Доверие — это риск.
Оно хрупкое и ничего не
обещает взамен.
А недоверие, напротив, обещает.
Обещает одиночество.
Прохладная вода змейками стекает по еще не остывшему ото сна телу, приятно расслабляя мышцы и потихоньку принося бодрость. Глаза прикрываются, лицо подставляется под умеренный напор, позволяя струйкам мочить ресницы, блуждать по векам, щекам, скулам, носу. Все-таки вода действительно умела приносить неимоверный кайф и спокойствие. Удивился ли Чонгук, когда только проснувшись, не обнаружил у себя под боком горячее тело, которое всю ночь жалось к его собственному, словно нашло самое безопасное место в его руках? Честно признаться, нет. Он даже не исключал вариант такого развития событий. Надеялся, конечно, что ошибется, но не то, чтобы сильно расстроился. Не потому, что ему было как-то все равно, а потому, что теперь был уверен наверняка, что их чувства становились взаимными. Тэхён, осознанно или нет, но целую ночь цеплялся за него, не выпуская из крепкой хватки, что безусловно не могло не радовать. Но, что впечатлило больше всего: Чонгук заметил, что парень все время пытался ткнуться носом ему в шею, грудь, плечо, будто не мог надышаться им, наверняка даже не понимая, какую бурю эмоций создавал в нем этими необдуманными порывами. Его сердце еще никогда не сходило с ума от, казалось бы, таких обычных действий в свою сторону, но ведь именно такими и создаются прочные связи. Когда тебе хочется выучить запах чужого тела, каждую родинку на нем, каждый рисунок, каждый рельеф; оставить везде собственнические метки, — ведь так происходит, когда чувствуешь, что привязываешься к конкретному человеку. Понимал ли Тэхён, что движет им? Возможно ли, что он сбежал, испугавшись возникающих чувств к нему? Чонгук был бы счастлив, будь это так, ведь сам давно уже принял собственные, которые уже точно нельзя было назвать обычным влечением. Мужчина тяжело вздыхает, вдруг начиная ощущать приливающее к низу живота тепло от подкатывающего возбуждения, и опускает голову вниз, разлепляя мокрые ресницы. Черные глаза мутно глядят на полувставший орган, который вчера так и не получил долгожданную разрядку, а крупная ладонь обхватывает основание, принимаясь медленно водить вниз вверх. Дыхание тут же сбивается, сердцебиение стремительно ускоряется. Чонгук прикрывает глаза, сосредотачиваясь на ярких воспоминаниях, и позволяет струйкам воды нежно ласкать кожу, воображая вместо нее чужие прикосновения. Чонгук просто не представляет, как у него хватило выдержки сдержаться вчера. Модельер Ким определенно умел подчеркивать фигуру и красоту своими костюмами, но стоило только увидеть прекрасное тело, нескрытое никакими тканями, так цепи стоп-контроля звонко затрещали от напряжения. До сих пор пальцы и губы жжет от фантомных прикосновений к горячей коже — неудивительно, что он не смог устоять, чтобы не понаставить чуть ли не на каждом сантиметре свои метки, хотя никогда подобного еще не позволял себе ни с кем другим. Однако окончательной точкой его кипения стали такие сладкие, низкие, до невозможности глубокие, и, сука, такие тягучие стоны, что крыша потихоньку слетала. Его всего разрывало от возбуждения и желания вторгнуться в горячее нутро, чтобы доставить еще большее удовольствие, когда будет медленно двигаться в нем, постепенно переходя на быстрые толчки, собирая медовые звуки губами, которые отдавались бы вибрацией по всему телу. Тэхён бы метался по постели, под ним бы весь выгибался, громко стонал и кричал, пока толчки ускорялись бы с каждой последующей секундой. Движения рукой подстраиваются под картинки в голове, принося легкую боль, Чонгук прикусывает губу, только теперь понимая, насколько сильно был возбужден. Возможно, останься Тэхён сегодня с ним, он скорее всего взял бы его с самого утра и, зная себя, не выпускал бы до самого вечера. Упивался бы его стонами и не позволил бы их больше сдерживать, ведь его низкий голос пронизывает до самых костей еще с первой встречи. Весь прекрасный. Хриплый вздох срывается с губ, когда теплая жидкость изливается в кулак, и Чон опирается лбом о холодную плитку, приводя дыхание в порядок. Смыв остатки пены, шампуня и дополнительного элемента жидкости, душ выключается, рука находит полотенце, слегка обтерев оставшуюся влагу, и опоясывает ткань на бедрах. Мужчина выходит из прозрачной кабинки, ощущая, как холодные капли с мокрых волос падают на плечи, непроизвольно пробуждая мелкие мурашки. В спальне начинает звучать мелодия входящего вызова и до этого момента, Чонгук