Сладкий яд

Ночь наступает сразу после того, как садится солнце. Это привычное дело.       И после того, как солнце уже ушло, улицы моментально затихают. Даже не слышно как поют птички или передвигаются животные. Весь мир замер, словно ожидая начала чего-то грандиозного.       Как жаль, что с наступлением ночи они сразу же ждут только восход солнца, ведь сейчас мир разделен на две части.       — Сегодня он позднее, — Нишимура, что сидел на крыше, оглядывался из стороны в сторону, стараясь быть настолько осторожным, насколько это вообще возможно. — Надеюсь, ничего не случилось.       Даже если вампиров и называли «повелителями ночи», даже ночью они проявляли большую осторожность, чтобы не попасться охотникам.       Рики входил в категорию самых безобидных существ своего рода, наверное. Он никогда не позволял себе слишком много по двум причинам: первое — его за это не простил бы Сонхун, второе — ему и самому как-то лень.       Некоторые вампиры долгое время выслеживают одну и ту же жертву, стараясь потом вымахать из нее все, а японец так сильно напрягаться не любил, да и крови он пил не так много.       С появлением в его жизни темноволосого, он и охотиться нормально перестал. Только по настроению, и то если крайне необходимо.       — Припозднился, — увидев знакомое лицо, что уже как-то свободнее двигался по улицам в кромешной тьме, парень сразу спустился на землю. — Я-то уж думал, что ушел без меня.       — Без тебя я бы фиг куда ушел, — а Сону лишь лучезарно улыбнулся, обнимая своего собеседника. — Просто задержался на работе.       — Опять? — что-что, но чужую работу младший уже терпеть не мог. — Ты уже несколько раз так задерживался.       — Ну это все же ради денег, — пожал плечами Ким, которому и переживать не надо было. У него есть тот, кто защитит в любой ситуации.       — Увольняйся.       — Не могу.       — Увольняйся говорю.       — Не-е-ет.       После заветного «нравишься», отношения между этими двумя стали чуть другими. Если у старшего появилась привычка становиться слишком прилипчивым и ласковым, то второй никак не мог к такому привыкнуть.       Отношения?       Отношениями это вряд ли назовешь. Никто из них встречаться даже не предлагал. Все было как раньше. Один проводил другого до дома. А тот старался его накормить.       На этой ноте все заканчивалось, словно до этого ничего вообще не было.       Дружба?       А можно ли дружить с тем, кто заставляет твое сердце биться так, будто оно отрастило ноги и пробежало марафон?       Это нельзя назвать ни дружбой, ни даже отношениями. Казалось, что они чего-то ждут. Чего-то такого, что все перевернет. Чего-то, что само собой построит все то, что им нужно.       — И тогда он выдал, что не собирается делать всю работу за нее, — темноволосый уже минут десять рассказывал сплетни из своей работы. — Весь отдел смотрел на эту мыльную оперу, пока начальник не пришел.       — А потом? — спросил Нишимура, медленно накрывая на стол, для него это стало обыденностью. — Начальник что-то им сказал?       — Как ни странно, он промолчал, — старшему всегда было интересно рассказывать что-то новое. — И просто ушел в свой кабинет. Но ссориться те двое перестали.       — Думаю, твоему начальнику кто-то из них нравится, — за все то время, что проводил в этом доме, Рики услышал достаточное количество информации, и даже как-то приобщился к человеческой жизни, начал понимать какие взаимоотношения могут быть между людьми. — Драма, конечно, та еще.       — Эй, когда ты начал разбираться во всем этом?       — Понятия не имею.       Каждая ночь начиналась так. Японец встречал это неумолкающее существо и проводил до дома, потом они вместе готовили и кушали, после чего младший сразу же отправлялся либо на охоту, либо к Сонхуну домой.       Ничего нового. Просто так протекала жизнь.       — Очень вкусно, — у блондина загорались глаза каждый раз, когда он пробовал чужие блюда. — На этот раз курятина?       — О-о-о, правильно, молодец, — Сону и сам наслаждался этим поздним ужином. — Уже разбираешься в мясе.       — Ну так ты кормишь меня им постоянно, — рассмеялся тот, положительно мыча от приятного вкуса. — Ничего вкуснее этого не ел.       — Зря ты меня так хвалишь, — Ким лишь мотал головой, до того, как в его жизни появился японец, он забывал и про еду, и про приятные разговоры. Сейчас, казалось, он наслаждается тем, чем не должен. — Есть блюда и вкуснее.       — Но я же их не пробовал, — второй словно знал наперед чужие мысли, и всегда говорил то, что нужно. — Так что, пока их все не попробую, ты для меня самый лучший повар на свете.       — Мне не терпится познакомить тебя с Хисыном, — налегке выдал старший, чувствуя, что с солью он все-таки переборщил. — Он-то тебе расскажет о моих приключениях во время готовки.       — С Хисыном…? — стоило Рики услышать имя, как его всего передергивало. Конечно, он в курсе всех новостей. Знает о том, что тот вроде как все принял, и теперь относится лояльно к Паку, но что-то его пугало. — Не думаю, что нам с ним стоит знакомиться.       — Почему это? — нахмурился сразу темноволосый. — Поверь, он не из числа тех, кто готов крушить и метать.       — У меня есть свои причины.       — И ты мне о них даже не расскажешь?       — Хочешь услышать?       — Конечно хочу. Мне интересно послушать о тебе.       Наверное, Нишимура несколько раз настраивал себя на этот разговор. Представлял себе, как он признается во всем, и вдруг старший меняется в лице и выгоняет его из дома. Ему это порой даже во снах снилось.       А как признаться-то?       Сказать: «хэй, я все это время был вампиром, обнимемся?».       Даже в их самую первую встречу темноволосый трясся от страха, думая о том, как страшное существо проглотит его всего.       И что будет, если он вдруг узнает, что тот, кто был его спасателем, все это время скрывал от него что-то настолько важное?       Наверное, его возненавидят…       — Может быть, время все-таки пришло… — японец отложил палочки для еды на стол, и вдруг поменялся в лице, заставив напрячься и собеседника. — Я должен сказать тебе об этом, пока не стало слишком поздно.       — О чем? — у Сону брови вопросительно изогнулись, ему казалось, что им обоим скрывать уже нечего. — Что-то не так?       — Слушай, — нервно проглотив ком в горле, блондин присел чуть ближе к старшему, — я знаю, ты ненавидишь, когда от тебя что-то скрывают. Я вообще не думал, что расскажу об этом. Но думаю, я должен сделать это, пока не стало поздно.       — Подожди, — вдруг остановил его Ким, у которого лишь как-то странно скривилось. — Кажется я понял.       — Понял?       — Да, — он нахмурился пуще прежнего. — Ты женат, да?       — Чего? — Нишимура даже успел настроиться на крики ужаса. — Женат? Нет, конечно! С чего ты решил, что я женат?       — Ну, просто ты такой идеальный, — тихо рассмеялся темноволосый, и даже как-то облегченно выдохнул воздух из легких. — Я боялся, что кто-то успел отхватить тебя, пока я возился со своей работой.       — Кто же за меня замуж выйдет? — и сам Рики улыбнулся, ему в голову никогда не приходило, что кого-то может беспокоить подобное. — Я не тот, за кого ты меня принимаешь.       — В каком смысле?       В глаза у собеседника японец увидел вопрос. Казалось, что этот взгляд прожигает его всего, проходит сквозь кожу и мясо, сразу проходя до костей.       Ему казалось, его проверяют на рентгене, стараясь разглядеть все его секреты без остатка, чтобы ему было нечего скрывать.       — Я тот, кого все боятся, — блондин опустил взгляд вниз, сейчас он мог глядеть только на деревянный пол, на котором было слишком много неровностей, об которые можно было споткнутся. — Я вампир, Сону. Поэтому я и могу спокойно ходить ночью. Будь я человеком, наверняка был бы трусом, который не смог бы тебя защищать, — правда, что мучала его долгое время, наконец-то вылезла наружу. — Если хочешь, чтобы я ушел, то я сделаю это немедленно.       Между ними возникла тишина. Казалось, что оба переваривают ситуацию, стараются ее всю отфильтровать.       Младший никак не могу позволить себе поднять голову. Если он взглянет на чужое лицо, а на нем будет непередаваемый страх и полный хаос, наверное, его сердце этого попросту не выдержит.       И… если его сейчас выгонят, скорее всего, это будет правильным решением.       Люди, которые любят друг друга, не могут дружить, как и вампир с человеком никак не могу быть вместе.       Это просто невозможно.       — Да я знаю, — во всей этой гнетущей тишине голос Сону можно было услышать очень четко. — Сразу понял.       — Что?       Когда японец инстинктивно поднял глаза, не веря собственным ушам, в чужом взгляде не было ничего, что смахивало бы на страх или ужас. Он сидел так спокойно, будто бы услышал давно услышанную от кого-то историю.       — Стой, я не понял, — он аж вскочил с места. — Что значит «сразу понял»? Как понял?       — Да ладно тебе, о таком догадался бы даже идиот, — из Кима вырвался звонкий смех. — После первой нашей встречи у меня на шее появился шрам. Иногда я забывал некоторые вещи, которые мы делали. Да и ты разгуливаешь ночью как суицидник, который ждет, когда какой-нибудь вампир его убьет. Все факты на лицо.       — Я что, все это время зря переживал? — что странно, прямо сейчас это младший чувствовал себя обманутым. — Ты почему не сказал, что знаешь?       — Ну, было бы странно сказать тебе в лицо: «кстати, ты же вампир, будешь крови?», — тот все еще не могу насмеяться. — Вот и ждал, когда сам признаешься.       — Ужас, — казалось, что Рики возмущен, но, когда снова присел на стул, на лице у него была улыбка. — Жуть. Как можно так опозориться перед тем, кто тебе нравится…       — А давай встречаться? — темноволосый хватку не терял, создавалось ощущение, что он использует любую ситуацию по максимуму, выжимая из нее все. — Мне все равно кто ты. Тем более, что ты очень мне нравишься.       — Встречаться? — хоть Нишимура и кучу раз слышал про романтические отношения, но углубляться в них особо даже не пытался. — И что мы будем делать, когда начнем встречаться?       — То же самое, что и обычно, — пустил смешок старший, словно объясняя правила детской игры. — И, если мы будем встречаться, — он чуть приблизился к собеседнику и чмокнул того в губы, пустив в ход свою самую милую улыбку, — я смогу делать так гораздо чаще.       — Ты зараза, — рассмеялся второй, прикрыв лицо руками. Он был уверен в том, что покраснел до ушей. — Ладно. Давай встречаться.       — О, правда?       — Ты же сам поцеловал меня. Что значит «правда»?       — Ну, я же должен уточнить.