***
— Ты очень задумчивая сегодня. Что не так, подруга? — Макарий прищурился, подсаживаясь к ней, и для виду начал перебирать бумажки на ее столе. Он часто так делал, когда не хотелось сидеть на месте: ходил по офису, изображал бурную деятельность, вполголоса пересказывая последние новости. У Медди сегодня не было настроения что-либо обсуждать. — Много работы, — она, правда, все-таки потрудилась изобразить вежливость и не стала грубить, но уткнулась в свои документы, хотя перед глазами у нее все упрямо расплывалось. Работы и правда было много, но все, о чем она могла думать, был Атлас Голденберг, а самое ужасное было в том, что она не испытывала ни малейшего удовольствия от мыслей о нем, но все равно не могла от них избавиться. — Врешь. Она повернулась к нему с нескрываемо недовольным видом, но знала, что Макарий в силу своей внутренней беспечности расценит это как шутку. Рэддл не шутила, она была зла настолько, что хотела его ударить. С тех пор, как доктора Галл отправили на заслуженную пенсию, Макарий совсем распустился. Слонялся туда-сюда и трепал языком, никого не боясь, ну, кроме мистера Сноу, конечно, но ему до Макария не было дела. Старуха хотя бы его гоняла, а Кориолан нанял себе нового ассистента, и Крона перевели на созданную специально для него должность секретаря отдела распорядителей. Он, почувствовав свободу, быстро сориентировался, всех научил делать кофе и пользоваться принтером без своего участия. Его основными занятиями теперь были входящие звонки и встреча посетителей, а их в отделе распорядителей было не так уж и много. Поэтому у Макария был вагон свободного времени, и он тратил его на свое хобби — на сплетни. — Тебе не пора кому-нибудь позвонить? — иронично поинтересовалась она. — Я не телефонистка, чтобы звонить, — не уступая, ответил Макарий. — А вот у тебя встреча с мистером Сноу. Началась… Три минуты назад. Андромеда вскочила с места, как ошпаренная, со страхом глядя на настенные часы, руки сами сгребали в охапку какие-то документы. Он бы, конечно, ничего ей не сделал, но ставить себя и Кориолана в неловкое положение перед коллегами на совещании не хотелось, особенно ввиду скорого начала Игр. — Пошутил! — Макарий звонко расхохотался. — Еще целый час. Она точно его убьет. Андромеда плюхнулась на свой стул обратно, ткнула молодого человека в бок острым локтем и устало провела ладонями по лицу, предпочитая не смотреть по сторонам и не собирать вопросительные или осуждающие взгляды коллег из-за ее прыжков туда-сюда и громкого смеха Макария. — Пятьдесят семь минут, а не час. — Ты зануда, Андромеда. — А ты просто невыносим, Макарий, — прошипела она и впилась в него взглядом. — О твоем безделии уже судачат, это тебя не волнует? Казалось, совсем нет. — Просто расскажи, что у тебя произошло? Полегчает. Андромеда едва не фыркнула. Рассказать, чтобы ты разнес по всему Капитолию? Ну уж нет. Они, конечно, были друзьями, но верность Макария заканчивалась ровно в моменте, где можно было с кем-то обсудить новости, а если он еще все знал из первых уст… Расскажи она ему о своей помолвке и неожиданно вернувшимся в столицу женихе, Крон продал бы ее уже через минуту. — Мой дедушка тяжело болен… — О нет! — разволновался Макарий. Медди едва не закатила глаза. Ему не хватало только начать записывать ее рассказ слово в слово, с таким воодушевлением он придвинулся к ней еще ближе, но отлично играл сочувствие, взяв ее за руку. — Чем? Что случилось? — Сплетник. Тяжелая, мерзкая зараза. Ты проверился бы. У тебя все симптомы. Видя, как до Макария медленно доходит смысл ее слов, Андромеда, наконец, почувствовала себя лучше. До конца свою роль она не отыграла, не удержалась, и с ее губ слетел смешок. — Какая ты! — воскликнул он, но шепотом, чтобы никто не стал прямым свидетелем его провала. — Бессердечная! Про родного дедушку так шутить! — ему явно не было дела до ее деда, он был очень оскорблен, как поступили с ним самим. — Он давно умер, — Медди, довольная собой, и правда совсем повеселела, а до глубины души оскорбленный Крон демонстративно встал с кресла, отодвинул его в сторону и, взмахнув отросшими почти до поясницы красными волосами, манерно зашагал прочь, высоко задрав подбородок. Отлично. Сегодня она в безопасности, никто не будет к ней приставать с расспросами. Завтра Андромеда уже придумает план действий, ее отпустит, а Макарий простит ее, когда обнаружит на своем столе коробку пирожных. В голове вновь всплыли воспоминания о вчерашнем обеде. Атлас изменился. Его плечи стали широкими, но у него все равно не было той военной выправки, которая могла бы ее привлечь. А у Кориолана была. Медди покачала головой и нахмурилась. Кориолан здесь вообще ни при чем. Атлас стал выше, светлые волосы его были коротко подстрижены, хотя раньше он носил длинный хвост. Голденберг был с иголочки одет и за столом вел себя достаточно сносно. Наверное, для кого-то из знакомых Андромеды он даже был бы хорошим вариантом. Но не для нее самой. Нет. Неужели отец этого не понимает? В его прямом взгляде зеленых глаз читалась уверенность, но когда он смотрел на Андромеду, то совсем терялся, и это ее раздражало. Раздражало и то, что он вывел ее на широкий балкон ресторана погреться на солнышке. Наверное, ему подсказала его мать, ведь он предложил это как-то спонтанно, после десерта, очевидно, считав безмолвные знаки миссис Голденберг, и это, несомненно, продлило их встречу, которую Медди мечтала закончить поскорее. Вид с балкона был чудесный. Весь Капитолий, как на ладони, во всем его возрождающемся величии. Мама даже изъявила желание праздновать тут день рождения. — Я очень хочу узнать тебя поближе. Да, Андромеду раздражало его молчание, но еще больше — нелепые попытки завести разговор. Сколько часов ты репетировал эту фразу, стоя перед зеркалом? Она вежливо улыбнулась в ответ, предпочитая смотреть на город, а не на него. Андромеда знала, что он считает это как скромность, а не как невоспитанность. Хотя на самом деле это было как раз очень воспитанно с ее стороны, мисс Рэддл боялась, что если взглянет на него сейчас прямо, ее вывернет. — Наша свадьба еще не скоро, успеешь. — Ты хочешь сначала состояться в карьере? Да, и выиграть время, чтобы от тебя избавиться. — Все верно. Я современная девушка, сидеть дома