Тьма. Тьма окутывала всё так плотно, что ею невозможно было дышать. И Гуаньшань задыхался, чувствуя, как чернота заполняет его изнутри. Он не боялся. Потому что там, где есть тьма, всегда есть свет. А если его нет снаружи — он найдёт его внутри. Так было всегда.
Стоило успокоиться — и, повинуясь его воле, сзади затеплилось мягкое свечение. Мо посмотрел вперёд и встретил свой собственный взгляд, невольно вздрогнув. Если бы он, версии трехмесячной давности, встретил бы себя сегодняшнего — не сразу узнал бы. Внешне мало что изменилось. Вот только смотрел он теперь иначе. Прошивающим насквозь, хотя и уставшим взглядом. Тем, который видел слишком много. Гуаньшань смотрел и смотрел, неожиданно захваченный этим отражением, безнадёжно влипнув в него, как муха в паутину. Пока в глазах не стало сухо, вынуждая сморгнуть. И стоило опустить веки, как в эту короткую секунду изображение перед ним изменилось — теперь из зеркала (да и зеркало ли это было?) на него смотрел уже Тёмный.
И в этот момент пробрало холодом до самых поджилок. Потому что его взгляд не так уж и отличался. А вернее — не отличался вовсе. Всё та же, пусть и сдобренная фирменным самодовольством и циничной усмешкой, колючая острота и усталость. Клинок, внешне сохраняющий крепость, а на деле — изъеденный внутренней ржавчиной, которая неизбежно появляется, стоит искупаться сверкавшим когда-то лезвием в крови.
Отражение вдруг перестало ухмыляться, словно только что на самом деле рассмотрело его. На мгновение и на лице Тёмного промелькнуло выражение, которое он не смог бы назвать иначе, чем шоком. Что, Тянь, не по нутру оказалась собственная игра? Сделав свет сзади ярче, так что всё ещё стоявший напротив за зеркальной рамкой Тёмный невольно отшатнулся, прикрывая глаза рукой, Гуаньшань сформировал в руках самый простой инструмент — плотницкий молоток. Он умел с ним обращаться, не хуже, чем с оружием. Но прямо сейчас особого умения было не нужно — сделать несколько шагов вперёд и с размаху ударить. Стекло брызнуло во все стороны осколками, а он уже перепрыгивал рамку, оказываясь в прямом смысле слова в зазеркалье.
Здесь рождающие изменчивое отражение стены тянулись во всех направлениях, уходя вдаль разделяющимися коридорами. Он уже бывал в таком лабиринте однажды. Дурацкая детская игра. Ничего не стоит понять, что нужно делать и куда идти. А сейчас и подавно можно было себя не ограничивать. Гуаньшань усмехнулся, подкидывая на правой руке молоток. Его точная копия удобно легла в левую руку полированной тяжелой рукоятью. Сорвался с места, на ходу разбивая зеркала справа и слева, которые осыпались с оглушительным звоном и треском, не глядя на дробящиеся отражения — всё лишнее, когда чуешь цель обострившимся то ли нюхом, то ли напрямую каким-то шестым чувством.
Можно было и не устраивать фейерверк, Гуаньшань понимал, что таким поведением поддаётся, соглашается на предложенную в очередной раз игру. Потворствует больным фантазиям Тёмного. Вот только ему хотелось выплеснуть эти бесконечно спрессованные тяжёлую усталость и напряжение. И зеркала помогали ему в этом просто отлично, разлетаясь в стороны с резким стеклянным звоном.
В венах кипел азарт, потому что где-то в этом лабиринте скрывался Минотавр, которого предстояло отыскать. И Шань справится безо всякой Ариадны — лучше красной нити его вело собственное, только что родившееся чутьё. А в этой игре он неожиданно почувствовал себя хищником, а Тёмный стал убегающей добычей.
Последнее оставшееся целым зеркало встретило его, когда дыхание вновь стало тяжёлым, а мышцы окончательно забились и ныли. Он остановился перед зеркалом, не глядя на серебристую поверхность. Тянулись минуты, ничего не происходило. Казалось, что потемневшее стекло покрывается ледяными узорами. Ещё чуть-чуть — и в воздухе закружатся снежинки. А впрочем — зачем ждать? Стоило пожелать, и первые хлопья упали на рыжие волосы, когда Гуаньшань сделал плавный шаг вбок, заходя за зеркало. Разбивать его уже не хотелось. Довольно.
Вопреки ожиданиям, там не было ни чудовищ, ни иных сюрпризов. Хотя один всё же присутствовал. Хэ Тянь сидел посреди слабо освещенного участка на чёрном простом стуле, скрестив руки на груди, и словно бы чувствовал себя неуютно. Когда Гуаньшань подошёл, он только приоткрыл закрытые до этого чуть припухшими веками глаза.
Что дальше? Вот нашёл он его… и, по идее, теперь должен убить. Хотя бы попытаться. Но перед глазами до сих пор стоял этот взгляд в отражении. Сам же Хэ Тянь не спешил предпринимать что-либо, видимо, дожидаясь его хода. Ситуация начинала становиться патовой.
