Сожги мысли, словно школьную форму.

Их сборы длятся недолго и Чон даже не разрешает Минги поесть, вечно поторапливая и подгоняя, показывая, что заказал им такси с его же телефона, вызывая полнейшее негодование и злость со скрипом зубов. - Выбери другое худи, Минги. От этого вонять начало ещё месяц назад. Хозяин квартиры же замирает и максимально недовольно смотрит на своего гостя исподлобья, вызывая полетевшие в вопросительном жесте брови напротив. - С какого это хуя ты решаешь, что я должен надеть? Не пересекай границы, Юнхо. Я пытаюсь быть добрым, но если ты продолжишь в том же духе, я терпеть не стану, особенно в пределах кампуса. Знай своё чертово место. Юнхо вздрагивает всем телом и впервые за эти комфортные выходные вновь видит прежнего младшего, что всегда задирал его и пугал, вызывая животный инстинкт и желание спрятаться в самом дальнем углу, что сейчас и происходит ибо Сон вырывает из его рук мобильный с вызванным такси, отменяет его и только выплёвывает, что первым делом он собирается поесть и на самом то деле ему глубочайше плевать к какой паре они доберутся до нужного им корпуса, да и сделают ли это вообще. Казалось бы он с самого утра просто встал не с той ноги или получил какое-то дерьмовое известие в тот момент, когда Юнхо находился в его ванной, но разве это вообще меняет хоть что-то? Вовсе нет. Именно в этот чёртов медленный момент Старший был уверен, что ему прилетит либо по лицу, либо прямиком в живот, заставляя согнуться, да сплевывать кровь из-за прикушенного языка, но ничего, совершенно ничего. -Я Помню, что совершенно ничего для тебя не значу. Не переживай об этом. Чон не дожидается ответа, не выжидает своего спутника чтобы вместе добраться до нужного им места, а только спускается по бетонным ступенькам вниз, пропуская пролёт за пролётом всё глубже падая в пучину собственных и омерзительных мыслей. Как бы сильно ты не любил человека ты не сумеешь изменить его в одно мгновение или же спустя сотню битых попыток. В его голове обязательно будут свои мысли и устои и, чёрт побери, это совершенно нормально, ведь у каждого из них своя собственная голова на плечах и это самая голова нужна для того, что бы принимать решения, но что делать, когда эти решения совершенно не совпадают, а обладатели данных нош хотят двигаться в едином направлении? Верно, отпускать руки друг друга и идти так, как считаешь нужным ты сам и совершенно не важно, упадёшь ты или же достигнешь успеха. Это твоё решение и твои последствия и если Вы вдвоём сломаны - это не повод пытаться находиться друг подле друга. Разбитое на то и разбитое, его невозможно склеить так, что бы не осталось следов, сколов или же заметных полос от чёртового и самого дешёвого клея. Когда два сломанных человека пытаются исцелить друг друга, то один всегда будет ещё больше сломлен, а другой полностью исцелён. И чёрт, Юнхо совершенно не тот, кто будет исцелённым в данных отношениях, поэтому всё это стоит разрывать, рвать и жечь так сильно и скоро, как только можно. Ноги в запачканных кедах, вовсе не сочетающихся с идиотскими брюками, оказавшимися малыми, ступают так быстро, как только попусту могут, от того тротуар многоэтажек меняется на песчаную тропинку с россыпью вязких луж, а после и вовсе на брущатую мостовую. Он прибыл, но страха, что должен был возникнуть в его душе, вовсе нет. Плакса открывает входную дверь резко и без каких-то раздумий. Парень поправляет сумку на плечах, позаимствавоную у Минги и только напролом идёт в учительскую, игнорируя крик взбушевавшегося от увиденного Уена, что казалось, пытался бежать за ним, не сумев догнать широкий шаг длинных ног до тех пор, пока огромная дверь не хлопнула у него перед носом. - Добрый день, Учитель, Вы просили меня явиться. Без единой заминки. Чон садится на предложенный ему стул и только и делает, что протягивает знакомые им двоим документы, пока преподаватель вновь зачисляет его на тот же курс, внося в ту же группу, да осведомляя о собственном решении курирующего ту