Enchanted / Околдованный

      — Я знаю, что вы все волнуетесь, но помните и о том, что наши гости переживают не меньше. Поэтому вспоминайте дыхательные техники для стабилизации перед тем, как пойти в контакт, и только после этого можете попробовать взаимодействовать. Вопросы?              Галф почти не слушает профессора, который раз за разом повторяет одни и те же правила, чтобы его студенты уж наверняка сдали этот зачет по магическим существам, потому что не может оторвать взгляд от феникса, который словно красуется перед ним: то ножку кокетливо вбок поставит, то голову наклонит, чтобы мурлыкнуть:              — Уррр?              А его ладони уже зудят от желания поскорее ощутить этот шелковый огонь, который его не обжигает.              А еще потому что знает: он и правда достоин.              Нельзя сказать, что его самооценка и уверенность теперь выше гор, потому что иногда Галфу кажется, что Мью когда-нибудь психанет и пошлет его лесом, когда он в очередной раз ноет о том, что ничего из себя не представляет. Но его пара проявляет какую-то нечеловеческую (хе-хе, упыриную) стойкость в этом вопросе и постоянно повторяет, какой Галф замечательный, прекрасный и талантливый.              И целует сладко-сладко, после чего отдел мозга, ответственный за самобичевание, на время засыпает. И просыпается мафия тот, который до небес стимулирует его чувственность, из-за чего он буквально плавится в этих руках от наслаждения.              Поэтому уже не так невыносимо сложно поверить, что и правда чего-то стоит, особенно после того, как все уже узнали о его прокаченном резерве. Не без косых подозрительных взглядов, конечно, и попыток его расколоть, но Галф уже достаточно умело делает совершенно невинное выражение лица и всем упоенно рассказывает:              — Медитация! Попробуйте — вам понравится!              И старательно игнорирует этот смех ехидны где-то на периферии, потому что отомстит он позже, вечером, когда доведет до исступления этого мерзкого гремлина, заставит умолять и только после этого позволит нырнуть в долгожданное удовольствие, впрочем, сам не сильно отставая.              А сейчас Галф еле дожидается разрешения, чтобы сделать несколько медленных шагов в сторону феникса, давая понять, что приближается:              — Привет!              Да, ему благоволит это чудесное создание, но это не повод забывать об уважении. Поэтому он замирает, пока жар-птица двигается навстречу:              — Кррррак!              Он протягивает руку, чтобы зажмуриться от удовольствия, коснувшись мягких теплых перьев:              — Какой ты чудесный!              Феникс трется о его ладонь, с удовольствием подставляя и затылок.              “Аден”.              — Что? — Галф от испуга открывает глаза и оглядывается, чтобы понять, чей голос он только что слышал, но рядом только птица.              “Меня зовут Аден”.              Офигеть, феникс разговаривает!              “А ты думал, что мы неразумны?”              “Ты еще и мысли читаешь?!”              “А это разве сложно?”              Галф от растерянности начинает бурчать:              “Окружили меня красивые и талантливые: один чувства мои ощущает, второй — мысли читает! А почему ты раньше со мной не разговаривал?”              “Это ты меня раньше не слышал”.              “А?..”              И спотыкается о понимание: он же теперь пара одного наглого высшего вампира.       Спросите, почему наглого?       Потому что эта вурдалачина недобитая продолжает оставлять засосы на его шее несмотря на все его угрозы просьбы! А Азар ухахатывается каждый раз, когда Галф пытается замазать эти отметки страсти перед тем, как выйти “в люди”!              “О, сообразил”.              “Да я в общем-то не такой и тупой”, он не знает, передают ли мысли эмоции, но надеется, что феникс уловит его обиду.              “Я в этом и не сомневаюсь: парой вампира не может стать кто-то недостойный”.              А вот тут неловко вышло, потому что Галф — пара вынужденная! И до сих пор считает, что Мью его рано или поздно бросит, когда поймет, какой бракованный партнер ему попался.              “Нет, все-таки глупый ты”.              “Это еще почему?!”              “Потому что не может стать парой просто любой человек с улицы: магия крови так не работает”.              “Что?..” он растерянно пялится на сияющего все ярче феникса.              “А то, что связь просто не образуется, если вы изначально друг другу не подходите. Называй это судьбой, предназначением — чем угодно”, на него лукаво смотрит отливающий золотом темный глаз.              “Но Мью говорил, что…”              “Много знает твой вампир!” птица насмешливо фыркает и обдает его теплым воздухом, поднявшимся из-за взмаха крыльев. — “Еще молоко на губах не просохло, а думает, что во всем разбирается!”              Галф краснеет до ушей, но так и не смог пошутить, что это не молоко вовсе.       Потому что не собирается посвящать волшебное существо в подробности их интимной жизни.              А феникс даже не делает вид, что не заметил этих мыслей:              “Ой, больно мне надо знать про ваши забавы! Парочки всегда немного сходят с ума, когда находят свою вторую половину”.              “И надолго?”              “Что?”              “Это сумасшествие?”              Потому что ему иногда не по себе от того, что под кожей постоянно зудит это желание быть рядом — и оно не утихает вот уже столько времени.       А ему нужно быть готовым, что через сколько-то времени Мью перегорит и бросит его…              Птица как-то странно смеется, крякая:              “На всю жизнь”.              Теперь черед Галфа издавать странные звуки, но феникс небольно задевает его ладонь клювом, отвлекая от нахлынувших эротических фантазий о бесконечном секс-марафоне, когда он наберется достаточно храбрости, чтобы…              “Теперь ты готов”.              Он тут же переключается со сладостных мыслей на реальность:              “К чему?”              А потом понимает, что имел в виду Мью, когда говорил, что магические твари обмениваются энергией, потому что свою Галф отдал еще при первом контакте, а теперь захлебывается от этой горячей силы, которая распирает его вены и прогревает каждую клеточку тела изнутри:              — Ох!              Ему кажется, или его руки начинают светиться?              Галф изумленно рассматривает свои сияющие конечности, когда слышит удивленный шепот где-то сбоку:              — Вы это тоже видите, да?!              — Это магия феникса?              — Он смог передать свой огонь человеку?              — Ты дурак?! Это же стихийная магия! Как она может подчиняться человеку?              Этот же вопрос гложет и его самого, но феникс в ответ лишь хитро щурится:              “А ты уже не совсем и человек, огненный маг”.              Его почти сбивает с ног поток воздуха, когда птица резко взлетает с места, осыпая остальных студентов искрами и заставляя их чертыхаться, сбивая огонь с одежды. А Галф стоит удивленным памятником самому себе, потому что пламя его все так же не трогает — и это вызывает еще больше пересудов, он в этом не сомневается.              Но сейчас важно не это, поэтому он расталкивает сокурсников и даже не объясняет ничего удивленному профессору, у которого на глазах инициировался маг огня из студента, который ранее даже свечу зажечь не мог из-за скудных способностей. Чтобы на выходе с площадки замереть в восторге:              — Мью…              Потому что сейчас он видит, как сияет его пара: этот огонь, что ранее пылал только в алых глазах, теперь, кажется, охватывает все напряженное тело.              — Галф?..              Он с трудом делает шаг, потом еще один и еще — и сторонний наблюдатель подумал бы, что это страх так сковывает движения. Но его лорд точно знает, что это — восхищение, причем такое сильное, что слезы очень быстро затуманивают взгляд:              — Ты такой…              Ладонь бережно ложится на лицо, чтобы узнать на собственном опыте, как ощущается эта пылающая светом кожа. И рука, что опускается сверху, тоже не обжигает:              — Ты увидел, да?              — Ты невероятный! Почему ты раньше не рассказывал?              — Ждал, когда ты увидишь все сам.              — А если бы я не смог?! — неуверенность вновь накатывает на него.              Но обвившая талию рука напоминает, что он — очень особенный:              — Аден тебя еще в первый раз признал — осталось за малым: чтобы ты смог принять его дар.              Он задыхается от этой невероятной красоты огня, который берет в бережные объятия уже их обоих:              — Дар?..              — Магия крови вампиров тесно связана с магией огня, твоей магией.              Галф в очередной раз удивленно приоткрывает рот, пока в его голове постепенно складывается паззл: огонь — это стихия, которая позволяет фениксу перерождаться, а эта сила связана с кровавой магией вампиров. А…              — А ты, как моя пара, теперь владеешь ею.              У него немного кружится голова от новой информации, а ноги все еще подгибаются, потому что жар в его теле не утихает, а только набирает силу, вынуждая его еле слышно проскулить, цепляясь за своего сияющего вампира:              — Мью!..              — Да, мой хороший, — тот смотрит нежно и жадно одновременно, словно огонь воспламеняет и его кровь тоже.              — Я… Мне… — он теряется в ощущениях и тихо всхлипывает.              Но, кажется, его понимают без слов:              — Пойдем, тебе надо немного свыкнуться с этим ощущением.              И его подхватывают на руки, словно их полуобъятий было мало, чтобы распустить сплетни по всему университету, но Галф без раздумий обвивает шею своей пары и тяжело дышит в напрягшуюся шею:              — Мью!..              — Сейчас, сейчас!              Наверное, это спасительный телепорт перенес их обоих в уже знакомую комнату, где его бережно укладывают на кровать:              — Вот так! Отдохни немного.              Но Галф не согласен!       Категорически!       Потому что он не хочет отдыхать, а хочет!..              Эти красивые глаза снова ярко вспыхивают:              — Галф?.. — потому что Мью уже знает, чего он желает. — Ты уверен?              — Ты же сам знаешь ответ, — он еле слышно шепчет, потому что смущение затапливает его с головой, но оно все равно слабее жара, что продолжает усиливаться в его теле.              — Мы можем просто…              И теперь его черед затыкать этот болтливый рот поцелуем:              — Я хочу по-настоящему.              Его резко опрокидывают на спину, лишая дыхания и прижимая к матрасу приятной тяжестью:              — Запомни: все, что происходит между нами — настоящее, — и Мью тут же больно кусает его за губу, когда Галф пытается возразить. — Я все-таки заглянул в архив на досуге, пока ты готовился к занятиям. И пока ты не впал в панику, сразу скажу: связь не формирует чувства, она лишь помогла нам более четко увидеть то, получают вампир и его пара, когда выбирают друг друга.              Он растерянно смотрит на выбранного им:              — Но я случайно написал твое имя…              — Теперь я точно знаю, что не случайно, — губы обжигают его нежностью, — поэтому больше никаких сомнений: я тоже выбрал тебя, просто чуть позже — вот такой я тормоз, но уж как есть. Да, я думал, что околдован тобой, но оказалось, что совсем в другом смысле, потому что я люблю тебя без всякой магии.              Что-то горячее и влажное пытается преодолеть барьер его ресниц, и теперь Мью бережно собирает поцелуями его слезы:              — Поэтому больше не сомневайся в себе — просто тебе попался не самый умный вампир, который не сразу понял, какое сокровище ему досталось.              Теперь Галф рыдает навзрыд, крепко обнимая в ответ:              — Я думал, что это все ненастоящее! Что я тебя люблю из-за связи, а потом все закончится, и ты уйдешь!              Мягкие и чуть влажные губы сцеловывают его переживания тоже:              — Ни за что. Как можно оставить такого красивого, умного и доброго мальчика? И такого вкусного?              Горячий шершавый язык дразняще проходится по его шее, заставляя застонать и содрогнуться — и теперь уже нет от рыданий, а от куда более приятных ощущений:              — Мью!..              Тут буквально мурлычет, вылизывая тонкую кожу и потираясь бедрами о все более растущее возбуждение:              — Мне остановиться?              На что Галф злобно шипит, прижимая голову с дерзким ртом к себе:              — Даже не думай!              — Как скажешь, мой огненный мальчик.              А этот мальчик не замечает, как остается без рубашки и как уже вовсю извивается под горячими во всех смыслах прикосновениях, пока этот сияющий Эдвард Каллен на максималках доводит его до помутнения рассудка, поэтому он даже пискнуть не успевает, когда куда-то на пол летят и брюки, и нижнее белье.              