Лекарь

По возвращении на Метрополию нас ждал сюрприз. Тут не то что я, отец развёл руками не в состоянии однозначно ответить: хороший или плохой. А представлял он из себя приглашение, точнее, предписание мне, Рари и ларе Эдине явиться в столичную резиденцию Далиентаров. — Я себя чувствую мячиком для пинг-понга, — в пустоту посетовал я. — На Ивере я даже из родного города не выезжал, а тут: из одной звёздной системы в другую, с планеты на планету. Так что перелёт на другой материк уже воспринимается как загородная поездка. Зря я был настроен так легкомысленно. Дорога заняла намного больше времени, чем я предполагал. Для начала мы только до столицы летели больше десяти часов. А там, вместо того чтобы напрямую доставить нас по адресу, флаер почему-то приземлился на какой-то открытой стоянке в чистом поле. Правда, там нас уже ждала пара автомобилей и пятёрка гвардейцев, в сопровождении которых мы ещё четыре часа добирались до места назначения по земле. — Рари, это из-за моей метки мы едем так долго, вместо того чтобы просто приземлиться в резиденции? — тихо поинтересовался я. — Нет, — покачал головой Рари. — Дело не в тебе, а в том, что над столицей имеют право летать только гвардейские флаеры и экстренные службы. Все остальные обязаны передвигаться по земле. — Даже лары? — удивился я. — Даже герцоги! Кроме тех, кому предоставлено право доступа во дворец. Это всё обусловлено протоколами безопасности. — То есть подлететь нельзя, а подъехать можно? В чем принципиальная разница? — Я тебе покажу, Габриэл, и ты сам всё поймёшь, — улыбнулся Риани. Мы уже второй час двигались по городу, когда Рари внезапно тронул меня за руку. — Я тебе обещал дворец? Смотри! — Куда? — не понял я, потому что за окном машины были видны только бесконечные высотки. — Наверх! — Рари потянул меня, заставив опереться локтем на его колени, чтобы увеличить угол обзора. И тут я увидел. Это было похоже на громадное веретено, зависшее над городом. Оно не двигалось, не светилось и не имело каких-то видимых опор. Оно просто было, чернело на фоне светлого неба чем-то неестественным. Как будто неведомый художник решил похулиганить и добавить в урбанистический пейзаж толику сюрреализма. — Так дворец, выходит, это корабль? — Нет! — довольный произведённым эффектом, рассмеялся Рари. — Дворец — это дворец. Фактически небольшой город на двадцать тысяч жителей. Его высота девять километров, а наибольшая ширина — три. В воздухе он держится за счёт плюсовой магии. И нет, он не упадёт. Ну что ты так смотришь на меня, Габриэл? Этот вопрос задают почти все, кто видит дворец впервые. Всю оставшуюся дорогу я думал над этим феноменом. Вот уж действительно: император и его семья — небожители. Причём буквально. А потом мне вспомнились древние легенды и религиозные тексты. В них тоже ангелы и разные божества жили на небе. А вот демоны и всякая нечисть — под землёй. Под землёй… В преддверии стабилизации Арии в сети были популярны ролики с моделированием того, сколько времени планета сможет существовать без неё. Первой стадией необратимости в них называли повышение температуры и, как следствие, изменение химического состава атмосферы. Из-за чего погибла бы половина населения. Второй — увеличение уровня космической радиации, которое бы загнало оставшихся жителей планеты под землю. Ну а в третьей стадии я прямо увидел описание ада. Именно такого, о котором говорили священники. Люди, корчащиеся в неимоверных муках оттого, что их организм отравлен ядовитыми газами. Обгоревшие или буквально варящиеся заживо от неимоверного жара. И между всем этим спокойно расхаживающие лары, которые за счёт собственной магии пока ещё могут нивелировать агрессивное воздействие окружающей среды. Прямо как демоны в аду… Демоны — это ведь падшие ангелы, отвернувшиеся от небес. Предавшие своего создателя, небожителя, которых он, Творец, низвергнул в ад. А что если основой религиозных текстов являются реальные исторические события? Мятеж, отказ в стабилизации, низвержение демонов, то есть ларов, в бездну. Простым же людям позволили покинуть умирающую планету. Проще говоря: изгнали из рая, отправив жить на землю Иверы?.. «Так, стоп, остановись, Габриэл! — велел я сам