без дела — не мой путь, — Андромеда надеялась, что это его отпугнет, но Атлас согласно кивнул. — Я понимаю. Отец говорил, ты работаешь распорядителем? — Да. Ничего глобального, пока только учусь. — В дистриктах Игры ненавидят, — устало выдохнул он, опираясь на широкие перила. Атлас смотрел куда-то вдаль, казалось, далеко за пределы столицы. Скучал по Второму? Его отсюда было не увидеть. — Мечтают, чтобы их отменили. Это же очевидно, кому нравится умирать? — Ты им сочувствуешь? — Я жил среди них все это время… Сложно оставаться равнодушным. — Вспомни, как укрывался в бомбоубежище в детстве, это обычно помогает, — выпалила она, не сдержавшись, но тут же прикусила язык. — Прости. Это было грубо. Если отец узнает — он ее просто убьет. И за такие речи, и за то, что хамит своему жениху. — Я не в обиде, — он все еще на нее не смотрел. Атлас не выглядел, как доносчик, тем более, она извинилась. И он действительно ее не выдал, по крайней мере, уже сутки прошли, а отец еще не налетел на нее с обвинениями и, что особо приятно, не сломал ей шею. Скорее всего молодой человек не захотел портить о себе впечатление, ну или не понял, что она сказала, он так громко вздыхал по Второму, что, наверное, не все расслышал. Лежа ночью в постели после этого изнурительно понедельника, пытаясь заснуть, Андромеда думала о том, что в целом, если не придираться, Атлас Голденберг мог бы стать хорошим мужем. Он был достаточно симпатичен и не глуп, просто нерасторопен. Она могла бы жить как ей хочется, а он скорее всего не смел бы ей перечить, потому что лучше всего Медди умела очаровывать, когда ей это было нужно. Она бы в два счета запудрила ему мозги. Но он недостаточно силен. Он никогда не сможет выступить против ее отца. Просто испугается. Это ей не подходит. Ей нужна необузданная сила. Бесстрашие. Ей нужен торнадо. А Атлас даже не ураган. В мыслях невольно всплыл образ Кориолана Сноу. Девушка резко села в постели. Сердце в волнении забилось в груди ощутимо быстрее, и в полной тишине дома казалось непростительно громким. Она уставилась в ночь, и на губах ее медленно появилась улыбка. Вот оно. Теперь у нее и правда был план.***
— Может, вот сюда? — Андромеда точно не знала, указывая ручкой на точку на макете арены, Кориолан коснулся ее руки специально или случайно, но жар его кожи опалил ее, она тут же полняла голову от рабочего стола, и их взгляды встретились. Они смотрели друг на друга. Тяжело. Долго. И молча. Вообще-то они пытались работать. С этим с самого утра не заладилось, но нужно было понять, как обеспечить трибутов (хотя бы тех, кто поумнее) водой, чтобы спонсоры могли тратить деньги на более интересные и дорогие вещи — лекарства или дополнительное оружие, например. Сейчас о чертовой воде и о трибутах никто из них уже не думал. — Сюда, это?.. — едва слышно переспросила она, глядя в блестящие интересом голубые глаза Кориолана, а никак не на макет. Он улыбнулся уголками губ, мягко перехватил ее ладонь и притянул к своему лицу, смазав собственную улыбку коротким поцелуем ее костяшек. По позвоночнику словно полоснули тонкой колючей проволокой, она инстинктивно выпрямила спину, но чувство страха не потекло дальше. Оно медленно смешивалось с теплом, скользящим по коже от его поцелуя, а затем растворилось в нем вовсе. Андромеда тяжелым пылающим взглядом следила за каждым его движением, не позволяя себе даже дышать. — Вот сюда, — признаться, он не смотрел, куда ведет ее руку, ему просто нравилось до нее дотрагиваться. Под кожей Андромеда чувствовала рельеф арены, но все шероховатости ощущались как пустое место по сравнению с тем, как его пальцы нежно переплелись с ее. В дверь постучали, прервав "мозговой штурм" и зрительный контакт. Кориолан выпустил ее ладонь из своей руки, и едва слышно и, кажется, разочарованно выдохнув, бросил небрежное: — Войдите. Среди белизны кабинета появился Макарий. Он светился, как рождественская елка, что выглядело чужеродно в лучах майского солнца. В руках он держал почти неприлично большой букет цветов, мелких, но ярких, как павлиний хвост, и они тоже здесь казались совершенно некстати. Кориолан предпочитал розы, все это знали. — Андромеда! Это тебе! — он подошел к столу привычной для себя эксцентричной походкой и сунул растерянной Рэддл в руки тяжеленный букет, она едва устояла на каблуках под его весом. — От твоего жениха! — Макарий почти захлебнулся от эмоций, произнося это. — От жениха?! — озадаченные голоса Кориолана и Медди эхом раздались в кабинете. Андромеда почувствовала, как холодный взгляд голубых глаз Кориолана впивается в нее. Сама девушка пребывала в растерянности, машинально стискивая букет в руках все сильнее, хрупкие цветы, имитирующие полевые, словно стали ее единственной опорой. Своим промедлением она дала шанс Макарию испортить все еще больше. — Там записка, — легким движением он достал ее из букета. — Смотрите. Хорошего рабочего дня. Твой жених. Атлас. — Атлас Голденберг? — в голосе Кориолана проскользило пренебрежение. Андромеда была поражена. В плохом смысле этого слова. Во-первых, этот идиот додумался отправить цветы ей на работу, а во-вторых, он правда подписался ее женихом? Нет. Это точно его вездесущая мамаша. Но он-то куда смотрел? Ей она ничего не выскажет, конечно, но Медди с нетерпением ждала момента, когда вопьется зубами ему в глотку в отместку за этот выпад. Какой позор… — Унеси это, — девушка, наконец, пришла в себя, помог укол злости, который она испытала при мысли об Атласе и миссис Голденберг. Рэддл слишком импульсивно отдала букет обратно Макарию. — Ты не видишь? Мы работаем. Ему было, казалось, абсолютно все равно. Молодой человек стоял и смотрел на нее, в его глазах извергались вулканы. Он застыл, прижимая к себе цветы, и нежные лепестки от такого небрежного обращения опадали на идеально белый пол у его ног. На лице Макария застыло выражение истеричного непринятия. Его опять осадили с новостями, а он такого не прощал, того и гляди, кинулся бы на Андромеду. — Макарий, — от тона Кориолана по спине Медди пробежал холодок. — Ты свободен. Мы заняты ареной. — Все ясно. Макарий не стал утруждать себя манерами или хотя бы рабочей этикой. Все недовольство, испытываемое им из-за отсутствия бурной реакции на принесенные им новости, он выказал. Громко