даже не думал, что ждал от кого-то звонка. Может ли это быть Тэхён? Он подходит к тумбочки у кровати, дрожащей от настойчивой вибрации, и первым делом заглядывает на часы, выгибая бровь. Номер корейский, но не знакомый. Кто ему будет звонить в пол восьмого утра с неизвестного номера? — Слушаю. — ставит он на громкую, спрашивая более мягко, все же надеясь услышать нужный голос, и принимается пропитывать влагу с головы. — Дорогой, ты ждал меня? Как приятно. — лепечет звонкий женский голос, вгоняя в некоторый ступор. — Ты в Корее? — хмурится Чон, убирая полотенце с головы, и снова заглядывает на местный номер. — Я ближе, чем ты думаешь. — хихикает она. — Ворота мне откроешь? Я что-то твоих людей не наблюдаю нигде. Точно, Чонгук и забыл, что отпустил всех вчера. Как же все не вовремя то. — Накину на себя, подожди. Он бросает мокрое полотенце на пол и хватает серые спортивные трико и белую футболку, сразу натягивая те на себя. — Дорогой, ты там голенький? — успевает сказать прежде, чем Чон закатит глаза и отключит вызов. Утро на улице солнечное, даже душное, несмотря на осеннюю пору. Шустрый теплый ветерок приятно просачивается сквозь футболку, пока Чонгук спускается по ступенькам, зачесывая еще влажную челку назад. Он проходит двор, различая за массивными воротами стройную фигуру в ярко красном легком пальто. Подойдя к охранной будке, Чон нажимает на нужную кнопку и ворота щелкают, пропуская гостью, лицо которой светилось широкой улыбкой. — Дорогой! — набрасывается она на него с порога, крепко обнимая и целуя щеку. — Я так скучала! — Да, я тоже. — усмехается он. Чонгук аж отшатывается от чужой мощной хватки, поддерживая ту за тоненькую талию, и гладит по спине, ощущая скольжение длинных рыжих волос на коже своей руки. Он укладывает подбородок на макушку, понимая, что она еще долго будет его держать, и бросает взгляд на дорогу, тут же хмурясь, когда видит знакомую стремительно отдаляющуюся машину. Тэхён же не мог вернуться? *** Рассматривать город, с только только выходящими на него лучами солнца, было уже обычным делом, но оно всегда приятно грело душу и поднимало настроение, опускаясь красивым легким оранжевым светом на здания разных многоэтажек, кафешек, ресторанов и высоких магазинов, которые только начинали открываться. Люди готовились к работе, спешили на метро, автобусы, учебу, детсады — такие все торопливые и сонные, что невольно тянуло улыбнуться. Тэхён пташка раняя, но не часто катается на такси, можно даже сказать, слишком редко, а если бывает, то вечно уткнутый в очередной модный журнал, где смотрит рейтинги, заметки, знаменитостей и тому подобную, рабочую информацию. А поэтому, наблюдения за чужой жизнью из окна машины никогда не входило в часть его повседневной рутины — он и не знал, что это так весело. Звонкий смех проходящих подруг, догонялки с одноклассниками, влюбленные гуляющие за руку парочки, счастливые родители, отводившие детей в сады. Было на что посмотреть, заметить и, наконец, задуматься. Он больше не хочет один. Да, вот так просто признается в этом, а улыбка сама собой лезет на его смущенное личико, стоит только вспомнить, как с трудом разлепив глаза, Тэхён первым делом наткнулся на такое милое, умиротворенное и самое прекрасное чужое. Чонгук спал на животе, по пояс прикрытый одеялом, и мирно сопел в подушку. Сердце бешено забилось в груди, так и норовя выпрыгнуть наружу, что даже старался не дышать, дабы не разрушить его покой, но он еще никогда так быстро не собирался. Покинул дом, не оставив даже записки. Испугался конечно не ординарной реакции, нельзя его в этом винить — он никогда не оставался в чьих-то домах, не спал с кем-то в одной кровати, не вырывал технично свою затекшую руку из-под горячей шеи, которую видимо всю ночь обнимал. Его запах на себе самом ощущает… Он до сих пор чувствует на каждой части своего тела его мягкие губы, бессовестно оставившие алые засосы в таких местах, что от одной мысли, как чужой язык касался там, краснеет пуще девицы. Скольжение горячих ладоней и их крепкая хватка, ожогами напоминали о себе, бросая всего в дрожь. Вспоминает, как черные омуты смотрели на него, то с пугающей дикой страстью, обещая сжечь без остатка, а потом с невиданной прежде нежностью, окутывая ею до самой души — просто невозможно столько всего одними глазами передавать. Телу становится вдруг жарко, а приятное тепло неожиданно скапливается в районе живота, странно щекоча внутренности. Тэхён судорожно вздыхает, цепляясь пальцами в обивку сидения, и