человека, что буквально удивлённо пищит от счастья, услышав известие о возвращении блудного отличника. Сука, ну конечно! Пропажа Чон Юнхо из стен университета - это то, чего хотели избежать все разумные люди, ведь на его оценках держался не только статус и рейтинг его одного, а заведения в целом, ведь этот полудурок в этих подстреленных брюках и кремовой рубашке вытягивал не только себя, но и свиту тех, кто к нему прибивался прямиком перед экзаменом. Он был и является выгодной пешкой, которой с лёгкостью можно манипулировать. Только вот сейчас Ботаник прекрасно это видит, желая рвать всё имеющееся на его пути, превращая в труху. Им никогда не гордились. Его никогда не любили и какой смысл пытаться для всех вокруг быть идеальным? Зачем всё время лезть из кожи вон? Юнхо больше не станет, он слишком устал для этого дерьма. В его разумной голове всё наконец-то складывается ровными пазлами, собирая кусочки в одну единственную ясную картинку с исходом, от того ноги ведут его в аудиторию, где он с самой искренней улыбкой половину пары болтает в полный голос с Миён, замечая то, что дергающийся глаз профессора не заходит дальше и он не выдаёт им ни одного замечания на счёт поведения. Этот старый идиот даже не подзывает его по окончанию занятий и не отчитывает за громкий тон и витание в облаках. Всё в полном порядке и не было изначально совершенно никакого смысла на пугань и страх о том, что кто-то скажет ему хоть что-то, ведь так? -Эй, Плакса, подгони сюда свой тощий зад. Чон прекрасно слышит надменный и приказной голос Уена, видит, как Миён разворачивается на пятках и только выкрикивает, что Юнхо "не обязан" выполнять их прихоти, только вот Ботаник разворачивается, но не подходит, наблюдая за тем, как свита Минги без него самого самостоятельно подходит к нему и старается выглядеть ВЫШЕ, чем он сам, старается казаться страшнее и значимее. И как он раньше боялся этих упырей, едва достающих его же плеча? - Я внимательно тебя слушаю, Чон Уен. Ты что-то хотел? Плакса улыбается, делая шаг вперед только для того что бы спрятать за собственной спиной вставшую на его защиту женскую особь, сейчас слишком удивлённо вздыхающую и хватающуюся его за рубашку, пытаясь оттянуть подальше. - Что ты натворил, ублюдок? Чона младшего на долго не хватает и из изначально спокойного и готового просто поговорить он превращается в бушующий и маленький ураган, хватающий высокую фигуру за ворот, до которого еле дотягивается, лишь бы согнуть его и прислонить к собственному лицу, забрызгивая исхудавшие щёки слюной просто от того, что шипит сквозь сжатые зубы. - А что я, собственно, сделал? Тишина повисает на совсем недолгий период, ведь у Уена это точка срыва и кажется, что из его ушей клубьями выходит пар, а его лицо в момент становится пунцово-красным из-за ненависти и он только и делает, что отвешивает Хо смачную затрещину и ретируется, оставляя Сана только для того, что бы свалить на земь зазвездившегося и полюбившего себя Юнхо на ноги одной короткой фразой, не нуждающейся в ответе. - Минги покинул команду. Уж не знаю, что ты сделал, но в последние дни он пропускал тренировки, сдавал позиции и только ругался со всеми, встревая в драки, если кто-то смел сказать о тебе хоть что-то, похуй дерьмовое или же положительное. Всё не имело сути, ведь он сорвался с цепи. Повторюсь, я не знаю, что ты сделал и не смею винить тебя, но если у тебя есть на то хоть какой-то шанс - засунь его душу обратно в панцырь, пока его разум не полетел окончательно. Ты не знаком даже с чёртовой половиной демонов в его голове, что только и делают, что пожирают его. Чхве впервые за всё время не улыбается своей противной и тихой улыбкой, не зажимает его и никак не давит, только и делая, что морально топя Юнхо в океане его же ненависти и сомнений. Если сегодня утром Чон поднимался выше и выше и чувствовал себя просто великолепно от того, что с лёгкостью грелся под солнечными лучами, то сейчас его бренное тело с грохотом разбивало водную гладь и только и делало, что