фыркнул, демонстративно развернулся и, не сказав больше ни слова, вышел прочь, почти хлопнув дверью, но вовремя себя остановил, и в итоге прикрыл дверь довольно плавно. Кориолан и Андромеда проводили его взглядами, но едва они снова остались одни, молодой человек развернулся к ней. — Жених, значит? — бросил он ей в лицо, губы его изогнулись, словно в кабинете дурно пахло. Если запах полевых цветов можно было считать дурным запахом... Андромеде было нечего сказать. Фактически, Атлас был ее женихом. Но и не был в то же время. Объяснять все это Кориолану она была не обязана, хотя отчего-то чувствовала себя перед ним виноватой. Нет. Девушка едва остановила себя и не стала мотать отрицательно головой. Со стороны это выглядело бы как припадок. Она ничего ему не должна. Это слишком личное, а они с Кориоланом не были даже друзьями. Она повернулась к макету и заставила себя вновь над ним нагнуться. Внутри нарастала паника оттого, что ее план катился к чертям. Все должно было быть совершенно не так! Если бы только можно было отмотать назад, к моменту, где он держал ее за руку... — Давай решим по поводу воды, — это была точка в их несостоявшемся разговоре. Медди не знала, как повернуть все в нормальное русло. Кориолан многое ей прощал. Ее гордость, иногда перетекающую в высокомерие, хотя она и прятала его под маской хороших манер, прощал то, что она никогда не говорила ничего напрямую, прощал границы, которые она выстроила, но это… Предательство. Такое он простить не мог. Несмотря на то что между ними происходило (Кориолан не смог бы ответить на вопрос «что?», но предпочел об этом сейчас не думать), она скрыла то, что у нее есть жених. И кто? Атлас Голденберг! Да, он богат, вернее, его семья, но он же недотепа! Как она могла? От этого ему было мерзко на физическим уровне. Повисло молчание. Медди ощущала на себе его пронзительный, громкий, как тысячи сирен, взгляд. Он словно душил ее, и сосредоточиться на работе было невозможно. Сердце билось в ее груди слишком быстро в волнении, в страхе, и если бы не умение держать себя в руках, она бы просто расплакалась. — Выскажи хоть одно достойное предложение, — заявил он. Она резко выпрямилась, глядя на него округлившимися от удивления глазами. Кориолан даже выглядел теперь иначе. Казалось, его просто подменили. В его глазах не было ни нотки очарованности, с которой он обычно смотрел на нее, одна сплошная сталь. Спина — идеально прямая. Губы все так же изогнуты в пренебрежении. Молодой человек чуть склонил голову, так... Издевательски. — За все утро — ни одной стоящей идеи, Андромеда. Это плохо. Она прикусила язык, чтобы не ответить ему грубо. Потому что они забавлялись все утро и за конкретную работу взялись едва ли не десять минут назад, а потом он будто бы невзначай коснулся ее, потом поцеловал ее руку, флитовал, или что это, черт возьми, было? А теперь Кориолан действительно обвинял ее в отсутствии идей? — На сегодня мы закончили, — отрезал он. — Будет что предложить — передай через моего ассистента. В темно-карих глазах Андромеды вспыхнула ярость. Она была цвета огня. Медди облизнула пересохшие от волнения губы и абсолютно равнодушно ему кивнула. — Хорошо, мистер Сноу. Непременно. А дальше начался ад. Но в аду было так холодно, что никакой ядерный взрыв бы не растопил эти льды. Все потому что Кориолан Сноу сделал все, чтобы ее существование в его системе координат потеряло всякий смысл. Он отстранился. Естественно, ни разу не подвозил и не провожал ее больше до дома. Не звал на собрания инициативной группы, почти все ее предложения по новым Играм, кроме единой спортивной формы для трибутов, были отвергнуты, даже те, что уже находились в работе. Андромеда чувствовала себя пустым местом. Кориолан делал все, чтобы она так себя ощущала. Но чего он не мог у нее отнять — это имя. Оно гремело громче грома во время летней грозы. Такая случилась во время светского приема в начале июля, за день до Жатвы. Они негласно поделили зоны влияния в большом зале, где отмечали день рождения ее матери, и Кориолан со странными эмоциями, не выходя за пределы выделенной ему территории наблюдал, как блистала Андромеда. На фоне разодетых в яркие цвета женщин и девушек, увешанных бриллиантами, она смотрелась до дрожи в сердце (Кориолан, соберись!) элегантно. От девушки, которую он старательно игнорировал последние два месяца, а оттого думал о ней только больше, было невозможно оторвать глаз. На ней было минималистичное платье в пол из тонкого шелка черного цвета, спина оголена, волосы забраны в высокую прическу, на шее — тяжелое украшение из жемчуга, на руках — высокие перчатки. Атлас Голденберг крутился рядом, как и его отец, Андромеда не показывала этого, но Кориолан мог что угодно поставить — ей это не нравилось. Брюнетка была неподдельно вежлива, но Сноу видел пренебрежение в этих карих глазах, сегодня особенно кошачьих, подчеркнутых тонкой стрелкой. Она не давала Атласу к себе прикасаться, а когда пары начали танцевать в центре зала, вообще куда-то исчезла. Одинокий жених растерянно слонялся по залу, видимо, в поисках потерянной невесты. Сам Корио заставил себя потанцевать с Ливией, в глубине души надеясь, что Андромеда их увидит, что это ее разозлит. Не считая этого танца, Корио держал с другими гостями вежливую дистанцию и предпочитал общество Тигрис и своего школьного друга Феста. Медди держалась подружек, но ее часто донимали старики, такая красота — магнит для тех, кто уже прожил свою жизнь. Атлас опять со страдальческим видом слонялся по залу. Глупость какая-то. Разве так должны вести себя жених и невеста? И о помолвке, хоть и сплетничали то тут то там, официально так и не объявили. На безымянном пальце Андромеды не было кольца. — Не понимаю, что она в нем нашла, — мечтательно вздохнул Маркус Полли, еще один из его одногруппников. Парень, обладающий потрясающим живым умом. Корио надеялся заполучить его в распорядители, но Полли пошел в сельское хозяйство, по его мнению, страну нужно чем-то кормить, и это главное. Наверное, тоже наголодался в Темные Времена. — Такая девушка с таким… — он не договорил. Невысказанное слово горьким осадком легко ему на язык. Все понимали, куда Маркус смотрел. В другом конце зала Атлас сделал еще одну попытку с ней потанцевать, и