Мальчик с темными глазами

Ирония судьбы заключалась в том, что когда-то Вердантис, будучи учителем Элеоноры, общался с ней в более приказной манере. А теперь они поменялись ролями. Но Элеонора любила Вердантиса. И все же неспроста. Прокл Вердантис Младший родился в зеленоглазом городе Виг-Тег в семье аристократического происхождения, которая исторически имела тесные связи с королевским домом Виридисов. После его рождения, семья сразу же перехала в Хлорин. Его отец Прокл Старший, будуче юристом по образованию, устроился в Хлорине работать в имперском администрации Зеленоглазой администрации. Затем он сменил сферу деятельности и стал нотариусом, что также являлось важной и уважаемой профессией в Империи. Прокл Вердантис, стремясь следовать своему пути, несмотря на желания отца, выбрал свой собственный маршрут, обусловленный страстью к искусству и науке. В детстве и юности Прокл Вердантис дружил с Эннией Виридис, что он считал не случайностью, а судьбой, предрешившей встречу представителей двух семей. Энния была для Вердантиса не просто другом; как он сам говорил, она была его первой натурщицей. Это означает, что Энния позировала ему для художественных работ, возможно, вдохновляя его на создание одних из его ранних произведений. Но увы, по неизвестным причина их пути временно разошлись. Прокл Вердантис завершил обучение в мастерской известного зеленоглазого художника. Однако, его интересы не ограничивались только искусством. Он также уделял много времени чтению и самообразованию в различных областях. Это стремление к знаниям и постоянное самосовершенствование сделали его одним из самых образованных и умных людей в Смарагдосе. Кроме своей любви к искусству и чтению, Вердантис также проявлял интерес к изобретательству. Он любил разрабатывать и чертить различные изобретения на бумаге, что впоследствии оказалось очень полезным в его карьере инженера. В его жизни наступил поворотный момент, когда он получил заказ от одного темноглазого аристократа, желавшего, чтобы Вердантис нарисовал портрет его синеглазой супруги. Этим аристократом оказался Сапий Лепид – знаменитый философ, политик, и близкий друг императора Теобальда. Лепид был настолько впечатлён красотой работы Вердантиса, что это стало началом его успешной карьеры художника. Лепид пригласил его в Альто-Тенебрум и порекомендовал его другим влиятельным аристократам. Таким образом, Вердантис начал завоёвывать уважение и признание среди аристократии. По слухам, Вердантис действительно рисовал портреты Теобальда и его сыновей, что являлось значительным достижением для любого художника в те времена. Встречи с Теобальдом и его сыновьями оставили в памяти Вердантиса яркие впечатления. Император Теобальд Ужасный, с которым Вердантис встречался пару раз, производил впечатление мрачного и холодного человека. Это была личность, с которой лучше не вступать в конфликт. Встреча с принцами-близнецами, Архедамом и Архелаем, также оставила неизгладимое впечатление. Хотя они были внешне похожи друг на друга (у обоих были мрачные лица), их характеры и поведение кардинально отличались. Принц Архедам не понравился Вердантису с первого взгляда. Его отсутствие интереса к наукам, развратное поведение и грубость делали его неприятным собеседником. Архедам, по поведению был похож на своего деда, Аргала II Железобородого, известного своим разгульным образом жизни, который включал в себя частые пиры и блуд. Однако, несмотря на эту внешнюю схожесть в поведении, Архедам также обладал холодностью, характерной для своего отца, Теобальда Эта черта, унаследованная от Теобальда, в сочетании с его склонностью к праздностям и разврату, делала его потенциально опасным и непредсказуемым как для окружения, так и для целого государства, в случае его восхождения на