***
Хэ Тянь ходил из угла в угол, как тигр в клетке. Хотелось рычать, а ещё лучше — взять и перекусить кого-нибудь пополам, просто чтобы посмотреть, как во все стороны брызнет кровь — может быть, это хоть немного успокоит взведённые, как курок, нервы. Три месяца, три грёбаных месяца он ждал. Понимал, что мышка не высунет носик из норки. И всё равно ходил вокруг, не в силах оторваться. Он изучил все окрестности Светлой Обители так, что мог нарисовать по памяти контур забора. На какой-то безумный миг он хотел просто войти туда, наплевав на неведомо когда и кем установленный запрет. Что ему какие-то замшелые правила? Он сам их устанавливает. И даже поднялся по ступеням, остановившись перед закрытыми дверями храма. Сначала ему казалось, что тяжёлое дыхание и головокружение — следствие скакнувшего давления. Вот только он никогда не жаловался на здоровье, и эти ощущения были для него новыми и вызывали беспокойство. Подняв взгляд, он с ненавистью уставился на символ, который резал сейчас глаза, сияя каким-то чужим, выжигающим сетчатку… Светом. Тянь вспомнил, как ему всегда нравилось смотреть на смазанную чёрно-фиолетовую шипастую спираль, что сворачивалась аспидом над Тёмной Обителью. Её извивы успокаивали, принося какое-то ядовитое мрачноватое удовлетворение. Видимо, это был тот аналог ощущения «принадлежности», который был у Тьмы для своих последователей. При воспоминании стало на мгновение легче, и Хэ почти поверил, что всё получится, и почти взялся за ручку, чтобы потянуть тяжелую дверь на себя… …когда дверь открылась сама и навстречу ему шагнул из полумрака… на мгновение плеснуло раскаленным — он? Но тут же откатилось назад — нет. Не он. Вышедший хмурился, но не выглядел разозлённым вторжением — скорее удивленным. — Чем могу быть полезен? Не часто наш храм пытаются посещать такие, как ты… По этим словам стало понятно, кто вышел встречать незваного гостя. Магистр Светлых. Кто ещё на глаз с ходу определит, что перед ним Воин Тьмы? Внутри заворочалось раздражение, но отступать он не собирался. Какого хрена? — Я хочу увидеть Мо Гуаньшаня. Он же здесь, я прав? — Не вижу ни одной причины тебе отвечать, — по малоэмоциональному лицу Магистра нельзя было прочитать ни да, ни нет. Проклятье! Сейчас он на мгновение напомнил ему Чэна — тот тоже отлично держал рожу кирпичом. — Тебе лучше уйти. Нахождение даже на пороге для тебя не полезно. Войдёшь — за последствия я не отвечаю. — И что вы сделаете? Убьёте меня? Разве так можно Светлым? А как же ваши принципы? — Нам и не понадобится. Ты сам не сможешь там находиться. Просто задохнёшься. Я понятно объяснил? Не похоже, чтобы он шутил. По крайней мере, хмурое, словно высеченное из камня лицо на шутника не тянуло. Да и ощущение нехватки воздуха ещё на подходе ему не почудилось. Вот так, а если прихватить кислородный баллон — поможет? Представив, как ломится в двери Обители, как водолаз, прижимая ко рту кислородную маску, он слегка скривил губы. Сомнительно. Тянь ненавидел то, что не мог объяснить, а по мере приближения к Светлым этого непонятного каждый раз становилось только больше. Под тяжелым взглядом ничего не оставалось, как развернуться, взмахнув рукой на прощание. Но напоследок… — Побудь моим почтальоном. Передай Рыжему, что приходил хозяин. Ему недолго бегать без поводка и ошейника. Он неплохо развлёк меня, но в следующий раз так легко не сбежит. Надеюсь на тебя! Магистр проводил его взглядом. Тёмный ошибался. По тому, как он последние дни бегал вокруг Обители, был сам больше похож на потерявшегося пса. Но сообщать ему об этом Хуа Би не собирался — на этот лай отвечать нет нужды. Вот будет разговаривать по-человечески… если однажды научится. Разумеется, ничего говорить Гуаньшаню он не стал — нарушать с таким трудом восстановленное равновесие не стоило. Внешне невозмутимый, Хуа Би так и не смог выработать в себе привычку и не переживать за каждого, кто приходил в руководимую им Обитель. А за этого рыжеволосого мальчишку, без дураков, болело сердце. И он был рад, что тот за считанные недели сумел буквально собрать себя, на глазах становясь сильнее морально и физически, что для Магистра чётко отражалось на его ауре, что горела сейчас ровным светом, видимая даже в окружении других — оттенком рыжего среди золотистых и светло-жёлтых отсветов остальных. Глядя на таких, как он, Цзянь И, Авель, Хлоя и другие, он продолжал верить, что в этот раз их ждёт победа. А даже если нет — он сделал всё, что мог, для тех, кто пришёл под его кров. Если бы он мог отправиться с ними… но вместо этого предстояло встретиться с другими Магистрами, наблюдая за ходом Схватки, не вмешиваясь. Фиксируя все подробности, подобно древним летописцам. И это всегда было ничуть не легче. Поле было огромным, и чтобы наблюдать за всем происходящим, двух человек было мало, как и в огромном мире. Не в каждой из действующих Обителей был Магистр, но хотя бы на каждый регион таковой должен быть. Нередко ими становились те, кто ранее был Воином. Хуа Би тоже… и потому особенно остро чувствовал, что и на этот раз останется пассивным наблюдателем.***
