоску зубов. Глаза цвета загустевшей ртути горели энтузиазмом озорника и заводилы. Подобно огненному мотыльку, Вэй Ин порхал между парнями и девушками, со всеми находя о чём заговорить, искристо улыбался и источал заразительную энергию. Его взор, голос, сменяющиеся на лице эмоции до странного глубоко отзывались внутри Лань Чжаня, заставляя изнывать от необъяснимой тревоги.       С ним неизбежны проблемы, — возникло в сознании, когда новенький повернулся на оклик одного из спутников и его громкий переливчатый смех заполнил пространство, хотя на Стене Послушания было чётко прописано: не шуметь!       Вэй Ин сочетал в себе волнующий облик, раскованность и остроумие. Это отчасти объясняло, почему он так популярен в среде сверстников. Девушки засматривались на него, а парни завидовали и стремились пополнить ряды его приятелей.       Убожество! — со смесью злости и нетипичного возбуждения мысленно повторил Лань Чжань, не представляя, как быть с захватившим его притяжением.       Приклеенным взглядом он ловил движения Вэй Ина, парящую походку, улыбки и сам себе не мог ответить, что происходит с его потерявшим покой, спятившим сердцем. Новые, незнакомые чувства вгоняли в панику, но, вопреки всему, нужно было сохранить лицо.       Против воли в памяти всплыла ночь, когда Лань Чжань, отправившись на патрулирование территории, вдруг услышал шаги и лёгкий напев. В Облачных Глубинах действовали строгие правила. Их нарушение жёстко и неизбежно каралось. Все прибывающие в резиденцию ордена молодые люди получали инструкции, как следует себя вести. Вэй Ин откровенно пренебрегал ими, а потому их с Лань Чжанем «знакомство» началось со стычки, переросшей в бой, в котором, к удивлению Нефрита, адепт из Юньмэна выказал впечатляющее владение мечом и гибкость завзятого акробата. Его безрассудство и самонадеянность будили в Лань Чжане праведное возмущение.       Что он мнит о себе?! Зачем на каждом шагу устраивает представление?!       В своде правил значился запрет покидать резиденцию ночью. Вэй Ин не только не внял ему, но и вздумал пронести на территорию ордена алкоголь, что тоже являлось злостным нарушением. Едва ступив в Облачные Глубины, наглец принялся попирать традиции направо и налево. Лань Чжань не мог закрывать на это глаза, но никак не ожидал, что новенький, даже будучи застуканным с поличным, не раскается, а предложит ему, Ванцзи, второму младшему господину клана Лань, разделить с ним выпивку.       Вскипев, Лань Чжань выбил из рук затейника один из сосудов. Вэй Ин не растерялся, отпустил пару насмешливых фраз и прямо у него на глазах принялся попивать вино из оставшегося.       Просто немыслимо! — скривился, вспоминая, Лань Чжань. — Ни стыда, ни совести, ни уважения к устоям моего ордена!       Смятение в душе не ослабевало. Он всё ещё ощущал жар эмоций, побудивших выхватить из ножен Бичэнь и ринуться на Вэй Ина. Тот оказался готов к такому повороту и не спасовал. То ли не сознавая грозящей опасности, то ли намеренно её провоцируя, Вэй Ин скрестил свой клинок с Бичэнем. Его выпады и оборона тянули на умелого не по возрасту бойца, что не удивляло: в Пристани Лотоса прекрасное владение боевыми искусствами приветствовалось и поощрялось.       Схватка из поучительной быстро превратилась в самую что ни есть настоящую, распалив и подстегнув обоих, о чём теперь Лань Чжань вспоминал не без содрогания.       Как можно было поддаться порыву и потерять рассудок?! В каком свете я бы выставил клан, если бы ранил ученика?       В те секунды Лань Чжань впервые в жизни не отдавал себе отчёта в действиях, лишь во что бы то ни стало хотел приструнить потешника, злясь на него за неуступчивость и превосходство. Неизвестно, чем бы всё обернулось, продолжи юноши горячиться, но, изловчившись, Вэй Ин умудрился выманить Лань Чжаня за стену. Ухмыляясь во весь рот, он с невозмутимым видом спрятал меч и объявил, что теперь они оба вне территории ордена, и следовательно — нарушители правил. Обескураженный и униженный, Лань Чжань осознал, что попался на удочку смышлёного пройдохи, рассчитывающего разделить с ним вину и таким образом избежать положенного за проступок наказания.       Шок сковал тело. Лань Чжань даже не стал преследовать довольного собой Вэй Ина, и тот, продолжая ухмыляться, скрылся во тьме. Сколько длилось оцепенение, Лань Чжань не сказал бы даже навскидку. Внутри поселилась досада. Впервые за свои пятнадцать лет Второй Нефрит клана Лань чувствовал себя так скверно — словно не со стены спорхнул, а сорвался с небес. Он не намеревался идти на поводу у Вэй Ина и пренебрегать справедливостью, но гордость его была больно задета. Его обвели вокруг пальца как простодушного ребёнка.       