Посёлок Лунный

Для меня город и посёлок всегда казались разными мирами, в какой-то момент, сворачивая с основной трассы, ты словно минуешь портал, оказываясь в тихой и безмятежной гавани. По сторонам лишь поле, а вдали виднеется лес, за которым располагается то самое село – Лунное, в котором лично я прожил всё детство и школьные года, ах, сколько приятных и тёплых воспоминаний, не перечесть просто. Из приоткрытого окна моё лицо обдувал приятный утренний летний ветерок, по радио звучал новый хит, к слову, не такой плохой. На подъезде к лесу решаю приглушить музыку, дорога стала более ухабистой, из-за чего машину пару раз тряхнуло, ждать, когда здесь починят дорогу, не стоит, и на это есть свои причины. Подвеска на зеркале заднего вида – защитный тотем, качалась из стороны в сторону, родители всегда настаивали, чтобы защита была при мне, и жутко возмущались если не замечали её. Вот показались дома, уходящие высотой в один или два этажа, строения давно не деревянные, выстроенные из кирпича или обновлённые фасадными панелями и поставленными пласт окнами, огороженные высокими заборами, но одно неизменно – защитный тотем возле каждой калитки. На участке родителей до сих пор красуется сосна, а само здание представляет из себя двухэтажное строение, огороженное кирпичным забором, узорчатая калитка служила входом, большие автоматические ворота вели в гараж. Машину решаю пока оставить возле дома, позже заведу в гараж. Забрав из багажника спортивную сумку с вещами, вдыхаю полной грудью воздух – чистый, совсем не такой, как в городе. За калиткой двор, как всегда ухоженный, на участке есть: теплица, плодовые деревья, кустарники, мама в летний сезон любит возиться с огородом и цветами, можно приметить беседку и баньку. Входная дверь была открыта и занавешена москитной шторкой, скинув ботинки в прихожей, прохожу в дом: ― Я приехал! ― выкрикиваю, чтобы меня услышали, в доме комнат много: кухня, ванная, большой зал и три спальных. ― Сашка, я на кухне! ― раздаётся голос мамы, и я улыбаюсь, по пути заглядываю в зал, телевизор идёт, но диван и кресла пустуют, на кофейном столике лежат планшет и пара книг, со стен на меня смотрят семейные фотографии. ― А батя где? ― спрашиваю, проходя на кухню. ― У соседа, ― отмахивается мама: ― Садись, сейчас покормлю тебя. ― Да я не голоден, ― произношу, слегка мотнув головой. ― Не спорь, совсем осунулся, живёшь один в городе, не ешь ничего толком, ― одними словами она усадила меня за стол. ― То, что я худой, это твои гены, ― отвечаю с лёгкой улыбкой. Да, многие мне говорили: ― «Сашка, ты копия своей матери», и тут, разумеется, речь шла о внешности, мы рода лисьих, шерсть у нас с мамой рыжая, только у неё светлее, и телосложением я тоже пошёл в неё, худощавый, чтобы не съел – не в коня корм. Она недовольно фыркает, ставя на стол сковородку с пожаренной на ней глазуньей, а также тарелку с летним салатом. ― Не надо, ты был худым, но не настолько. Спорить с этой женщиной всегда было бесполезно, а потому просто приступаю к трапезе. ― С братом так и не общаешься? ― решает она завести неприятную для меня тему. ― Нет, ― прижав уши, бурчу я: ― И не хочу. ― А он о тебе спрашивает, ― тихо произносит мама, садясь за стол. ― Мам, не хочу о нём, сменим тему, ― говорю, беря хлеб из миски, тема о брате вызывала у меня чёс по всему телу, причины на то были, год назад он увёл мою невесту – Катерину, и на данный момент живет с ней в столице, потому теперь, перед тем как ехать сюда, спрашиваю: нет ли тут этого гада. Мама же чуть прижимает уши, вижу, хотела ещё что-то по теме сказать, но, благо решает её перевести, вспомнила что-то. ― Помнишь Гришку Мединова, вы с ним в школе учились, дружили, ― начала она с улыбкой. ― Да, помню, давно уже о нём ничего не слышал. ― Он приехал сюда, его перевели в здешнюю школу, на замену учителя по зельям. ― Да ладно?! ― эта новость меня действительно удивила, хотя бы тем, что Гриша на моей памяти никогда не хотел быть учителем, он хотел служить в гильдии по отлову нечистой, он готовился на поступление в престижный ВУЗ, отчего наше общение уже с восьмого класса почти ушло на нет. После школы я уехал в столицу с братом, там поступил на