tempting offer

Нередко, чтобы нас завлечь в беду, Орудья мрака говорят нам правду, Заманивают всяким честным вздором, Чтоб в глубочайшем деле обмануть. Уильям Шекспир. Изящные нежные руки, чьи тонкие пальцы аккуратно переворачивали страницы глянцевого журнала мод, изображавшие образы с самого свежего показа в Лондоне, прошедшего неделю назад, чуть задержавшись на плотном листе, пока хозяин сканировал мельчайшие детали, не упуская ничего от своего пронзительного профессионального взгляда: все цвета идеально подобраны, костюмы великолепно сидели на их моделях — коллекция была раскуплена сразу после показа — названная «превосходной» и самой обсуждаемой. Его коллекция. Ким всегда подходил к делу тщательно, прежде чем собирать искусные образы, самостоятельно выискивал, подбирал моделей, чьи тела изучал с особой точностью, миллиметр за миллиметром, любое отклонение от нормы, любая индивидуальность — все должно было быть идеально. Тэхён отдавал своим работам всю свою душу и ждал в ответ душевного признания. Получал. Весь этот год получал. У него отличный источник вдохновения. Персональный. Только для него одного. Который своей бесконечной страстью заражает, а он ее всю в образы — всю через себя. Большего себе позволить не может с этим опасным человеком, чей черный взгляд всегда насквозь, всегда до дрожи в коленках — в нем сила плещет через край, способная пленить любого. Он сам весь сильный и до чертиков красивый. Страшно. Очень страшно. Тэхён в нем свою погибель видит, вернее — погибель своей свободы ощущает, за которую так отчаянно держится. Сторожит, не подпускает, загородив себя прочно выстроенной стеной. Не подступиться. Ему в клетке нельзя, его тонкая натура к искусству тянется — больше не сможет без нее выживать. Поток машин в вечернем Сеуле слишком плотный, сигналы громко гудят, напоминая о том, что он находился в пробке, задерживавшей его вот уже на десять минут — для Кима это было неприемлемо, он не опаздывал на встречи, но тут словно сама вселенная остерегала от встречи с ним. Тэхён, конечно, понимает, что сегодняшний вечер пройдет так же, как многие другие. Сценарий всегда один и тот же: искры, безудержное пламя, всепоглощающая страсть, сексуальное напряжение, флирт. Знает, но не может этого избегать. Он автор его вдохновения и он же его личный искуситель — его личная проверка на выдержку, его закалка. Наступит ночь, и они разъедутся по своим домам, как и всегда, с нетерпением ожидая новой встречи, чтобы все вновь повторилось. Никто не против. Гелендваген плавно тормозит у здания строительной компании, в которую он не впервые войдет, водитель открывает ему дверцу, и небольшой каблук черного ботинка первым опускается на землю, после чего уже выбирается наружу вся его статная фигура, облаченная в костюм тройку цвета мокрого асфальта — он предпочитает классику, когда является модельером, тем более на вызове. — Добрый вечер, Господин Ким. — легко приветствует его личный секретарь хозяина, лицо которого действительно выглядело свежим, отдохнувшим. Ничего не упускается из виду. — Вы великолепно выглядите! — льстит он с порога. Приказ хозяина? — Добрый, Чимин. — с ленцой произносит Тэхён, удерживая в руке кожаную сумку и ступая вперед прежде, чем ему предложили бы, чтобы закончить эти любезности поскорее и приступить уже к делу. — Я вас провожу! — берется перегонять его сотрудник, услужливо открывая перед ним двери. До двадцатого этажа добираются довольно быстро, а дверцы лифта выпускают его в большой просторный холл, в интерьере которого преобладали постельные, неброские цвета, что не могло не радовать — на этом этаже ему не довелось побывать. Некоторые так любят заявлять о размерах своих банковских карт, что навешают везде, да побольше что-то кричащее, аж глаза жечь начинает от обилия цветов, лишеных всякого вкуса. Здесь же все просто, элегантно. Обманчиво свободно. Как только перед его лицом открывается дверь в личный кабинет, взгляд стразу же натыкается на крепкую спину, облачную в белую рубашку под низом черной жилетки от строгого черного костюма, пиджак которого висел на спинке офисного кресла. Он цепляется за черные немного уложенные гелем волосы, видя, что их владелец смотрел в окно, стоя с самой прямой осанкой и засунув руки в карманы таких же черных брюк. Наблюдал за ним еще с машины значит. Секретарь даже не появляется внутри, видимо предупрежденный оставить их наедине. Сам по себе кабинет оказался чуть темнее, но тоже неброско, легко, однако только до определенно момента, он уверен. — Благодарю, за то, что подождал. — произносит он обычно, проходя глубже и останавливаясь прямо напротив. Просить прощения не в его манере. — Тебя я не устану ждать. — спокойно отвечает Чонгук, оборачиваясь с очаровательной улыбкой, пока черные глаза моментально впиваются в его, пронзая, заползая в сознание, окутывая собой. И легкости как ветром сдуло. Никогда не привыкнет к этому тяжелящему внутренности ощущению, но сумел научиться устаивать спокойно, пропуская напряжение через себя. — Ты натравил на меня своего секретаря. — беззлобно намекает он, что вполне сам мог добраться, без всех этих особых отношений. — Обычная предосторожность. — просто пожимает Чон плечами, делая шаг вперед и сокращая между