О ветре и пламени

Мелькор вошёл в Зал Судеб первым, как и подобает королю  до  прибытия остальных участников суда.  Утренний свет красиво рассеивался в помещении сквозь стёкляные витражи в коридоре, оставляя на белом, мраморном полу цветные пятна всех цветов радуги. Витражи были созданы совместно мастерами Ауле и майяр ткачихи Вайрэ. Пока огненные айнур занимались непосредственно реализацией этого проекта: изготовлением стёкл и их установкой. Прядильщицы создавали эскизы и подбирали сюжеты для будущих стеклянных картин.  Здесь были изображены ключевые события, что уже произошли. Тут и Айнулинде где для фигур айнур было использовано простое прозрачное стекло на разноцветном фоне и в зависимости от погоды и времени суток силуэты приобретали разные оттенки и тона цветов. На другой стене запечатлены странствующие к западу эльдар. Или валиэ Йаванна возле Великих Древ. Пора десятков окон имели обычные стёкла для увековечивания, того чего ещё не случилось.  Король внимательно рассматривал последний сюжет. Постояв так с минуту Мелькор присущим ему порывистым шагом пошел в глубину коридора. На полпути он услышал звук отворяющей входной двери и обернулся чтобы поприветствовать вошедшего или вошедшую.  — Здравствуй, Мелькор, я видела твоих слуг, ты только что пришёл, да? — мягко с присущим ей волнением спросила Ниена.  — Светлого утра тебе Ниена, да, я пришёл буквально только что, — ответил он и подошёл к валиэ, — я думал, что ты прийдешь вместе с Мандосом или Ирмо. Знал бы, ждал бы, тебя около твоих чертогов.  Его лицо, что было до того полным серьезности, сейчас выражало искренность и теплоту к Ниене. Так, как глядели влюблённые эльдар на своих избранниц.  Он обратил внимание на одеяние скорботной валиэ. Серое, цвета грозового облака, легкое, шёлковое платье обрамлённое внизу тёмным узором, напоминающим ветви деревьев. Талию подчёркивал чёрный пояс из блестящими нитями, орнамент был такой же как и внизу одежд. На шее было ожерелье из посеребрённых бусин, кристаллов кварца и мелких перламутровых жемчужин. Свободные рукава покрывали бледные руки Ниены до запястий. По своему обыкновению её лицо и серые волосы покрывала темная вуаль, а голову венчал серебрёный ободок на котором, как всегда днём спали серые мотыльки, скромные помощники и спутники скорбящей Феантури.  — Ты сегодня выглядишь, как первая звезда среди сумерек, — сделал комплимент Мелькор.  — Спасибо, — она еле заметно улыбнулась, но тут же приобрела своё привычное выраженные: спокойствие граничащее с грустью.  — Я хотела пораньше, чтобы не опоздать на этот раз, — она замолчала и посмотрела в сторону дверей своими серебрёными глазами в которых всегда сияла искра надежды, — надеюсь наши майяр найдут общий язык пока все кончиться.  —  Найдут. Мой Готмог очень сговорчив.  — Да, но я все равно волнуюсь.  — От чего же?  — Мои майяр, как и я чувствуют чужие эмоции, как свои собственные. Мы близко принимаем все к сердцу, поэтому любому из нас нет труда представить себя на другом месте, это все и так знают. Чувства к сожалению могут причинять боль. Но, все же стоило спуститься в Эа и воплотиться хотя бы ради того, чтобы чувствовать весь спектр эмоций, от грусти к сожалению, гнев и отчаяние, любовь и горечь, — взгляд Ниены наполнился бесконечной печалью.  — В Чертогах Еру мы чувствовали радость и вдохновение, разве это не те же чувства?  — Не совсем, — возразила валиэ, — вспомни сколько было радости у нас когда мир был юн, как и мы. Тогда жизнь была для нас чистой радостью с редкими моментами грусти, жизнь была полна открытий. Сейчас же… кажется, что в жизни стало больше тоски и она утратила былые краски, чистая радость лишь изредка наведываться к айнур, ты так не думаешь, Мелькор?  — Я не понимаю, — он насупил брови, — все ведь счастливы? У нас есть праздники, пиры всё чего душа пожелает. Здесь эльдар в полной безопасности, они могут сотворить все на что способны их умелые руки и острые умы. Валинор осветлён и ночь не поглотит его вновь! Не снова.  