Андромеда под грозным взглядом отца (этого никто не заметил) согласилась, вложив свою ладонь в его. Кориолан не стал поддакивать, но мысленно с Маркусом согласился. Наверное, впервые в жизни. — Ты шутишь? — Фест сегодня был навеселе, Корио сбился со счета, сколько бокалов шампанского он выпил. Друг схватил Маркуса за шею сзади и радостно впечатался в его лоб своим, а затем со всей мочи хлопнул того по плечу. Фест был в восторге от того, насколько умнее всех он оказался. — Это же Андромеда! Она чертова наследница дома Рэддлов! Она вообще ничего не решает, ее брак — это политическая сделка. Секунда. И тут Кориолана словно прострелило насквозь. Он даже дернулся слегка, буквально ощущая, как в его тело впивается автоматная очередь. Ну, конечно, Фест прав! Он едва не расцеловал своего друга. У Геральда Рэддла не было наследников мужского пола. Все состояние унаследует она — эта невероятно умная, хорошо воспитанная, красивая девушка. Но ее отец старой закалки, он не может доверить все женщине, какой бы чудесной она ни была. Он сам подбирал ей мужа. Сам выбирал, в чьи руки передать свое наследие. А Атлас — сын военного магната. Нерасторопный, неловкий, но не тупой, к тому же, хоть это признавать и не хотелось, далеко не отвратительный человек. Но это все лирика. Конечно, соединить две такие сильные семьи — хороший ход. Сколько выгоды это принесет, сколько власти. Кориолан расправил плечи. Эта мысль горечью осела в его груди. Атлас получит эту девушку и весь Капитолий у своих ног, не делая при этом ничего! И ладно бы только это. Атлас получит все, абсолютно ничего из себя не представляя! У Сноу даже слегка закружилась голова от негодования. Но ведь Андромеда этого не хочет! Поэтому не носит кольцо. Поэтому так холодна со своим женихом. Она как-то уговорила отца повременить с официальным объявлением о помолвке, Кориолан теперь был в этом уверен. Мозг лихорадочно заработал, приводя тело в чувства. Как теперь все исправить? Кориолан вел себя как мальчишка. Нет, хуже! Как обиженный мальчишка, кем он и был. Как вернуть ее расположение? Танец как раз кончился. Он уверенно двинулся к ней, вынув из пиджака белоснежный бутон, бережно срезанный Тигрис в их саду под крышей. Раньше это всегда делала Мадам-Бабушка, и после ее смерти традиция не исчезла. Он подошел к Андромеде быстрее, чем успел что-либо придумать, у Кориолана не было плана действий. Брови девушки иронично приподнялись, но она не отступила, не проигнорировала его, а наоборот, с интересом смотрела на него снизу вверх, в ожидании. — Это тебе, — он протянул ей розу. Андромеда посмотрела на цветок с недоверием, несколько секунд раздумывая, стоит ли его принимать, но затем все-таки протянула руку, и их пальцы соприкоснулись. Темно-карие глаза впились в него, и весь мир сузился лишь до них. Прекрасных. Глубоких. Цвета топленого шоколада. Глаз. Прикосновение ее теплых рук длилось лишь мгновение, она мягко одернула пальцы, сжимая в них стебель, а внутри у Кориолана все перевернулось. И еще раз. И еще. Надо же, тройное сальто. Андромеда не жалела. Смотрела на него с горделивой холодностью, однако розу в руках держала все-таки с нежностью. Чертовка. — Как… Дела? Она усмехнулась. Осторожно оглянулась, проверяя, не слышат ли их лишние уши, но играла музыка, изрядно пьяные гости танцевали и веселились, молодых людей коконом обвивал гул из голосов. Никто не смог бы их услышать, не подойдя ближе, но это было бы неприлично. — Я снова для тебя существую? — спросила она и двинулась по залу, поднося розу к лицу и вдыхая сладкий и нежный аромат. Он двинулся за ней. Шел по пятам, пока они не оказались на балконе. Они были под навесом, в безопасности, но на улице бушевал ураган. Дождь лил стеной, брызги от капель, разбивающихся о массивные поручни балкона, попадали на кожу, остужая ее. Завывал ветер, и деревья в саду ресторана сгибались едва ли не пополам от его силы, листва беспомощно склонялась к земле. Небо все было почти черное. Капитолий скрылся за пеленой туч. Прогремел гром. Андромеда жадно вдохнула запах грозы. — Ты не переставала, — ответил он, наконец. Кориолан тут же скинул с себя пиджак, оставаясь в одной рубашке, и набросил на ее плечи. Медди окутал его запах. Силы. И роз. — Не переставала для меня существовать, — тут он не врал. Чем больше Кориолан уговаривал себя о ней не думать, тем беспринципней она появлялась в его мыслях и даже в его снах. Сны были тяжелее всего. Даже сейчас, вспоминая их, ему становилось труднее дышать. — Мы просто друг друга не поняли. — Мы?! — почти взревела она, потеряв контроль в секунду. Такая реакция одновременно расстроила и порадовала Кориолана. Расстроила, потому что просто так Андромеда его не простит, порадовала, потому что девушка разозлилась не на шутку, а значит ей было не все равно. — Ты не понял. Ты меня опозорил на работе, все мои наработки выбросил в мусорку… Она была словно сама эта буря сейчас. Корио невольно любовался, а потому аргументировать свои действия у него получалось слабо. — Я не выбрасывал, я отложил… — Выбросил! — она сократила расстояние между ними и только воспитание помогло ей не ударить его в грудь, а так хотелось… — А теперь даришь мне розу? — она взмахнула ей в воздухе, словно хотела выкинуть ему в лицо, но все же оставила ее при себе. — Роза не исправит того, что ты все испортил! И пиджак твой тоже! — вот его она грубо стянула и сунула ему в руки. Это привело Кориолана в чувства. — Я испортил? Это ты помолвлена! — ему надоели эти обвинения. Хотелось тряхнуть ее за плечи и развернуть к гогочущему залу, полному гостей. Где-то там был ее женишок. Щеки Андромеды вспыхнули. — Я не хочу за него замуж! Отец так решил! Медди было совершенно все равно, кто их услышит и кто что потом скажет. Хотелось налететь на Кориолана с кулаками, но он был такой красивый, такой непривычно не сдержанный, и от него так вкусно пахло... Да, она хотела его ударить, но еще больше она хотела его поцеловать. — Почему ты сразу все не объяснила? Тогда? В моем кабинете? Почему? Серьезно? Ударить его захотелось куда сильнее, чем целовать. — Да потому что! — она рыкнула, разоряясь от его невозмутимого выражения лица еще больше. — Потому что я не обязана перед тобой отчитываться, не обязана оправдываться! И меня