Семь дней

Время до начала занятия как обычно тянулось словно вязкая патока. Секундная стрелка часов, казалось, совсем не торопилась описывать круг по циферблату и лениво плелась, минуя чёрные чёрточки на нём. Сугуру смотрел на часы, потягивая горячий кофе из термокружки. На самом деле он не понимал, хотел ли, чтобы занятие настало как можно скорее, либо вовсе желал, чтобы они не наступали. Навалившаяся усталость скорее склоняла ко второму варианту, нежели к первому… Последние рабочие деньки убивали любое желание приходить в колледж, чтобы обучать подрастающее поколение, однако внешний вид его, несмотря на бушующий на душе ураган, оставался спокойным и собранным. Вместо того, чтобы сетовать на несуразицу, творившуюся в стенах учебного заведения, словно незримое проклятие, он предпочёл молчаливо и стойко выжидать. Переведя взгляд на экран мобильного телефона, мужчина заметил пришедшее сообщение и моментально закрыл крышкой кружку, чтобы поскорее ознакомиться с текстовым содержимым. Отставив её на самый край стола, он разблокировал старенький смартфон отпечатком пальца. Несмотря на внутреннюю собранность, Сугуру, в силу склада своего характера, заранее настраивался на негативный исход дня. Вторник и среда оставили у него неизгладимое впечатление от походов в кабинет директора, вдобавок ко всему и происшествие с Нанако заставило изрядно поволноваться, так что даже грезить о том, что в ближайшие пару дней всё будет иначе он не мог. В копилку к заботам на работе добавилось и то, что со вчерашнего дня Мимико лихорадило. Сёко, как и он, не спала добрую часть ночи и наутро они оба чувствовали себя как никогда разбито. Кажется, Сугуру даже начинал верить в существование чёрной полосы… Однако думал о том, что так или иначе, в скором времени всё закончится и снова вернётся на круги своя. Чего паниковать раньше времени? Пришедшим сообщением оказалась рассылка из магазина электроники, оповещавшая о старте распродаж на бытовую технику. Пробуравив взглядом экран телефона, Сугуру грустно вздохнул и заблокировал его, откладывая поближе к термокружке. С бытовой техникой дома было всё в порядке, так что информация не произвела на него никакого впечатления. Хотя, наверное, стоило задуматься о том, что холодильник в кухне и правда маловат для их большой семьи… Деревянная рама раздвижной двери со скрипом отворилась, вырывая Сугуру из круговорота мыслей о бытовой технике. На пороге, вместо кого-либо из второкурсников, стояла решительного вида Кугисаки Нобара. Она не обмолвилась ни словом: молчаливо оглядела класс и, осознав, что никого из студентов в нём не было, задержала взгляд на Сугуру, покачивавшемся на стуле. В этот момент её лицо потускнело и сделалось растерянным. — Доброе утро, — наконец, дрожащим голосом, произнесла она и кашлянула в кулак. — Я… Э-э-э… Девушка опустила взгляд медово-карих глаз в пол и замолкла. Видимо, после пары дней конфронтации, находиться с преподавателем второгодок один на один оказалось крайне неловко и некомфортно, однако что-то её беспокоило, раз она решилась прийти в класс его курса с утра пораньше. — Доброе. Ищешь что ли кого-то? — Ну… Вместо ответа обычно бойкая Нобара свесила нос и едва заметно кивнула. Заинтересованный такой сменой настроения мужчина вскинул одну бровь и задержал свой взгляд на фигуре первокурсницы. Такая неестественно поникшая Кугисаки казалась ему явлением из разряда фантастики, один её внешний вид обычно пылал энергией и, отчасти, лёгкой щепоткой хаоса, но никак не унынием или тревожностью. — Я думала, что Хасаба здесь будет… Мне Фушигуро говорил, что она часто приходит рано… — Нанако же? Её сегодня не будет, — Сугуру поднялся со стула и подошел к дверному проёму ближе. — Да и Мимико в принципе тоже. Так что если ты хотела что-то у них спросить… Кугисаки резко выдохнула и сжала ладони в кулаки. Снова опустив глаза в пол, она кротко кивнула, но не решилась раскрыть рта и продолжила молча стоять в дверях. — Ты чего? — Да я просто… — скрепя сердце, начала она. — Хотела извиниться за то, что вчера произошло. Мне правда совестливо, что всё так обошлось. Я никакого вреда причинить ей не хотела. Думала, что если буду активно подавать в её сторону, то она растеряется и будет проще забить очко… Сугуру сощурился, глядя на первокурсницу, стыдливо объясняющую мотивацию своего неподобающего поведения