Над Тёмной Обителью вовсю шёл «праздник». Вообще-то праздники стоило устраивать после победы, но собравшиеся очевидно заскучали, и всё как-то само собой перешло в некое подобие совместного веселья, при том, что львиная доля присутствующих терпеть друг друга не могли. Под банкет был полностью забронирован шикарный ресторан на первом этаже, сверкавший хрустальными люстрами и уставленный дизайнерской мебелью. Разумеется, напиваться и предаваться прочим излишествам перед Схваткой рискнули бы немногие, но по чуть-чуть то можно? В принципе, и отправиться они могли прямо отсюда — совершенно ничего не мешало. Можно было даже не следить за временем — всё равно непонятно, в какой именно момент их призовут и какого рода бой их ждёт. А значит, ничего не остаётся, как сориентироваться по месту. Раз уж для некоторых день мог вполне оказаться последним, провести его в томительном ожидании среди кучи разношёрстных «коллег» — хуже не придумаешь. Лучше уж здесь, где обстановка сглаживала возможные разногласия. Фигуристая официантка изящно поливала сверху высокую горку бокалов элитным шампанским, тарталетки с икрой манили закинуть в рот пару штук. Но вот высокий худой Тёмный, выглядевший в этом интерьере немного неуместно в своей потрепанной джинсе и кожанке, нимало не смущаясь окружением, заказал бутылку виски и закурил косяк. На вялое замечание Магистра, который смотрел на всё это из тёмного кожаного кресла, отмахнулся, что он отродясь ничего не делал на трезвую голову. И если вдруг однажды начнёт — неизбежно херню сотворит, а уж убивать так точно лучше в хорошем расположении духа. Перед Чэном на отдельном столике стояла бутылка минералки. Его дело здесь — приглядывать за порядком. А если кому своя башка и тёмная душонка не дороги — он за это ответственности не несёт. К счастью, остальные пока вели себя прилично, негромко переговариваясь и едва отдавая должное еде и напиткам. Он огляделся. За соседним столом расположился седоватый, благородного вида мужчина. Герр Кристофер Штейн. За его стулом стоял мальчишка лет десяти, затянутый в строгий чёрный костюм, только вместо брюк на нём были короткие шорты, по худым ногам к высоким гольфам тянулись кожаные ремешки. Паренёк стоял выучено-прямо и только вздрагивал, когда отец, а именно так Штейн настаивал, чтобы его называли «воспитанники», щелкал пальцами, чтобы ему налили ещё вина или подали то или иное блюдо. Эти распоряжения должны были выполняться мгновенно. Мальчик чуть замешкался — и тут же получил звонкую пощёчину. Практически никто не обратил внимания на звук, а были и такие, кто кивнул одобрительно. Мальчик молча потянулся, чтобы поцеловать ударившую его руку, и вернулся к своим обязанностям. Таких детей он возил с собой никогда не меньше троих — в этот раз оставшиеся двое ждали его, закрытые в комнате. Периодически они сменялись, и никто не интересовался особо, что стало с теми, кто был до них. Чэн перевёл ленивый, но острый взгляд на его собеседника, который буквально развалился в кресле, контрастируя своим белоснежным костюмом с чёрной кожей мебели. Выбеленные волосы падали на совершенное лицо — результат виртуозной работы пластических хирургов. Как и всё тело, закрытое белым шёлком. Певец, чей голос доносился из каждой плазмы, сейчас приветливо улыбался герру Штейну, намекая, что с удовольствием станет лицом его ювелирного дома. Тем более, что его пальцы были унизаны кольцами и перстнями марки Кристофф, а на шее висело столько золота, словно он опасался оставлять свои сокровища дома. Но Чэн бы посмотрел на того, кто рискнул перейти ему дорогу — такие люди обычно не жили долго. Ядовитая Лилия, так в определенных кругах звали этого человека и такая же, Магистр знал, красовалась на его спине, обвиваемая белой же змеёй. Поэтому Хэ называл Шэ Ли змейкой, хотя это его и бесило. Именно поэтому. Было даже приятно смотреть на затейливую искусную татуировку, пока он, придерживая за бока, насаживал на свой член это гибкое, податливое тело. Иногда Лилия оборачивался, прожигая его взглядом желтых, будто змеиных глаз — на мгновение Чэну