Мы умрём

Андрей проснулся от того, что его шея затекла, пока он спал на твёрдых сидениях для ожидающих посетителей. Он сел и потёр больную шею, медленно поворачивая голову в разные стороны, и расположился удобнее, принявшись ждать хоть кого-нибудь из ментов, чтобы выйти. Не так он представлял свою жизнь на свободе: то больница, то драка, то теперь в ментовке заперт, ещё и ничего не натворив. Ладно, что уж поделать? Он шмыгнул носом и запрокинул голову назад, смотря в потолок от скуки. Как только за дверью послышалась возня, Андрей тут же подскачил с места, готовясь бежать в случае, если там будет не Ирина Сергеевна. К большому везению, это оказалась именно она, тут же смотря по сторонам, выискивая парня. — Извини, Ильдар Юнусович вчера предложил проводить меня и отпустил раньше, — виновато сказала девушка, — Я не ожидала этого. Пальто ничего не ответил и вышел из помещения, хлопнув дверью. Ирина вздрогнула, стоя у выхода и смотря на закрытую дверь. Затем оглядела свой кабинет — всё осталось на своих местах, даже бутерброд, который она забыла съесть вчера, и даже подвеска осталась нетронутой. Значит есть в нём человечность, возможно так подумала девушка, садясь за работу, но на самом это была простая воровская честь, о которой младшая лейтенантша не в курсе. Васильев быстрым шагом шёл домой, прекрасно понимая, что дома мама устроит скандал и Ильдар докинет сверху, а если ещё и узнают, что Валерия Туркина шёл навестить, то можно сразу вызывать дурку. Ещё и темно, как назло. Было плохо видно где скользко, а где ямки. Гульнар, увидев, что идёт Андрей, обратно зашла в подъезд, надеясь, что он её не заметил. Было очень больно от осознания, что ей придётся отдалиться от него. Так или иначе, ей придётся сказать ему правду, а дальше уже дело обычное: осуждение, отвращение и избиение, как обычно делали пацаны с не чистыми. Хотя она стоит за Кощеем, так что вряд ли он сможет её тронуть. Он открывает дверь подъезда и уже не так торопится домой, как до этого. Молчит в ожидании её оправдания. Почему снова избегает? Что опять не так? Читается в его глазах так мимолётно, тут же подменив непонимание на некую злость, которую Пальто держит в себе. Гульнар хочет пройти, но Андрей не даёт ей ходу, прикладывая руку на косяк, чтобы загородить дорогу девушке. — Почему шкевишься? — задаёт он вопрос, смотря прямо в глаза, отчего по её коже прошёл табун мурашек. — Тебе показалось, — ответила она и всё же прошла мимо него, проскочив ниже его руки. Пальто опешил и двинул следом за ней, ускоряя шаг, когда она старалась идти быстрее. — Постой! — кричал он и бежал рядом с ней, — В чём дело? — Ни в чём, — ответила Гульнар и не знала как от него удрать, — Оставь меня. — А как же дискотека? — Сам иди на свою дискотеку. Пальто остановился, смотря вслед уходящей Гульнар. Хотелось крикнуть что-нибудь нелицеприятное или кинуть камень, ударить стенку кулаком, но Андрей просто пошёл домой спокойным шагом и не знал отчего вот так всё. «Ты же музыкант, вот спой её любимую песню. Девчонки любят ушами.» — вспомнил он тот самый совет Марата, когда они стояли за гаражами и курили. «Попробую последний раз. Нет — тогда пошла она.» — подумал Пальто и зашёл в свой подъезд. Утро выдалось недобрым и он не желал сейчас разговаривать с матерью, так что он молча прошёл мимо неё, когда она открыла ему дверь. Светлана Михайловна проводила его взглядом. Где же он был? Почему он злее, чем обычно? Как будто подменили. Это уже словно не её Андрюша, которого она растила. Это уже кто-то другой. Это был Пальто, как его кличали пацаны с улицы. Как же Светлана Михайловна мечтала вернуться в те дни, когда её Андрюша радовал похвальным листом со школы, школьными концертами по фортепиано и как эмоциально рассказывал про свой день в школе. Она быстро вытерла слезу и руками дула на себя ветер, стараясь быть сильной и не опускать руки, как это было в прошлый раз. Женщина с дрожью в руках вспоминает те дни, когда она лежала в психиатрической клинике с ужасными злыми врачами, работающими наотмашь. Андрей упал на кровать и, сложив руки на груди, пялился в потолок, словно выискивая ответы на свои вопросы. Как быть? Как заговорить? Какие слова подобрать? Или что-то нужно сделать? Её как будто что-то отталкивает от него. Андрей хотел бы в тот самый день просто пройти мимо и не разговаривать с ней. Возможно, сейчас бы он не ломал голову над этим. Тяжело вздохнул. Узнал бы Турбо — жёстко обсмеял бы. Не по-пацански убиваться по какой-то «бабе». И тем