Хочешь что-то узнать — спроси, эта простая истина не раз выручала.
— Что происходит? В чём подвох? — осведомился рыжий, чувствуя, как лёгкие снова настойчиво просят никотина. Всё-таки однажды приобретённая дурная привычка не покинула его окончательно.
— Не хочу играть. Надоело, — голос звучал тускло и невыразительно и появлялся словно из окружающего их пропитанного серым воздуха, в котором ещё кружились редкие мелкие снежинки, опускаясь на чёрный плащ Темного и тут же тая без следа.
Вот такого он услышать не ожидал. Это и озадачивало и одновременно находило внутри странный терпко-сладкий отклик, которому так и хотелось поддаться. Но Гуаньшань ни на минуту не забывал, где они находятся и что он должен сделать. Поэтому, не давая себе провалиться в накатывающую пустоту, шагнул вперёд, нанося два молниеносных удара теми же молотками. Фигура под ними разлетелась зеркальными осколками, истаявшими в сером полумраке. Откуда-то издалека раздался тяжелый вздох и тихий смешок:
— Ты почти разбил мне сердце. Хорошо, что оно не стеклянное…
— У тебя нет сердца.
— Ошибаешься. Я всё-таки человек.
Последний порыв забрал остатки сил. Он разжал ладони, и молотки в них растворились. Почему-то больше не казалось, что это опасно. Может быть, это всего лишь иллюзия, как и всё в этой несуразной игре, но ощущение опасности полностью ушло, оставляя за собой плотную внутреннюю тишину.
На этот раз тьма расступилась, показывая ему чёрную, словно плывущую дымкой в пустоте дорожку. Но бежать или даже идти не хотелось, и он просто опустился на колени там, где стоял. Это чувство было знакомо — он уже испытывал его, и не единожды. Закрыв глаза, Гуаньшань слышал шум деревьев и знал, что сейчас они вновь обступают его сплошной стеной, а сквозь листву пробивается луч солнца, ложась на лицо, мягко согревая. И пускай всё это существует только в его воображении, на секунду стало легче дышать.
Рядом неслышно опустился ещё кто-то. Скосив глаза, Мо убедился, что Хэ Тянь сидит рядом и жмурится, прикрывая рукой глаза от льющегося сверху света. Лес шумел вокруг.
— И правда… человек.
— Ты сомневался? Думал, что я, как вампир, сгорю синим пламенем, стоит меня коснуться солнечным лучам?
— Что-то вроде того. Какого хера мы делаем?
— Не знаю. Лично я — наслаждаюсь твои обществом.
— Тебе хватает этого для наслаждения? Я думал, тебе нужны более сильные стимулы.
— Не поверишь, но, кажется, да…
Они перебрасывались ничего не значащими фразами, словно зависнув в безвременье, как будто действительно находились в лесу, а после — просто поднимутся и пойдут домой. Всё казалось и нереальным, и до дрожи настоящим, словно вся предыдущая жизнь была компьютерной симуляцией, а на самом деле они вернулись к реальности только теперь.
***
Какого хрена они там делают? Хуа Би утомлённо потёр лоб. Вокруг них уже собрались практически все Магистры, за которыми толпились выжившие Воины из тех, кто не остался в Лимбе, а вышел, чтобы посмотреть за ходом чужих поединков или просто найти тех, о ком беспокоились.
В небе над их головой парили огромные цифры, и на них уже некоторое время значились совершенно невероятные 500:500.
И последняя оставшаяся не пустой клетка сейчас была окутана, как и вначале, плотным белым туманом, из которого пробивался рассеянный свет, похожий на солнечный. Что происходило в ней, не было видно никому из наблюдателей. Знали ли хотя бы Боги о том, что там творится? Вероятно. Будет ли что-то ими предпринято? Может быть. Потому что Схватка всегда заканчивалась с однозначным результатом. Или Свет, или Тьма. А сейчас ситуация оставалась неопределенной.
Магистр Света поглядел на часы. С начала прошло 23 часа и 55 минут. Он бы, возможно, начал нервничать, но неожиданно улыбнулся краем губ, находя взглядом стоящего у самого края стеклянного моста Тёмного, который, несмотря на все попытки сохранить самообладание, с головой выдавал себя, нервным жестом поправляя манжету вот уже в третий раз за последние полчаса. Помнится, не так давно говорил, что уже не ждёт от этой жизни никаких неожиданностей. Выходит, этому миру всё ещё есть, чем удивить их всех. Он подошёл, становясь рядом. Что ж. Подождём, осталось совсем немного.
Секунды шли настолько медленно, как будто время не двигалось вперёд совсем.