журналистику, и перестал что-либо слышать о Грише вообще, это после неприятного инцидента было решено переехать в город Блиц, собственно, в этом городе живу до сих пор, приезжая к родителям в гости, слышал от Карины – мамы Григория, что тот их не навещает, проще, как бы оборвал связи. Не знаю, что случилось в семье Мединовых, но родители о сыне отвечали неохотно, знаю сейчас только, что они взяли ещё одного сына из дома сирот, назвали Яшкой, хороший мальчишка, рысёнок. ― Вот тебе и да ладно, видела его, ох как на отца похож, но росточком в мать, спросила у него: «Как жизнь», он сказал: «не жалуюсь», но по нему видно, судьба потрепала, про тебя спросил, я ответила, что ты журналист, работаешь в издательстве “Городской Патруль”. ― А он что? ― спросил я, чувствуя интерес. ― Он сказал, что ты молодец, и рад, что у тебя всё хорошо, на этом наша беседа подошла к концу, ― мама пожала плечами, забрав у меня пустую сковороду отнесла её к мойке: ― Я правильно понимаю, ты в отпуске? ― Да, правильно, наконец-то, ты можешь меня эксплуатировать, ― говорю с лёгкой улыбкой, взяв бокал с чаем. ― Чудно, значит, завтра поможешь мне с картошкой и в саду надо ягоду с кустов обобрать. ― Да, сегодня, я как понимаю, свободен? ― решаю уточнить, на что мама отвечает кратким кивком. ― Можешь разобрать свои вещи, загони машину в гараж. Если только спроси у отца, быть может, помощь нужна ему. Кивнув, отпиваю чай, понимаю, что тот горячий, благодарю маму за завтрак и решаю приступить к мелким делам. Моя комната не особо меняется со временем, она небольшая, односпальная кровать, напротив которой комод для вещей, над ним полка с книгами и растением, носящим красивое название “Солнцесвет” – цветок, имеющий красивые нежно жёлтые лепестки и тускловатое свечение. По ночам этот цветок отгоняет дурные сны, навеянные нечистой силой. Да, в поселениях и деревнях защитной атрибутики куда больше, чем в городах. Может, потому что города лучше защищены. Жители с древних времен пытаются ужиться с местными духами, они делят их на три типа: добрые, нейтральные и злые. Последних называют нечистыми. С первыми двумя проще, а вот с третьим типом ведётся борьба, правительство даже создало гильдии, чтобы те разбирались с подобными проблемами, и заводы по производству защитных тотемов, оберегов, оружия с магическим клеймом и тому подобного. Даже в школах идут два дополнительных предмета: зельеварение, где учат изготовлению зелий, что помогают в борьбе с духами, и уроки самообороны ( у нас их вел учитель физкультуры), нас учили обращаться с оружием, но давали ненастоящее, тренировочное – никому не хотелось, чтобы дети себя калечили. Мои мысли вернулись к Грише, последний раз помню его зажатым, скованным и молчаливым. Может, он тогда узнал о не зачислении в ВУЗ? Со мной он не стал говорить, неужели думал засмею? С этим вопросом закрываю ящик комода, в который сложил вещи. В другом углу комнаты стоял диван, а напротив – письменный стол, на него я и положил ноутбук. Открываю окно возле кровати, чтобы проветрить комнату, вид мне открывается на ветви сосны, запах хвои тут же заполнил собой пространство. Приодевшись в приготовленные спортивные штаны и футболку, смотрю на себя в зеркало: в ухе две серьги, с радостью бы снял одну, небольшая кольцевая – говорила обо мне как о втором сыне, и о том, что я холост, гвоздик – говорил о том, что у меня есть старший брат и он женат. Живём мы в современном мире, но в нём так и остаются какие-то старые условности. Покинув дом, направляюсь к соседям – стоило всё же показаться отцу, да и узнать, может, помощь какая нужна. Дорога пыльная, местами с ямами, дождя давно не было, а не единого облачка на небе говорило лишь о дневной жаре. Возле домов порой можно было заметить высокую берёзу, широко раскинутые кусты сирени, только увы, отцветшие. Среди железного забора не сразу получается разглядеть такую же калитку. Прохожу в маленький дворик, выложенный плиткой, где тут же на крыльце замечаю отца – волк, шерсть его каштановая, густая, а сам он высокий, крупный, с лишними килограммами. ― Сына приехал, ― улыбнулся отец, я подмечаю на плитке баночку хмеля. ― С утра пьёшь? ― подняв бровь, складываю