Нектар с оттенком крови

Вокруг было так тихо, что, казалось, можно услышать, как летает пыль в лучах утреннего солнца. Обычно посетители стекались в галерею ближе к вечеру, так что первые часы после открытия напоминали ленивое пробуждение в выходной день. Именно эти часы Элинор любила больше всего на свете. Осматривая залы, она то и дело задерживалась у одних и тех же картин и редко могла удержаться от того, чтобы не провести рукой по шершавой раме. Это было её время. Сегодня, правда, она коротала его не в одиночестве. Элинор покосилась на мужчину, который стоял неподалёку и рассматривал репродукцию «Венеры и Адониса» Рубенса. Он был одет в тёмно-серые брюки и белую рубашку с неряшливо подвёрнутыми рукавами, и лицо его, под стать костюму, почти ничего не выражало. Элинор знала этого мужчину. Частый гость здесь, он тоже не любил толпу и предпочитал маленькую галерею более крупным и именитым музеям. Он никогда не брал экскурсию и не заговаривал с Элинор, здороваясь лишь кивком головы. Когда она предлагала ему кофе, отказывался и отворачивался, как будто и её общество было ему некомфортно. Но она могла поклясться, что иногда он смотрел на неё, думая, что она не замечает. К сожалению (или к счастью), Элинор была не так хороша в эмпатии и считывании человеческих эмоций, как другие купидоны. Зато она больше остальных тянулась к искусству. Галерея, в которой она работала, затерялась среди небоскрёбов и походила скорее на милый домик в каменном лесу, чем на модное место. Элинор была здесь единственным администратором и, хотя и предпочитала старинные шедевры современным, всё равно часто помогала местным и никому неизвестным художникам хоть как-то заявить о себе. А ещё она любила бродить по уютно обставленным залам и проводить целые ночи за собственными рисунками в своём кабинете. Свет луны падал сквозь высокие окна на полотна, и краски бледнели под его серебристым налётом. Этот же свет выхватывал в темноте рыжие волосы Элинор и вёл её руки в танце по белому холсту. И это тоже было её, только её время… – Простите. Молчаливый посетитель вдруг решил изменить своим привычкам, и хотя Элинор сама этого хотела, что-то в его голосе заставило её вздрогнуть. Она обернулась. – Да? – Вчера здесь был Жером, «Пигмалион и Галатея». Сегодня их нет. Он говорил тихо, но твёрдо, и совсем не смотрел на Элинор, как будто гладкая бежевая стена интересовала его больше. – О, я заметила, что у неё слегка треснула рама. Сейчас её меняют. Не беспокойтесь, в следующий ваш визит она, скорее всего, будет на месте. – Это хорошо. – Мужчина кивнул, и его глаза, наконец, встретились с глазами Элинор. В зале стало ощутимо прохладнее. Она не успела понять, в какой момент на душе вдруг стало так неуловимо тревожно. При таком близком контакте с человеком она могла отзеркалить его эмоции, но мужчина выглядел спокойным, даже безмятежным. Он лишь улыбнулся кончиками губ, видя замешательство Элинор, которой всё сильнее овладевала тревога и печаль. И улыбка эта тоже показалась ей печальной. Это чувство было необычным, удивительным и очень смутно, странно знакомым. Мужчина моргнул, и его лицо вмиг изменилось. Челюсть напряглась, взгляд стал колким, настороженным. Он смотрел за спину Элинор. – Доброе утро! Хиона, как всегда, приходила неожиданно и без предупреждения. Звук её каблуков отражался от стен гулким эхом. Она могла бы даже не здороваться – Элинор и так узнала бы подругу по нарочито размеренным шагам той, кто никогда никуда не спешит. Но, возможно, слова предназначались совсем не ей? Хиона приобняла Элинор за талию в знак приветствия и уставилась на мужчину в ожидании. А тот ничего не ответил. Просто развернулся и направился к выходу. Элинор захотелось окликнуть его, завязать разговор. Будь они одни, она обязательно бы это сделала. Но рядом стояла Хиона, которая, проводив посетителя внимательным взглядом, спросила: – Всё в порядке? – Да, – ответила Элинор, не отводя глаз от его плеч. – Он часто сюда приходит. И он… всегда такой. – Понятно. Ты занята? – Если честно, я хотела позвонить в мастерскую. Подождёшь? Это быстро. – Без проблем. Поброжу пока здесь, – Хиона улыбнулась Элинор, искренне ласково и тепло. И та ответила ей тем же. Когда последний рыжий локон скрылся в коридоре, Хиона развернулась и быстрым шагом направилась к выходу. Словно ищейка, она быстро определила, в какую сторону ушёл молчаливый гость. Его эмоции были знакомы ей слишком хорошо. Он медленно шагал по теневой стороне улицы. Не смотрел по сторонам и не обернулся, услышав шаги, хотя Хиона