Внизу — два сидящих рядом человека: Тёмный и Светлый, впервые не пытающиеся хоть как-то навредить друг другу. Вверху — стоящие над ними плечом к плечу Магистры. А где-то ещё выше…
***
Укутанная плотными тенями фигура пошевелилась, складки чёрного плаща, казалось, поглощали свет на подлёте. Тонкая, сотканная из самой тьмы рука с длинными когтистыми пальцами лениво поболтала в бокале рубиново-красную жидкость. Голос звучал глухо, напоминая больше шорох:
— Тебе не кажется, что на этот раз ты сам себя перехитрил?
На это светящееся ровным золотистым светом существо напротив откинулось в кресле.
— Нельзя спрогнозировать всё и вся. Иначе Игра превращается в предсказуемый спектакль. А это, согласись, совсем неинтересно. Ты и так уже намекаешь мне, что стоило бы что-то поменять. Как по мне, пора сменить и фигуры, и доску. Что скажешь?
— Засиделся? Не терпится опять найти где-нибудь в пустоте комок грязи и слепить из него очередной мир? А с этим что — мне оставишь? Я был бы не прочь немного развлечься без твоего докучливого внимания.
— А кто тебе сказал, что я готов идти куда-то один? Нет уж, только вместе. Это будет справедливо. Они заслужили немного свободы, ведь за своё сотворение помогли нам провести не так уж скучно кусочек вечности.
— Ты слишком мягок, Пресветлый. На твоём месте я бы просто свернул здесь всё и вылепил что-то новое. Но раз уж ты решил отправиться в путешествие, куда деваться — придётся тащиться с тобой. А то твоё очередное творение рискует оказаться очень однобоким.
— Другое дело. Я знал, что ты меня не оставишь, брат. Как думаешь, стоит хотя бы попрощаться?
***
Последние секунды истекли, и казалось, каждый присутствующий затаил дыхание. Какое-то время ничего не происходило, только всё так же парили над полем ровные цифры и чуть мерцали прозрачные мосты. Сгустки света и мрака возникли посредине, и у каждого в сознании раздался голос:
— Сегодня — особенный день. Все вы, должно быть, в некотором замешательстве. Впервые Схватка окончилась ничьей. И она станет последней. Не буду лукавить, причина вовсе не в этом. Но с этого момента ни Свет, ни Тьма больше не вмешиваются в жизнь этого мира. Я благодарю за всё то время и силы, которые вы отдали ради нас. Не стоит думать, что это было напрасно. Смысл есть всегда, даже если он и не очевиден.
На этом Светлый бог умолк, давая высказаться Тёмному.
— Я долго говорить не буду. Все вы знаете, ради чего живёте, и для вас вряд ли многое изменится. То, что жизнь — борьба и та ещё сука, ни для кого не новость, просто придётся приспособиться к новым правилам. От меня охуеть бескорыстный подарок. Вы все, живые и мёртвые сейчас, сможете рождаться вновь до тех пор, пока не решите сами однажды сдохнуть окончательно. Не поминайте лихом.
Он взмахнул рукой, поле Схватки с хлопком свернулось и перестало существовать навсегда.
***
Мо Гуаньшань стоял у ворот Храма, над которым навсегда потух символ Света. Внутри ещё оставались сбитые с толку и потерянные бывшие Светлые, пытаясь, кто как, переварить случившееся. Ну а ему нужно было подумать о более прозаичных вещах. Но даже этого толком не удалось, потому что раздавшийся голос заставил поднять слезящиеся от недосыпа глаза и рефлекторно вздрогнуть.
— Привет. Я это… ключи и документы твои принёс, — такой же встрёпанный и усталый, растерявший былой лоск и кураж, теперь уже не Тёмный, а просто Хэ Тянь протягивал ему аккуратный сверток. В пару шагов Мо преодолел разделяющее их расстояние и выхватил своё имущество. Появилась хоть какая-то ясность. Теперь ему хотя бы было, куда пойти. Он развернулся и зашагал прочь, когда понял, что шаги не отстают. Сил на драку или даже ругань не оставалось, поэтому Гуаньшань повернулся, ловя до странности живой взгляд. — Что ещё?
— Малыш, я пойду с тобой.
— Нет.
— Но я думал, мы стали ближе.
— Зря. Ты что, псина? Нахрена за мной таскаться?
— Буду, кем хочешь.
— Тогда встань на четвереньки и залай. И я подумаю.
— Гав!
— У тебя вообще гордости нет?!
— Это лишний рудимент. Главное — получить то, чего я хочу. Так проще.
— И чего же ты хочешь? Нет, не отвечай. Я, кажется, знаю.
— Умный мальчик, рыжий. Так ты согласен?
— Я скорее сдохну.
— Не беда. Нам обещали бесконечные перерождения. Я подожду.
— Боги, за что мне это?!
— Боги ушли, ты же знаешь. Теперь всё зависит только от нас. И мы свободны примерно на вечность. Проведём её вместе!
— Ага, держи карман шире. Я ухожу. А ты — валишь на все четыре стороны.
— Ничего, у меня теперь полно времени, чтобы завоевать твою благосклонность. Может быть, Схватка и окончена. Но для нас с тобой, поверь мне, всё только начинается! Эй! Погоди! Да погоди же! Мо Гуаньшань!