себе. — Ты сейчас додумаешься до того, что…» — Габриэл означает ангел! — как наяву услышал я голос своей матери, и те слова, которые она мне говорила в детстве. Но ведь «ангел» — это лар!.. Я настолько погрузился в свои мысли, что не заметил, как мы прибыли на место. И сейчас, глядя на роскошный дворец, я начал подозревать, что аристократы империи имеют не только собственные родовые цвета, но и запатентованную архитектуру. Потому что столичная резиденция Далиентаров была уменьшенной копией той, что была на Арии. Точно такая же ступенчатая пирамида, где каждый последующий этаж меньше предыдущего. Правда, долго любоваться окружающим пейзажем нам не дали, и уже через несколько минут охрана проводила нас к дверям. В холле нас встретила прислуга, проводила в выделенные комнаты и проинформировала, что через полчаса мы с Рари должны явиться в голубую гостиную. Как оказалось, в резиденции Далиентаров мы были не единственными гостями. Кроме ние Шаланэ и лара Андари, в гостиной присутствовали ещё три человека. — Лар Габриэл! Как вам Ортан? — прямо с порога встретил меня неприлично довольный голос Рея Калли. — Жутковатое место, — честно признался я и, всё ещё находясь под влиянием собственных мыслей, добавил: — Как будто в подземном царстве побывал. Вроде бы и люди вокруг, да только не люди это, а тени. Живут нежизнью и смотрят на мир через стекло. Безмолвные и отчаянно желающие вернуться в мир живых. — А вы философ! Но я в своём вопросе имел в виду совсем не это. Видите ли, лар Габриэл, как я вам уже говорил, обладатель красной метки находится под постоянным контролем. И не только он сам, но и его близкое окружение. А ние Риани в последнюю неделю делал весьма любопытные запросы в сети, проанализировав которые служба безопасности герцогства Далиентар проинформировала ние Шаланэ. А он, в свою очередь, поставил в известность меня. И вот теперь я горю любопытством узнать, зачем же вам понадобился Ярри Лирин? Обернувшись на Рари, я заметил, что он молча стоит рядом, даже не пытаясь вступить в разговор. Я сначала растерялся от такого, а потом вспомнил Кодекс. Риани ведь из графского рода, а мы сейчас в резиденции Далиентаров. А это значит, он не заговорит первым, пока ему не зададут вопрос или не пригласят остаться в гостях. Нет, полученное нами предписание таким приглашением не являлось, потому что содержало в себе приказ, а не просьбу. И что это значит? Да, похоже, полуофициальный визит, когда без одежды в родовых цветах, но почти с такими же правилами поведения. Вот проклятие! Если так, то Калли меня сейчас просто спас, своим возгласом и заданным вопросом не позволив мне заговорить первым! — Дело в том, лан Калли, — начал я, стараясь подбирать слова, — что я никак не мог выкинуть из головы тайну своего рождения. Да и графам Эшаттор она тоже не давала покоя. Поэтому мы все вместе пытались найти хоть какое-то объяснение. И вот, имея весьма специфический опыт поиска бастардов, ние Риани выдвинул одно предположение. К сожалению, я владею лишь поверхностной информацией. Если вы спросите ние Риани, то, думаю, он даст более исчерпывающий ответ, чем я. — Согласен, информацию лучше получать из первых рук. Ние Сартан, поделитесь с нами результатами ваших изысканий. — Взяв за основу слова лары Эдины о том, что семенной материал лара Эшаттора мог быть использован без его ведома, я задался вопросом: как же он был получен? Я тоже из графской семьи, да к тому же минус, и точно знаю, что некоторые вещи мы делаем на уровне рефлексов. Но ведь факт был, и исходить нужно из этого. Тогда я просто прикинул ситуацию на себя и пришел к выводу, что постеснялся бы применить магию только лишь в присутствии кого-то из высших. Свои аргументы Риани излагал минут пять и наконец завершил логически: — …Из прямой линии герцога Альмадиара никого не осталось, и тогда я решил, что мы можем получить хоть какие-то сведения от его бастарда. — Ярри Лирин — сын Альмадиара? — удивлённо вскинул бровь ние Шаланэ. — Этого быть не может, он же чистокровный нидаец. — Нет, — покачал головой Рари. — Ярри Лирин — ние, и к тому же недолекарь, что официально подтвердила лара Эдина. — Вот как?.. — ние Шаланэ на секунду задумался, а затем