невероятно злит, что я делаю это сейчас! Она хотела кричать еще и еще, про то, что не должна ничего и своему отцу тоже, и Атласу, и вообще никому, потому что она Андромеда Рэддл, потому что она — самостоятельная личность! Но не сказала больше ни слова, горячие слезы хлынули у нее из глаз таким водопадом, что и она, и Кориолан растерялись. — Андромеда… — он шагнул вперед, протягивая к ней руки, чтобы... Обнять, наверное. Но она замотала головой из стороны в сторону и отшатнулась от него, как от огня. — Не надо. Не трогай. — Пожалуйста, — девушка что-то прохрипела в ответ и скрылась, сбежав через вход для персонала, оставляя Кориолана одного на балконе в ночи. Вокруг все так же бушевал ураган. Пахло дождем и ее духами. Хорошее сочетание. Он бы хотел закупорить его во флакончик и открывать иногда, чтобы вспоминать этот момент. Момент, когда он точно убедился, что ей не все равно. Он не пошел за ней, потому что решил, что Андромеде стоит до конца прочувствовать это. Пусть поймет, что он, Кориолан, на самом деле ей нужен. Ей бы неплохо сделать выводы. Корио вздохнул и поежился. Покачал головой. Надел пиджак. Он постарался успокоиться, сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, внутри у него самого раскачивалась буря. Женщин он совсем не понимал. Видимо, ни одному мужчине этого не дано. Может, он спросит, что делать у Тигрис? Она никому не расскажет и даст хороший совет, она же тоже женщина... Молодой человек взглянул на часы на запястье, его брови помимо воли сдвинулись к переносице. Он сложил руки в карманы и уставился в ночь невидящим взглядом. Завтра утром ему будет совсем не до этого. Все изменится. Завтра Жатва. Голодные игры. Первые, когда он в роли Главного распорядителя. Вот что должно занимать все его мысли и чувства. С Андромедой он обязательно разберется, когда все кончится, и у него появится на нее ресурс. Но он улыбнулся уголками губ, все же позволяя себе слабость — подумать о ней еще немного. Пару минут. Просто для удовольствия. И он думал. О ее красоте. О ее голосе, срывающемся на крик. О ее обжигающем взгляде. О ее запахе. О тепле ее рук. И о ее слезах из-за него. Последнее было приятнее всего.***
В офисе яблоку было негде упасть, от гула голосов болела голова, но работали все слаженно. Никто не говорил не по делу, никто не вставал со своего места без надобности, все перерывы были по расписанию, даже на туалет. Макарий, и тот ни разу не нарушил дисциплину. За пределами арены все функционировало как часы, но трибуты... В этом году площадь арены стала еще больше, благодаря этому можно было реже показывать на экранах высокий забор, до краев площадки добирались не все, к тому же, было больше мест, чтобы спрятаться. Это продлевало трибутам жизнь и делало предсказание победителя делом не таким уж и простым. Ставок было много, самых разных, и это оказался самый успешный для распорядителей в материальном плане год. До недавнего времени все было так. Уже третьи сутки трибут из Дистрикта-1, багровея от злости, выискивал по территории трибутов из Одиннадцатого: им удалось выжить обоим, и девушку из Пятого. Парочку из Одиннадцатого распорядители и зрители видели на экране, подростки прятались в пещере, и молодой человек из Первого с топором проходил мимо них трижды. — Слепой идиот! — один из распорядителей едва не швырнул в стену свой монитор, когда трибут в который раз не догадался их там поискать. — Хоть в микрофон ему кричи! К сожалению, связь с ареной была запрещена. Распорядителя со сдавшими нервами отправили домой отсыпаться. Девчонка из Пятого как сквозь землю провалилась, никто не знал, где она, ни одна из десятков камер ее не зафиксировала. Никто не произносил этого вслух, но все боялись, что она сбежала, поэтому на улицах ее искали миротворцы, дополнительная охрана была отправлена патрулировать вокзал, рейды устраивали по дешевым забегаловкам и отдаленным районами Капитолия. Зрителям стало неинтересно наблюдать за нервным голодным трибутом из Первого, недовольство вызывало и исчезновение девушки из Пятого. Андромеда сверила данные, результаты были неутешительные. За последние сутки количество ставок сократилось почти на треть, и люди уже не так охотно отправляли подарки. Кориолан не показывал этого, но был в бешенстве. Это были самые красивые Игры за последнее время. Они постарались с ареной, с внешним видом трибутов, даже откормили их слегка, дали действительно хорошее оружие, и подарки в этом году — заглядение. Кориолан не мог жить с тем, что его Игры могут оказаться самыми незрелищными. И хотя крови и ужасных смертей было достаточно (трибуты умирали от занесенных над головами секир, от укусов гигантских пауков, выведенных в лаборатории, впервые за всю историю один парень убил другого не руками, а зубами, впившись ему в вену и разодрав ее, как собака игрушку), зритель быстро о них забыл. — Думайте, — ледяным спокойным тоном процедил он, видя на экране, что парень из Первого удаляется прочь от детишек из Одиннадцатого. Шансы найти их приравнивались почти к нулю. — Думайте, как их столкнуть. В его голосе была скрытая угроза. И работа закипела еще активнее. Предложения были самые разные, от громкоговорителя до прямой подсказки, которую распределители могут спустить на беспилотнике. Кориолан все отверг. — Мы можем сделать это ночью, — снова предложил Джошуа, когда идеи кончились. Казалось, другого выхода нет. — Сделаем затемнение и спустим записку. Зрители не узнают. — Он тридцать раз прошел мимо, и вернется на тридцать первый. Зрители же не идиоты. Нет. Ищите выход дальше! Андромеда не спала всю ночь, все глядела в экран и думала, думала, думала. Сегодня было ее дежурство. Она напряженно смотрела на то, как мирно спят в пещере подростки из Одиннадцатого, и размеренно стучала ручкой по столешнице, словно отбивала их сердцебиение. Решили взять соперников измором? Хорошая тактика. Они в тепле, греют друг друга. Обеспечены едой и водой, хоть и скромно. А когда припасы совсем закончится, кто-то из спонсоров пришлет еще, в надежде, чтобы ставка сыграла. Потом один из них убьет другого, и пожалуйста — победитель перед вами. Она злобно прищурилась. Вот бы выкурить их оттуда... И тут ее осенило. — Майкл! — она отбросила ручку и взлетела с места в секунду, а в другую уже