во время прошлого совместного занятия и не сдержал беззвучного смешка. Всё-таки дети – это дети, шаманы, не-шаманы… Все они в своей сущности едины. — Ну время ты в любом случае выбрала не лучшее, — по-доброму усмехнулся он. — Куда сильнее Нанако обиделась на то, что сломала ноготь из-за тебя, так что даже повезло, что сегодня её нет на занятиях. Нервно хихикнув, Нобара заправила за ухо прядь рыжих волос. — Я передам ей, что ты заходила. Уверен, она найдёт в себе силы простить тебя, но… — Сугуру приподнял указательный палец. — Подойди ко мне через пару дней лучше, на перерыве. Думаю, что тогда она более или менее отойдёт и вы сможете спокойно поговорить. А я просто побуду рядом, чтобы ничего худого не случилось. Хорошо? — Спасибо, — неловко кивнула она, по её выражению лица легко прочиталось, что извиняться было непривычно. — И, знаете, что… Вы меня тоже простите. Я просто привыкла к манере учителя Годжо и решила, что раз вы друзья, то одного поля ягоды, — тихо пробурчала она. Найдя её слова забавными, мужчина кивнул. За годы дружбы с Сатору он привык к тому, что кто-то воспринимал его таким же человеком, как и его лучший друг. Правда несмотря на их очень относительную схожесть в характерах, они были также и диаметрально противоположны друг другу. Сугуру, например, был и вовсе уверен, что ни капли похожего у них с Сатору нет и не было никогда. — Через это все проходят, не переживай, — Гето почесал затылок, и набрал в лёгкие побольше воздуха. На долю секунды он задержал его, прежде чем выпустить, и покачал головой. — Каждый год его студенты думают, что мы похожи и об это обжигаются. Мой нынешний курс, прошлогодний… — он начал загибать пальцы, но осёкся, поняв, что перечислять так можно было долго. — Так что твоей вины в этом нет. Лучше буду надеяться, что мы с тобой сможем в будущем общий язык найти, договорились? — Угу, — снова кивнула Нобара. — Тогда всё в порядке, — бросив взгляд на дисплей умных часов, закрепленных на запястье, произнёс Сугуру. — Могу я в класс пойти? — излишне покорно поинтересовалась она, спрятав руки за спину. — Да, конечно, — удивился её вопросу мужчина. — Иди. Кугисаки развернулась и быстрым шагом направилась вглубь коридора, где располагалось ещё несколько учебных аудиторий. Глядя ей вслед, Сугуру удивлённо вскинул брови и шумно вздохнул, всё ещё находясь под впечатлением от её поступка. Он был уверен в том, что первокурсница слишком горда для того, чтобы признать собственную ошибку, и оказался поражен тем, что ошибался. Вернувшись в класс, мужчина подошел к распахнутому окну, намереваясь его закрыть, и на долю секунды задержался, опершись о деревянную раму. Увидев на подходе к учебному корпусу троицу второкурсников во главе с Маки, он растянул губы в едва уловимой улыбке. Настроение неожиданно поднялось, он почувствовал внезапный прилив сил для работы и хлопнул в ладоши, настраивая себя на продуктивный лад. Когда студенты оказались на пороге в кабинет, то не сдержали удивления от того, что преподаватель ожидал их в гордом одиночестве. — А Нанако с Мимико где? — не церемонясь, поинтересовалась Маки, занимая своё привычное место за партой, расположенное ближе к окну. — Доброе утро, кстати. — Лосось. Сугуру потёр переносицу и поднял взгляд на троицу второкурсников. Ему стало несколько непривычно от того, что состав группы поредел за один день, но проведение занятия для такого количества студентов ему было не впервой. Обычно классы едва четырёх человек достигали, не то что его нынешний. — Мимико заболела сильно, — пожал плечами мужчина. — А Нанако после вчерашнего тоже себя неважно чувствует. — Вы им передавайте, чтобы они поскорее поправлялись, — грузно откликнулся Панда, приподняв когтистый палец. — Нам без них скучно будет. — Да уж… Кугисаки вчера совсем сдурела, — пробурчала Маки, подпирая голову кулаком. — А я думаю, что она не со зла… — пожал плечами Панда. — Может, конечно, у неё с агрессией проблемы есть, но в целом она же нормальная… — Балбес, я и не говорила, что она со зла, — огрызнулась Зенин, поворачиваясь к нему всем корпусом. — Просто думать надо, когда делаешь что-то. Всё последствия имеет. Почувствовав, что от перепалки студентов до головной боли рукой подать, Сугуру в очередной раз перевел взгляд на часы, висевшие над дверным проёмом. До начала занятия оставалось около десяти