Enchanted / Околдованный

      — Но… Но…              Слова почему-то заканчиваются, когда их из головы вытесняет какой-то странный туман, который не дает сосредоточиться на ускользающей мысли.              И поэтому Галф даже рад руке, что крепко ухватилась за его локоть:              — Осторожно, не спеши — ты отдал немного сил, а с непривычки это может быть тяжело для организма.              И ему почти не стыдно цепляться за того, от кого вообще-то надо бежать со всех ног, потому что его губы еле шевелятся:              — Отдал?              Тихий смешок сейчас как будто даже успокаивает:              — А ты не знал, что фениксы так знакомятся? Обмениваясь энергией. Видимо, ты из-за неопытности не смог взять его огненную силу, чтобы компенсировать то, что отдал.              Галф ничего не понимает и почти не осознает услышанное, но кое-как на ватных ногах с чужой помощью добирается до своей комнаты, чтобы с трудом открыть дверь под испуганное мяуканье Азара:              — Спасибо, дальше я сам.              Но лорд, кажется, другого мнения, потому что весьма решительно делает шаг вслед за ним и закрывает дверь за собой:              — Я так не думаю.              Ну вот, теперь еще и краснеть за тот свинарник, что царит в его комнате! Потому что последние дни он был занят страданиями, но не поддержанием порядка.              Поэтому Галф из последних сил пытается пинком отправить грязную футболку из-под ног куда-то под кровать, но от резкого движения пошатывается, чем еще усугубляет свое положение, потому что теряет равновесие и оказывается невыносимо близко к горящим алым огнем глазам:              — Прости… те.              И Мью даже почему-то его не подкалывает, не смеется над его слабостью и неловкостью, а лишь бережно удерживает его обеими руками, не давая отстраниться:              — Не спеши, голова какое-то время еще может кружиться. Я помогу.              И Галф поддается (сдается?), на секунду позволяя себе расслабиться и прикрыть глаза, наслаждаясь тем, о чем было так горько мечтать еще совсем недавно — несбыточно, отчаянно.              Лорд почему-то терпит эту заминку, не отталкивая от себя и не предлагая лечь на кровать, раз у его студента проблемы с вестибулярным аппаратом и вообще упадок сил. Но долго продолжаться эта сладкая иллюзия не может, поэтому Галф с еле слышным скулящим звуком отстраняется, тут же отводя глаза, чтобы не выдать себя:              — Спасибо за помощь, лорд Суппасит. Мне и правда уже лучше.              Самое главное сейчас — не дать предательской хрипотце прокрасться в голос, а еще — сильно сжать губы, чтобы те не дрожали.              Но руки все еще лежат на его плечах, словно не желают отпускать — и от этого прикосновения так тепло, что кажется, что начинает таять кусок льда, в который превратилось его сердце.              Но лучше бы этого не происходило.       Потому что когда заморозка отходит, боль вернется с новой силой — и Галф не уверен, что будет способен ее выдержать.              Поэтому его голос все-таки немного срывается, когда он шепчет:              — Отпустите меня. Пожалуйста.              — Галф…              — Пожалуйста!              Он почти видит, как морщится вампир от этого недокрика, хотя так и не решается посмотреть прямо в лицо.              Но:              — Я понимаю, что тебе эта вся ситуация отвратительна, но позволь мне тебе хотя бы немного помочь. Я поделился совсем немного силой, а тебе нужно больше.              И это вынуждает его поднять изумленные глаза:              — Что?..              Не только у него горестно поджатые губы, и не только он с трудом выдавливает из себя слова:              — Я всего лишь чуть восстановлю твой баланс и потом уйду.              Галф вроде бы слышит слова, но не понимает их смысл:              — Отвратительна? Помочь? О чем ты?              Забывается официоз, забывается желание держаться как можно дальше от источника его персональной боли, забывается оборванная связь, раны от которой еще так сильно болят и кровоточат — и фонят, как оказалось.              Мью почему-то хмурится, глядя на него:              — Ты и правда удивлен.              — Конечно, я удивлен! — он отвечает гораздо резче, чем хотелось бы.              Потому что хотелось бы испытывать ледяное равнодушие к этому не-человеку, а тот все еще рвет его душу на куски одним своим небезразличным видом.              А еще когда спрашивает, крайне медленно и тщательно выговаривая каждое слово:              — Тебе и правда не отвратительно… все это? — и выглядит таким искренне удивленным, что у Галфа умирает всякое желание съязвить на эту тему.              Поэтому он решает зайти издалека, раз они все-таки встретились и даже разговаривают:              — Что по-твоему я считал отвратительным?              И так не сильно румяное лицо бледнеет почти до цвета мела, четко отражая сложное состояние его обладателя:              — Нашу связь. Меня.              