показалось, что ему интересно — это тоже чудеса современных хирургических технологий или естественный цвет… но затем он встряхнулся, вновь ловя потерянный было ритм. Показалось. Не интересно. Как и более тесное общение. И в итоге они остановились на ни к чему не обязывающим встречах под настроение. Идеально. Что привлекало эту белую змейку в Чэне? То же, что и прочих: запах денег и власти, ну а Чэна немного забавлял призрак опасности — ведь он всё же мог бы умереть, осмелься мастер ядов попробовать однажды отравить его, как других, кому не повезло что-то не поделить со сладкоголосой ядовитой рептилией в человеческом обличии. Пока же их сотрудничество было взаимовыгодным. Третий, сидящий за столом, казался на фоне двоих остальных до странности неприметным. Встреться такой на улице — и взгляд скользнёт мимо, не задерживаясь. Единственная странность — в то время как остальные пользовались возможностью поесть в ресторане, который заслуживал всех своих звёзд, он скромно отрезал мелкие кусочки прямо из принесённого с собой контейнера, отправлял их в рот и жмурился. Если не знать, можно подумать, что у человека проблемы со здоровьем и строгая диета. Вот только его проблемы были совсем другого характера, а диета… и в самом деле являлась специфической. Не так уж часто встречаются людоеды. Хотя в последнее время с этим стало проще, и на рынке появлялись предложения по доставке элитной человечины. Но окружающих этот факт его биографии нимало не смущал. Джек. Все звали его просто Джек и уделяли его трапезе не больше внимания, чем «питомцу» Штейна или начавшему плыть дымку из тонкой трубки, которую раскурил Лилия… Чэн мельком подумал, что теперь знает, куда девается «отработанный» ювелиром материал… в его воображении связь этих троих налилась ясными красными линиями, запечатлевшись в сознании. Можно будет использовать при случае — этот ужин перестал быть совсем уж бессмысленной тратой времени. Замыкая круг, поймал глазами Тяня. Тот сидел на угловом диванчике, вроде бы расслабленный, но при этом нет-нет, да и посматривал на часы. Не то чтобы он всерьез беспокоился — с чего бы? … но то, что происходило с младшим, даже в довольно размытое для Тёмных определение «нормального» укладывалось с трудом и хрустом. Он так и не узнал, куда брат исчез тогда без предупреждения с подписания документов на астрономическую сумму. А если Магистр что и не любил, так это неопределенность, и чего-то не знать — это у них было «семейное». Спрашивать у Тяня было бессмысленно: информация — это товар, а уж о собственных слабых местах, если таковые были… Тёмные хранили её, почище иглы в яйце из этнической сказки, которую неравнодушный к литературе Чэн прочёл однажды. Что он знает: звонок, громкость была установлена на минимум, поэтому — только скупые ответы брата. Двадцать минут — это недалеко. После он вернулся, и в следующий раз дозвониться до него Чэн смог лишь через несколько часов. Вернувшийся младший, хоть и был раздражён помехой, но то и дело только что не облизывался, как довольный кот, и снова исчез при первой возможности. Что это давало? Ничего, кроме того, что он, по-видимому, получил нечто для себя важное. В ту ночь исчез один из охранников. Позже он обнаружился в очень плачевном состоянии, едва живой, в одной из городских больниц. Держать того, кто, возможно, выйдет оттуда инвалидом, было невыгодно, и его уволили в тот же день — отделу кадров было не привыкать проворачивать такое. Чэн, доверяя чутью, даже навестил его в больнице в попытке выяснить, что произошло, но тот только мычал и судорожно бил по кнопке вызова медсестры. Как понял Чэн, он лишился глаза и языка, с обещанием отрезать ещё и пальцы, если что-то расскажет, то есть, напишет... Пришлось считать эту ниточку временно нерабочей. Хотя сам Чэн на месте Тяня совершенно точно не стал бы оставлять свидетеля в живых. Размяк, работает небрежно? Или отвлекло что-то гораздо более существенное? И всё же Хэ Тянь был достаточно хитрым, раз за разом оставляя брата без зацепок. Разве что… он подозрительно часто появлялся в районе Светлой Обители. В конце концов, Чэн просто не успел предпринять что-то ещё, все придуманные им комбинации были слишком долгоиграющими. А сейчас времени не оставалось совсем… внутри неминуемо нарастало ощущение, которое заставило всех подняться, отбрасывая в стороны всё, что могло помешать — один из гостей спихнул с колен официантку, застёгивая брюки. Магистр глубоко вздохнул и закрыл глаза. Перед ними зазмеилась, закручиваясь, аспидно-чёрная шипастая спираль с фиолетовым отливом. Выдох. Падение. Схватка началась.