минут. — Слушайте, давайте поспокойнее, — проговорил он, взмахнув ладонью, чтобы осадить студентов. — Уверен, что она осознаёт, что натворила, — слукавил мужчина, будто несколькими минутами ранее вышеупомянутая Кугисаки не приходила с целью принесения извинений. — А нос Нанако в целости и сохранности, просто нужно время восстановиться. — Надеюсь, что она правда сожалеет, — согласилась Маки, вздыхая. — Девка-то она нормальная. — Лосось, — в такт ей подал голос Инумаки. На удивление, первое занятие прошло хорошо. После извинения Кугисаки, мужчина почувствовал некоторое облегчение и усталость, досаждавшая ему с утра, наконец отступила. Проводя лекцию для второкурсников, он с большей, чем обычно, охотой отходил от темы занятия, разряжая обстановку. Время позволяло, да и настроение тоже. Студенты и сами оказались не против провести занятие в облегчённом режиме и подкидывали темы для обсуждения. Поддаваясь на их уговоры, мужчина не сопротивлялся, впервые с начала учебного года он дал себе слабину и даже начал отшучиваться, когда речь заходила о его коллегах или других студентов. После первого урока Сугуру вышел из классной комнаты на перерыв, оставляя подопечных хозяйствовать без него. Вместо того, чтобы как обычно пойти курить, он решил заглянуть в преподавательскую и захватить сборник с тестовыми заданиями, который забыл взять утром, и заодно поздороваться с теми, кого не видел перед началом занятий. Едва приоткрыв дверь Гето услышал унисон из заливистых смехов: мужского и женского. Это смешение показалось ему знакомым и на долю секунды он мысленно вернулся в лучшие годы своей жизни: когда сам был студентом и проживал в общежитии при колледже. Женский голос показался ему настолько знакомым, что на губах моментально появилась едва различимая улыбка. Сразу стало понятно, кто именно нагрянул с визитом. В залитом нежным утренним светом помещении оказалось трое человек: Хайбара, проверявший за своим скромным рабочем местом посреди кабинета распечатанные на принтере работы студентов, Годжо, что-то читавший с листка, и его спутница со студенческих времен — Кёко Хасэгава. Последняя была нередким гостем в стенах колледжа, но в преподавательскую она заходила не часто, предпочитая для бесед свежий воздух. Кёко сидела на столе Сатору, расположенном у стены, покачивая ножкой в изящной чёрной лодочке с каблуком и наматывала на палец прядку ярко-розовых волос, подстриженных под каре чуть ниже линии подбородка. Её густо-карие глаза, которые едва ли перекрывали лиловые цветные линзы, с интересом наблюдали за читавшим Годжо, а полные губы были изогнуты в загадочной усмешке. Рядом с ней стоял бумажный пакет из местной кофейни и несколько контейнеров с едой, но какой мужчина разглядеть не сразу смог смог. — О, а вот и Сугуру! — радостно оповестил Годжо, поворачиваясь лицом ко входу. — Как делишки, ненаглядный мой? — с этими словами он подмигнул товарищу. От формулировки, которую использовал Сатору, Сугуру скукожился, и быстро прошел к своему рабочему месту, стремясь избежать подколок с его стороны. Он склонился над своим рабочим столом, порылся в папках с материалами к занятиям и перевёл заинтересованный взгляд на Кёко. Откровенно говоря, её присутствие разжигало в нём куда больше любопытства, чем шутки Годжо. — Привет, Кёко. Ты к нам какими судьбами? — игнорируя Сатору, поинтересовался мужчина и снова опустил взгляд на рабочий стол, заметив две упаковки с сэндвичами, он удивлённо поднял взгляд. — Это мне? Спасибо большое. Хихикая, Хасэгава распрямилась и поправила на себе лёгкую шубку из искусственного розового меха. Она пригладила ярко-розовые волосы, приводя себя в порядок, и кашлянула в кулак, прежде чем ответить на поступивший вопрос. — Ой… — она сморщила нос и рассеяно почесала затылок. — У нас в кофейне свет вырубили на неопределённое время, ещё и генератор сдох, так что я решила вас проведать. Думала дядю встречу, позвонила как пришла, а у него выходной сегодня… Это, если что, новые сэндвичи из нашей кофейни. А ещё… — Кёко кивком указала на пакет. — Тут есть пирожные. Профитроли с сливочным кремом, шоколадные капкейки и... — она заглянула в пакет. — А, хлопковый чизкейк, точно! Очень советую, он мне больше всего нравится. — А может я тоже хочу хлопковый чизкейк! — немного капризно протянул Годжо. — Да там на всех хватит, я забрала