Погасшая звезда. Undertale: Remake

~~~

Цитадель никогда не являлась райским местом ни для кого. Пускай по закону Совет и имел право действовать на всей территории континента, это никак не сказывалось на секретности тех проектов, что разрабатывались за стенами его крепости. В особенности этому стало уделяться куда больше внимания, как только ситуация на материке обострилась. Все прекрасно понимали, что рано или поздно эта фальшь спадет с лиц ненасытных правителей, подобно дряблым маскам, и тогда запуск самого конфликта окажется лишь вопросом времени. День ото дня вести, доходившие до ушей правителей, становились всё более и более тревожными. Со стороны наемников, и даже обычных бандитов, участились нападки на мирные поселения, расположенные у самых границ государства севера. Их личные ищейки реагировали мгновенно и прибывали на места трагедий в считанные часы, но всё было тщетно. Каждый случай был идентичен предыдущему: малое поселение подвергалось рейду группой лиц, состоявших в одной и той же коалиции, мотивы которой были никому не ясны. Сожженные дотла дома и обезглавленные трупы уже более не вызывали никакого удивления, ни у ищеек, ни у членов королевских гвардий всех иных государств. Вся обеспокоенность была сосредоточена вокруг одного единственного факта: в каждом поселении после набега не находили ни женщин, ни детей, будто бы те бесследно исчезали, терялись в хаосе, возникавшем во время рейда. Если бы только им было известно, какая участь ожидала каждого ребенка и каждую женщину, попавших в лапы неизвестных головорезов. И ведь до чего же сильно было удивление самих людей, когда те осознавали, что очутились внутри потаенной Цитадели. Вот уже несколько сотен лет никому из ныне живущих, за исключением тех, кто состоял в Совете, не представлялась возможность хоть краем глаза взглянуть на то, как эта непреступная стоэтажная крепость выглядит изнутри. Заточенные в стальные кандалы, эти люди по нескольку месяцев могли проводить в одной камере, не видя и единого луча солнца и не ощущая малейшего дуновения ветра. Душегубные помещения располагались глубоко под землей, в самых недрах Цитадели. Вход на те уровни был воспрещен всем и каждому, кто не имел допуска наивысшего уровня. С людьми здесь обращались так, как не обращаются даже со скотом: запрещалось говорить, запрещалось смотреть на охрану и запрещалось покидать свой ‘загон’; исключением являлось время ‘кормежки’. Любое неповиновение приводило к тому, что страдал не провинившийся, а его близкие, если таковые имелись. Несмотря на ужасные условия содержания, картотека в данном месте была отменной: каждая крупица информации о заключенном для его собственного досье тщательно формировалась по ходу жестокого допроса. Во время дознания применялись все виды пыток: от выдирания ногтей, до снятия скальпа с той или иной конечности целиком. Даже в том случае, если заключенный умирал прямо на допросе, то его могли тут же воскресить посредством запретной техники от одного до трех раз. По окончанию допроса составленное досье отправляли в картотеку, а заключенному давали дозу сильнодействующего снотворного, после чего относили того на операционный стол, где проводили восстановление тела до идеального состояния. Такие заморочки были неспроста, ведь именно благодаря этой самой картотеке удавалось психологически воздействовать на людей, тем самым заставляя их беспрекословно подчиняться. Нежелание (неповиновение) выливалось в очередную пытку, с последующим повторением всей процедуры восстановления поврежденных или оторванных конечностей. Можно было бы задаться вопросом о том, к чему же вообще такие заморочки, и какой цели служили нижние уровни Цитадели? Но вот ответить на них вам бы вряд ли смог хоть кто-нибудь, даже из тех, кто собственно нес службу в Совете. Сегодняшняя ночь сильно повлияла на ход событий еще не начавшегося военного конфликта. Дневное время суток близилось к концу. К главным воротам Цитадели подъехал еще один транспорт с новой партией заключенных. Как только процесс сверки был окончен, грузовик пропустили во внутренний двор, откуда тот спустили на специальном лифте к тюрьмам. Спуск был долгим, невероятно долгим... Десять минут непрерывного рева пусковых моторов и работавших на износ роторов действовал на нервы не только водителю, но и толпе охранников, державших содержимое грузовика под пристальным наблюдением. По окончании спуска, грузовик, а точнее контейнер, что находился на специальной платформе позади кабины водителя, сразу же поместили на конвейер и отправили вглубь лабораторного