более не чистой. Чего он и сам не знал. Такие времена. Нельзя кому-то вылить душу, нельзя выговориться и попросить совета. Не по-пацански. Он повернулся набок и закрыл глаза с желанием отстраниться от реальности. Хотя бы на время. Но сон не шёл. Как будто что-то внутри разгрызает и царапает душу. Раздражённо прорычав у себя в мыслях и сжав подушку, он встаёт и направляется на кухню, где часто обитает мама. Как всегда суетится, наготавливая что-нибудь к чаю на вечер. Готовка для неё это что-то типо ритуала, чтобы отвлечься от плохих мыслей. И Пальто за пару дней свыкся с ещё одной особенностью своей матери. По крайней мере, это намного лучше, чем бы она впадала в истерику каждый раз, когда он задерживается «на делах». — Мам, — произнёс он и стоит на пороге, смотря за её действиями с зажиганием плиты. Ему от чего-то до сих пор тревожно. — Да, сынок, — она ставит на огонь казан и поворачивается к сыну. — Вчера… — Не хочу ничего слышать, — женщина отвернулась и руками словно хотела огородить себя от услышанного, — Спасибо, что хоть не побитый. Парень спокойно выдохнул. Ну хоть не пришлось врать в который раз. И хотел уже со спокойной душой уйти спать до дискотеки. — Что за девушка утром была? — неожиданно спросила женщина, — С окна утром видела. — А она, — Андрей на секунду замолчал и вспомнил, что типо до неё домогались, — В прошлый раз до неё домогались. Помнишь, когда я в больницу лёг? — А, она, — мама кивнула и выключила газ, — Надо за мясом пойти, Андрей. — Да давай, пойдём, — парень пошёл одеваться, — А вечером я на дискач. — Опять не ждать? — Посмотрим. Женщина по-доброму закатила глаза. И злилась, но держать не могла. Всё же он уже взрослый. *** — Ну че решили? — спросил Вахит и щёлкал семечки, сидя на заборе. — Пальто предложил пока открыть простую сауну без лишнего дерьма, — ответил Илья и тоже принял от Зимы горсть семечек, принявшись щёлкать. — Есть один варик, где взять под аренду, а там уже потом бабы и дерьмо пойдёт, — старший спрыгнул с забора. Универсам толпой пошли за Зимой смотреть помещение. Конечно не всей бандой, шли только супера, молодые и старшие. А именно Илья, Альберт, Кирилл. Прохожие настороженно оглядывались на парней, думая, что те идут на стрелу, кто-то уже бежал к телефонной будке. А Вахита поведение горожан забавляло и он усмехался, когда кто-то на него смотрел с тревогой в глазах. Пройдя чуть дальше комиссионки, рядом со школой, стояло небольшое помещение, пустующее много лет. Кажется, в 70-х здесь была автомойка. Парни оглядывались, расхаживая вокруг здания, смотря в окна и между щелей. — Зима, чё за сарай? — обратился Кирилл. — Ни чё не сарай, — ответил тот, — Подлатать и ласточка будет. — А вроде неплохо, главное, чтобы недорого снять аренду, — подметил Илья, закончив рассматривать здание. — Я узнаю у хозяев, чуть позже, — старший докурил и сложил руки в карманы куртки, — Ну чё, пацаны, кто за? — Единогласно, — ответили хором, — Пальто вроде тоже с нами соглашался подтягиваться. — Ну да, никак иначе, — добавил Вахит, — Ладно, бывайте. На дискаче увидимся. Парни стукнулись ступнями ног, потому что руки пожимать было холодно. На этом они остановились и разошлись. Кто домой, кто по делам. Вахит смог договориться снимать аренду в 3 рубля на первое время, пока раскрутятся, а потом уже больше с дальнейшим выкупом здания. Парень вышел с квартиры, сияя от радости и счастья. Скоро начнётся новая жизнь, жизнь с чистого листа. Можно попрощаться с крышеванием чушпанов и отъёма денег, это можно оставить скорлупе. А у них начало лихих 90-х, начало криминального бизнеса: жизнь на широкую ногу, но каким способом… Казалось, что может быть страшнее уличных группировок из мальчишек-подростков и парней постарше? Разбой, улица за улицу, район на район, деление асфальта, разделение на «пацан» и «чушпан» и пацанские понятия. Когда простые дворовые ребята переросли в настоящие ОПГ с криминальным бизнесом? А всё просто: отсидевшим пацанам некуда деваться, а жрать надо каждый день, жить за счёт родителей уже было впадло, приходилось вертеться и искать варианты. Иными словами, пацаны выросли. И поэтому заканчивается деление асфальта, а начинаются лихие 90-е, так прославившиеся бизнесменами-бригадирами со сломанными жизнями… *** На дискотеке всё было по-прежнему: свои круги в определённом месте, свои девчонки и выпивка. Андрей смотрел на хоровод, в котором кружились девчонки со всех улиц, но в нём не было той самой Гульнар. И зачем он тогда пришёл? «Универсамовские» стояли