Ревность — остроумнейшая страсть и, тем не менее, все еще величайшая глупость. Фридрих Вильгельм Ницше
***
2000 лет назад, месяц Цветка Граната Золотой Дворец, Ли Юэ Ли Юэ умел завораживать. Саюри, впервые за несколько месяцев оказавшаяся прямо в сердце уютной гавани, немедленно попала в сети ее дивного багрового окраса. Возможно, в этом были виноваты повсюду мелькающие красные огни фонарей или доносившийся смех и знойный шум проходящих мимо людей. Она все равно не могла отрицать этого. В миг, когда горячая рука архонта вывела ее к оживленной торговой площади, она почувствовала, как сердце в груди невольно замерло. Главный рынок представлял собой яркое сочетание многообразия цветов и громких звуков, воздух буквально искрился ароматами специй и болтовней гуляющего народа. Зазывающие крики были первым, что привлекло ее внимание. Не сдержавшись, она поддалась силе тягучих женских капризов и технично направила Моракса в сторону одного из особо бросающихся в глаза ларьков, чей ассортимент ювелирных украшений легко вскружил ей голову китайскими узорами. — Не замечал, что одаривал тебя деньгами, — скромно отметил Моракс. — Гейша никогда не платит за то, что жаждет ее сердце, — одарила она его загадочной улыбкой. Задумчиво посмотрев на красную краску для подведения глаз, упакованную внутрь расписанного лотосами деревянного футляра, Саюри осторожно провела кончиками пальцев по его поверхности. — Не думал, что в этом веку остались такие красавицы, — польстил ей торговец, чем она немедленно воспользовалась. — Было бы еще чудеснее, если бы вы одарили эту красавицу вашей легкой, словно нектар, щедростью, — лукаво сузились лазурные очи, словно у обольстительной кицунэ. Однако в тот момент, когда окрасившийся сомнением торговец был готов пойти на уступку, между ними внезапно пробралась рука Моракса, что всыпал несколько золотых монет в дрогнувшие руки зазевавшегося мужчины. Недовольство на его лице было очевидным, ясно показывая, насколько сильно он не оценил жест своего подданного, который даже не догадывался о том, что волей случая впал в немилость собственному архонту. — Думаю, у нас возникло недопонимание, — холодно обронил он, сдерживая неуместный драконий рокот. — Она моя спутница, поэтому я единственный, кто может ей благоволить. Его властный тон не терпел возражений, отчего взгляд бедного торговца нервно заметался между ним и Саюри, прежде чем тот согнулся в глубоком поклоне, извинившись за проявленную наглость. Незаметно сжавшаяся вокруг ее запястья хватка Моракса усилилась, когда он недовольно посмотрел на нее сверху вниз, обжигая волной ничем не прикрытого собственнического пламени. — Благодарю за ваше великодушие, — послала она ему яркую и притворно невинную улыбку, пряча новоприобретенный футляр в маленькую сумочку. — Возможно, вы продолжите благоволить вашей скромной спутнице и угостите ее парочкой здешних угощений? Последнее предложение содержало лишь долю шутки, но замерла под его тягуче ленивым взглядом гейша именно в ожидании дальнейшего ответа. Губы архонта дрогнули в легкой усмешке, позабавленные ее маленькой хитростью. — Так уж и быть, — изрек глубоким и звучным голосом. — Покажи, чего ты так желаешь. Янтарный взгляд непроизвольно задержался на озорном сиянии синих глаз и причудливом изгибе нежно-розовых губ. Она была довольно прелестным маленьким существом, слишком похожим на сирену, заманивающую в подводный мир. Неудивительно, что у него не хватило сил сопротивляться ее желанию исследовать рынок Ли Юэ еще глубже. Загоревшись ничем не замутненным восторгом при приближении к ларьку с уличной едой, она указала на приглянувшееся угощение, подняв на него наполненный предвкушением взор: — Позвольте мне выбрать эти, Моракс-сама. Стоило Саюри лишь надкусить кусочек рисового шарика из небольшой чаши, как ее глаза блаженно закрылись, а уста тронула довольная улыбка: — Небесный вкус, — едва не пропела она под нос. Заметив за собой пристальное наблюдение в виде интенсивного, не отрывающегося от нее ни на единую секунду златого взора, она с игривой усмешкой протянула один из рисовых шариков, совершенно не ожидая чужого согласия на столь смелый по своей сути вопрос. — Не хотите ли попробовать, Ваше Величество? В конце концов, это было не так уж и благородно. Не говоря уже о том, что