всё, что в холодильнике со вчерашнего дня оставалось. Чтобы не пропало. Кёко поправила на себе ворот чёрной водолазки, отряхнула широкие укороченные джинсы и вздохнула. Продолжая покачивать ножкой, она переводила взгляд то на Сатору, то на занятого работами студентов Ю. Скорее всего, она была рада, что вместо работы выдалась минутка свободного времени, которое можно провести вне стен небольшой кофейни, где и посетителей толком-то не бывало в течение дня. — Сколько я должен? — Сугуру залез в задний карман брюк за бумажником и поморщился. — Слушай, не начинай, мы друг друга тысячу лет знаем. Я с тебя ни копейки не возьму... — поморщилась Хасэгава. — Мне как сотруднице это всё равно со скидкой встало... Правда я через кассу не провела, света ж не было. Так что пришлось отковырять все штрихкоды… — А это обязательно? — вскинул бровь Годжо. — Конечно! Как ты себе это представляешь, если я возьму товар в магазине и деньги в кассу не вложу? — раздраженно выдохнула Кёко, находя вопрос своего молодого человека несколько странным. — Там же налог ещё на добавочную стоимость... Он же отдельно идёт. — А-а-а... — То-то же... — Ну даёшь... Не жалеешь, что занимаешься такой работой? — усмехнулся Сугуру, поднимая упаковку сэндвича. — Тунец с яйцом... А второй курица с овощами и соусом карри... Звучит аппетитно. — Честно говоря, я лучше за кассой в пустой кофейне поторчу... — развела руками Хасэгава. — Хотя у вас тут как обычно прикол на приколе, я так погляжу… — усмехнувшись, дополнила она. — В смысле? — Ой, он же ещё не в курсе! — воскликнул Годжо, взмахивая принтерным листом перед лицом друга. — Тогда лучше присядь, Сугуру, — подавляя смешок, сказала Хасэгава. — Тебя ждёт умопомрачительный рассказ. Сугуру опустился на стул за своим рабочим столом и подпёр голову ладонью, ожидая, когда кто-либо из них начнёт рассказ с посвящением в очередное, как ему показалось, происшествие колледжа. Глядя то на Кёко, то на Сатору отрешенным взглядом, он набрал в лёгкие побольше воздуха, морально подготавливаясь. Предчувствие было прескверное. — В общем, я сегодня утром проверял рабочую почту, — неожиданно, но вместо них рассказ начал Хайбара, тихо сидевший за своим рабочим местом посреди преподавательской. — Руководство же потребовало месяц назад, чтобы студенты написали эти дурацкие доклады в духе «кем я вижу себя после окончания колледжа», помните? — Конечно помню, я своим это объявлял неделю назад, — отозвался Сугуру, не понимая, куда этот рассказ мог бы свернуть. — Вот на меня директор и возложил ответственность эти работы и проверить, прежде чем передавать их выше, — он показал пальцем куда-то наверх и усмехнулся. — В принципе, все ребята справились со своей задачей, но есть одна загвоздка… Неторопливый, но бодрый голос Хайбары прервал звучный хохот Годжо. Следом засмеялась Хасэгава, прикрывая рот ладошкой с аккуратным чёрным маникюром. Переведя взгляд на товарища, Сугуру напрягся и вскинул одну бровь, не понимая, чем могла быть вызвана такая реакция. — В общем, — теперь уже смешок вырвался и у Хайбары. — Хоши Кирара прислал нам занятное чтиво вместо своего сочинения… Договорить что-либо про сочинение Хоши Хайбара не смог, так как оказался перебит Хасэгавой: — Ты когда-нибудь про фанфикшн слышал? — вкрадчивым голосом спросила Кёко. — Это такие произведения на основе чего-либо. Как правило первоисточником служат аниме, манга, игры… И даже известные личности! Хотя, если хочешь знать моё мнение, то с этической точки зрения, писать фанфики про реальных людей — сомнительное занятие. Но иногда это может получиться чем-то забавным. Сугуру почувствовал себя крайне неловко: ему был незнаком феномен фанатской литературы, вернее, слышал когда-то в разговоре воспитанниц, но никогда не встречался лично. Сам-то он нечасто читал, дел было всегда невпроворот, даже не до книжек, однако небольшая справка Кёко, с указанием своего мнения о моральной дилемме написания художественных текстов про реально существующих людей, заставила его заранее напрячься. Продолжая смотреть на Кёко отрешённым взглядом, он ждал, когда кто-либо из присутствующих в преподавательской наконец прояснит ему, что произошло и почему чтиво Хоши Кирары показалось им настолько занятным, что все находящиеся в комнате едва сдерживали смех. — В общем, Хоши написал фанфик про нас с тобой, Сугуру! — не