была на другом конце офиса. Так во всяком случае показалось Хевенсби, что клевал носом в своем кресле. — Просыпайся! — она растрясла его. — Что случилось? — он машинально уставился на экраны, там все было без изменений. Мужчина сник. — Последи за ними, — оба они знали, ничего не произойдет, но перестраховаться было нужно. — Мне надо кое-что проверить! — глаза ее лихорадочно блестели, было неясно, от пришедшей в голову идеи или от бесчисленного количества кофе, которое она выпила. Андромеда исчезла, и кажется, она была первой, кто за все время существования Центра распорядителей воспользовался лестницей, а не лифтом. К рассвету, перерыв архивы и ничего не найдя, но позвонив отцу, который подтвердил ее теорию, Андромеда принесла Хевенсби на золотом блюдце идею. Сумасшедшую. Но самую стоящую из всех, что были предложены. Внимательно выслушав юную распорядительницу, он улыбнулся и кивнул ей. — Звоните мистеру Сноу, — объявил он. — Пусть срочно едет в офис. Кориолан приехал меньше чем через час, словно дома все равно не спал и ждал, ждал, ждал. Вполне возможно, что так и было. От Игр невозможно было оторваться, о них невозможно было не думать, даже когда покидаешь стены офиса. Хевенсби с разрешения Андромеды все объяснил сам. У него получилось спокойно и деловито, Медди думала про себя, что ей нужно научиться разговаривать так же. От всех эмоций, в том числе от огромной гордости за свою идею, она говорила, задыхаясь и взахлеб. Кориолан слушал внимательно, машинально касаясь пальцами лица, в особенности губ, и напряженно думал — меж его глаз пролегла глубокая морщинка. Невидящим взглядом он смотрел на экраны. То, что он сразу не сказал «нет», порождало надежду. — Отправьте запрос в Цитадель. Нужно быть уверенными, что мины еще под землей. — Уже, — Хевенсби положил перед ним письмо, пришедшее незадолго до Главного распорядителя. — Они там. И в рабочем состоянии. Должно получиться. — Количество зрителей? За окном уже поднималось слепящее глаза солнце. Люди вскоре должны были начать просыпаться. — Упало, сэр. Почти в два раза по сравнению с тем же временем пять дней назад, — ответил Джошуа. Он снова молчал. Да, это было рискованно, Медди понимала, почему он сомневался. Подземные мины установили еще в Темные Времена, в качестве способа борьбы с повстанцами. Если бы они начали двигаться в сторону особо важных объектов, Правительство Капитолия пожертвовало бы ими. Мины были безопасны для жителей, датчик срабатывал только удаленно, поэтому их оставили под землей на всякий случай. Когда строилась арена, об этом никто не знал. С одной стороны, мины могли не сработать. Официально они в рабочем состоянии, но никто этого не проверял, надобности не было. С другой стороны, если они сработают, сколько человек на арене погибнет? А если все? Это будет провал. — Мы можем взорвать не эти, — в разговор вступила Андромеда. Она указала ручкой на определенную точку на чертеже. Это пришло ей в голову только сейчас. Девушка едва не стукнула себя по лбу, но простила себе эту оплошность, в конце концов, она не спала всю ночь. — Если взорвем тут, — место было достаточно далеко от укрытия трибутов из Дистрикта-11. — Под землей пройдут толчки, это должно выманить их из укрытия и погнать в сторону Вольфа, парня из Первого. Его мы тоже развернем… — она прикусила губу. — Он движется к забору, можно пустить по нему разряд или вроде того. Он умный, догадается. А зрителям мы этого не покажем. — Это превосходно! — Хевенсби хлопнул в ладоши. — Андромеда, твой план — просто чудо. Остается только девчонка из Пятого. — Аууу… Где ты прячешься, солнышко? — притворяясь, что говорит в микрофон, пропел Джошуа, в который раз просматривая изображения на экранах. Андромеда и Кориолан переглянулись, а затем синхронно взглянули на Джошуа. — Если она на арене, мы выманим ее! — воскликнула Андромеда. — С помощью объявления через громкоговоритель! — подхватил Короилан. — Предложим еду и воду, она выползет, где бы ни была. Оба они улыбнулись. Оставалось только выдумать, как это назвать, пока на карандаш был выбран «званный обед». Подарок от распорядителей. Ход, чтобы свести всех трибутов вместе. — Объявление дадим в полдень, бомбы сработают к ужину, — скомандовал Кориолан. В голубых глазах снова разгорелся азарт. У Андромеды потеплело на душе. — Пропишите сценарий рекламы и позвоните Фликерману, он должен озвучить в новостях и по радио, что сегодня в Играх случится неожиданный поворот. Дайте рекламу на всех баннерах. Я хочу, чтобы это было везде! Зрители должны вернуться к взрыву. Работаем! — последнее слово он сказал уже громче. Вокруг, как по команде (это и была команда, наверное, на службе миротворцем он научился так филигранно раздавать приказы) засуетились люди, закипела работа. Медди тоже двинулась к своему месту, чтобы забрать вещи, настало время ее отсыпного, но к полудню она вернется, чтобы ничего не пропустить. Кориолан поймал ее за руку и сжал ладонь девушки. Ему было совершенно наплевать, что они находились едва ли не в самом центре офиса, у всех на виду, и, очевидно, еще больше ему было плевать, что они с Андромедой, вроде как, не договорили той ночью. Он слегка поглаживал ее кожу большим пальцем, его глаза держали ее в плену. Медди не могла вдохнуть. Не могла пошевелиться. А ей бы оттолкнуть его, по-хорошему. — Ты молодец, Андромеда. Это грандиозно. — Если мины сработают, — не своим голосом проговорила она. Самым главным ее страхом было то, что взрывное устройство подведет. Но прямо сейчас даже это казалось неважным, она могла думать только о его близости. О тепле его кожи, жаре его волнения, что билось внутри вместе с сердцем, о его запахе, о его голубых, словно зимнее небо, глазах... — Они сработают. Я знаю, — он нагнулся чуть ниже, прямо к ее губам, прошептав это. Она инстинктивно приподняла подбородок. Ей показалось, что он ее поцелует, но Кориолан этого не сделал. На самом деле он ее проверял, специально притворился, что собирается украсть ее поцелуй, хотел посмотреть на реакцию. Она превзошла все ожидания. Сноу только улыбнулся уголками губ тому, что у нее сорвалось дыхание. — Тебе надо отдохнуть. Иди, — проговорил он ей на ухо, его губы касались ее волос и почти касались мочки ее уха. Корио отпустил девушку, и никогда