произнёс. — Задержитесь у нас в гостях, ние Риани. Мне хочется услышать эту историю целиком. Ну вот, теперь можно выдохнуть. Мне как подопечному Далиентаров приглашение не нужно. Достаточно того, что тон визита сменился с официального на гостевой. — Как же вы вычислили Ярри Лирина, ние Риани? — Я давно знал, что он бастард герцога, — признался Рари. — Просто раньше эта информация была совершенно ни к чему. А как вычислил… Риани взял меня за руку и потянул за собой, тем самым показывая, что можно уже отмереть. Мы с ним устроились на свободном диване, который стоял чуть сбоку от кресла Рея Калли, и Рари приступил к обстоятельному рассказу. — Лет в пятнадцать, в попытке подражать деду, мне захотелось провести какое-нибудь расследование. До этого я много раз слышал, что главная ценность для разведчика — это информация. Поэтому я принялся собирать генеалогическое древо в надежде обнаружить что-нибудь интересное. Начал я со своей семьи, а потом дальше и дальше. И так получилось, что моя работа по упорядочиванию родственных взаимосвязей герцогов Альмадиаров пришлась как раз на тот момент, когда император вынес им приговор. Первые несколько дней я был просто в растерянности. Хотел уже бросить эту затею, но тут в сети стало появляться просто неимоверное количество разного рода документов, свидетельств и рассказов бывших работников резиденции. Прислуга делилась абсолютно всем, и, признаюсь, я просто не смог пропустить такое. За небольшие деньги ланы готовы были рассказать всё, что знали. Конечно, без документального подтверждения и с гарантией конфиденциальности, но даже просто разговор с горничной, секретарём, водителем давал очень многое. И вот так, совершенно случайно, я узнал, что тот самый хирург-убийца, Ярри Лирин, на самом деле сын герцога. О чём говорит даже его фамилия. Ведь самого Альмадиара звали Лилавер. Или по-семейному — Лири. Это мне рассказал бывший медработник, который к моменту ликвидации герцогов уже давно был на пенсии, но зато знал тех, кто принимал личное участие в рождении Ярри. — Что значит «личное», ние Риани? — удивился Калли. — Дело в том, что рождение Ярри Лирина было экспериментом. Всем известно, что смески нидайцев не имеют такой яркой внешности. Они «выцветают» уже в первом поколении. А все чистокровные нидайцы поголовно ланы. Герцог же хотел совместить оба признака: внешность и магию. Для этого он воспользовался разработками Федерации. Те уже тогда знали, как вмешаться в развитие ребёнка, чтобы получить нужный цвет волос или глаз. И вот, герцог нашел такого специалиста. Только тот пообещал ему лишь нужную внешность у ребёнка. А чтобы магия была с гарантией, Альмадиар пошел на рождение бастарда. Мой рассказчик в то время работал врачом в резиденции. Лечил прислугу от простуды и гвардейцев от похмелья. Но однажды, когда Ярри было лет шесть, он стал случайным свидетелем скандала. Герцог, хотя тогда ещё наследник Альмадиар, на повышенных тонах высказывал недовольство ведущему лекарю. А тот, в свою очередь, пытался донести до Лилавера, как же получилось так, что у его сына нет магии. По всей видимости, не вышло у герцога перехитрить замысел Первого Императора. Находясь в резиденции графов Эшаттор, я попытался найти этого человека, чтобы поговорить с ним ещё раз, но увы, он умер шесть лет назад в возрасте девяноста двух лет. — Это что получается, — нахмурился я. — Любой сотрудник может выдать тайны семьи, на которую работает? А как же безопасность, лан Калли? Не вы ли мне говорили, что любая резиденция чуть ли не режимный объект? — Так и есть, лар Габриэл, — улыбнулся Калли. — Но вы упускаете, точнее, не улавливаете один момент. Император вынес Альмадиарам наивысший приговор. После его вступления в силу, то есть после физического устранения всей семьи, любые обязательства по отношению к ним потеряли свою силу. И финансовые, и юридические. Что это значит? Если кто-то должен был Альмадиарам денег, то возвращать их было не нужно. А если кто-то когда-то принимал на себя обязательства о неразглашении, то больше не обязан был хранить тайну. Да, лар Габриэл, так специально сделано. Именно затем, чтобы после ликвидации фамилии как можно больше личных сведений оказались в общем доступе.