ними расстояние на такой же. — Не хотел чтобы тебя по дороге украли. Близко, только руку протяни. — Как же я живу без твоей опеки все это время? — хмыкает Ким сарказмом, оставляя сумку на стол и принимаясь открывать ее, чтобы достать все необходимое, пока за его движениями точно следили ястребом. — Ты можешь попасть под нее когда сам того пожелаешь. — вновь берется искушать Чон, когда он, достав блокнот и сантиметр, поднимает голову. — Одно твое слово. — Спасибо, откажусь. — учтиво отвечает Тэхён, не смотря на непреклонное отклонение. Нельзя допустить и малейшую брешь, иначе защита рано или поздно рухнет. — Не будь так категоричен. Тэхён вновь попадает в плен чарующих глаз, которые гипнотизировали, вглядываясь в глубину, словно пытаясь найти в нем любую щель, желая заполнить собой без остатка. Страшно. Он отводит взгляд, находя карандаш, и поднимает вновь. — Раздевайся. — спокойно и уверено. Чонгук улыбается шире, подходя теперь уже вплотную, продолжая смотреть в глаза и снова разжигая между ними жар неутолимый, когда шепчет: — Я хочу услышать эту фразу из твоих уст в другой атмосфере. — прямо, честно, маня. Тэхён не двигается, не отходит, просто позволяет расплавлять малую часть своей стойкой брони, как они уже привыкли, чтобы потом снова выстраивать ее до их нового поединка. Вдохновение стоило всего. — Тебе повезло услышать ее и в этой. — беззастенчиво признается Ким. — Не все просят о таком в моей работе. — кивает он на жилетку, намекая не тратить его время впустую. — Поэтому я позвал именно тебя. — улыбается Чонгук, принимаясь расстегивать пуговицы, слегка касаясь его при движениях, все также глядя в глаза, следя, наблюдая. — А я мог отказать тебе. — парирует Тэхён, пока первая вещь снимается, заставляя его глаза рассматривать мужчину в тонкой рубашке, облепляющей накачанные мышцы прекрасного тела. Тэхён, как ценитель, не может не поддаваться провокациям, хотя осознает, что это они и есть, и не реагировать, соответственно, не может. Он сглатывает, поднимая глаза и натыкается на ухмылку. Это они еще даже не начали снимать мерки. — Но не отказал. — замечает Чон, медленно освобождая себя от последней верхней преграды. — Не видел в этом смысла. — не сводит Тэхён глаз с чужих пальцев, раскрывавших красивые виды шаг за шагом. Модели бы позавидовали… Чонгук сбрасывает рубашку, бесстыдно беря его руку в свою, и обжигает ладонь горячей кожей сильной мышцы груди, не спеша ведет вниз по каждому рельефному кубику, четко прочерчивая все очертания, словно зная, как ему нужно, как Тэхён сам это делает, когда изучает перед собой моделей, пока предательская влага скатывается по горлу, вынуждая громко сглотнуть и заглянуть в эти бесстыдные глаза. — До сих пор не видишь? Их руки достигают кромки брюк под легкую ухмылку и его кисть поздно дергается, высвобождаясь из чужой, и делая спасительный шаг назад. Слишком близко. — Развернись. — не просит, а приказывает Тэхён томно, сжимая в руке несчастный сантиметр. Его тело и голос выдавали его с потрохами. — Ты будешь шить мне костюм, а не один пиджак, разве я не должен снять брюки? — спокойно спрашивает Чон, послушно разворачиваясь к нему спиной. — С низом все легче. — подходит Ким, задержав побольше воздуха, пока, почти обнимая мужчину, измеряет грудь, талию, стараясь не обращать внимания на пылающие ожоги при касании с кожей. — Нет, малыш, с низом все куда сложнее. — чуть грубые руки кладутся на его, слегка сжимая, и получается так, будто он действительно обнимает. Чересчур близко. И это «малыш» уменьшающее тебя в размерах и сладко предлагающее чувство защищенности, поселяло семя для размышления не в первый раз, и тянуло руку, прося довериться, тоже не раз… — Отпусти. — со вздохом просит Тэхён, пытаясь самостоятельно отлепиться от широкой спины, почти касающейся его лица близко к губам, и вызывая волну внутреннего пламени. — Быть с тобой наедине и не иметь возможности касаться - настоящая пытка. — не менее устало выдыхает Чонгук, разворачиваясь в кольце, чтобы быть с ним лицом к лицу. Боже. — Ты жесток, Тэхён. — губы опаляет горячим дыханием, коля их больно. — Не больше твоего. — выдергивает он руки, отходя к столу и обычно записывает то, что успел измерить. Он знал, что так будет. — На этом мы закончили. — предупреждает, что с остальным разберется сам. Тэхён и на глаз его всего уже давно измерил. — Давай поужинаем? — Чонгук спокойно накидывает на себя рубашку, словно ничего и не было. Привыкли. — Я и ты, один ужин. Как тебе идея? — склоняет голову вбок, пока вдевает пуговицы обратно, наблюдая за его неторопливым сбором. — Мне не нравится ни одна идея, в которой слова «я и ты» составляются в одном предложении, Чонгук. — поднимает он обманчиво спокойный взгляд, беря в руки сумку и уже направляясь на выход. — До скорой встречи, Тэхён? — бьет в спину хриплым голосом. Ким берется за ручку, слегка сжимая, и сглотнув, оборачивается напоследок бросая: — До встречи, Чонгук. Он уходит прочь, под вихрем чувств, упустив момент понимания того, что на этот раз сам обозначил им скорую встречу, поддавшись на еще одну маленькую провокацию, не озвучив свое обычное «пока»… Господи боже, за какие бы грехи на него ниспослали этого мужчину, заберите обратно от греха подальше…