откидывает голову, стараясь взять себя в руки, хотя совсем не понимает, что с ним происходило в данный момент. Не получалось. Ким мученически взвывает, имея желание треснуть себя по лбу, но вовремя останавливается, словив взгляд водителя в зеркале заднего вида, и сразу зарывается лицом в ладони. Тому наверное было очень интересно, почему с виду приличный парень выбежал из шикарного особняка в помятой рубашке и теперь сидел весь, как на иголках. А что тут еще скажешь, Тэхёну стыдно просто невозможно как. Он ведь и не сбегал вовсе, а просто ехал сейчас за своей машиной, которую оставил под чужую ответственность на парковке «темноты», ведь хён позвонил, предупредив, что не собирается за ней больше присматривать. Ладно, изначально он правда покинул дом с жутким страхом и намерением скрыться куда подальше, пока не разберется со своими внутренними демонами, как делал это обычно, но вспомнив, что пообещал стараться попробовать, уже хотел вернуться, так ему пришлось уехать. У него есть веская причина, если что. Завидев нужное место, такси въезжает вовнутрь и плавно останавливается у указанного джипа. Модельер находу расплачивается и осторожно выбирается из авто, подходя к своему хорошему другу, спокойно стоявшему у его «дженезис» с сигаретой в руках. Тэхён и без этого хитрого прищура и исследовательского взгляда с ног до головы, понимает, как палевно выглядит, но все же закатывает глаза, когда становится рядом, отбирая чужую порцию отвлечения. Ему сейчас нужнее. Он обхватывает толстый фильтр, сразу же затягиваясь достаточно глубоко, но осторожно, и блаженно расслабляется, наслаждаясь скользящей по горлу горечью. Ему всегда тяжело давались «Mackintosh», а Юнги курил только их, однако в данный момент было плевать, он давно хотел покурить, да забыл свои тонкие сигареты в машине, а по карманам Чонгука лазить совесть бы не позволила. — Утречко, как я понимаю, доброе. — с усмешкой заговаривает Мин, доставая новую сигарету. Тэхён явственно ощущает, как стремительно к щекам приливает краска, но умудряется наигранно спокойно выдохнуть с уголка губы, пока облокачивается о боковину внедорожника, обычно наблюдая, как старший прикуривает себе. — Грех жаловаться, хён. — все, что говорит. — Пока еще не готов к новой порции искупления? — шутит Юнги и негромко смеется, смотря на его ярко выраженное смятение. — Боже, хён! — громко взвывает Тэхён, продолжая слушать чужой смех. — Ты иногда бываешь совсем невыносим, ты в курсе? — вновь затягивается. — Главное, чтобы Чона было по силам вынести. — кидает очередную издевку Мин и со смешком затягивается, явно наслаждаясь его хмурым лицом. Конечно по его потрепанному виду и вчерашним шмоткам все было понятно, Ким просто иногда забывает, насколько этот старший прямолинейный. За весь год их общения, все еще не привык к его характеру, а ведь поначалу даже враждебно относился к любым подколам в свой адрес. Однако, несмотря на все их различия, притерлись и нашли комфорт довольно быстро. Мин Юнги просто такой: бестактный и грубый временами, но всегда честный и довольно заботливый. Тэхён ему очень благодарен, и честно даже не упомнит все те разы, когда старший его вытаскивал из передряг, стоило ему напиться в его клубе. Модельер не всегда бывает божьим одуванчиком. — Вынесу, тебе не стоит обо мне беспокоиться. — устало хмыкает Ким и качает головой, сбрасывая пепел. — Да не дуйся ты, неженка, я между прочим предупреждаю. — смягчается Юнги, задумчиво глядя на него. — Что ты имеешь ввиду? — сразу напрягается Тэхён, выгибая бровь, пока медленно вбирает никотин. — Расслабься ты. — ухмыляется старший, смотря странно весело. — Ничего криминального, просто он…— видно, что хочет подлить масла в огонь, но Ким ждет. — Ненасытный. — и подмигнет, зараза такой. — Ты действительно ему нравишься, Тэхён. — уже серьезно сообщает. — Чего? — знатно удивляется Тэхён, снова чувствуя свои вспыхнувшие щеки. — Тебе то откуда знать такие подробности? — быстро отводит внимание. — Ну, сложно о нем совсем не знать, когда встречаешься с его бывшим. — чешет затылок Юнги, наблюдая, как расширяются его глаза. — Ого. — почти восхищено выдыхает Ким на такое признание и отбрасывает бычок в сторону. Неожиданно, не то слово. — Поздравляю. Счастье да любовь. — забирает свои ключи с протянутой ладони и сразу обходит машину, не желая задерживаться, ведь назрели новые интересные планы. — Могу пожелать то же. — усмехается Юнги, смотря, как он усаживается за руль, и вновь подмигивает. — Поцелуешь от меня