трон. По мнению Прокла, единственной заметной положительной стороной Архедама, было его покровительство искусству. А так художник считал, что Архедам недостоин стать императором, и его мысли совпали с реальностью, так как Архедам не занял трон. Архелай, напротив, произвёл на Вердантиса благоприятное впечатление. Его ум, уважительное отношение и интересные разговоры сделали общение с ним приятным. Недаром принц Архелая был любимцем его наставника Лепида. И хотя Архелай иногда демонстрировал вспышки гнева, он был в целом более сдержанным и контролированным. Судьба распорядилась так, что именно он стал императором, что было не в радость миру. Карьера Прокла Вердантиса в Альто-Тенебруме оборвалась внезапно, и это было связано с одним из его творений. Во время выставки своих работ он представил картину под названием "Ошибка или Проклятие Тенебриза". Это произведение вызвало большой скандал, поскольку многие восприняли его как осквернение образа великого первого императора Тенебриза. Ситуация обострилась настолько, что даже император Теобальд узнал о скандальной картине. Вскоре к Вердантису явился темноглазый солдат с требованием от имени Теобальда немедленно покинуть Альто-Тенебрум. Это было равносильно изгнанию для Вердантиса, который до этого момента пользовался уважением у темноглазой аристократии. После возвращения в Хлорин, Прокл Вердантис нашёл новое направление в своей карьере, устроившись работать в местной школе. После скандала, связанного с его картиной, художество стало вызывать у Вердантиса чувство усталости, и он потерял к нему вдохновение. Вместо этого он захотел стать учителем. Несмотря на отсутствие опыта работы с детьми, его приняли на работу благодаря его образованности. Вердантис смог быстро адаптироваться к этой новой роли и оказался способным учителем. Там в школе Вердантис встретил маленькую Элеонору, дочь Энний, со своей старой знакомой. Он быстро нашел общий язык с умной и одаренной девочкой. А та в свою очередь уважала Вердантиса, старалась помогать ему и быть послушной. Однако Нора также была известна своей склонностью к обманам, особенно когда это касалось защиты своих друзей от наказания. Она упорно отказывалась выдавать их, даже если они совершали плохие поступки. Помимо Элеоноры, в школе учились Маркус, Норман, Саймон и Юзеф с которыми у него были натянутые отношения. Он знал, что они воры и хулиганы. Более того Вердантис узнал, что эти ученики были членами малолетней воровской банды под названием "Злобные щенки". Когда дети узнали, что Прокл знает название их банды, они были возмущены. Все члены банды давали обещание хранить тайну их существования, и теперь перед ними встал вопрос: как учитель мог узнать об их секрете. Ситуация обострилась, когда Саймон обвинил Нормана в предательстве и сдаче названия банды, что привело к драке между мальчиками. Норман до последнего отрицал свою вину, и в итоге дети так и не смогли выяснить, как Вердантис узнал о "Злобных щенках". Вердантис не сразу нашел общий язык с этими трудными детьми. С первым с кем ему удалось установить контакт это Маркус, у которого еще была совесть. Например, Маркус один раз украл важную вещь у учителя, но после разговора с Вердантисом, мальчик быстро признал свою вину после кражи и попросил прощение. В то же время остальные оказались более сложными личностями. Саймон был агрессивен и часто вступал в споры с Проклом, Норман спокойно, но нагло настаивал на своих правах, а Юзеф любил выдумывать всякие небылицы на уроках. Прокл никогда не прибегал к физическому наказанию детей, считая что это только делает детец еще злее. И самый лучший пример, был конечно Саймон. Он часто приходил с синяками, которые, как считал Вердантиса, являлись следствием избиения отцом, а не уличных драк. И Прокл понял