комплекса. Не успел контейнер прибыть на место, как транспортировочная лента тут же встала. К грузу подошла группа магов, одетых в специальные костюмы из красной матовой ткани. — Открывайте! — скомандовала глава отряда. В отличие от своих подчиненных, женщина не была одета ни во что, кроме брони и черного плаща, из-под капюшона которого не было видно ни лица, ни волос, лишь два больших красных глаза с черными вертикальными зрачками. Спустя две минуты, техник запустил процедуру дефростации. Из контейнера тотчас выдвинулось несколько прозрачных капсул, в каждой из которых находились люди разных полов и возрастов. Преимущественно это были девушки в возрасте от двенадцати до двадцати четырех лет. Специальные камеры, в которых те были заточены уже далеко не один месяц, служили единственной цели – транспортировке. Теперь же предстояло отладить процедуру извлечения тел. — Тринадцатую, пятую и десятую в западный сектор. Первую, девятую и шестую в северный, на трансплантацию. Все остальные в отсек для модификаций. — несмотря на то, что у девушки не было надето никакого постороннего прибора, наподобие маски или противогаза, её искривленный голос донельзя сильно резал уши всем окружающим. Пока она и её отряд разбирались с теми капсулами, что было необходимо разослать по секторам, в тюремном отсеке ‘расселяли’ новых заключенных. После разморозки у людей не сразу восстанавливалось зрение и нормальный сердечный ритм, также наблюдались приступы астмы и смягчение костных тканей, что в свою очередь вело к переломам и даже смерти. Однако служащих это не заботило. Во время ужина всех заключенных переводили в общий отсек для кормежки. Набор веса являлся неотъемлемой частью эксперимента, поэтому людей в еде никто не ограничивал. Как только новоприбывшего размораживали, то практически сразу бросали его изувеченное нагое тело в толпу остальных заключенных, и с этого момента вся забота о нем падала именно на их плечи. В случае, если новенькие умирали без оказания помощи или от полученных травм, то приходил специальный страж, занимавшийся их воскрешением. Искорёженный заиндевелый труп отправлялся в камеру со специальным раствором, где его тело восстанавливалось в течении какого-то времени. Среди всех этих напуганных людей, только что вернувшихся с того света, выделялась девушка с пепельными волосами и бирюзовыми глазами. Вот уже несколько минут она неподвижно сидела на полу, совершенно не обращая внимания на весь тот хаос, что происходил вокруг. Кто-то дрался за еду, кто-то помогал новоприбывшим с одеждой… Добродушные люди старались оказывать помощь незамедлительно, ведь по возвращении в камеру им предстояло испытать на себе нескончаемое количество боли от предстоящего допроса. Те, кому повезло протянуть здесь больше недели, делились важной информацией об условиях содержания, чтобы облегчить муки и без того травмированных девушек. Для большинства из них прошло всего лишь несколько секунд с того момента, как они были похищены во время рейда; еще каких-то пару минут назад они находились посреди точно такого же хаоса, где им на пятки наступала смерть. — Эй, ты меня слышишь? — дрожащим голосом произнесла шатенка, сблизившись с голубоглазой девушкой. — Как твоё имя? — Ника-..Николь… — девушка едва ли отдавала себе отчет о происходящем. Пробуждение от криосна произошло слишком резко, из-за чего она первое время не могла вспомнить абсолютно ничего, кроме своего имени. Седовласка не ведала того, что её ожидает в будущем. Стоит ли ей боятся или же нет? — Николь, меня зовут Зоя. Слушай меня очень внимательно… — глаза женщины метались из стороны в сторону, она пыталась медленно подбирать слова, чтобы не травмировать девушку еще больше. Время действительно было на исходе, ведь ужин должен был вот-вот закончиться, и тогда бы их снова волоком растащили по ячейкам. Поведав Нике о том, что надо делать, чтобы пережить первую ночь и допрос, шатенка тут же отстранилась назад, став пристально всматриваться в циферблат. Прогудел долгожданный сигнал, после чего ужин был окончен. Всех заключенных согнали в большую комнату, после чего облили ледяной водой, чтобы очистить их нагие тела от грязи и прочей мерзости, принесенной новоприбывшими с поверхности. Допускать всякую инфекцию в тюремный отсек было нельзя, ведь в таком случае могла возникнуть эпидемия. Первая ночь для Николь обещалась быть спокойной, пока не настал момент допроса. Сонную девушку за волосы волоком потащили в специальную комнату, где усадили в непонятное кресло с несколькими выемками и вмонтированными шипами. Своевременно вспомнив