Шелест лунных листьев

я уже не иду, говорит, я тащусь неприкаянный идол, лишённый чувств по земле-спорынье, по земле-нету-тут-земли: всё – кровавый сумах, забившийся в щели плит я уже не живу, говорит, но ещё не мёртв ножевой поцелуй, аконитовый чёрный мёд нет чумы, нет войны, и голода тоже нет но по-прежнему тяжек и горестен мой венец я бы плакать мечтал, но глаза – черствы всюду лезут как черви одни кресты: я не вижу прорехи, хоть маленький, но клочок я наверное вымолчен вымучен обречён скоро красный песок накроет эфес крестов ветер пастью изрубит в скале для меня престол на который воссяду на котором без сна усну нескончаемый кубок сообщающийся сосуд будет буря всех бурь миллион миллионов лет как вопрос для которого есть ответ очень поздний, и медленный, и никак непонятный и яростный как река будет буря всех бурь, будет ласковый дождь средь которого вспыхнешь, возрадуешься придешь ты придешь как приходят, прокладывая пути чтоб меня непригодного разбудить только я тебя обману как обманывать может смерть смех гнусь не проснусь * говорит говорит говорит говорит без интонации не нарушая ритм про свет про камни про песок и соль сто лет двести триста наконец пятьсот потом останавливается утыкаясь в рукав лицом