что, именно это было причина его агрессии. Он пытался найти подход к Саймону и помочь ему, но мальчик отверг его усилия, говоря: – Что вы знаете обо мне? Ничем вы мне не поможете! Просто оставьте меня в покое! Вердантис, увы опустил руки. Он понимал, что у Саймона было размытое понятие о любви и добре. Чем-то он был похож на принца Архедама и Ферокса Баграг. И вряд ли из него что-то хорошее выйдет. Время от времени через Элеонору ему удавалось утихомирить остальных членов банды «Злобных щенков». И таким образом, уроки проходили более спокойно, но уровень учебы оставался низким. Вскоре Прокл Вердантис заметил, что Элеонора стала меньше времени уделять учёбе, что его обеспокоило. Как было сказано ранее он никогда не прибегал к физическим наказаниям или крику, но в некоторых случаях ему приходилось ставить маленькую Нору в угол в качестве меры дисциплинирования. Но это не особо что-то изменило. И вот однажды Элеонора заявила ему, что она хочет бросить школу. Прокл был категорически против этого решения. Но Элеонора стояла на своем. Она объяснила своё желание покинуть школу, отсутствием времени и добавила, что образование для девушки, по её мнению, не является необходимым: – А зачем девушке быть умной? Никому моё образование не нужно. Прокл настаивал, что Элеонора обладает умом и талантом, и что она не должна отказываться от образования. Он даже предложил ей свою помощь, но она отказалась Так Элеонора и другие члены банды исчезли из класса. Хотя здесь для Прокла ничего не было удивительного. В его классе часто ученики то приходили, то уходили, но случай Элеоноры особенно опечалил его. Несмотря на переход к новой работе инженером, Прокл Вердантис сохранил тесные связи с Эннией и её дочерью Элеонорой. Он продолжал посещать их, и во время этих визитов старался передать Норе знания и уроки, которые могли быть ей полезны. Когда Вердантис приходил к Виридисам в гости, он всегда приносил Норе подарки. Однажды Элеонора, которая уже считала себя взрослой, вежливо намекнула ему, что ей ничего дарить не нужно. Но был один подарок Вердантиса, который особенно её тронул. С детства Элеонора часто ходила босиком, будь то на улице или в школе. У неё была обувь, но она была настолько старая и изношенная, что девочке было удобнее ходить без неё. Вердантис обратил внимание на это и решил сделать ей особенный подарок. На её двенадцатилетие он подарил Элеоноре зелёные туфельки, о которых она, как оказалось, мечтала. Вместо гордости, которую Нора обычно проявляла, на её лице появился восторг, а затем она неожиданно расплакалась. Обняв Вердантиса, девочка долго не могла прекратить лить слезы. Даже Энния долго успокаивала свою дочь. Слухи о том, что Вердантис мог быть отцом Элеоноры, распространялись неспроста, учитывая их тесные отношения и привязанность между ними. Хотя Прокл никогда не был женат, некоторые предполагали, что у него могли быть романтические отношения с Эннией, матерью Элеоноры. Однако независимо от этого, можно было утверждать с уверенностью, что Вердантис был одним из тех немногих людей, кто действительно хорошо знал Элеонору. В дальнейшем через Элеонору, Вердантис познакомился с Ардом Гласаном. Он был лидером "Изумрудных братьев", экстремистской группировки, стремившейся к свержению темноглазой тирании и достижению независимости для зеленоглазых. Хотя Гласан произвёл на Прокла приятное впечатление, Вердантис не полностью разделял его идеи. Будучи пацифистом по натуре, Вердантис не поддерживал идею вооруженной борьбы за власть. Однако события, последовавшие за неудачным Первым восстанием, включая казнь Гласана и других лидеров, а также жестокие репрессии против участников восстания, глубоко возмутило Вердантиса. Насилие, с которым столкнулся народ, вызвало у него отвращение и усилило