даже и не пыталась казаться бесшумной. – Разве я тебя не предупреждала?! Мужчина остановился, неторопливо, словно с большой неохотой развернулся. Хиона была на голову ниже, даже каблуки не спасали, но её глаза горели так, словно она могла бы испепелить ими в любой момент. Впрочем, на мужчину это всё равно не произвело никакого впечатления. – Дальше, чем следует, я не захожу. Хиону раздражало то, что он был так спокоен. Как будто все её предостережения и слова для него ничего не значили. Она выдохнула и постаралась взять себя в руки. Получалось не очень. – Я с трудом выносила твои визиты в нашу галерею. Но теперь ты дошёл до разговоров! – Ты не можешь приказывать мне. – Могу, несмотря на то… Нет, особенно после всего, что случилось! И ты знаешь, что я права! – Но это были чуть ли не первые слова за двадцать с лишним лет! Его голос возвысился над ними, выдал всю злость и отчаяние, которые он тоже старался скрыть. Хоть и знал, что бесполезно. – Тебя не должно вообще здесь быть, Фиделис. Он молчал. Его зрачки казались почти чёрными в тени раскидистого дерева. Наполненные и вместе с тем пустые. Листва шелестела над головой, сметая остатки потрёпанной души. И Хиона повторила: – Перестань сюда приходить. – Если бы я мог... Он произнёс это одними губами, отдав слова на растерзание прохладному осеннему ветру. Белая рубашка затрепетала, словно птица, привязанная к человеческому телу, но Фиделис не обращал никакого внимания на холод. Внутри него жгучим варевом плескалась боль. И Хиона очень хорошо её чувствовала. Боль, которая должна была давно заледенеть, но так и осталась вулканом среди снегов. Печаль, достающая до тех глубин, когда становится невыносимо. – За всё это время в тебе ничего так и не изменилось... – тихо сказала Хиона. Засохший листочек царапнул по рубашке, а затем упал под ноги и замер. И тогда Фиделис приподнял носок ботинка и накрыл им листок, хмурясь от тихого хруста. – Нет. Привычная мелодия будильника и густой сладкий запах были первыми, с чем столкнулось сознание Авроры этим утром. Она закрыла окно ночью, и теперь аромат цветов пропитал весь воздух в комнате. Девушка неуклюже села в постели; голова казалась чугунной. Она осмотрелась, удивлённо глазея на мебель, словно видела её в первый раз. И вместе с тем как будто точно знала, что ей знакома окружающая обстановка. Напротив кровати, чуть сбоку, стоял золочёный столик с зеркалом. Аврора уловила в нём своё лохматое отражение и решила, что, где бы она ни находилась, сперва нужно было умыться. В коридоре было очень тихо. Через высокие окна на резные деревянные перила светило солнце, то и дело прячась за облаками. Всё казалось слишком вычурным, как в музее, и Авроре захотелось как можно скорее уйти из этого странного места. Она с первого раза угадала (или вспомнила?), какая из нескольких дверей вела в ванную. На белой, отделанной под мрамор раковине лежал пакетик с одноразовой зубной щёткой. Видимо, хозяин квартиры позаботился о ней заранее. Аврору словно ударило током. Хозяин квартиры... Клеон! Перед глазами тут же пролетели все события вчерашнего вечера: шумная вечеринка, копна красных волос, разговор в лифте, дождь... И поцелуй. Память подсказывала, что ванная была последним местом, где Аврора видела Клеона перед тем, как пойти спать. А это значит, что кроме поцелуя между ними ничего не было. Но, как назло, почему-то именно всё, что происходило после, Аврора помнила смутно. Происходящее словно тонуло в густом тумане, а если и показывалось на миг, то оборачивалось миражом. При мыслях о Клеоне в груди Авроры что-то трепыхнулось, повело крылышком между рёбер. В носу вновь защекотало сладким ароматом, в ушах зазвучали обрывки фраз, брошенные накануне на этом самом полу. И чем больше она вслушивалась в них, тем прозрачнее становился туман, крепчали воспоминания, приливали краской эмоции. Холодная вода в лицо помогла окончательно отрезвить голову. Опять захотелось уйти – подальше от тягучего запаха цветов, от тяжёлых штор и витиеватых узоров. Вдохнуть свежий воздух и сбросить с себя весь морок прошедшей ночи. Но ещё больше захотелось увидеть Клеона снова. Аврора забрала свои вещи из спальни и спустилась вниз. Вокруг уже было удивительно чисто и пусто – никаких незнакомых лиц, никаких банок из-под газировки и грязных тарелок. Должно быть, здесь ни свет ни заря успела поработать клининговая служба; представить самого Клеона с тряпкой в руках было просто невозможно. Она увидела его в дальнем конце комнаты, там, где стоял длинный стол, отделяющий кухню от гостиной. В