руки на груди. ― Да, мы по баночке с соседом. Давно приехал? ― решает он увести меня от темы. Да, я за здоровый образ жизни, не пью и не курю, разве что в праздники могу бокал шампанского опрокинуть, не то что мой брат, который с отцом до нулевого состояния дойти может. ― Где-то час назад. А сосед твой где? ― По телефону трещит, ― отмахнулся отец и, подняв баночку пива, предложил мне, тут же получив отказ. ― Ну как хочешь, ― он отпивает и дёргает ухом, отгоняя муху. ― Я подумал, может, моя помощь тебе нужна, ― убираю руки в карманы, осматривая двор, вернее, клумбу с цветами вдоль забора. ― Не, сегодня никаких дел не планировал, ― отмахнулся отец. ― Ладно, тогда я пойду. Не напивайся, ― отвечаю и покидаю двор, слыша напоследок голос соседа: ― Привет, Сашка! ― Здравствуйте, дядя Боря! ― кричу я в ответ и направляюсь вдоль улицы. Что ж, раз я никому не нужен, а все дела отложены на завтра, можно сходить прогуляться до озера Лунное, в честь которого и названо наше село, пройтись по лесу и наведаться на подсолнечные поля. Свернув на другую улицу, навостряю уши, это же он, Гришка. Вот так удача, в первый день приезда встретиться. Волк, шерсть его все такая же серая, с белыми пятнами, в детстве он был пухлее, сейчас худющий, отрастил бородку, и шевелюру тоже. А глаза поблекшие, мама права, жизнь его словно потаскала. Какая-то старая рубашка, штаны, сланцы. По пакету явно из магазина. ― Гриша, ― решаю окликнуть и улыбаюсь. Его ухо дернулось, отчего на нём качнулись две кольцевые серьги. ― Сашка… ― его глаза стали больше от удивления, он заметно растерялся. ― Привет, ― подхожу к нему ближе. Да, раньше в глаза друг – другу смотрели, теперь же на него сверху вниз гляжу. ― Привет, ― улыбается он в ответ: ― Ты... прям похорошел. ― Чего не скажешь о тебе, прости. Что с тобой стало? Выглядишь… так себе, ― моя порой вредная привычка говорить в лоб. ― Работа в школе с детьми отнимает много сил, ― прижимая уши, отвечает он и отводит взгляд. ― А, значит, ты тогда не поступил в ВУЗ? ― спрашиваю и сам же прикусываю себя за язык, первая встреча за столько лет, а я тут же, скорее всего, прям по больному. Только похвалить себя остаётся, в плохом смысле. ― Поступил, ― отвечает он, тяжело вздохнув и снова посмотрев на меня: ― Только с первого курса вылетел, программу не потянул. ― Мне жаль, ― произношу, хотя понимаю, что это не самое умное, что я мог сказать. ― Да ладно, ― мягко усмехается он, решая, видимо, отмахнуться: ― Поступил на педагогический, сейчас учу детей, беру репетиторство, временно перевели в эту школу, так как их учительница в декрет ушла. Но не будем обо мне. Ты как? Слышал, работаешь в журнале? ― Работаю, решил вот отпуск взять, отдохнуть. ― Отдохнуть? Это помогать с огородом, обирать ягоду, да ходить в лес за дровами? ― с улыбкой говорит Гриша, вот эту улыбку я у него помню, сразу просветлел. ― Точно, ― тихо смеюсь в ответ: ― Слушай, а раз встретились, может, сможем вернуть общение? Он снова теряется во взгляде: ― Давай попробуем, ― слегка пожимает плечами, но улыбка внушает мне какой-то оптимизм. ― У тебя телефон с собой? Он кивает и достаёт устройство из кармана. Обменявшись номерами, между нами возникает тишина, которую решаю нарушить. ― Может, утром на рыбалку сходим? ― Завтра какой день недели? ― Суббота, вроде. Лето, Гриш, школа же не работает, ― улыбаюсь ему. ― Открою тебе секрет, школа работает всегда, ― улыбается мне в ответ Мединов: ― Я завтра свободен, утром тогда увидимся. ― Зайду за тобой. Ты домой? Может, проводить? ― Не барышня, сам дойду. Увидимся, ― с улыбкой говорит он и всё, что мне остаётся, это проводить его взглядом, но тут, вспомнив, догоняю его. ― Забыл: в пять утра подойду к твоему дому. ― Лучше я сам подойду к твоему. Киваю с улыбкой и теперь точно расходимся. Что-то было с Гришей не так, а вот что – трудно было понять. Главное, чтобы не болезнь. Может, завтра он будет сговорчивее, и мне удастся у него выведать побольше, только стоит следить за своей речью и не давить на больные темы. Сильного зноя ещё не было, в траве стрекотали цикады, из посёлка узкая тропика выводила через берёзовый перелесок к озеру, по форме круглому, как тарелка. На спокойной