Воздух застревает где-то в области груди, не желая покидать его тело, пока Галф наконец не вспоминает, как правильно дышать. И говорить:              — Что?! Что за чушь!              И, наверное, впервые видит лорда таким растерянным:              — Но тогда… Я же четко это уловил…              Сейчас руки, что цепляются за его плечи почти до боли, ощутимо дрожат, поэтому Галф ни секунду не думает перед тем, как положить сверху ладони в попытке чуть успокоить:              — О чем ты?              Ему все еще не понятно, что происходит, но явно что-то очень важное, потому что идеальный лорд Суппасит практически никогда не теряет своего самообладания — за исключением их самой первой встречи в тот злополучный для них обоих вечер.              Мью явно с трудом выговаривает слова, словно заставляет себя их произносить:              — Во время индивидуального занятия. Точнее, до его начала.              Его щеки сразу вспыхивают от смущения, потому что воспоминания, жаркие и постыдные, тут же заполняют голову, но потом Галф хмурится, пытаясь осознать:              — До начала? А что там было? Я ждал тебя в аудитории, а потом ты предложил… То есть показал мне ту руну и предложил ее использовать.              Бледные губы с трудом двигаются:              — Ты злился и ненавидел меня. Я сразу почувствовал твое отвращение.              — Что? — осознание, наконец, накрывает его с головой. — Нет! Я ненавидел себя и злился тоже на себя! И это я — отвратительный человек!              Под его ладонями чужая мягкая кожа словно начинает гореть, но, как и в случае с фениксом, этот огонь не обжигает и не причиняет боль, а лишь напоминает об имеющейся силе.              А Мью, кажется, и вовсе не замечает этого, потому что потрясенно шепчет:              — Себя?.. Но за что?              Галф горько усмехается:              — Ты хочешь, чтобы я сказал это вслух? Ну хорошо — слушай: я насильно привязал тебя к себе, ограничил в возможностях и местоположении, а еще эгоистично хочу, чтобы так оно и было дальше. Чем не повод для отвращения?!              Но лорд из всей его самообличительной фразы выцепил совсем не то, о чем он боялся говорить:              — “Хочешь”?              Галф сразу понимает свою ошибку, вновь краснея до ушей:              — “Хотел!” Тогда меня сбивала с толку наша связь…              Но ему не дают договорить:              — Ты лжешь.              А вот теперь его мозг, кажется, начинает работать в полную силу, помогая своему владельцу кое-что осознать и нахмуриться:              — Ты… сейчас знаешь, что я чувствую?              Потому что еще можно кое-как поверить в совпадение с фениксом.       И что Мью увидел, что ему не очень хорошо после контакта с птицей.       Но уже несколько раз во время их странного диалога тот явно дает понять, что знает, что ощущает Галф!              И вновь не может дышать, когда слышит тихое:              — Да.              Но как?!       Почему?!       Договор же выполнен, связь разорвана, и он больше не пара высшего вампира!              Последний словно читает его мысли:              — Нет.              Галф от удивления, которое наложилось на первоначальный шок, снова начинает дышать:              — Что “нет”?!              — Не разорвана.              Сейчас его черед больно цепляться за чужие руки, словно пытаясь выдавить правду:              — Но ты тогда сказал… Когда мой резерв…              Красные глаза добивают его жуткой честностью:              — Я соврал, но договор и правда был выполнен.              — Но тогда почему…              — Но связь осталась, ты все еще моя пара, Галф.              Хочется кричать от ярости и бессилия, потому что все эти дни агонии, когда его ломало от желания быть рядом и никуда не отпускать — это была все та же блядская связь!              Теперь злость прорывается наружу горькими словами:              — Было смешно за таким мной наблюдать, да?! Хорошо повеселился, лорд?              Мью почему-то не спешит защищаться и как-то парировать, а лишь грустно качает головой:              — Я думал, что ты хочешь как можно быстрее от всего этого избавиться, поэтому не стал говорить, что связь еще существует.              — И бросил меня одного, да?!              Теперь лорд бережно сжимает его ладони, чтобы успокоить:              — Я постоянно был рядом, чтобы помочь. Как сегодня.              — Как сегодня, — слова стеклом режут его горло, но не могут убрать горечь с языка. — И для чего это все?              На него смотрят отчаянные алые глаза:              — Чтобы найти способ разорвать связь и все-таки освободить тебя. Если ты этого, конечно хочешь.              Слова рвутся наружу быстрее, чем Галф успевает удержать их:              — А ты? Ты хочешь этого?              И не уверен, что хочет услышать ответ.