окружении каких-то разноцветных баночек, ступок, коробочек и вазочек с цветами, которые были просто повсюду, Клеон с хмурым видом навис над микроволновкой и нажимал на кнопки. Когда та, наконец, зажужжала, разогревая еду, он выпрямился и обернулся. При виде Авроры его лицо посветлело. Аврора смущённо приблизилась, стараясь смотреть куда угодно, только не на Клеона. На нём не было рубашки, и солнечные лучи мягко касались светлой кожи на стройном торсе юноши. На столе валялась коробка с логотипом пиццерии и пакет из службы доставки. Аврора скромно опустилась на один из высоких стульев. – Проснулась? Хочешь что-нибудь попить? – Да, воды, если можно. Спасибо. Клеон подал ей стакан и облокотился на стол. Их взгляды встретились. – Я понимаю твои чувства в данный момент, – начал он мягко, учтиво, отчего Аврора удивлённо воззрилась на него. – Незнакомая спальня, незнакомый парень... Такое бывает, если перебрать с выпивкой. Мы познакомились с тобой вчера, ты уснула, и я не стал тебя выгонять... – О чём ты говоришь? – Аврора перебила его и поставила стакан на стол. – Я не пила алкоголь, и ты мне совсем не незнакомый! Клеон растерянно моргнул и замолк. – Ах да, конечно, ты ведь знаешь меня, как актёра... – наконец, сказал он. – И как любителя хорошей музыки, – улыбнулась Аврора. – Мы ведь с тобой целый час её обсуждали. Перед тем как... Ну ты понял. Он по-прежнему не отрываясь смотрел на неё, и его взгляд наполнялся ужасом. Аврора напряглась и уточнила: – Перед поцелуем. Внезапно её осенило. Так вот оно что! Может, ей нужно было просто ему подыграть? Она впервые оказалась в подобной ситуации, да ещё и с таким парнем, как Клеон. Может, это в порядке вещей, и все девушки, которые ночевали здесь, вели себя соответствующе? В горле заклокотала злость. Аврора встала. – Если это уловка, то она не очень хорошая. Не надо делать из меня дурочку. – Ты всё помнишь? – спросил Клеон тихо, словно сам не верил в собственные слова. – Конечно, помню, – с упрёком сказала Аврора. – И кстати, вот. Ключи от комнаты. Она положила их на стол и развернулась, чтобы уйти. Внутри было гадко. Запах цветов душил её. – Постой! – Клеон схватил её за руку. – Прости. Останься хотя бы на завтрак. Я заказал тебе пиццу. Он засуетился, открыл микроволновку, поставил на стол вкусно пахнущую тарелку. Аврора с удивлением наблюдала за ним. Его руки дрожали, и все движения выдавали панику и нервозность, словно она сказала нечто удивительное. – Клеон, – тихо попросила она. – Скажи мне, что происходит. – Всё в порядке. Э-э... – Он запустил руку в волосы и резко развернулся к Авроре. – Ты не оставишь мне номер телефона или какой-нибудь свой контакт? Аврора поняла, что она совсем ничего не понимает, но всё-таки протянула Клеону мобильник. Он переписал себе номер и её ник в мессенджере. В этот момент ему вдруг позвонил консьерж, но он сбросил звонок и сказал: – Супер. А теперь расскажи мне в подробностях, что именно ты помнишь. – Что? – возмутилась Аврора. – Что за игры, Клеон? Тебе самому случайно не отшибло память? Я же всё уже сказала! Он шагнул к ней и снова взял за руку, заглядывая в лицо. – Это очень важно, – было видно, что он начинал сердиться. – Ты, девчонка... Я ещё должен просить тебя! Аврора вырвалась, отступила. Ей снова почудилось, что зрачки Клеона стали неестественно яркими. Стало не по себе, как будто она проваливалась обратно в сон. Невидимые руки потянулись к ней и попытались втянуть в поток, который она не замечала, но ощущала каждой частичкой кожи. Поток просил быть послушной и безвольной, просил отдать разум его власти, раскрыть сердце и впустить его внутрь, как полноправного хозяина. Но Аврора отступила ещё. Она отмахнулась от наваждения, и оно ушло так легко, словно она сама управляла им. Клеон растерянно опустился на стул. На его лбу выступили капельки пота. Аврора быстрым шагом направилась к дверям лифта. Едва она подошла к ним, огонёк на табло вверху засветился, и раздался громкий звук. Дверцы разъехались в стороны. Аврора увидела высокую и очень красивую молодую женщину. Её блестящие каштановые волосы струились по плечам. За руку она держала мальчугана лет двенадцати со светлыми короткими кудряшками. Тот уставился на Аврору, и ей показалось, что и он был чем-то напуган. Женщина уверенно зашла в комнату. От неё тоже сильно пахло цветами. Когда Аврора прошмыгнула в лифт вслед за ней и нажала на кнопку, она не обратила внимания и даже не обернулась. Но мальчик... Он продолжал смотреть на Аврору во все глаза. До тех пор, пока двери лифта не закрылись.