Enchanted / Околдованный

      Но все-таки смущенно бормочет, потому что явно не получится сделать вид, что ничего не слышал:              — Не понимаю, о чем ты.              Кот весьма удобно усаживается мохнатой жопкой прямо на подушку, на которой Галф, между прочим, спит лицом!              — Ты врешь только мне или самому себе тоже?              Он мгновенно вспыхивает до самых корней волос:              — Я не вру!              — Да? Тогда ты очень неудачно прикидываешься дурачком, который не понимает то, что мы все уже знаем.              — Ну-ка, — Галф тоже плюхается на кровать и чуть двигает фамильяра, чтобы устало вытянуться на мягком матрасе. — И что же это за общеизвестное такое знание?              — Ты хочешь своего лорда. Во всех смыслах. Но пока еще делаешь вид, что сомневаешься, хотя мы оба знаем, что ты уже все решил. Осталось только придумать рациональное оправдание для того, чтобы поддаться этому желанию.              Теперь горят от стыда еще и уши:              — Это так очевидно?              Азар тяжело вздыхает:              — Более того: даже твой обожаемый упырь это знает, вернее, чувствует, но благородно отступил, чтобы дать тебе время принять неизбежное.              От этого почему-то становится горько:              — Выбор без выбора, да?              Фамильяр почти по-человечески пожимает плечами:              — Конечно, ты можешь пойти по пути страданий — кто тебе запретит. Будешь сдыхать сам и медленно убивать своего вурдалака — чем не повесть о Ромео и Джульетте? Или вы будете Тристаном и Изольдой? Первые два дурика хоть поженились перед смертью.              Так привычно уткнуться лицом в теплую мягкую спинку и тихо скулить:              — Я хочу, но…              — Но?              — Я не знаю, хочу ли я этого или это связь.              — Да-да, я все это уже раз сто слышал. Или уже даже двести, если считать аналогичную мысль от твоего дражайшего кровососа. Никто из вас двоих не знает, но продолжает мазохистически жрать кактус.              — И что ты предлагаешь сделать?!              — О, моя мысль воистину необычная и уникальная в своей оригинальности: последовать за своим сердцем! Авось эта древнегреческая трагедия в пяти актах в итоге закончится хорошо для обоих героев: вы будете жить долго и счастливо и раздражать окружающих своей бурной интимной жизнью.              — Азар! — кажется, покраснеть сильнее уже невозможно.              Но кот даже не смутился:              — Что “Азар”? Скажешь, что не хочешь?              — Хочу, но…              — Тебе не кажется, что мы пошли на второй круг одних и тех же аргументов? — пушистый хвост не больно, но ощутимо шлепает его по лицу. — Так что, так и быть, можешь еще пару часов пострадать, а потом бери ноги в руки и шуруй к своей нежити проводить процедуры по реанимации его тушки.              — Реанимации?! — Галф тут же отлепляет лицо от подушки.              — А ты что думал? У вампиров энергия тоже конечна, особенно при нестабильной связи с парой, поэтому вот такое вот “лечение” дорого обходится твоему ненаглядному.              Он со стоном роняет лицо в ладони:              — Я видел, что Мью немного бледный, когда тот уходил, но и не подумал…              — А ты думай хотя бы иногда — говорят, это полезно, — Азар не скупится на ехидство, но потом все-таки сжаливается. — Ладно, не грызи себя — оставь это своему вампирчику, тот сделает это с куда большим удовольствием и пользой для организма.              — Ой, ну тебя!              Галф подтягивает к себе одеяло, чтобы привычно укутаться в его постепенно согревающую тяжесть, а фамильяр уютно укладывает свою тушку под бок:              — Ну, что надумал?              — Не дави на меня!              — Я не давлю, а рядом лежу, если ты не заметил!              — Заметил, потому что именно я просыпаюсь по ночам, когда тебе приходит в голову, что лечь мне на грудь всей своей пушистой костью — это хорошая идея!              — Я не толстый!!!              — А я это и не говорил!              — Но намекнул! Хрен тебе на всю морду, а не советы после такого!              — Эй, не обижайся! — Галф притягивает кота ближе, потираясь щекой о нежный затылок. — Я просто в растерянности.              — Знаю, — тот довольно мурлычет, принимая ласку. — Но, может, хватить мучить вас обоих?              — Я боюсь, — он с трудом говорит об этом вслух. — Боюсь, что когда это все закончится, не вынесу, что эти чувства были ненастоящими, а я в них поверил.              Азар утешающе тычется в его ладонь головой:              — А не боишься не сделать, а потом всю свою жизнь жалеть, что не попробовал, не узнал?              — Не знаю, — Галф свободной рукой натягивает на себя одеяло, полностью накрываясь. — Что-то меня знобит немного — наверное, надо подремать.              И только через несколько секунд под выразительным взглядом кота испуганно охает:              — Мью!..              — Ну слава котиной травке — быстро сообразил! Так что, еще пару часиков поморозишься или?.. О, понятно.              Он уже не слышит подколки фамильяра, с трудом выпутываясь из одеяльного кокона и нашаривая свои смешные домашние тапки:              — Я…              — Да иди ты уже! И я не расстроюсь, если ты не придешь ночевать.              — Азар! — Галф замирает возле двери на мгновение.              — Что? — тот недовольно вытягивается и вновь бухается на освободившуюся подушку.              — Спасибо тебе.              Кот неожиданно смущается:              — Да фигня вопрос. Иди уже, боязливый влюбленный мальчик, а то твоя ненасытная нежить протянет ноги не в твои хорошие руки.              Эти самые руки очень сильно дрожат, когда стучат в соседнюю дверь: а вдруг не откроет, а вдруг Галф на самом деле не нужен, а вдруг он все себе придумал.              Но чтобы увидеть жажду в этих глазах не нужно уметь читать мысли или ощущать чужие чувства — достаточно просто беззвучно утонуть в этом алом золоте.              — Что-то случилось? — голос тихий и хриплый, но чуть дребезжит от волнения — этого лорду не получается скрыть.              — Да, ты, — он сам от себя в шоке и от собственной смелости, когда достаточно сильно толкает ладонью в полуобнаженную грудь, вынуждая вампира удивленно выдохнуть и сделать шаг назад, чтобы закрыть за собой дверь.              — Галф…              — Ты со мной случился, — его рука все еще не может оторваться от гладкой кожи торса, поэтому Галф не в силах себе отказать в этой маленькой слабости — особенно с учетом того, что он задумал. — И я не знаю, что мне делать дальше.              Прохладные тонкие пальцы ложатся сверху:              — Но ты здесь.              Он нервно сглатывает, потому что даже такого почти невинного контакта достаточно, чтобы сердце вновь начало попытки пробить грудную клетку:              — Я не могу дать тебе умереть.              Уголок выразительного рта чуть приподнимается:              — Я не умираю.              Но у него есть и вторая рука, которой самое место на этих немного бледных губах:              — Не мешай мне найти повод быть тут. Пожалуйста.              Движение губ под его ладонью так похоже на поцелуй, что мурашки начинают дружное перемещение по его спине, пока Галф умоляюще шепчет:              — Ты позволишь?              И вздрагивает, когда на его щеку ложится рука в мягкой ободряющей ласке, пока алые глаза на секунду приглушаются опустившимися веками в молчаливом согласии.