в жизни она еще не была так разочарована. Колени едва не подогнулись, только годы опыта хождения на каблуках и железная выдержка ее спасли. Медди через силу кивнула. Это было жестоко. Она спасла его Игры. Ну, почти. Он мог бы ее проводить… Хотя бы до первого этажа. — Андромеда? — он вновь позвал ее. Она обернулась через плечо, уже не выглядя уязвимой. Она Рэддл. Она умела держать лицо. — Поможешь мне проконтролировать путь победителя домой? Звучало даже лучше, чем приглашение на свидание. Во-первых, он признавал, что Игры закончатся успешно, и это благодаря ей. Во-вторых, ей не придется идти на общую пьянку. В-третьих, он хотел разделить с ней самое важное — результат. А еще они побудут только вдвоем. Это не вызовет лишних слухов, они же коллеги. Девушка улыбнулась уголками губ. — Да. Если не будет более важных дел. Публика была в восторге. «Землетрясение» и дальнейшие события пришлось показывать на повторе трижды, когда победитель уже был известен (Серус, парень из Одиннадцатого, неожиданно почувствовав в себе силу, забил Вольфа камнем насмерть, когда тот обезглавил девочку из его дистрикта и беглянку из Пятого). Уровень вовлеченности аудитории зашкаливал и был во время третьего повтора даже выше, чем в первый день Игр. Видимо все передавали по друзьям и соседям скорее включать телевизоры. То, как содрогнулась в кадре земля, как трибуты, словно по команде побежали ровно туда куда нужно и в итоге встретились, вызвало только положительную реакцию, это обсуждали в стихийно появившемся вечернем обзоре на Игры. Счастливчик, на удивление, справился хорошо, не дал почти ни одного не смешного или нелепого комментария, видимо встряска его самого впечатлила настолько, что мозги, наконец, заработали. Кориолан очень точно сказал, что капитолийцам понравился факт контроля распорядителей над трибутами. Ну и кровавое месиво. И он еще раз похвалил Андромеду. Она была уверена, ее ожидало повышение. Когда шумная вечеринка в офисе, наконец, подошла к концу, и пьяные, держащиеся исключительно на алкоголе и адреналине коллеги пошли кутить в клуб, они, наконец, остались в вдвоем. Им было что обсудить. Исход Игр. Их разговор на дне рождения миссис Рэддл. Ее жених. И самое главное — они. Как единое целое. То, что это единое целое в какой-то мере уже давно существовало и Кориолан, и Андромеда прекрасно понимали. Но определить природу этих взаимоотношений обоим было сложно ввиду разных причин: Кориолан невольно посматривал на шрам на своей руке, Андромеда думала о родителях. — Какой план? Он нахмурился. О чем она? О том, с чего они начнут разговор? Темы все довольно спорные. Или о том, чем займутся? Может, начать с выпивки? Это все сделает чуть проще. Видимо его молчание ее совсем не смутило, потому что девушка спокойно продолжила: — План транспортировки трибута. — Ты об этом… Она улыбнулась уголками губ. — А ты думал?.. — ему показалось, она его передразнивает: Андромеда так же, ну, по крайней мере очень похоже нахмурилась и слегка склонила голову. Это его движение ей удалось повторить профессионально. Кориолан не ответил. Это, казалось, раззадорило ее еще больше. Девушка сидела в кресле, сложив ногу на ногу. Он подошел к ней ближе, взглянул на нее тяжелым взглядом, но как бы он ни старался, в его глазах все равно плясали смешинки. Когда она так откровенно с ним заигрывала, невозможно было сопротивляться. Может, напомнить ей о том, что у нее есть жених? Кориолан демонстративно пододвинул еще одно кресло поближе к ее. Сел. Включил компьютер. Андромеда, прокрутившись на стуле, наблюдала за ним, не переставая самодовольно улыбаться. Это улыбку он предпочел бы стереть своими губами. Нельзя. Он против воли облизнул губы и как бы невзначай положил ладонь на ее коленку в черных колготках, сжимая пальцы достаточно сильно, смяв ткань юбки и даже слегка ее задирая. Андромеда в это же мгновение стала серьезной. Кориолан заметил это боковым зрением и усмехнулся, мягко убрав руку. — На арене ему вкололи сильное снотворное, — объяснил он как ни в чем не бывало. Медди не сразу поняла, о чем он говорил, но потом все же сообразила, что они о транспортировке Серуса в Дистрикт-11. Девушка чуть тряхнула головой, пытаясь включиться в процесс, хотя внутри ее все еще беспокойно потряхивало. От нее приятно пахло. Свежестью, напоминающей раннюю весну, а еще шоколадом. Наверное, она съела кусок огромного торта, который Кориолан заказал для всех в качестве подарка. — Сейчас он на третьем этаже, — Сноу указал на камеры. — В лаборатории? — переспросила она, хмурясь. Серуса нигде не было. Кушетки, на которые были направлены камеры оказались пусты. Кориолан настороженно дернул плечами и придвинулся к столу ближе. — Да. Нужно снять показатели здоровья. Вколоть пару капельниц для поддержания иммунитета и питательные вещества. Я решил, это пойдет на пользу, — он говорил машинально, но глазами продолжал искать пропавшего победителя. В углу, там, где зона видимости заканчивалась, Андромеда заметила кровь. — Что-то не так, — только и успела сказать она, когда с характерным щелчком вырубилась вся электроника. Погасли лампы и экраны. Все компьютеры и кондиционеры перестали шуметь. Всё стихло в одно мгновение и погрузилось во тьму. Андромеда невольно прижалась к Кориолану чуть ближе. — Что происходит? — шепотом спросила она. — Сейчас включится резервный аккумулятор, — и словно по щелчку пальцев зажглось тусклое, зеленоватое освещение по периметру кабинета. Оно вело дорожкой к лестнице. — Идем, — он взял ее за руку и потянул за собой. Андромеда и не думала сопротивляться. Кориолан твердой походкой прошел в свой кабинет, завел за собой Медди и заперся изнутри. Он огляделся по сторонам, она тоже. Здесь было не так тревожно: огромные окна выходили на улицу, а по проспекту гуляли прохожие, иногда по проезжей части со свистом пролетали машины. В домах напротив горел свет, а баннеры с живыми картинками демонстрировали победителя Голодных игр, кричавшего от ярости, что охватила его, когда он остался на арене один. Вот сейчас ей стало не по себе еще больше. Сноу уже прошел к своему столу. Одной рукой он легко достал из выдвижного ящика пистолет, другой нажал на потайную кнопку под столешницей. Ничего не произошло, никакого звукового сигнала, никакого