синей глади мерцали солнечные блики, подувший ветерок образовал легкую рябь, качнул листовые кроны. Улыбаюсь, замечая знакомого рыбака – уже дед, Анатолий Замашкин, наш бывший учитель по физкультуре и самообороне. Чёрно-рыжая шерсть уже заметно выцвела, проседела, одежда на нём тоже далеко не новая: майка, спортивное трико, кроссовки... забавно то, что он в этом и вёл когда-то уроки. ― Как клёв, дядь Толь? ― спрашиваю не слишком громко, ступая к нему по деревянному мостику. ― О, Сашка, здоров, ― улыбается Замашкин и пожимает мне руку, а после снова устремляет взгляд на поплавок: ― Да клёв не сказал бы что богатый, поздно пришёл. Посмотрев в ведро, замечаю парочку подустов: ― И то правда, небогато. ― Водянок плохо задобрил, ― бухтит он, встаёт и притягивает крючок, чтобы сменить наживку. ― Для вашей Белки неплохое лакомство, ― улыбаюсь, вспоминая домашнюю любимицу Замашкина – кошкосову, он её выходил с мелкого возраста, души в ней не чает. ― И то правда, ― усмехается он: ― А ты надолго? ― Как получится, ― отвечаю и решаю сменить тему: ― Вы завтра тоже тут будете? ― А что? ― спрашивает он, оборачиваясь на меня. ― С Гришкой увиделись, завтра вроде договорились порыбачить, ― отвечаю прямо, посмотрев на поплавок. ― Мединовым? ― удивлённо вскидывает брови дед. ― А у нас в селе есть ещё Гришка? ― весело усмехаюсь в ответ. Анатолий вновь посмотрел на воду, прищурился и сделал подсечку, чем выловил ещё одного подуста, сплюнул и, выдохнув, кинул рыбку в ведро. ― Мелюзга, ― буркнул и вновь сделал заброс: ― Уступлю вам завтра место. ― А вы так помолчали, после того как я про Гришку сказал. Против него что-то имеете? ― Нет, ничего, необщительный он просто, но, видимо, старая дружба делает свое, ― улыбнулся Замашкин: ― А учитель он хороший, внучке моей прям очень нравятся его уроки. ― Это же хорошо, ― улыбаюсь в ответ: ― Ладно, не буду вам мешать, пойду. ― Ступай, ваше завтра место, только не забудь для водянок что-нибудь стоящее взять, а то будете как я, одну мелочь ловить. ― Как скажете, дядя Толя, ― произношу и направляюсь прочь. Водянки – духи нейтральные, обитают, как уже ясно по их названию, в воде. Члены гильдий ловят их и продают на рыбные фермы, чтобы помогали. Правильно это или нет – мнения расходятся. Шума водянки боятся, а потому от купающихся стараются держаться подальше, но над любителями посидеть с удочкой могут и подшутить, или высказать своё недовольство, если нет им угощения перед ловлей рыбы. Так что, может, и стоит что-то прикупить в местном магазинчике. Вернулся домой ещё и вечера не было. В прихожей стояла обувь отца, значит, он дома. Пройдя на кухню, вижу тесто для пирогов. Мама нашлась в гостиной, лежащей на диване. ― Ма, всё хорошо? ― спрашиваю, и она приоткрывает глаза. ― Да, подустала что-то. Ты если кушать хочешь – там щи на плите. ― Нет, я не голоден, ― говорю, присаживаясь в кресло: ― Может, вентилятор включить? ― Если жарко, включи, ― отвечает и снова прикрывает глаза. ― Дай угадаю, отец у друга всё же нахлебался? ― чуть хмурясь говорю, облокачиваясь на спинку кресла. ― Не совсем нулём пришёл, но глаза стеклянные, спать лёг. Что тут ещё сказать, отец любитель выпить. Благо что в рабочие дни он себе этого не позволяет, да и если есть дела в доме – сперва занимается ими, а потом можно и выпить. Родители вдвоём работают на хлебокомбинате. У отца своя машина, так что дорога у них трудностей не вызывает. Любят ли мои родители друг друга – да, отец никогда не повышал голоса на маму, по крайней мере, на моей памяти случаев скандала не было. ― Голова болит? ― заботливо спрашиваю. ― Нет, просто прилегла, ― улыбается мама: ― Как ты погулял? ― Хорошо, ― отвечаю с улыбкой. ― Завтра в пять утра встану, с Гришкой на рыбалку пойду. ― Правильно, поймай что-нибудь. Будет большой улов – рыбу пожарю на ужин, ― улыбается мама. ― Как скажешь, ― киваю с улыбкой в ответ. Слышу звук сообщения и, взяв телефон в руки, открываю текст: "Для водянок ничего не бери, я сам возьму. Увидимся утром." С улыбкой отправляю краткое “Хорошо”, после чего убираю телефон вновь в карман. Всё же Гришка в чём-то не меняется, если что-то надо принести – он принесёт, даже если и не попросишь.