сдержавшись, Сатору перешёл на смех. — И это просто… Ха-ха-ха… Это просто… Шедевр! Кёко прыснула, отобрала у него принтерные листки, скреплённые скобой степлера, и прочистила горло, готовая зачитать отрывок: — С каждым мгновением ему становилось всё невыносимее. Сердце отчаянно пылало в груди, обжигая, словно дикий огонь всю грудную клетку. Он думал: «как это могло произойти со мной?!» и, отходя от зеркальца, прикреплённого к дверце железного шкафчика Сатору смотрел на себя и чувствовал, что его пульс учащался. Ему хотелось большего. Хотелось, чтобы он вошёл в душевую, и они снова остались один на один. Вся та любовь, которую он испытывал, переполняла его до краёв, готовая вырваться наружу с минуты на минуту. Сдерживать себя было так тяжело, что он не понимал: стоило ли вообще это делать… Уткнувшись лицом в письменный стол, Годжо покраснел от очередного приступа смеха, на его лбу уродливо вздулись вены. Согнувшись пополам, он обхватил руками живот, словно боясь его надорвать, и резко откинулся на спинку стула. На его глазах проступили слёзы. С каждым словом, произнесённым Хасэгавой, глаза Гето сильнее и сильнее округлялись от шока. Как кому-либо в голову вообще могла прийти такая несуразица, как фанатское литературное произведение про преподавателей из колледжа?! Под ложечкой неприятно засосало. Но он продолжил слушать, дабы понять, насколько дело было плохо. — Сатору чувствовал, что был готов отдать всё за ещё одну ночь вместе. Пускай его тело будет болеть, пускай душа снова будет ныть, но это будет незабываемо. Быть может, им удастся продлить это блаженное чувство, когда всё закончится. Быть может, Сугуру посмотрит в его лицо и, не задавая лишних вопросов, притянет в неудержимый, яркий поцелуй, сладкий словно самые спелые персики из Яманаси… — Какого хера?.. — шепотом спросил Сугуру, накрывая рот ладонью. — Кёко, прочти третью страницу, умоляю, — вытирая слёзы, попросил Годжо. — Не вопрос, — Хасэгава перелистнула опус Хоши и снова прочистила горло. — Со строчки: «Он взял всё ещё вялый пенис в рот и принялся плавно сосать его»?.. После сказанного ею, Хайбара прыснул и накрыл голову руками, словно ограждаясь от происходящего в преподавательской. Его лицо заметно покраснело не то от смущения, не то от абсурдности происходящего, и он, отдышавшись, обмахнулся чьим-то докладом. — Да что это за херня?! — вспылил Сугуру, подрываясь со стула. — И ты считаешь это смешным, Сатору?! Годжо, пытавшийся отойти от очередного приступа смеха, покивал головой в ответ на слова товарища, а затем набрал в лёгкие побольше воздуха. Смахнув слезинку, он тяжело выдохнул и быстро поморгал глазами. Не было ничего удивительного в том, что он находил «сочинение» Хоши уморительным, юмор Сатору часто можно было назвать неподобающим, и этого он никогда ни капли не стеснялся. Сам же Сугуру, без прикрас, испытал омерзение от зачитанного вслух. У него ни разу в жизни не возникало желания, либо романтического влечения к своему полу. Он вёл размеренную жизнь, находясь в отношениях с любимой женщиной и воспитывая подопечных, словно собственных детей. Так какого чёрта кто-то писал о том, что всё было диаметрально противоположно?! На висках мужчины проступили вены, но в отличие от Сатору он был взбешен, разочарован и даже почувствовал себя униженным, пускай ему и зачитали от силы пару абзацев. Больше всего на свете ему захотелось разорвать опус Кирары Хоши в клочья и сжечь все доступные экземпляры сего произведения. — Это обосраться как смешно, Сугуру! Я такого ещё нигде не видел! — искренне ответил тот. — А я вот такой уровень графомании в последний раз видела, когда «Норвежский лес» Мураками читала, — решила вставить свои пять копеек румяная от чтения похабщины вслух Кёко. — Там эти пенисы чуть ли не на каждой странице были под конец книги… — поморщилась она. — Даже не знаю у кого лучше вышло, у Хоши или у Мураками… — Да нас придурками выставляют! — возмущенно гаркнул мужчина. — Полнейшими! И ты туда же, Кёко? Опылилась от него, да? Хасэгава пристыженно улыбнулась и развела руками, словно ничего такого в этом не видела. — Ну Сугуру… Это же вряд ли кто-то опубликовал, верно? Чего париться-то так? — поинтересовалась она. — Чисто так, сами поугораем, да забудем, всё в порядке, не парься так. Ну да, не очень этично, конечно… Сморщив лицо, Гето отрицательно покачал