его негодование по отношению к темноглазому режиму. Возможно, именно эти события смогли повлиять на его взгляды и заставили его переосмыслить свою позицию в отношении борьбы за свободу зеленоглазых. После возвращения Элеоноры из ссылки и начала подготовки ко Второму восстанию, Прокл Вердантис решил присоединиться к её усилиям. Во время войны он занял должность главного инженера, где смог полностью реализовать свои таланты и знания. Вердантис успешно воссоздал множество своих изобретений, которые оказались крайне полезными во время военных действий. Хотя ему не удалось воссоздать некоторые из своих более амбициозных проектов, таких как деревянный самолет, его вклад в разработку вооружения и военной техники был значительным. К примеру, он придумал пушкамет, устройство, включающее восемь небольших пушек, установленных на колёсах, водолозные костюмы, сделанные из свинной кожи. Помимо этого он усовершенствовал дизайн ружей, делая их более удобными и эффективными в использовании, а также он разработал методы строительства недорогих, но прочных мостов, что было критически важно для перемещения войск. После того, как Архелай проклял материк, вызвав катастрофические последствия, Прокл Вердантис, вместе с другими зеленоглазыми и вынужденными беженцами, покинул родные земли и отправился в Смарагдос. За эти восемь лет Вердантис потерял надежду на возвращение домой при своей жизни. Но несмотря на это он продолжал делать все от него зависящее, чтобы помочь своему народу. Вердантис применил свои знания и навыки, чтобы поддержать зеленоглазых в изгнании, работая над различными изобретениями, которые могли облегчить жизнь беженцам. *** В саду кухарские дети весело проводили время вместе с Эйденом. Верн и Ива бегали вокруг, играя, в то время как Оливия и Эйден сидели у фонтана. Оливия перебирала струны лиры, а Эйден помогал ей улучшить игру. – Ну как, стало лучше? – спросила Оливия. Эйден, несмотря на её скромные успехи, одобрительно ответил: – Да, лучше. – Видишь, а говорят, что девушки в музыке могут только петь, – сказала девочка. – Оливия, – сказал Эйден, меняя тему для разговора – А где Оливер? – Он сказал, что не пойдёт в сад. Не хочет разговаривать с тобой, – ответила Оливия. – Но почему? – удивился Эйден. – Он всё ещё думает, что ты послал на него болезнь. В следующий раз я попытаюсь его убедить, – сказала Оливия. Ива подбежала к Эйдену и Оливеру и сказала: – Оливер говорил, что темноглазые всегда врут. А после этих слов Ива снова пустилась в бегство от Верна. – Но это неправда... – сказал Эйден, посмотрев на Оливия – Увы, брат меня не слышит, – сказала та – Он вообще меня никогда не слушает. – Понятно – вздохнув сказал Эйден Оливия продолжила "бремчать" на лире. Но Эйден снова подозвал её: – Оливия? – Ну что еще, Эйден? – Ты знаешь, что такое брачный сезон? – Ээ... Мне кажется, это когда люди женятся, – предположила Оливия. – А кто такие муравьиды? – Муравьиды? Это очень опасные существа. В это время Верн вмешался в разговор: – Муравьиды – это страшилы с шести ногами, которые едят людей! – Едят людей? – удивился Эйден. Оливия отложила лиру и указала на маленького муравья: – Смотри, Эйден, видишь, это муравей. – Да, я знаю, – ответил Эйден, смотря на маленькое насекомое, которая бегала по мраморной поверхности фонтана. – А теперь представь себе, что он с ростом человека, даже больше, – сказала Оливия, показывая руками размер. – мама и Эдит рассказывали мне о них. Я думала, что это сказка, страшилка, пока однажды своими глазами не увидела одного летающего в небе. – То есть это гигантский муравей? – Ну да. А еще Эдит говорила, что у них, как у пчёл, есть королева, и она, возможно, живёт на континенте, – добавил Оливия. – Она их мама? – наивно спросила Ива, подходя к ним, еле дыша. — Конечно. И