тонуло, выплёвывая остатки захваченного губами воздуха. Пузыри то и делали, что ползли вверх, не желая умирать с их обладателем, а он только давился и давился воздухом, заходясь в кашле и мутными глазами наблюдая за тем, как широкая в плечах фигура уходила дальше и дальше. Он хотел всё разбить что бы сделать лучше себе, но стремительно обходил важные для второго человека в отношениях нюансы. В эти чёртовы "приятные" выходные только Минги пытался сделать для него хоть что-то хорошее, он кормил его, извинялся, шутил и только и делал, что говорил, что всё в полном порядке. Но где, сука, всё было в полном порядке? Минги прыгал, преодолевая препятствия с великолепным успехом, он пробирался в его внутренности и осторожно устраивал порядки, расставляя все мысли по полкам и рушился сам. Спорт нужен был ему, как чёртов кислород и только что он собственноручно отказался дышать. Где Юнхо искать его? Ноги ведут его в спортзал, тащат в столовую и по каждому грёбанному кабинету, в которых естественно младший за сегодняшний день даже не появлялся. Юнхо умудряется даже подговорить охранника и посмотреть записи с видеонаблюдения, где видит, что его возлюбленный целенаправленно пришёл к собственному тренеру, поговорил с ним, обнял того и развернувших на носках вышел, подобно скинувшему груз с плеч человеку. А точно ли он чувствует себя разбитым? Может отказ от того, чем он занимался всё это время - это чёртов верный шаг? Ботан крутит в собственной голове огромный рой мыслей и ни одна из них не устраивает его. Что этот мелкий идиот в провонявшей насквозь толстовке вообще делает? Осталось только одно место, где Минги может быть, исключая его собственную квартиру, вход в которую для Чона очевидно закрыт, поэтому старший мчит туда со всех ног, игнорируя пролетающие у его носа машины, чуть ли не сбивающие его с ног с оглушительным сигналом. Сейчас совершенно на всё плевать, ведь он позволил себе многое в тот момент, когда открывший ему душу Сон не был к этому готов. Он, вероятно, в полном одиночестве зализывает собственные раны и даже если Хо найдёт его, то что он, блядь, вообще скажет? "Я рядом?", но ведь это не исправит разорванных чувств и не вынет из души сотню гвоздей, что он вгонял, сам того не осознавая. Он уже ничего не исправит, даже если найдёт, но блядь! Разве только Юнхо виноват? Разве не Минги наносил ему ебанные увечья и морально издевался? Верно, но только каждый кровавый след со временем зажил и только Сон каждую ночь покрывал их мазью от ушибов, осторожно поглаживая каждый стянувшийся участок кожи. Ботаник еле добегает до нужного ему места и видит его, хватая воздух в лёгкие самыми огромными порциями только по той причине, что сейчас он не готов молчать и как бы сильно Минги не сыпался, сейчас хочется дать ему смачную затрещину с таким же стуком, с каким этот высокий придурок отбивает мяч на старой детской площадке, играя в полном одиночестве. Он очищает собственные мысли от шлака, только вот Юнхо вынужден вырвать его и вставить мозги на место. Даже если над ним издевались раньше это не повод позволять себе давать трещины. Хо не хочет, что бы он давал эти трещины. - Ты грёбанный кретин, Сон Минги! Ты полный идиот, что вчера лгал мне, что спорт нужен ему самому! Какого хрена ты просто взял и ушёл, когда добился таких вершин? Горло нещадно дерёт и Юнхо почти скручивается, лишь бы суметь доораться до человека на другом конце поля и младший слышит его, но никак не хочет реагировать, только оборачиваясь, да отбивая мяч о повреждённый специальный паркет баскетбольной площадки. - Поставил себе другие цели. Не хочешь сыграть? Сон кидает ему мяч, который Чон ловит двумя руками, прижимая к груди со всеми оставшимися в теле силами, пока парень перед ним обречённо и вымученно улыбается. Юнхо не хочет играть и только с силой бросает круглый предмет в чужую грудь, замечая, как тот по всем законам гравитации отталкивается от парня и ударяет его же по больным коленкам, заставляя завыть. - Ты просто мог