головой. Его не устраивал сам факт существования сего произведения, и легче от слов Кёко не стало ни на каплю. Откуда она вообще могла быть уверенной, что этот опус нигде не публиковался? Поди такие графоманы как Хоши любят выставлять свои «глубокие» тексты где-нибудь в интернете, желая получить общественное одобрение. Да и вообще к вышеупомянутому студенту у Сугуру было особенное отношение из-за его странностей, которыми он с первого курса оброс как снежный ком. Нет, человек-то он неплохой, просто слишком непонятный... — Да не надо так переживать, я Хоши отправил электронное письмо, что он не тот файл прислал… — вмешался Хайбара, надеясь на то, что его слова возымеют какой-то шанс успокоить раздраженного мужчину. — Не думаю, что он вообще кому-нибудь его показывал… Это же стыдно после такого фиаско признаваться, что именно было отправлено… Опустившись на стул, Сугуру потупил взглядом паркетный пол преподавательской. Ещё с утра он думал, что дни в колледже выдались сложные, но никак не мог себе представить, что до обеда вырастет ещё одна большая проблема в виде порнографического фанатского произведения с ним и Годжо в главных ролях. Обхватив голову руками, Сугуру испытал хтонический ужас от того, сколько человек чисто теоретически могло бы быть в курсе этого текстового файла… Вдруг Хоши всё-таки выложил это куда-то в интернет? Даже если так, то вряд ли менял имена действующих лиц… Он поднялся с места, практически вырвал из рук Кёко листки с текстом, свернул их пополам и положил сверху тестовых пособий второго курса. — Эй! Ты же сам сказал, что это ужасно, разве нет? — удивлённо похлопала ресницами Хасэгава. — Я хочу, чтобы Сёко узнала об этой херне от меня, а не от вас, — грубо ответил мужчина, забирая пособия. — Если я узнаю, что вы… — Ой, а тут одна загвоздочка есть… — отдышавшись от смеха, проговорил Годжо. — Дело в том, что я… Взгляд, которым одарил его Сугуру в ответ на произнесённое, оказался полон гнева и презрения. Он встал около друга и, глядя сверху вниз, грузно задышал, пытаясь найти хоть одно приличное слово в своём лексиконе, которого Сатору бы оказался достоин. Играя желваками, мужчина продолжал смотреть на растерянное лицо Годжо. — Спасибо, что напомнил мне, за что я тебя терпеть не могу, Сатору, — сконцентрировав в словах всю обиду, выплюнул Сугуру, развернулся на каблуках и быстро покинул преподавательскую, случайно хлопнув дверью. Всю дорогу до класса, он никак не мог осознать произошедшего. Все это звучало как полнейшая несуразица и, расскажи кто ему о таком, мужчина бы вряд ли поверил, что такое вообще имело место быть. Но это произошло именно с ним и как реагировать было совсем неясно. Быть может, он и правда зря погорячился, и наговорил другу всякого… Хотя нет. В свои двадцать восемь Сатору должен осознавать, когда шутка переходит черту, а когда нет. И не вторгаться в чужую личную жизнь, когда ему этого захочется. Вдруг Сёко вообще воспримет написанное как-то не так? При мысли об этом сердце Сугуру замерло. Ему никогда не хотелось обижать её, как нарочно, так и случайно... Он должен был быть ей верным партнёром, опорой, а не генератором проблем, безостановочно штампующим новые день ото дня. Мужчина опёрся о дверной косяк, буквально позабыв о том, что в классе его ожидала троица студентов. Некоторое время он простоял в коридоре, словно в ступоре, и больше всего ему захотелось в душ. Отмыться от всей той грязи, которую судьба преподнесла ему этим днём… Оклемавшись, Сугуру медленно поплёлся в класс. Украдкой он глянул на умные часы, осознавая, что урок начался без малого десять минут назад. Впервые опоздал, за столько лет работы… В кабинете в это время царила весёлая атмосфера, не то что на душе у мужчины. Когда вошел Сугуру, Маки сидела около Панды и Инумаки, и вся троица что-то увлеченно читала на экране её телефона. Девушка говорила негромко, объясняя им что-то и губы её изгибались в искренней улыбке, которую Сугуру за время с начала учебного года увидел впервые. Его уха коснулась фраза «самые спелые персики из Яманаси». Лицо вмиг осунулось и потемнело, словно этот шепот оказался последней каплей в переполненную разочарованием чашу. — Доставайте ручки, сейчас будем писать тестирование, — сухо произнёс мужчина, укладывая на стол стопку пособий и смятые листки с самым худшим рассказом в его жизни.