Проведя в исступлении бессонную ночь, Лань Чжань решил, что непременно вернёт себе преимущество. С рассветом он отправился к старшим и доложил, что они с Вэй Усянем из Юньмэна в равной степени заслужили наказание за пересечение границ ордена в ночное время. Лань Цижэнь, дядя Лань Ванцзи, и Лань Сичэнь, его старший брат, были ошеломлены подобным заявлением. Инцидент требовал разбирательства. Несмотря на немногословность Лань Чжаня, Лань Цижэнь, не чаявший души в непогрешимом племяннике, ни на секунду не усомнился, что тот оказался в затруднительном положении исключительно по вине Вэй Усяня. И всё же, как ни жаждал старейшина оградить от кары Ванцзи и устроить нагоняй лишь адепту Юньмэн Цзян, нравственность ему этого не позволила. В итоге Лань Чжань принял порку вместе с Вэй Ином, однако тяжесть на душе Нефрита не исчезла, а продолжила расти.       Подмечая странности в поведении брата, Сичэнь делал попытки поговорить по душам, но Лань Чжань не был готов раскрывать истинные причины своих терзаний, уж больно постыдными и унизительными они ему представлялись. Последующие дни, передвигаясь по Облачным Глубинам, он не раз натыкался на Вэй Ина, невольно получая подтверждение, что из-за него с ним творится неладное. Стоило огромных усилий сохранять непринуждённый вид. Всё валилось из рук. Не удавалось ни на чём сосредоточиться. В мыслях то и дело всплывали смазливая физиономия, искушающая ухмылка и задорный тон Вэй Ина. В его присутствии Лань Чжань становился сам не свой — робел, раздражался, горел изнутри.       Вот и в эти минуты облик избалованного вниманием сверстников Вэй Ина повергал Лань Чжаня в трепет. Изнуряло желание разогнать всех, кто вился вокруг него, и, глядя прямо в глаза, высказать всё, что на душе. Но Лань Чжань не осмеливался и, стоя в зарослях магнолии, лишь беспокойно вздыхал. Тем временем девушка с лицом, подобным луне, подскочила к Вэй Ину, заставив прочих отпрянуть, сунула ему в волосы цветок пиона и задорно шепнула что-то на ухо. Он приподнял брови, скользнул по кисти красавицы пальцами и проводил любопытным взглядом, когда она, зардевшись, унеслась.       Лань Чжань недовольно поджал губы. В груди зародилось похожее на обиду чувство по отношению к особе, позволившей себе притронуться к Вэй Ину.       Я что, ревную? — ужаснулся Лань Чжань.       Тело пылало. Спутанность чувств порождала горечь и стыд.       Вэй Ин — мужчина! Я не могу, не должен о нём так думать…       Привычное хладнокровие отказывало. Стараясь вернуть себе уравновешенность, Лань Чжань принялся размышлять над поведением Вэй Ина. Тот, как и другие ученики, прибыл ради поддержания статуса своего клана, не выказывая особого рвения погружаться в самопознание путём неотступного следования правилам Ордена Гусу Лань.       Можно ли винить его за это? Разве не таким же образом поступают остальные?       Лань Чжань на миг смежил веки. Порицая собственные неразумные действия, он, чеканя шаг, покинул укрытие, ворвавшись в стихшее столпотворение учеников, угодливо расступающихся перед ним. Минуя Вэй Ина, Лань Чжань поймал на себе взгляд, наполненный неясным смыслом, а едва отдалился на несколько шагов, услышал приглушённые шепотки. Объект его переживаний склонил голову к своему шиди — Цзян Чэну, что-то сказал, и оба сдавленно рассмеялись.       Наверняка судачат о том, как глупо я вёл себя на стене и после, — огорчился Лань Чжань, погружаясь воспоминаниями в вечер после порки, когда по досадному стечению обстоятельств они с Вэй Ином вновь очутились один на один.       Холодные источники, расположенные довольно далеко от основных построек и предназначенные для воспитания выносливости, по обыкновению пустовали. Студёные воды обещали усмирить боль в спине после ударов ферул, выбранных в качестве орудия наказания Лань Цижэнем. Лань Чжань направился к водоёму, как только покинул площадку, где вынесенный ему и Вэй Ину приговор был приведён в исполнение. Минуты под градом ударов на глазах у старейшин и адептов клана оставили горький осадок. Стыд перекрывал боль. Когда взгляд касался резко вздрагивающего рядом Вэй Ина, внутри разливалось неправомерное чувство сожаления.       Спеша отрешиться от произошедшего, Лань Чжань, стойко преодолевая озноб, погрузился по самые плечи. Одновременно с этим со стороны тропинки послышались шаркающие шаги и возмущённое фырканье. Лань Чжань не ожидал увидеть Вэй Ина и едва удержал себя от рывка к берегу. Пожаловавший суетливо стащил одежду и, чертыхаясь, ступил в воду.       — У-у-уф, дьявол! Что за жуткий холод?! — скривился он, но продолжил брести в направлении Лань Чжаня, чем поверг того в неописуемый ужас. — Господин Лань! Почему не сказал, что идёшь сюда? Не слишком-то благородно утаивать лечебные свойства источников после всего, что случилось!       — Источники не целебные, — возразил Лань Чжань, до странного остро ощущая свою наготу.       К счастью, вокруг стояли густые туманные сумерки, и хотя вода была прозрачной как стекло, она всё же скрывала большую часть их обнажённых тел.       — Не целебные? — озадаченно нахмурился Вэй Ин, подрагивая от мучительных спазмов в спине. — Тогда чего ты тут торчишь?       — Если пробыть в ледяной воде достаточно долго, тело онемеет, и станет легче, — сквозь сжатые зубы ответил Лань Чжань, начав пятиться, так как Вэй Ин придвигался всё ближе.       — Да пока оно онемеет, я дух испущу от страданий! — рявкнул последний, разминая коченеющие пальцы. — Ты, похоже, из тех, кого рисом не корми — дай поиздеваться над собственной плотью, а, Лань Чжань?       Нефрит поперхнулся. Скулы свело ещё сильнее. Светло-янтарные глаза встретились с серебристо-стальными — секунда напряжения, задержка вдоха, всплеск сердцебиения и огонь по щекам.       — Кто рассказал тебе об источниках? — глухо осведомился Лань Чжань, отводя взор первым.       — Твой брат.       — Лань Хуань?! — Лань Чжань тряхнул головой для прояснения рассудка.       — А у тебя ещё есть братья? — эффектно вскинул брови Вэй Ин, не упуская возможности его подколоть.       — Зачем он это сделал? — сжал кулаки Лань Чжань.       — Наверное, решил, что я достаточно сегодня натерпелся, и проявил снисхождение, — усмехнулся Вэй Ин, шагнув к нему и почти коснувшись плечом.       — Ты получил по заслугам! — отсёк Лань Чжань, внутренне переживая ожесточённую борьбу с собой.       — А ты? Ты тоже получил по заслугам? — не остался в долгу остряк. — Хотел наподдать мне, надо было вызвать на поединок, а не жаловаться дяде.       — В Облачных Глубинах запрещены поединки, и я не жаловался, а понёс ответственность за свои действия, как ты за свои.       — И что хорошего, что нас прилюдно отлупили? Чего ты этим добился? Тебе стоит уяснить: необязательно трезвонить всем и каждому, чем мы занимаемся ночами, это только между нами, — назидательно заявил Вэй Ин, но, видимо, нашёл данное изречение несколько двусмысленным и добавил: — Схватка на стене завершилась ничьей, но тебя так и подмывало превзойти меня, потому ты и взбеленился!       — Много ты понимаешь! Это тебе вечно неймётся: покой — кость в горле, порядок — невыносимая мука!       — Не начинай! Хватило нравоучений твоего дяди! Его наставления я кое-как стерплю, но от тебя их слышать не хочу!       — А придётся! Давно пора повзрослеть!       — Если «повзрослеть» означает превратиться в такого же невыносимого зануду и непроходимого упрямца, как ты, я, пожалуй, с большей радостью останусь ребёнком!       — Для тебя происходящее игра, развлечение, пустой трёп! — повысил тон Лань Чжань. — Ты совсем ничего не понимаешь?!       — Мне ясно одно, Лань Чжань, ты ставишь правила этого места выше ценности человеческих отношений!       — Я поступаю как должен.       — По-моему, это довольно неблаговидное прикрытие неспособности принимать самостоятельные решения.       Слова Вэй Ина резанули по ушам.       — Снова нарываешься! — блеснув золотом глаз, рыкнул Лань Чжань, ткнув обидчика в грудь так, что того отбросило на несколько чи.       Вода смягчила падение, да и Вэй Ин, чудилось, наслаждался процессом, вернувшись обратно за считанные секунды.       — Дал себе волю? — подначивал он. — Полегчало?       — Если дам себе волю, пинком не ограничусь, — вспылил Лань Чжань.       — Ладно, не бушуй. Я не ищу повод помахать кулаками, — мотнул головой Вэй Ин, оросив его дождём мелких капель. — Лишь говорю, что думаю. Тебе бы тоже не мешало так делать. Попробуй как-нибудь.       — Точно хочешь этого?!       — Я этого просто жажду!       — Убожество! — процедил Лань Чжань, упрямо скрестив с насмешником взгляд.       Услышав в свой адрес столь обидное определение, Вэй Ин и глазом не моргнул.       — Предсказуемо.       — …       — Напряги ум и выдай что-то новенькое.       — …       — Что молчишь? Больше нечего сказать?       Лань Чжань изнеможённо прикрыл ресницы. Вэй Ин продолжал испытывать его терпение.       — Невежливо так себя вести, молодой господин Лань. Придерживайся этикета, иначе хвалёное воспитание Ордена Гусу Лань коту под хвост.       Молниеносно выбросив руку, Лань Чжань сжал пальцы на горле Вэй Ина.       — Ещё раз услышу что-нибудь подобное, пеняй на себя!       Вместо того чтобы испугаться или хотя бы сделать вид, что напуган, Вэй Ин лукаво улыбнулся и прохрипел:       — Нравится распускать руки? А ведь я тоже могу…       Он подался навстречу и обвил талию Лань Чжаня руками в попытке опрокинуть его в воду. Грянул внезапный шум брызг. Сцепившись, парни ушли под воду, и хотя возвращение на поверхность последовало почти сразу, Лань Чжаню не удалось скрыть растерянность. Лихорадочно вырываясь, он встретил неожиданно настойчивое сопротивление. Бесстыдник придвинулся ближе, захватывая цепкими движениями его торс и прижимаясь к самым интимным местам.       — Как тебе такое?       Смакуя замешательство Нефрита, Вэй Ин рассмеялся — немного жёлчно и вместе с тем томно. Его смех прострелил Лань Чжаня трепетом и напряжением. С трудом подчиняя взбунтовавшиеся инстинкты, он почувствовал, что почти оглох от грохота собственного пульса.       В пылу противостояния они вновь повалились в воду. Лишь пару мгновений спустя Лань Чжаню удалось освободиться и отпрянуть. Его взор потемнел и источал лютый холод. Губы подрагивали. Застыв, оба шумно хватали ртом воздух.       — Видишь, Лань Чжань, я тоже могу вести себя грубо. Неприятно, правда же?       Вэй Ин непринуждённо отряхнулся. Мокрые волосы облепили плечи и часто вздымающуюся грудь. Щёки раскраснелись. Бриллиантовые капли медленно сползали по непозволительно красивому лицу и катились вдоль шеи, на которой проступили следы захвата Лань Чжаня. Несмотря на студёную воду, последнего обдало жаром от макушки до кончиков пальцев на ногах. Он гулко сглотнул и спешно скрыл горящий взор. Волнующее чувство готово было перехлестнуть через край и выдать постыдное смятение с потрохами.       — Почему не смотришь на меня? — Вэй Ин в ершистой позе упёр кулаки в бока. — Мой бесшабашный облик оскорбляет твой изысканный вкус, или, может, правила этого не позволяют?       Стремясь успокоить дыхание, Лань Чжань устало смахнул с лица воду. Его словно затягивало в водоворот, сил почти не осталось, а Вэй Ин вновь вцепился в его кисть.       — Пусти!       Лань Чжань дёрнулся, жадно глотая воздух, как рыба, выброшенная на обжигающий песок. Больше не удавалось выносить провокации Вэй Ина без риска наброситься — впиться губами, зубами, пальцами в его притягательное тело. Наплевав на то, что его действия походят на побег, Лань Чжань резко рванул к стопке одежды и в рекордные для себя секунды полностью оделся. Не осмеливаясь взглянуть на Вэй Ина, громко хохочущего посреди источника с его именем на устах, он устремился прочь.       В момент, когда они в обнимку плюхнулись в воду, Лань Чжань полностью позабыл о пережитых побоях. Касания рук Вэй Ина вытеснили боль, заменив её на возбуждение. Юньмэнский красавец оказался настоящей головной болью, изо дня в день нарушал какие-то запреты, на занятиях проявлял неусидчивость, вёл себя чересчур смело в диалогах со старшими, ввязывался в споры с Лань Цижэнем, шнырял в Гусу и приносил в Облачные Глубины алкоголь, устраивал потасовки с представителями других кланов. Находя тысячу и одну причину зацепить словом и начать разговор, Вэй Ин следовал за Лань Чжанем как тень, хотя тенью его назвать язык не поворачивался. Он был подобен шаловливому ветру, неожиданно налетающему и повергающему всё в хаос.       Поначалу Лань Чжань верил, что пройдёт пара недель и страсти улягутся, но истёк месяц, а их с Вэй Ином пересечения по-прежнему порождали бурю эмоций. Виновник его внутренних коллизий, очевидно, получая своеобразное удовольствие от трений, всё чаще переходил черту. Мелкие проказы увенчались вопиющим случаем: в руках Вэй Ина побывала лобная лента Лань Чжаня! Свидетелями неловкого момента стали десятки адептов. Представители клана Лань наперебой кинулись утешать Ванцзи, сам он мечтал провалиться сквозь землю, а Вэй Ин лишь удивлённо наблюдал за переполохом и хмурился, когда его тихо отчитывал Цзян Чэн.       Знал ли Вэй Ин, срывая ленту, о её предназначении? Поступил так по небрежности или умышленно? — безмолвно вопрошал Лань Чжань, подрагивающими пальцами возвращая полоску белого шёлка на прежнее место. — Он обесчестил меня? Опозорил? Как надлежит теперь поступить?       — Полагаю, юный господин Вэй не имел намерения тебя обидеть, — в своей обычной доброжелательной манере втолковывал Лань Чжаню брат. — Вэй Усянь не плохой человек, просто порой из-за темпераментной натуры позволяет себе лишнее. Не сердись на него. По-моему, вам стоит пойти навстречу друг другу и сгладить углы в общении. Ничего страшного, что поначалу оно не заладилось. Налицо взаимная заинтересованность, а недопонимание упраздняется разговором.       — С чего ты взял, что я заинтересован? — внутренне содрогнулся Лань Чжань.       Сичэнь натянуто улыбнулся.       — Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы не почувствовать перемен.       — О каких переменах ты говоришь? Я разве изменился?       — То, как ты меняешься рядом с Вэй Усянем, бросается в глаза, но лишь тем, кто способен такое подмечать. И не волнуйся. Я не стану обсуждать это с дядей, даже если он спросит. Хочу лишь понять: то, что ты чувствуешь к Вэй Усяню — симпатия дружеского толка или…       — Ты наблюдаешь между нами симпатию? — смутившись, перебил его Лань Чжань. — На это походят наши с ним стычки?       Его вспышка заставила Лань Сичэня усмехнуться шире.       — Ваши, как ты выразился, «стычки» походят на склоки супружеской пары.       Лань Чжань побелел.       — Что ты сказал?..       — Ты слышал, что я сказал, Ванцзи, — с проблеском сочувствия произнёс Лань Сичэнь и сел рядом. — Не знаю наверняка, видят ли это окружающие, но я различаю в твоих глазах, обращённых к Вэй Усяню, пламя, имя которому…       — Молчи! — припечатал Лань Чжань.       Он вскочил на ноги, собираясь уйти, но Сичэнь поймал его запястье и удержал на месте.       — Какой смысл передо мной отрицать? Не обижай меня недоверием. Мне больно смотреть, как ты подавлен и омрачён своими чувствами. Ты собираешься рассказать Вэй Усяню?       Лань Чжань вздрогнул, прожигая собеседника взглядом.       — Как ты себе это представляешь? Может, сразу отправить в Орден Юньмэн Цзян сваху?       Лань Сичэнь сконфуженно поник. Некоторое время между Нефритами висела тягостная тишина. Снисходительное отношение брата к тайне, которую Лань Чжань тщательно оберегал не первый месяц, стало неожиданным открытием и несколько ободрило, так как реакция оказалась вовсе не такой, как он ожидал, но обольщаться в отношении других членов семьи не стоило.       — И что ты намерен делать? — сопереживая, спросил Лань Сичэнь.       — Ничего, — порывисто ответил Лань Чжань. — Никто не должен знать, — голос его ослабел, плечи опустились. — Вэй Усяню нравятся девушки, я уверен. Нет смысла сближаться с ним. Это породит лишь больше боли.       Лань Сичэнь не переубеждал, но осторожно напомнил:       — Даже если Вэй Усянь чувствует иначе, это не мешает вам стать друзьями.       — Друзьями?! — губы Лань Чжаня сжались. — Я не другом хочу ему быть!       Сичэнь утешающе тронул его плечо, но быстро убрал руку.       — И всё же это лучше чем ничего, разве нет?       — Дружба лишь усугубит всё и запутает. Я не могу с ним дружить, не справлюсь…       — Я бы с тобой поспорил, но не стану. Ты должен сам решить, каким путём тебе следовать. Просто помни, я не считаю, что то, что ты испытываешь — плохо. Притяжение между двумя взрослыми людьми, какого бы пола они ни были — их личное дело. Ничто не должно вставать между ними, в том числе и чужое мнение.       — Но если узнают Старейшины… Отец… Дядя…       — Некоторые особенности человеческой природы не изменить скандалами и карательными мерами. От медитаций и прочих способов самодисциплины также не будет толку. Думаешь, ты первый в мире мужчина, кто оказался в такой ситуации?       — Я не хочу подвести клан, не хочу выставить в дурном свете тебя.       — Я ценю это, Ванцзи, но ещё большую ценность для меня представляет твоё счастье.       — Не верю, что мне когда-либо суждено его познать.       — Не говори так. Время расставит всё по местам. В конце концов Вэй Усянь не единственный…       — Нет, — прервал его Лань Чжань. — Он единственный, кто мне нужен.       Улыбка Лань Сичэня стала совсем грустной.       — В любом случае я всегда на твоей стороне.

༄ ༄ ༄ ༄ ༄ ༄ ༄