он вполне мог воспринять ее предложение за оскорбление, поскольку сам «Властелин Камня» никогда бы не согласился есть с рук обычного смертного. Однако в тот момент, когда их взгляды пересеклись друг с другом, Моракс увидел в ее блестящих призывным светом глазах приглашение. Вызов. Он знал, что ему не следует мириться с ее поведением, не говоря уже о том, чтобы потворствовать ему, что это было оскорблением его божественного статуса. Но было что-то завлекательное в том, как она фривольно смотрела на него. Без капли страха. И со слишком большим самомнением, раздражающей уверенностью в том, что происходящее полностью под контролем ее изящных, тонких пальчиков. Отчего он просто не мог больше сдерживаться. Первобытное желание проучить, покорить залетевшую в пасть опасному хищнику бабочку стало сильнее гласа разума. Пальцы Моракса уверенно сомкнулись вокруг ее запястий, когда он поднес рисовый шарик к своему изнывающему рту. Сладкий, липкий рис слишком прилипал к ее пальцам, поэтому, кусая его, он не мог не распороть тонкую девичью кожу. Переливающееся золото его глаз сверкнуло смесью озорства и желания, когда несколько капель крови смешались с рисом, образовав дразнящую смесь сладости и металлического привкуса ее сущности. Длинный, похожий на змеиный язык архонта высунулся наружу, алкая окровавленный рисовый шарик с голодом, сполна отражающим пылающий внутри него огонь. Ее вкус, даже в столь прискорбном виде, опьянял лучше любого османтусового вина . Вытесняющая любые здравые мысли потребность в предъявлении прав росла с каждой прошедшей секундой. И дрожь Саюри, надо признать, не прошла мимо его проницательного взгляда незамеченной. Ее охватила не просто боль, а идеально соответствующая ему нужда. В конце концов Моракс отпустил ее запястье, в уголках его губ заиграла ухмылка. — Ты можешь сколько угодно бросать мне вызов, смертная, — произнес он низким и одновременно с этим опасным голосом. — Но помни, что я не из тех, с кем ты можешь шутить без последствий, — склонившись ближе, обжег горячим дыханием ее дрожащие от переизбытка чувств мягкие губы. — Ты искушаешь меня, но не берешь в расчет, что я могу возжелать больше. Гораздо больше, чем простые таньюани. Янтарные драконьи омуты блестели хищным светом, заклиная, что она добровольно отдаст все, что возжелает их обладатель. Вызов был принят, и проигрыш в его планы отнюдь не входил. Что напугало ее больше всего, так это то, что в тот роковой момент Саюри бы даже не возразила против того, чтобы быть поглощенной им. — Я-я слышала, что главный напиток этого праздника — вино из Османтуса! — смущенная и потерявшая всю наработанную годами грацию гейша торопливо сменила тему и предприняла фатальную ошибку — попыталась сбежать от него. Как раз в тот момент, когда она споткнулась, отталкиваемая танцующим костюмированным драконом, Моракс поймал ее в ловушку своих намертво сомкнувшихся вокруг ее талии рук. Янтарь встретился с ляписом в поединке взглядов: и второй потерпел закономерное поражение. — Твое бегство не имеет никакого смысла, смертная гейша, — угроза в его тоне читалась в каждом слове, а железное господство было непреклонным. В момент, когда их губы соприкоснулись друг с другом, Моракс склонил свою голову, ощущая на языке сладкий вкус рисовых клецок. Поцелуй, яростно впечатавшийся в поневоле раскрывшиеся девичьи уста, заявлял о его превосходстве, притязании на ее сладостные губы. Мужские руки крепче сжались вокруг нее, притягивая ближе, дабы углубить поцелуй. Аромат медового жасмина расцвел в его ноздрях, затапливая собой все остальное. Он слышал, как неистово колотилось ее сердце, как жарко перехватывало у нее дыхание. И с трудом заставил себя остановиться, все еще ощущая ее сладкие губы на своих. — Ты — мое искушение, Саюри, — возбужденно прорычал Моракс. — И избегая меня, ты делаешь мою жажду лишь хуже, — нехотя отступив, сделал насильный шаг назад. — Поэтому прекрати эту пытку.***
Примечание.
Танъюань (кит. 汤圆, пиньинь Tāngyuán) — это популярный десерт китайской кухни, который представляет собой сладкие шарики из теста, приготовленного из рисовой муки, с разнообразными начинками — от мясных до сладких (сладкие встречаются гораздо чаще). Они очень похожи на японские сладости Моти, только их подают только что сваренными, горячими.