отказаться. Не страшно, если не хочешь. Минги уходит за мячом и одиноко бросает тот в противоположное кольцо, наблюдая, как оранжевый круг скачет по полу в полном одиночестве. - Что у тебя на уме? Что происходит? Не нужно бросать то, что ты так лелеял на протяжении всей своей грёбанной учёбы, Минги! Это то, что тебе нравится, блядь! Юнхо всё ещё смешно матерится, используя слова паразиты и Сон только грустно улыбается, покачивая головой в отрицании. Ги уж было открывает рот, дабы выдавить заученное и идиотское "всё в полном порядке", только вот Юнхо опережает его, хватая за руки, вглядываясь в глаза напротив. Спасибо чёртовым линзам, что Минги же и принёс! Юнхо видит его и сейчас отчётливо замечает вселенский испуг. Парень перед ним дал трещины давным давно и сейчас только и делает, что крошится без попыток собрать его заново. У Плаксы не получится засунуть эти осколки обратно в панцырь, но зато он прекрасно познакомится с каждым имеющимся в его душе демоном, даже если каждому прийдётся отдать руку на отсечение, лишь бы накормить их. - Ты идиот, слышишь? Идиот, которого я безмерно люблю, Минги. Спасибо тебе за то, что ставил моё "хочу" выше собственного мнения. Спасибо, что не позволял никому вокруг говорить обо мне гадости. Спасибо, что даже по моему возвращению ни один идиот не рассказал мне о слухах. Спасибо, что никто не спрашивал, где я пропадал. Спасибо, что заботился обо мне. Спасибо, что пришёл ко мне. Спасибо, что доверился мне. Спасибо, слышишь идиот, за то, что ты просто блядь был со мной! Я рядом, даже когда ты пиздец как хочешь спрятаться и побыть один. Ты не должен быть один. Ты больше не будешь один. Я тебя больше не оставлю. И что бы ты там не говорил, полудурок, всё ничерта не в порядке. Мне больно. Мне страшно и я так же напуган. Я так же помню каждый дебильный день и я помню, как тогда не понял твоего прозрачного взгляда и оставил тебя там. Я не знал, но с этого момента больше не брошу, Слышишь? Я тебя больше не брошу! Юнхо только и делает, что безостановочно уверяет, что больше ни на шаг не отойдёт от него, обещает, что вступит в баскетбольную команду вместе с Минги, что поможет ему с учёбой, вытаскивая его на почётное второе, если уж не первое, место. Он говорит и говорит, пока его плечо мокнет, позволяя Минги разрушаться в его руках, будучи уверенным, что об этом больше совершенно никто не узнает. Они долго говорят, сидя друг на против друга в забытой всеми игровой площадке, пока тонкие глаза младшего опухли от слёз и почти не открываются, покраснев до безумия. Юнхо держит его за руки, гладит, целует и только и делает, что ловит его на порывы объятий, прижимая к сердцу сильнее и сильнее с каждой бренной секундой. Им нужно научиться ГОВОРИТЬ и с этой секунды они непременно станут делать это, сжигая все пути к отступлению. Минги разрушился, от того они вдвоём станут отстраивать оболочку, лишь бы больше никто не тронул шрам на его спине, выуживая и раздавливая сердце в кровавое месиво. - Я хочу об этом забыть. Сон давит задушено, когда на улицу опускаются сумерки и Юнхо знает, что им следует сделать, он тащит любимого человека в их квартиры, забирает вещи в пакет, берёт спички и выводит его на пустырь, где вываливает в темноту содержимое. - Тогда давай сожжём мысли, словно школьную форму? И Минги поджигает, крепко накрепко сминая в своей широкой и мозолистой руке чужую, более тонкую и искусную, хрупкую, но определённо на ту, на которую можно полагаться. И как бы сильно ты не был разбит, с какой силой бы ты не шлёпнулся на собственные колени, тебе обязательно нужно будет подняться и сделать новый шаг, даже если он приведёт тебя в пропасть. Пока горит огонь, пока ты не один, не страшно шлепаться и вставать, в голос смеясь из-за грязных и кровавых коленок на дырявых джинсах. Не страшно строить жизнь заново, даже если в какой-то момент всё рухнет и им нужно будет разойтись. Сейчас им обязательно нужно пробовать и идти вперед без какого-либо страха, что они обязательно сделают.