рядом с колонкой, потому что клуб находится на их территории. Рядом с Пальто стояли ребята из Разъезда, пританцовывая в такт музыке. Среди них был и Искандер, как всегда вяло шевеля ногами, изображая движения треугольника. Парни не очень доброжелательно обменялись взглядами, но ничего лишнего друг другу не решались сделать или сказать. Не хотелось поднимать шум, как в былые 14 лет. Вдруг толпа пацанов и девчонок начала хором кричать какие-то маты и надвигаться на кого-то у выхода из ДК. Андрей посмотрел на двери и увидел там знакомую фигуру и длинные чёрные волосы, слегка округлив глаза и немедленно двинувшись к ней. Смешанные чувства окутали его разум. Он так обрадовался, когда увидел Гульнар, но недовольные вопли остальных присутствующих его насторожила, что где-то в глубине его подсознания ему было немного страшно. Сзади его схватили за воротник чёрной олимпийки в белую полоску, ещё и силой, что его попытки вырваться казались такими жалкими. Андрей видел, как она убежала из ДК. Наверняка, она приходила к нему. Пальто охватила ярость и он развернулся, собираясь нанести удар тому, кто его держал. Это был Искандер. — Тихо, тихо, герой, — сказал кто-то из «Разъездовских», удерживая его кулаки. Андрея отпустили из-за его попыток вырваться и он нервно озирал всех пацанов, всё ещё держа кулак для удара. — Ну, — сказал Пальто, — Известно что-то про неё? — Да шлюха она, — не выдержал кучерявый и все вмиг посмотрели на него, — Что? Все молчали, а Пальто глубоко вздохнул и кусал внутреннюю часть щеки. В голове что-то перемкнуло, а сердце облилось кровью. Всё это казалось абсурдом. Уже не чистая. Ему не верится в это. — Ты же не помазок, — добавил Искандер. В следующую секунду он получил в нос. Вытерев кровь, Искандер ударил Пальто кулаком в лоб. Завязалась потасовка. Стоящие рядом пацаны разъединяли их: кто Андрея оттаскивал, а побольше пацанов держали Искандера. «Универсамовские» стали бежать по лестнице к своему товарищу. Повсюду был гул и крики девчонок. Тут же понаехали менты на бобиках и забежали в ДК, начиная всех разгонять. Второй раз Андрей не горел желанием ночевать в ментовке и поэтому он ударил пацана, державшего его, локтем и вырвался, спрыгнув с балкона и быстрее убегая прочь. Пальто на его теле болталось от ветра и бега. Он бежал по знакомому маршруту, перебегая через дороги, на что машины сигналили ему в ответ, опуская окна и высказывая. Кровь на его лбу уже давно засохла, неприятно щипая кожу и окрасив его короткие волосы на виску в красный оттенок. Подбегая к её окну, он не увидел там света. Специально выключила? Андрей всё равно, переступая через 2 лестницы, поднялся до её двери в 2 секунды и уже яростно нажимал на звонок, подолгу удерживая палец на кнопке. Нажимал ещё раз и ещё. Никто не отвечал. — Это правда? — спросил он и прислонился ухом к двери, надеясь услышать хоть что-нибудь, — Давай поговорим. Говорил он через дверь и старался услышать ответ. Гульнар в углу на своей кровати прижала колени к себе и закусила губы, тихо рыдая. «Прости меня.» — снова, как 5 лет назад, она мысленно извинилась перед ним и сильнее укусила свои губы, что хлынула кровь, стекая по подбородку. Андрей хлопнул ладонью по двери. Больно. Но не больнее, чем морально. Хуже уже быть не могло. А вдруг с ней случилось то же самое, что и с Айгуль Ахмеровой? И тут картинка сложилась в пазл. Грязные слухи, что так пускали девчонки в своих округах, распространяя на другие улицы, это были про неё. Но на следующий день о них уже никто не говорил. — Кощей, — вслух произнёс Андрей и отошёл от двери, собираясь спускаться по лестнице. Гульнар, дождавшись его шагов, что он уходит, не выдержала и захлебнулась в крови и слезах, дав эмоциям волю. Пока нет Дмитрия. Девушка истерически сжимала волосы у корней и тряслась, заново вспоминая как над ней издевались в школе и на улице. Я думала, что смогу это пережить, но лучше бы я тогда избавилась. Андрей стоял за дверью у перил и молча слушал её плач. Ему стало хуже. Словно над ним надругались. Может ли это значить, что он разделяет с ней её горе? Пальто прямо сейчас хотелось выломать дверь и про всё узнать, в первую очередь, с какой улицы. Но, со скрежетом на душе, он покинул этаж, а затем подъезд. Ей необходимо побыть наедине, сейчас она ничего полезного не скажет, а будет только трястись и плакать. Хотя ему хотелось бы остаться и ждать под дверью, пока она не откроет. Но Андрей уже далеко ушёл и не оглядывался назад, чтобы не вернуться снова.