о наставлениях Зои, Николь сумела отделаться лишь легким переломом, полученным во время допроса за то, что она подняла голову без разрешения стража. Когда же её притащили обратно в камеру, то до утренней кормежки оставалось каких-то полчаса. — Боже мой, ты жива… — отчаянно бросившись обнимать девушку, прошептала Зоя. Пока шатенка рассказывала Николь о подробностях их заключения, к ним же подошла еще одна девушка, сокамерницу которой вчера увели в неизвестном направлении с еще двумя женщинами. Обстановка была и оставалась крайне напряженной. Подавленное настроение в купе с удручающими обстоятельствами воздействовали на мозг искалеченной седовласки по принципу бомбы замедленного действия. — Моя рода говорила, что их отвозят в западный сектор, после чего делают им страшную операцию. — Какую… операцию? – удивленно спросила Николь. — Им зачем-то нужны оболочки наших душ… — Две недели назад в цехе переработки произошел сбой, из-за чего пара заключенных сумела вырваться. ؅— продолжила подошедшая из-за угла Зоя. — Одна из них упала в камеру на нижнем уровне. Потом дошли слухи, что им наживую к вискам присверлили какие-то непонятные устройства, от чего у тех мозг вытекал прямо на койку. Девушка, провалившаяся к ребятам на нижнем уровне, как раз и умерла в конечном итоге из-за того, что у неё голова напополам треснула… — Но почему именно мы? Зачем они за нами охотятся? — Я думаю, что всё дело в наших оболочках. Только если пятьсот лет назад они начали охоту на ведьм, в чьих жилах текла Решимость, то сейчас их идея состоит в том, чтобы подчинить себе тех, кто обл-.. Их диалог был прерван очередным сигналом. Как только в комнату вошли стражники, все подопытные, подобно запуганным животным, тут же забились по углам, прикрыв глаза руками. Тяжело описать словами то, насколько сильно эти люди были напуганы, ведь за любую оплошность поплатиться можно было не только кровью, но и жизнью. С каждым днем, выслушивая одни и те же истории, Николь всё больше понимала серьезность ситуации. Да вот только выхода из неё не было. Она, как и остальные две тысячи заключенных, находилась глубоко под землей, практически у самой мантии. Её с поверхностью разделяли несколько десятков километров твердой породы. Дальнейшие размышления вызывали лишь отчаянье, которому сама девушка не хотела поддаваться. В данном вопросе она всегда придерживалась философии своего ныне покойного отца, что не существует безвыходных ситуаций. “Но тогда как же мне отсюда выбраться?” Нет, это было далеко не лучшей идеей. За побег её бы попросту выпотрошили на глазах у остальных, как бы насмехаясь над их глупыми надеждами и мечтаниями, а само тело стало бы олицетворять собой ту самую реальность, деться от которой было уже некуда. Кульминация не заставила себя ждать. Ровно через три дня настала очередь Николь. Она корила себя за свою слабость, даже зная, что её ведут на убой. Мысли о семье не давали её рассудку сгинуть во тьме эти несколько дней. Но даже сейчас, всё еще оставаясь сильной и храброй, она не могла отвертеться от омерзительных образов предстоящей операции. — О, какой чудный образец… — девушка и сама не заметила, как очутилась на операционном столе, представ перед незнакомкой в черном плаще. Её внешний вид до смерти пугал Николь. От одного вида этих алых глаз кровь девушки стыла в жилах. — Снотворное введено. Наркоз потребуется? — откуда-то сзади раздался еще один голос. По всей видимости он принадлежал женщине лет пятидесяти. И пускай тот и был с легкой хрипцой, он не шел ни в какое сравнение с адски-затяжным тоном незнакомки. — П-прошу… не убивайте меня… — девушка понимала, что её мольбы лишь пустой звон для всех присутствующих. Сколько бы она не просила или не стонала от боли, никакого эффекта на окружающих это бы оказало. Что было удивительно, так это реакция красноглазой незнакомки. — Ш-ш-шш... Никто не собирается тебя убивать. — она подошла вплотную, склонившись над операционным столом. Николь не могла смотреть в её глаза слишком долго, настолько взгляд и голос незнакомки были омерзительными. — Мы хотим не убить, а немного “изменить” тебя, чтобы ты помогла нам в одном дельце. Не успела незнакомка договорить, как раздался жуткий шум, походивший на работу дрели. Свет загорелся ярче прежнего: его концентрированный пучок вилял из стороны в сторону, подобно солнечному зайчику, пока в конечном итоге не остановился на висках и лобной доле Николь. За шумом послышался треск, напоминавший хруст костей, оказавшийся для девушки настолько болезненным и ошеломительным, что седовласка тут же впала в кому.