Кусать губы до крови, пока этот жадный рот ласкает его возбужденный член — это все, что ему сейчас остается, а еще громко скулить, когда рука деликатно раздвигает его бедра еще сильнее, проскальзывая между ними. Эту секундную задержку Галф буквально может ощутить, поэтому опережает сразу все аргументы:              — Даже не думай останавливаться!              И взвизгивает, когда Мью целует уже не его истекающий смазкой орган, а еще ниже, резко дергая его бедра на себя:              — И в мыслях не было!              Этот выпендрежник щелкает пальцами, и рядом с ними на кровать опускается все самое нужное в фольгированных пакетиках, заставляя Галфа истерично хихикнуть:              — А как обычный человек уже не мог из тумбочки достать?              Эти роскошные брови насмешливо приподнимаются:              — А кто тут обычный человек? Это точно не про нас, помнишь?              Но он моментально забывает об этом факте, когда наблюдает за завораживающим действом: на длинных тонких пальцах раскатывается латекс, а сверху обильно наносится гель:              — Ох!              На что его ехидная нежить не может не вогнать его еще в большее смущение:              — В следующий раз я предварительно загоню тебя в душ, а потом вылижу всего. И везде.              От подобного обещания у Галфа поджимаются пальцы на ногах — или это от бережных прикосновений к его тут же зажавшемуся телу? Но Мью не выглядит недовольным и опускает голову, чтобы продолжить умопомрачительные ласки ртом, пока он постепенно привыкает к тому, что его кто-то касается в таком интимном месте.              И когда получается немного расслабиться и отключить голову, то проникновение пальца на фалангу уже не кажется таким ужасным. Кроме того, это не больно — просто… непривычно.              И это тоже забывается, потому что его сиятельный лорд творит волшебство своими губами и языком, и уже очень скоро Галф сам подается навстречу пальцам, которые нанизывают его тело на себя и так невыносимо приятно давят на какую-то точку внутри, что хочется плакать и кусаться от остроты ощущений. Поэтому не удивительно, что скоро его нервы не выдерживают, и он, наверное, больно тянет за волосы склонившуюся над ним голову наверх, чтобы буквально вгрызаться в этот опухший рот, лихорадочно шепча:              — Я больше не могу!              Ему отвечают с таким пылом, что даже окутывающий их обоих огонь как будто уступает жару их страсти, и вот уже Галф лежит с призывно раскинутыми бедрами и жадно смотрит, как раздевается его возлюбленный, чтобы дрожащими руками натянуть второй презерватив уже на предназначенный для этого орган.              — Будет больно, — ладони успокаивающе ласкают его, но все равно он оказывается не готов к тому, когда в него проникает лишь головка.              — Мью! — он выгибается и перестает дышать в надежде, что это режущее чувство пройдет.              И захлебывается в нежности поцелуев и поглаживаний, а также в терпении партнера, пока тот ждет, когда его тело адаптируется.              И вот он уже начинает немного ерзать и двигать бедрами, потому что уже не важны жжение и легкая боль, а их общее пламя стирает все остальное. Поэтому с крайне неприличными звуками Галф все сильнее подается навстречу этим немного рваным движениям, от которых они оба горят все сильнее с каждой фрикцией.              Он вскрикивает, смешно пищит и хрипит, но не может остановиться, только откидывает голову назад, открывая доступ на свою шею, чтобы умолять:              — Пожалуйста… Пожалуйста…              Галф дрожит от восторга, когда видит обнажившиеся клыки, а затем кричит от остроты ощущений, когда те погружаются в его горло одновременно с очередным толчком бедер — и это настолько неразрывно связано между собой, что сейчас он и не представляет, что можно как-то по-другому.              Он кричит и горит, когда их обоих накрывает оргазм, в который вплетены золотые нити их общего пламени и его кровь, которая делает его вампира немного безумным и еще более жаждущим своей пары, потому что Мью на пике наслаждения отчаянно прижимает его к себе, не в силах отпустить, но ему почему-то не страшно.              Потому что он знает: кровь, огонь, боль и щепотка магии — это все про них.       Это они и есть.