потайного хода не открылось. Но Кориолан оставался спокойным и уверенным. Значит, все шло по плану. Медди не решалась двинуться с места, вся сжалась у входа, не зная, что ей делать. — Кнопка вызывает миротворцев, они будут тут через восемь с половиной минут, — объяснил он. — Андромеда, — Кориолан ловко зарядил пистолет, оружие, мягко лежащие в его длинных пальцах, податливо щелкнуло, и девушка вздрогнула всем телом. Это послужило катализатором, она, наконец, пришла в себя. — Сейчас я пойду вниз… — Нет! — перебила Андромеда, не став даже слушать. — Это опасно! Мы дождемся миротворцев! — ей оставалось только встать перед дверью, раскинув руки. Где-то на подсознании она понимала, что он все равно оттолкнет ее в сторону и сделает, как решил. — Ждать слишком долго! — он в несколько шагов преодолел расстояние до двери. Медди метнулась в сторону, преграждая ему путь. Сноу нервно вздохнул. — Я не дам ему сбежать. Если он выйдет в город и убьет кого-то… Нам конец. Это будет наша оплошность, такого нам не простят. — А если он убьет тебя? — захлебываясь теплым воздухом от страха произнесла она и вцепилась в его руки. Андромеда смотрела на него снизу вверх, в карих глазах читалось отчаяние. Оно убеждало лучше любых аргументов. Ему очень хотелось остаться с ней. Очень. Нет. Кориолан не мог себе позволить такой слабости. На кону стояло всё. Он сжал ее руки и с силой отцепил от себя ледяные от страха пальцы Андромеды. — Не бойся. Все будет хорошо, — пообещал он и коснулся ладонью ее щеки. Корио нагнулся к ней чуть ближе. Ее губы манили, несмотря на то, что мысли Сноу были заняты совсем другим. — Когда я уйду, запри дверь и спрячься, поняла? — Кориолан… Он отодвинулся и решительно повернул ключ, затем, приготовив оружие, вышел из кабинета. — Закрывай, — держа пистолет перед собой, приказал он, не обернувшись. — Андромеда! Закрывай! Я не могу думать и о твоей безопасности. Только это заставило ее выполнить приказ. Он прав. Сейчас он должен думать только о себе, волнение о ней будет отвлекать. Дрожащими руками девушка заперлась изнутри, отступила вглубь кабинета и только потом огляделась. Куда ей спрятаться? Вариантов было немного. В шкаф или под стол. Она выбрала стол. Дальше от двери, и даже если кто-то к нему подойдет, оставалась вероятность, что ее, сжавшуюся на полу, не заметят. Минуты тянулись, как вареная карамель, медленно, вязко и мерзко. Девушке казалось, она тонет в чане с карамелью, а Андромеда ненавидела ее с детства. От нее зубы слипались и во рту оставался привкус жженого сахара. И все же о ней сейчас было куда приятней думать, чем о Серусе, что смотрел на нее с баннера своим яростным взглядом, и от него никуда было не деться. Со стороны он мог выглядеть как свирепый Победитель, устроивший настоящее шоу для Капитолия, ну просто герой дня. Но Медди теперь видела в его глазах отчаяние, тесно сплетенное со злобой. Он явно обезумел на арене. Может, когда на его глазах убили двух худощавых девчонок, одну из которых он выкармливал в пещере, наверное, он заботился о ней и до Игр, в своем дистрикте. А может, Серус сошел с ума, когда забил до смерти человека. В любом случае, Андромеда была уверена, он и врачей в лаборатории убил, не побрезговал, иначе откуда в углу кровь. Были еще миротворцы на первом этаже, сколько их дежурило ночью? Медди не могла вспомнить. Кажется, один. Может, два. Она надеялась, что они живы и заподозрили неладное, когда выключился свет. Трибут в Центре. Нет. Победитель. Если они не совсем тупоголовые, угроза очевидна. — Где же ты, Кориолан? — прошептала она, едва двигая губами. Желудок тревожно сжимался, и если бы Андромеда годами не тренировалась не плакать, она бы разревелась, сидя под столом в его кабинете. От страха, от неизвестности, от беспомощности. Свет вдруг включился. Аварийный, наоборот, погас. Заработал кондиционер. Она инстинктивно напряглась, готовая бежать. Прислушалась. Было по-прежнему тихо. Медди начала считать. Шестьдесят секунд. Восемьдесят. Сто двадцать. Даже если что-то происходило на третьем этаже, а она подозревала, что свет включился, когда прибыли миротворцы, она не услышит. С другой стороны, это хорошо, что лаборатории так далеко. Вряд ли взбешенный Серус решит прогуляться до сорок четвертого этажа. Его цель — выход. Едва она успела об этом подумать, из общего кабинета раздался пошлый свист, каким в фильмах мужланы обычно обсвистывают красоток с круглыми формами — новая шутка от их технического персонала, уже два дня лифт пребывал на этаж с таким звуком. Так они поднимали настроение сотрудникам, ведь период Голодных игр — самый сложный и напряженный за весь год. Андромеда замерла, не в силах даже вдохнуть. Это Кориолан? Как же она надеялась, что это он. Но если это он, он ведь постучит в дверь, так? Он позовет ее, он как-то даст о себе знать. Никто не стучал. Не кричал. Прошло уже достаточно времени. От страха ее уже начинало трясти, как от холода, если выбежать зимой без верхней одежды: аж челюсти друг о друга стучали. Андромеда сжала зубы и заставила себя собраться. Она в который раз за последнее время напомнила себе, что она Рэддл и не должна ничего бояться. Это помогло. Девушка медленно выползла из укрытия, поднялась на ноги, скинула каблуки и бесшумно подошла ближе к двери, приложив к ней ухо. Медди не дышала. Даже кровь в ее венах, казалось, послушно перестала циркулировать, чтобы пульс не отдавался в висках. Если это Серус, она успеет юркнуть обратно под стол прежде чем он выбьет дверь, а если свои, то проблем вообще нет. Девушка снова напрягла слух. И тут удар. Кто-то не сильно хлопнул по двери кулаком. Медди отпрыгнула назад, зажав рукой рот, чтобы не закричать. Подойти ближе было ее лучшей идеей. Потому что не сделай она этого, ни за что бы не услышала голос Кориолана. Он позвал ее. Слабо и тихо. — Андромеда… Она в одно мгновение открыла дверь. Опираясь на дверной косяк, он стоял и смотрел на нее мутными глазами, слегка пошатываясь. Он цеплялся окровавленными пальцами за дерево, чтобы не упасть. Кровяной след тянулся за Кориоланом от самого лифта. Ком подкатил к горлу Андромеды. — Ч-что случилось? — голос ее сорвался. — Пуля, — прохрипел он, но она и сама все увидела. Перед глазами от вида алой вязкой жидкости у нее все поплыло.