В последних словах Ниена почувствовала как слегка дрогнул голос Мелькора. Она пристально посмотрела в его чёрные глаза пытаясь понять причину его сомнений, он отвёл взгляд. Что-то его волновало, но что именно, что может, так, терзать короля Арды? Ничего не разглядев Ниена для себя решила некоторое время понаблюдать со стороны за поведением Мелькора, может она найдёт корень проблемы и сможет помочь.  Впрочем, как всегда.  — Где остановиться Манвэ? Ведь у Валиноре у него нет ни чертогов, ни дворца, — поинтересовалась Ниена чтобы перевести тему.  — Варда Елентали на время примет его в свою звездную обитель, — ответил король. К своему сожалению он понятия не имел почему эта валиэ сама предложила ему приютить Манвэ у себя. Приюти блудного брата, он мог бы хотя бы как-то «влиять» на младшего или переубедить того в неверности суждений темного о мире.  Вера во все хорошее и возможность исправить падшего во тьму — это конечно хорошо. Но, как говорят телери: без труда не выловишь и рыбку из пруда. Придётся приложить немало усилий для «перевоспитания».  Нет.  Звучит слишком просто и наивно. Как простая и понятная игра для ребёнка.  Но, может стоит попробовать? Даже в случае слишком вероятной неудачи, он будет готов ко всему. Может быть.  А сейчас всех ждёт тяжёлый день.                                *** Полдень. Валар собрались сегодня в Зале Судеб для того чтобы официально дать свободу павшему во тьму собрату. По правилам в Кольцо Судеб имели право свободно приходить  высшие айнур, а майяр, что до того сопровождали их к свящённому залу оставались ждать своих покровителей за порошей мхом и травами каменной аркой, что располагалась под открытым небом. Конечно они находили темы для бесед, пока серьезные и строгие валар решали свои очень важные дела.  Зал располагался сразу за коридором с витражами за высокими дубовыми, двустворчатыми дверьми. Любой кто имел разрешение войти за те двери увидел бы просторный круглый зал сделаный из различных материалов. Здесь гармонично сочетались мраморные колонны обвитые металическими растениями похожими на плющ, а на листиках сверкали крошечные росинки драгоценных камней. Колонны поддерживали свод высокого потолка, что плавно переходил в стеклянный прозрачный купол.  Пол был выложен на удивление из красного гранита, а между его плит находился удивительный материал он был схож внешне на матовое стекло, но начинал слабо  светиться в радиусе метра когда рядом был айну. Из этого же материала  в центре зала было расположено кольцо, на краях которого и занимали свои места валар. И когда все высшие были в сборе это кольцо зажигалось призрачным, белым светом схожим на звёздный.                                  *** — Манвэ, ты достойно и смирено нёс свое заключение в чертогах Мандоса. Раскаяние — было началом искупления твоих грехов не только перед своими собратьями, а и перед нашим Отцом Еру Единим… «Официальная часть. Как всегда самая скучная и однообразная, хоть и важная речь. Что-что а воды в ней кажется за 300 лет стало ещё больше, чем могло бы быть» — думал во время процесса Манвэ. Ему было откровенно скучно. Мысль же о скором освобождении грела его сердце и вселяла надежду. — Ранее совет постановил следующее: ты Манвэ будешь свободным лишь тогда когда отречёшься от зла, признаёшь свою вину и в качестве наказания ты был заключён в чертогах Мандоса. Ты  отрекся от всего, что создал темного за время своего спуска в Эа, начиная от злых помыслов кончая своими тёмными делами. Я, Мелькор, исполняющий обязанности наместника Еру Илуватара помилую тебя… «Совет? Совет постановил?! Удивительно. Неужели ты и правда отошёл от своего стиля — желания делать, как хочется тебе самому. Я заметил, как ты хотел быстрее вынести приговор игнорируя мнение остальных. Только когда Намо упрекнул тебя и ты через силу, да-да, через силу выслушивал всех по очереди. Думаешь я не заметил, Мелькор?» — пусть тёмный вала и молчалив, но наблюдателен.  — К тому же на ближайшие время, а именно сроком 30 лет тебе запрещается покидать Валинор без важных причин и моего письменно позволения.  