      Лань Чжань не внял советам Сичэня по поводу дружбы с Вэй Ином и приложил максимум усилий, чтобы держать того на расстоянии. Первый Нефрит Ордена Гусу Лань всегда отличался мягкосердечностью, благодушием и участливостью. Его стремление видеть в людях лишь хорошее порой граничило с наивностью, но Лань Чжань таким не был. Он выбрал запереть свой секрет в темноте за семью замками, а с Вэй Ином общался с подчёркнутой холодностью. Это не мешало последнему с поводом и без нарушать его личное пространство, дотрагиваться, если не до руки, так до рукава, если не до плеча, так до волос или лобной ленты, не забывая при этом трепаться без умолку. Применять к Вэй Ину заклятие немоты порой приходилось по нескольку раз на день. И всё равно в итоге, как только действие магии сходило на нет, он вновь приставал с пустой болтовнёй и издёвками.       Волей-неволей Лань Чжань осознал, что не только Вэй Ин ищет встреч, но и он сам тоже — не намеренно, а будто от безысходности: то, задумавшись, бродит вблизи комнат учеников, то, направляясь в библиотеку, выбирает те тропы, где велика вероятность наткнуться на адепта из Юньмэна. Вскоре Лань Чжань дошёл до того, что напросился посещать занятия дяди, хотя давно вдоль и поперёк вызубрил все темы. Оказалось, при всей своей непоседливости Вэй Ин весьма поднаторел в учёбе, но умудрился настроить против себя Лань Цижэня, схлестнувшись с ним по поводу традиционных приёмов, используемых заклинателями в борьбе с нечистью. Цижэнь придерживался консервативных взглядов и отличался нетерпимостью к новаторским идеям. Желание юного Усяня внедрить новые инструменты в канву привычных и проверенных способов борьбы с порождениями Тьмы вызвало у мужчины приступ возмущения. Он поручил племяннику вытеснить опасные мысли из головы адепта посредством индивидуальных дополнительных заданий.       — Позаботься о том, чтобы у Вэй Усяня не осталось времени на глупости, — наставлял Лань Цижэнь Ванцзи. — Не давай ему спуску! Необходимо подавить его рвение осваивать Тёмный Путь. Такой выбор в среде заклинателей приравнивается к падению нравов и ведёт к разрушению духа и тела.       — Приложу все силы, — с каменным лицом произнёс Лань Чжань, ничем не выдавая волнения.       Лань Цижэнь был уверен в успехе.       — Я в тебе не сомневаюсь, ступай!       После Лань Чжань долго блуждал по Облачным Глубинам, не зная, как унять тревогу. Многократное переписывание и заучивание трактатов о подобающем поведении затянулось для Вэй Ина на долгие недели. Повинностью это стало не только для него. Лань Чжань не мог отказаться от поручения дяди. Это непременно привлекло бы внимание к его необычному отношению к подопечному. Оставалось покорно влачить своё бремя.       Первый день исправительной работы затянулся до глубокого вечера. Пришлось зажечь свечи. Сгустившийся за стенами библиотеки туман погрузил помещение в прохладу и умиротворение. Заполнив очередной лист иероглифами, Вэй Ин отложил кисть, сложил руки перед собой и позволил лёгкой улыбке натянуть губы. С минуту он с интересом исследовал точёный профиль Лань Чжаня, длиннющие ресницы, гордо вздёрнутый подбородок, а тот внутренне бесился и негодовал, изображая сосредоточенное погружение в тексты.       Внутри творилось невообразимое. Холод и жар накатывали поочередно, норовя пробиться сквозь маску отчуждения. Не удавалось собраться с мыслями и отринуть возбуждение. Выдержка и умение владеть собой, взращиваемые на протяжении многих лет, предавали.       — Что с тобой, Лань Чжань? Плохо спал сегодня? Я, кажется, вижу тёмные круги вокруг твоих ясных глаз, — с явным желанием всколыхнуть и раззадорить его вымолвил Вэй Ин. — А с чего тебе не спится? Может, ты в кого-то влюбился?       Лань Чжань едва не поперхнулся воздухом. Взгляд перекочевал на лицо Вэй Ина всего на миг, но и этого хватило, чтобы болезненно полоснуло осознанием — этот лик надёжно поселился внутри, стальным жалом засел в сердце и медленно проворачивается, причиняя адовы муки.       — Ты закончил работу? — бесстрастно уточнил Лань Чжань, сделав вид, что пропустил высказывания мимо ушей.       — Не будь таким строгим. Я устал.       — Закончил или нет?       — Дай передохнуть. Я себе уже мозоли кисточкой натёр.       Лань Чжань вперил в Вэй Ина взор, невольно вбирая в себя его манящий облик. Он всё никак не мог принять, что непристойные мысли вертятся вокруг парня — такого же мужчины, как он сам. Лань Чжань чувствовал себя порченым, больным, искалеченным где-то глубоко-глубоко внутри. Красота Вэй Ина легко кружила головы. На Лань Чжаня также засматривались девушки, но их внимание скорее раздражало его, чем радовало, однако стоило появиться Вэй Ину, атакующему его колкостями и вопиющими выходками, и сердце заштормило как зимнее море. Наглец улепётывал из Облачных Глубин ночами, препирался с Лань Цижэнем, таскал из города алкоголь и распивал с дружками. И всё же было в нём что-то такое, что делало его схожим с тёплым непоседливым кроликом, и пахло от него умопомрачительно сладко — спелыми плодами мушмулы, цветами персика и синим лотосом. Чудилось, за время нахождения рядом с Вэй Ином его аромат пропитывает одежду и волосы Лань Чжаня, а потом подолгу не даёт уснуть.       