Чонгука? — Обязательно! — закатывает глаза. — Привет Чимину! — не остается в долгу. Модельер заводит двигатель и срывается с места под веселый смех раздражающего старшего. «Ты действительно ему нравишься». Щеки вспыхивают по новой, а уголки губ непроизвольно приподнимаются, пока в животе вновь порхает что-то щекочущее. Очень странное чувство, когда тебя откуда не возьми бросает в жар и в радость одновременно. Еще эти резкие приливы счастья и теплой грусти. Он же не заболел? И теплая грусть? Интересное определение. Ким даже не знал, что такая бывает. Новый вид сумасшествия? Парень усмехается сам себе и переводит взгляд на панель управления, отмечая для себя время. Семь утра. Чонгук наверное еще спит, а значит Тэхён может успеть заехать за кофе и круассанами — в качестве благодарности за гостеприимство, разумеется. Он умеет быть хорошим гостем, а завтрак на двоих тоже станет первым опытом. Уже через пол часа запах горячего кофе и выпечки заполняют весь салон. Пришлось немного постоять в очереди, что для него тоже было в новинку, ведь он никогда раньше не брал завтраки с собой, но, честно говоря, делать обычные вещи становилось все приятнее и приятнее. Он словно проснулся от глубокого сна и только только начинал познавать тонкости мира. Забавно и весьма увлекательно. Машина тормозит на красный цвет светофора, стоя уже на большом перекрестке, а рука перекидывается через окно, принимаясь тихонько постукивать по металу. Легкий ветерок треплет его челку, задевая ресницы, но совсем не раздражает. Тэхён выглядывает из приоткрытого окошка и замечает на себе любопытный взгляд маленькой девочки, с личиком куколки. Она хлопает длинными ресницами и мило дует пухлые губки, расчесывая длинные шоколадные волосы, слишком большим для ее ручек, гребнем, поэтому Ким не удерживается и широко улыбается, ловя добрый взгляд наблюдающей за этим матери. Что за чудесный день… Помахав детке, он заворачивает на нужную улицу и сбавляет скорость, когда из колонок звучит мелодия входящего вызова. Большой палец нажимает кнопку на руле и погружает салон в шуршание бумаг и голосов. — Да, Едже? — мягко отвечает Ким своему секретарю. — Господин Ким, не отвлекаю? — суетливо заговаривает девушка, явно выискивая какой-то документ. — Нет, что у тебя? Тэхён усмехается, слыша, как его занятой сотрудник, которая сегодня должна была работать без помощника, переговаривается с кем-то параллельно, поэтому просто ждет. Он расслабленно ведет машину и поднимает взгляд вперед, резко нажимая на тормоз, из-за чего кофе слегка проливается на подстаканник, не доехав до железных ворот буквально метров сто. Уши стремительно закладывает: перед глазами расслабленный Чонгук в домашней одежде, с мокрой головой, но в его руках какая-то стройная девушка, чмокающая в щеку, пока мужчина мило улыбается, спокойно прижимая ту к своей груди. Тэхён медленно моргает, удерживая руль дрожащей рукой, а внутри будто все обрывается и с силой падает вниз. В горле резко пересыхает, а в глазах начинает резать и щипать. Он не понимает, что с ним происходит, только может чувствовать, как грудную клетку туго сдавливает какой-то невиданной силой, что дышать становится трудно. Сердце странно замедляется, гулким звуком отдаваясь где-то в ушах, висках и даже в горле. — Господин Ким, вы меня слышите? — громко зовет Едже, вырывая его из замедленной прострации. — А.. да. — выходит очень хрипло и на той стороне вмиг становится тихо. — У вас все хорошо? — сразу замечает секретарь, обеспокоено спрашивая. Ким быстро промаргивает слезную пелену, чувствуя слабость в конечностях, но тяжело сглатывает ставший поперек горла комок, и прочищает горло, стараясь максимально выровнить дыхание. — Все в порядке. — уже ровнее отвечает. — Повтори, о чем ты говорила? — Наш старый клиент приехал в главный магазин и желает говорить только с вами. — Я понял. Буду через двадцать минут. — и не дожидаясь ответа, отключается. Он больше не решается поднять глаза в сторону особняка, вместо этого сжимает руль до побеление костяшек и нажимает на педаль газа, быстро меняя направление. Внутри жгучая обида и злость накапливаются с каждым большим расстоянием от чужого дома. Можно было бы предложить: успокоить нервы и не делать выводы раньше времени — сослаться на родственников, вот только Тэхён прекрасно знает, что у мужчины вообще не было никаких сестер, племянниц и близких. Одна мать, и то не в Корее. И снова легкости как ветром сдуло. Поиграли и хватит. Пора возвращаться в свою привычную среду обитания.