***

Часом ранее

В начале рабочего дня Сёко устало хлебала горячий кофе, пытаясь как-нибудь взбодриться бессонной ночи. Когда Нанако прибежала к ним в комнату, и растормошила их с Сугуру с вестью, что у Мимико жар, женщина сломя голову побежала к домашней аптечке за лекарством. Как назло, для того, чтобы найти несчастные таблетки парацетомола, ей пришлось перерыть коробку с медикаментами целиком и лишь на донышке она обнаружила помятую пачку нужного препарата. Оставшееся время они с Сугуру попеременно мониторили состояние Мимико, не рискуя закрывать глаза. Лишь к утру жар окончательно отступил, и девочка с трудом заснула. Телефон просигналил о поступлении нового сообщения. После бессонной ночи Сёко, откровенно говоря, всегда вполголоса бранилась из-за режущих ухо уведомлений, но в силу своего ремесла никак не могла их отключить. Даже на пару минут. Мало ли кому срочно понадобится помощь врача? Её долг — спасать, а не прибавлять проблем раненным товарищам, защищавшим от проклятий обычных людей. Потягивая горький напиток, лишенный хотя бы грамма кристаллов сладкого сахара, она разблокировала телефон и клацнула на вкладку мессенджера. То, что сообщение поступило от Годжо, её порядком заинтриговало и удивило, и она охотно открыла чат с ним, готовая ответить. Сатору писал ей редко. Обычно по рабочим вопросам, либо, когда находил какие-то шутки, которые, как он был уверен, Иэйри бы точно оценила. Со студенческих времен связь между ними сохранилась достаточно странная. Лучшими друзьями друг друга они назвать никак не могли, скорее товарищами, но и никак не знакомыми. Слишком уж много лет друг друга знали. Да и Сугуру настолько тесно с ним дружил, что так или иначе Годжо в их жизни оставался гостем постоянным… В сообщении без текста оказался прикреплён один лишь файл. Открыв его женщина бегло прошлась по тексту взглядом и рефлекторно выплюнула кофе. Испачкав бирюзовую водолазку и белоснежный халат, она рассеяно оглядела себя, отложила телефон в сторону и скривила лицо. — Что это за… Женщина встала из-за стола, открыла верхний ящик, где хранились салфетки и антисептики и вытащила пару бумажных платков. Кофе впитался слишком быстро, материал расплылся в жидкости, и его пришлось сгребать в мусорное ведро, чтобы ненароком не запачкать документы и журналы, лежавшие на столе. — Что за ерунду он мне прислал вообще? — недовольно пробормотала Сёко, возвращаясь к телефону. Теперь она внимательнее всматривалась в текст, пытаясь понять, что было с ним не так. Действующие лица оказались ей более чем знакомыми, однако то, чем они занимались… Мягко говоря, смутило ее и заставило почувствовать себя крайне неуютно. В дверь медпункта внезапно постучали. — Войдите! — блокируя телефон и скидывая его в верхний ящик, словно бы её застали за чем-то непристойным, крикнула Сёко. Входная дверь медпункта неприятно скрипнула, пропуская визитера, и с треском закрылась. В глубь кабинета прошла Кёко, её подруга студенческих лет и по совместительству спутница Сатору Годжо. В руках Хасэгава держала бумажные пакеты из кофейни, где исправно осуществляла свою трудовую функцию последний год. Помахав ими перед лицом Иэйри, она хихикнула. — Сёко, привет! — бодро воскликнула вошедшая Хасэгава. — Ой, чего это ты? Кофе пила? А я как раз сэндвичи с работы прихватила. Подумала, что тебе понравятся наши новинки. Курица су-вид с овощами и соусом карри и тунец с яйцом скрэмбл! Звучит как очередной бред сумасшедшего зумера, но на деле очень даже вкусно. Сёко испугано помотала головой по сторонам и резко накрыла рукой испачканную водолазку. Совсем забыла об этом из-за сообщения Годжо. Хорошо хоть, что в шкафу для верхней одежды у неё висел запасной халат и чистая белоснежная рубашка, которую она когда-то оставила на всякий случай. — Привет. Да пила вот… Пока Сатору не прислал мне какую-то ерунду. Она привстала с кресла, благодарно покивала, забирая пакет с сэндвичами и слабо улыбнулась. Несмотря на то, что рабочее место Кёко было мало прибыльным для его владельца, еда