Холодный вала прикрыл голубые, как сам лёд глаза. Впрочем он и не собирался покидать эти земли, пока что. Если он будет вести себя, как нельзя лучше и послушнее, тем больше вероятность, что они  поверят. Как же он ненавидел врать. Притворяться, что отошёл от своих принципов, хотя до сих пор уверен в своей правоте. Ложь —  ради собственной безопасности, она такая противная на вкус.  Дальше было ещё больше нудных и навевающих скуку речей. Ничего особо интересного там и не было. Валар дружно пересчитали в чем провинился Манвэ. Начиная от заявлений про замёрзших насмерть цветочков (Йаванна точно захочет при первой возможности пустить его на удобрения), заканчивая обвинениями об намеренном развоплощении майяр.  — Все мы слышали об этом, и с тех пор смотрим за своими учениками и слугами, как за зеницей ока, — произнесла Естэ, — Но ходят слухи, что ты заставил страдать одного майя из своей свиты.  Почему-то при упоминании майяр, Лориен из сочувствием посмотрел на свою супругу. На её лице была плохо скрываемое сожаление.  — Я готов поклясться, если речь идёт об Олорине, он сбежал и с тех пор ни я, ни мои слуги не встречали его, — возразил Манвэ.  В этот тот миг тёмный айну неосознанно начал ходить по слишком тонкому льду и кто нибудь чей гнев не остыл за столько времени мог придраться к его словам о слугах. К удаче для отступника, никто не придал этому значения.  — Был бы здесь он, я взял бы его к себе чтобы уберечь от такого валы, как ты, — сказал Ороме.  — Зачем мучить собственного друга? — спросила Несса.  — И кто будет тебе служить? — воскликнул заносчивый Тулкас вслед за женой, — В Амане воздушных нет, а своих майя отдавать, нет желания.  Может они и ждали, что Намо и Ульмо внесут свою лепту в обвинении. Мандос будто и забыл о том где находится, стоял и наблюдал за всем молча и лишь в редкие моменты его взгляд пересекался с пленником. Владыка вод же просто не понимал, что он здесь делает и почему его отвлекают от спокойной жизни в море и маленьких, милых его сердцу рыбок.  — Есть, но этот  вопрос стоит оставить на потом, — перебила его Варда, — как и ваши разборки.  — Ладно, время заканчивать. Ауле пора! — провозгласил Мелькор.  Великий кузнец вышел из ряда сородичей и взял в руки мирно лежавшие до сего момента инструменты. Остальные с любопытством поглядывали на предметы чьи названия и предназначения были известны не многим здесь присутствующим.  В течении получаса пока Ауле снимал с Манвэ цепи никто не промолвил ни слова. Он хорошо постарался над исполнением цепей. Эту задачу огненный айну не доверил исполнять даже своим искусным майяр, а сам взялся подбирать металлы и смеси для сплава. Кто-то полагал, что Ауле боялся, что в рядах кузнецов окажется заговорщик или шпион, но к счастью эти слухи не были правдивы.  Все дело в свинце. Так уж вышло, что свинец частично мешал айнур, он был их слабостью, пока валинорцы сами не пришли к пониманию почему он так влияет на тех кто облачился в плоть: блокирует использование магии, не позволяет сменить облик и рядом с ним невозможно использовать осанвэ.  Свинец содержался в немалой концентрации в сплаве для цепей, он же был запечатан в стенах тюремной камеры. Он не был смертелен для айнур, но при большой концентрации и долгом контакте вала или же майя становился слабее. А для эльфов свинец был всего лишь смертельно ядовит.  Тем временем Ауле закончил снимать цепь с бывшего пленника. Он теперь свободен? Манвэ провёл по рукой по освобождённых запястьях, кожа там немного болела от оков. Он захотел создать в ладони снежок, но появились лишь с десяток снежинок и те растаяли из-за слишком теплого воздуха и упали прозрачными капельками на гранит.  Он не думал, что мог так, ослабнуть. Руки предательски задрожали от бессилия.  — Это пройдёт, — сказал Мелькор заметив встревоженный вид младшего брата, — год, три максимум и силы восстановятся полностью.  — Тебе легко говорить, — в глубине темной души затаилась ещё одна обида.  — С возвращением, брат, — кратко с улыбкой поздравил Мелькор Манвэ, пропустив мимо ушей слова последнего.  Тот еле выдавил из себя лишь одно слово и поклонился: — Спасибо.  Никто из присутствующих кроме Ирмо не заметил, как тогда у всеобщем шуме и поздравлениях вновь переглянулись Намо и Вайрэ, на этот раз в смятении.