Изнывающий от своих чувств Лань Чжань надеялся, что со временем их острота ослабеет, но происходило обратное. Вэй Ин стал сущим наваждением и напрочь лишил его покоя. Каждый день походил на испытание воли и заканчивался поражением в смятой в бессоннице постели. Чем больше Лань Чжань погружался в терзания, тем сильнее злился на их причину, которая нахально ухмылялась и сверлила его пытливыми глазами, сидя напротив.       — И всё-таки… Ты сегодня мрачнее тучи, — обронил Вэй Ин в следующий момент. — Что не так? Измучен моим присутствием?       Молчание в ответ не удовлетворило его.       — Не хочешь рассказать, почему я так тебе неприятен? Неужели до сих пор обижен за случай на стене? Я ведь не со зла тогда так поступил. Ты не оставил мне выбора.       — Это ты мне не оставил выбора, — парировал Лань Чжань, но сразу же осёкся, устыдившись пылкости, с которой прозвучали его слова.       — Давай так: мы не дали выбора друг другу, годится? — примирительно предложил Вэй Ин. — Пора бы уже нам оставить эту историю позади, как считаешь?       — …       — Брось, Лань Чжань! Поговори со мной как нормальный человек!       — Чего ты хочешь от меня?       — Хочу получше узнать.       — Зачем?       — Ты мне интересен, разве не ясно?       Лань Чжань окаменел. Кровь шумной волной прилила к вискам.       — Доделал работу, которую тебе поручили? — ледяным тоном бросил он, напустив на себя предельно отрешённый вид.       — По правде говоря, уже давно.       Лань Чжань подхватил придвинутый к нему Вэй Ином свиток, сплошь заполненный записями, и пробежал глазами. Почерк у него, при всей его вертлявости, был ровный и аккуратный.       — Нравится? — внезапно бросил Вэй Ин, сложив губы в искушающую улыбку.       Лань Чжань резко поднял голову.       — Что нравится?       — Писанина моя, что же ещё?       — Здесь ошибка, — Лань Чжань указал на неверный иероглиф. — Переделывай.       — Чтоб я сдох! — фыркнул Вэй Ин. — Сколько часов кряду маюсь! Всего-то одну ошибку сделал на хренову тучу писанины — и всё заново?!       — Следи за языком!       — А то что? — огрызнулся Вэй Ин. — Снова начнёшь тыкать в меня мечом?       Нефрит чуть в голос не застонал.       — Не будь ты таким злопамятным, Лань Чжань, мы могли бы стать друзьями.       — …       — Молчишь? Суровый и напыщенный в пятнадцать, словно тебе сорок пять!       — Довольно разглагольствований, займись делом.       — Будь милосердным, господин Лань! — ёрзая на месте, прохныкал Вэй Ин. — Я не привык к таким нагрузкам! Уже кости ломит от долгого сидения на одном месте!       — Надо было подумать об этом, когда препирался с Лань Цижэнем.       — Я лишь выразил свою точку зрения!       — А он свою, вот и результат.       — И всё же сейчас я не с ним говорю. Серьёзно, Лань Чжань, ну что за занудство? Чем я провинился, что ты так меня невзлюбил?       — Не мели чушь!       — Имей смелость признать — ты меня люто ненавидишь!       — Вздор!       — Тогда объясни, почему ты так себя ведёшь?       — …       — Слишком горд, чтобы ответить?       — …       — Так и будешь отмалчиваться?       — Довольно! — сорвавшись, Лань Чжань ударил раскрытой ладонью по столу, так что его собственные листы с написанным разлетелись пугливыми птицами в разные стороны. — Я вовсе не обязан тебе что-то объяснять!       — Хм… Занятно, — пробормотал Вэй Ин, уставившись на него ещё более придирчиво.       — Что занятно?!       — Тебя выводит из себя моя персона, и я хочу понять почему!       Лань Чжаня прошибло холодным потом.       — Прекращай маяться дурью и переделывай задание!       — Нет уж, сначала объяснись! — напирал Вэй Ин.       Лань Чжань помассировал виски.       — Чего ты добиваешься?       — Правды!       — Какой ещё правды? Хватит выдумывать, — из последних сил увиливал Лань Чжань.       Вэй Ин надменно пожал плечами, всем видом взывая к прямоте и откровенности. Только ни того, ни другого Лань Чжань допустить не мог. Он прекрасно отдавал себе отчёт, что то, как воспринял его наклонности Лань Сичэнь, было лишь счастливой случайностью в силу мягкосердечия того и их родства. Бесспорно, другие люди относились к подобным вещам менее лояльно, возможно, и Вэй Ин тоже.       Пусть лучше думает, что я нелюдимый и самодовольный тип, чем презирает!       — Мы очень разные, — кое-как собравшись с духом, обронил Лань Чжань. — То, что тебе представляется забавным — меня возмущает. То, что ты считаешь весельем, в моих глазах — разнузданность; а твоя вера в то, что мы могли бы дружить — сплошное заблуждение!       Улыбка медленно схлынула с побледневшего лица Вэй Ина.       — Не я заблуждаюсь, а ты, Лань Чжань, — разочарованно уронил он. — Мы похожи больше, чем тебе кажется.       — Это не так.       — Поспорим?       — Ещё чего?!       — Тогда дай нам шанс, — придвинулся ближе Вэй Ин. — К чему так упираться? Я ведь предлагаю тебе стать приятелями, а не обокрасть винную лавку!       — Просто замолчи и отправляйся спать, — всё сильнее раздражаясь, отчеканил Лань Чжань.       — Ты же требовал, чтобы я начал переделывать задание!       Лань Чжань закатил глаза.       — А ты настаивал на отдыхе!       — Решил, значит, пойти мне на уступки?       — Мгм.       — Спасибо, конечно, но я передумал. Давай сюда бумагу!       Пальцы Вэй Ина то ли умышленно, то ли случайно легли поверх руки Лань Чжаня, пока другой рукой он тянулся к стопке свитков, которые требовалось переписать. Лань Чжань вздрогнул, словно обжёгся. Каждое такое действие Вэй Ина порождало шквал эмоций.       — Чего дёргаешься, будто я тебя горячим железом приложил? — не преминул озаботиться Вэй Ин. — Не любишь, когда к тебе прикасаются?       — Не люблю.       — Почему?       — Какая разница?       — Мне есть разница, если я только что сказал, что хочу стать твоим другом.       — …       — Так ты согласен?       — Я уже дал ответ. Отвяжись!       Взгляд Вэй Ина стал подозрительным, а потом вспыхнул торжеством.       — Понял! Ты меня боишься!       — …       — Да-да, я почему-то тебя пугаю.       — Ты несёшь бред!       — Неужто? Взгляни на свои руки!       Вэй Ин поймал ладонь Лань Чжаня и приподнял над столом.       — Они дрожат!       Метнув в него яростный взгляд, Лань Чжань молниеносно сбросил с себя его пальцы и, пытаясь скрыть смущение, вскочил на ноги. Отступив к стене, он указал Вэй Ину на дверь.       — Уходи!       Вместо того чтобы подчиниться, Вэй Ин подался к нему, упёрся пятернёй сбоку от головы Лань Чжаня, приблизившись почти вплотную. Они не сильно отличались в росте, Вэй Ин был всего на пару цуней ниже. Его дыхание коснулось губ Лань Чжаня, вынуждая того влипнуть спиной в гладь стены.       — Да ты весь дрожишь, — заглядывая в глаза Нефрита, настороженно отметил он.       Лань Чжань и вправду трепетал всем существом. Близость Вэй Ина сводила с ума. Искушением затмевало рассудок, бесплодно цепляющийся за угасающие проблески здравого смысла.       Слишком близко! Он стоит слишком близко! — предостерегающе грохотало в мозгу.       Естество Лань Чжаня начинало проявлять себя, ощутимо натягивая штаны в определённом месте, а уставившийся на него Вэй Ин не намеревался отступать. Выносить это Лань Чжань уже был не в силах, не зная, чего хочет больше — растерзать его на части за проявляемую наглость или поцеловать так яростно и самозабвенно, чтобы начали кровоточить губы.       — Странно всё это, — судя по всему, Вэй Ина внезапно настигли и насторожили его собственные ощущения.       Его голос вибрировал, дыхание сбилось, щёки заалели. Он смешался, попятился и, водя ладонями по волосам, нервно захохотал. Пока он смеялся, Лань Чжань незаметно цеплялся за стену, боясь позорно сползти по ней на пол. Сердце надсадно стучало. Мысли в голове вертелись одна страшней другой.       Я только что чуть не поцеловал его, и, вероятно, он это понял!       Испугавшись сам себя, Лань Чжань дал волю гневу — ринулся к Вэй Ину и резко пихнул его ладонями в грудь.       — Катись к себе! — раздражённо воскликнул он.       Вэй Ин пошатнулся, но устоял.       — Лань Чжань, ну чего ты… Успокойся…       — Немедленно выметайся!       Вэй Ин непроизвольно притянул руки к месту удара и, морщась, потёр.       — Не вопи! В Облачных Глубинах запрещено…       Он не успел договорить, как Лань Чжань с невероятной силой стиснул пальцы на его предплечье и чуть ли не волоком потащил к выходу.       — Ты должен убраться!       — Да что ты так взъелся? Я же просто… Ай! Больно!       — Прочь! — ради спасения остатков достоинства отчеканил ломким голосом Лань Чжань.       — Но что я такого сделал, скажи?       Не ты, это я чуть не сделал.       Вытолкав Вэй Ина взашей из библиотеки, Лань Чжань захлопнул недовольно скрипнувшие створки дверей. Прислонившись к ним спиной, он наконец осел на пол и в отчаянии обхватил руками голову. От надежды изжить чувство к Вэй Ину, как и от его гордости, ничего не осталось.