она рожает своих детей почти каждый день, чтоб те помогали ей строить свое гнездо и охотится, – сказала Оливия, а потом встав на ноги добавила: – я думала Эйден ты знаешь о них. – Я никогда о них не слышал. – Просто, Эдит рассказывала, что темноглазы сражались с этими насекомыми очень много лет. – Честно говоря, мне дядя никогда не говорил о муравьидов. – Ты часто рассказываешь о своем дяде – проговорила Оливия – скажи он ведь был синеглазом? – Да, мой дядя был синеглазым, – подтвердил Эйден. – Мне тоже рассказывали о них, – продолжила Оливия. – Эдит говорила, что они воевали на стороне темноглазых. И что они были такими же палачами, как и темн... – Оливия замялась, понимая, что её слова могли обидеть Эйдена. – Ой, прости, я не хотела... В любом случае, расскажи мне, чем отличаются синеглазые и темноглазые, и от нас. – Ну, в основном отличия в глазах, – ответил Эйден. – Глупый, ну это очевидно же, – настаивала Оливия. – а есть ли другие отличия – Если честно, то ничем особенным. У синеглазых в основном такие же волосы, как у меня, и все, – сказал Эйден. – Эйден, ты был когда-нибудь в Сампфире? – спросила Оливия. – Сапфир, правильно произносится. Да, я там был, – ответил Эйден. – Какой город красивее – наш или Сапфир? – продолжила Оливия. – Честно говоря, я не любил Сапфир. Это шумный и грязный город. А Смараград кажется мне красивее. Дома и улицы здесь выглядят гораздо лучше, – поделился впечатлениями Эйден. – Хорошо, что мы с дядей из этого города переехали на Лузарный остров. – Это название города? – спросила Ива. – Дурочка, он же сказал остров, – возразил Верн. Ива обратилась к старшей сестре: – Оливия, он назвал меня дурочкой! – Верн, не обзывай её. – строго сказала Оливия младшему брату, а потом снова посмотрела на темноглазого мальчика – А расскажи, Эйден, что было на этом острове? – На острове я играл, собирал улиток и крабов, ловил рыбу копьями, – рассказал Эйден. – Фу, улитки! Зачем вы их собирали? – с отвращением спросила Ива. – Ну, мы их ели, – ответил Эйден. – Ели? Какая гадость! Надеюсь, мама никогда такое готовить не будет. – А у тебя были там друзья? – спросила Оливия. – Были, конечно. Я дружил почти со всей деревней. Но у меня была одна подруга, которую я считал лучшей – девочка по имени Мэг. Она единственная знала, что я не слепой, – продолжил Эйден. – Слепой? Ты притворялся слепым? – удивилась Оливия. – Ну да. – Но зачем? Я думала, что синеглазые любят темноглазых. – Мне кажется, сейчас никто не любит темноглазых, – сказал Эйден с грустью на лице. Оливия расстроилась, осознав, что снова опечалила Эйдена, задев его словами. Ей было сложно смотреть на его грустное лицо. Но тут вмешался Верн: – А они могут делать волшебство? – спросил он с любопытством. – Нет, конечно, только темноглазые могут это делать, – объяснил Эйден. Верн с нетерпением спросил: – Эйден, а покажи ты тогда нам что-нибудь. Сделай волшебство. Ива поддержала его: – Да, Эйден, пожалуйста, покажи. – Но мне Элеонора запретила, – сказал Эйден. Даже Оливия, обычно более сдержанная, не смогла скрыть своего любопытства: – Эйден, покажи, мы обещаем, что никому не скажем. – Точно, – подтвердил Верн. – Да, клянёмся самим Отцом Звёзд, – добавила Ива. Эйден, немного колеблясь, согласился: – Ну ладно, но только совсем немного покажу. После слов детей Эйден сложил руки перед собой, и из его ладоней начала исходить темно-пурпурная энергия. Она медленно собиралась в небольшой шар размером с орех, из которого тянулись тонкие фиолетовые молнии, пульсируя и переливаясь. – Вау, – воскликнула Ива, удивленно глядя на светящийся шар. Верн потянулся пальцем, чтобы дотронуться до шара, но Оливия схватила его за руку: – Ты совсем с ума сошел? Можешь обжечься! Внезапно из-за их спин послышался голос Элеоноры: – Эйден!! Темноглазый мальчик резко разжал руки, и магический шар с молниями мгновенно исчез, как будто его никогда и не было. Хмурая Элеонора подошла к детям в сопровождении мальчика в такой же одежде, как и у Эйдена. – Скажи на милость, господин юноша, что я говорила тебе по поводу магии? – строго спросила королева. – Не использовать её без необходимости, – дрожащим голосом ответил Эйден. Элеонора, строго глядя на мальчика продолжила: – А что ты делал сейчас? Эйден, чувствуя себя виноватым, начал отвечать: – Я только хотел показать... – А если бы из-за твоего колдовства кто-то пострадал? – резко спросила Элеонора, её голос прозвучал мрачно. – Простите, пожалуйста, Ваше Величество – сказал Эйден, боясь посмотреть в глаза Элеоноре. Элеонора на мгновение задумалась, размышляя о наказании для Эйдена: "Паршивец, еще прощение у меня просит. Может быть его закрыть в подвале в самом темном месте? Ведь, темноглазы вышли из пещер, где нету света. Так что думаю ему это место очень понравится." Тут вмешалась Оливия и встала перед темноглазым мальчиком: – Госпожа, прошу вас простите Эйдена, это я виновата. Я попросила его показать нам колдовство. "Ты посмотри на нее, защитница нашлась" – подумала Элеонора – "Может быть, и её стоит отправить в подвал вместе с Эйденом... Эх, а я тоже была такой же в её возрасте. С другой стороны, Эйден всего лишь ребенок, а они часто делают глупости. К тому же он искренне просит прощения." Элеонора приняла решение: – На этот раз я прощаю тебя Эйден, но в следующий раз я не буду так мягка. Внезапно королева изменила свой тон и подтолкнула рядом стоящего мальчика: – Познакомьтесь, это Кевин Кэдус, сын Нормана. Он теперь тоже мой паж. Я бы очень хотела, чтобы ты Эйден подружился с ним. Эйден поднял голову, когда Элеонора обратилась к Кевину: – Не бойся его, Кевин. Эйден безобидный. Эйден протянул руку в знак приветствия. Кевин, хотя и немного смущённо, пожал её. Эйден заметил его робость; он уже привык, что многие встречают его с смущением. – Ладно, дети, гуляйте. Я скоро вернусь. Эйден, помни мои слова! – предупредила Элеонора, уходя. Кевин оглядел Эйдена: – Так тебя зовут темноглаз, Эйден? – Да, ээ... Мы сейчас собираемся играть. Хочешь в прятки поиграть? – предложил Эйден. – Со слугами? – насмешливо бросил Кевин. Оливия вмешалась: – Слушай, Кевин, ты теперь тоже слуга. Так что ты не выше нас. – Помолчи, Оливка, – фыркнул Кевин. – я паж между прочим. А это другое. – Я Оливия! – возмутилась она. – Ты знакома с ним? – обратился Эйден к Оливии. – К сожалению, да, – ответила Оливия. – Он несколько раз гостил у нас во дворце. Всегда ходил и говорил, что он аристократ, а мы – прислуга. – Но я же сказал прислуга, а не рабыня – А еще он издевался над нами. Один раз когда я ходила с подносом, Кевин поставил мне подножку и я упала. – А я тут при чем? – издевательским тоном сказал Кевин – я что виноват в том, что ты неуклюжая? Надо было смотреть под ноги. – Ах ты! – Оливия, постой не надо ссорится, – сказал Эйден, а потом обратился к новому знакомому – Кевин, ты теперь наш друг. – Друг? – повторил Кевин. Честно в этот момент Кевин удивился, что этот "злобный" как он думал темноглаз, оказался довольно дружелюбный. – Ну да – сказал Эйден – Так все таки будешь играть с нами? – Ладно, давай. Оливия смотрела на Кевина недовольно. Она не хотела дружить с таким "зажравшим" мальчиком. Внезапно вмешалась Ива: – Если Эйден предложил играть, значит он считает. – Ну ладно, – согласился Эйден. – Я пойду считать. Оливия собралась уходить прятатся, но Эйден остановил её: – Оливия, спасибо, что защитила меня. Но, пожалуйста, не делай так больше. Ты могла попасть в неприятности. – А зачем ещё нужны друзья? – улыбнулась Оливия, легко ударив его по плечу, и убежала прятаться. ********