там всегда была хорошая. Видно было, что хозяин действительно пёкся о репутации и хотел сделать как можно лучше, но местоположение нещадно говорило ему о том, что бизнесмен был из него скверный. — Спасибо, звучит вкусно очень. Я сейчас порежу их, чтобы мы вдвоём поели и Сугуру тоже досталось... Кивнув на второй пакет в руках, Кёко подмигнула. — Я и им с Сатору тоже взяла, потом зайду передать, если Хайбара на месте, то и ему хватит. Тут ещё пирожные есть, но ты их не особо любишь... Поэтому не предлагаю. — А чего ты набрала-то столько? — Да свет в кофейне вырубили. Когда включат не сказали. Не пропадать же добру в конце концов... — она вздохнула. — Это вчерашние, продать не успели. Но со сроками годности всё в порядке, не переживай. Я перед работой таким завтракала и вроде живая... Хорошо хоть, что владелец не идиот и понимает, что качественную еду не надо сразу в утиль кидать. А то я насмотрелась как в некоторых кофейнях выкидывают целые тележки выпечки после закрытия... — Звучит очень тоскливо. Целые тележки нормальной еды можно было бы и малоимущим раздать, разве не логично? — Да логично конечно, просто типа положено так, — Кёко пожала плечами. Замолчав, она посмотрела на пластиковые упаковки сэндвичей. Воспользовавшись моментом, Сёко отошла к шкафу с верхней одеждой и сняла с себя испачканный халат. Затем стянула через голову водолазку и, сложив грязные вещи стопочкой, засунула их в плотный пакет, чтобы вечером забрать домой на внеплановую стирку. Гостьи она ни капли не постеснялась, чего там друг у друга за столько лет не видели, ходя в общую душевую… — Так что это за ерунда от Годжо, не в курсе? — О-о-о, — хихикая Кёко села на стул, стоявший сбоку письменного стола. — Он мне тоже это прислал. Вот к нему и хотела бы заглянуть, чтобы поинтересоваться сам ли он это сочинил. Выглядит как бред сумасшедшего спермотоксикозного школьника. Пока Хасэгава разглагольствовала, Иэйри успела надеть свежую рубашку и быстро застегнула её на все пуговички, кроме тех, что расположены около воротника. Она посмотрелась в зеркало, поправила длинные тёмные волосы и прошлась по ним массажной расческой. Удостоверившись, что теперь внешний вид был удовлетворительным, женщина взяла из шкафа для посуды тарелку и чашку для гостьи, намереваясь угостить ту горячим чаем. Щёлкнув по электрическому чайнику на тумбе, женщина обернулась и ловко подхватила из стойки для столовых приборов, запрятанной в шкафу, ножик. — Тебе ли не знать, что юмор Сатору иногда бывает запредельным, — фыркнула Сёко, возвращаясь обратно к письменному столу и проверяя его поверхность на липкость. — Я вообще всегда поражалась тому как ты терпишь его... Мне бы выдержки не хватило. К столешнице, покрытой тонким слоем подсохшего напитка, неприятно пристала ладонь. Поморщившись, женщина достала из верхнего ящика стола влажные салфетки и принялась устранять последствия кофейной катастрофы. — Знаешь, я боюсь, что такое чтиво может не лучшим образом на Сугуру сказаться... — вздохнула она, опускаясь на своё рабочее место. — В последнее время у него прям беда какая-то. Вчера Нанако нос ушибла, а Мимико с температурой слегла, позавчера его к директору вызывали так как кто-то из первокурсников посчитал занятие с ним травматичным... Устало подперев голову ладонью, Сёко посмотрела на подругу своих студенческих лет и уныло вскинула брови. Наверное, одна лишь Кёко понимала, какие именно чувства она испытывала к Сугуру и что несмотря на свою отстранённость и, временами, холодность, искренне пеклась о его ментальном состоянии. Склонный к упадническому настроению Гето легко поддавался соблазну оказаться в унылом состоянии, и любящее и понимающее окружение могло помочь ему не сдаться окончательно. Что и пыталась сделать Иэйри. — Боги, бедная Мимико. Сейчас легко заболеть, весной ещё бывает прохладно по утрам, небось где-то перемёрзла... — сочувствующие сказала Кёко, опуская взгляд в пол. — А Нанако как так умудрилась? — Играла в волейбол против студентов Сатору, споткнулась о шнурок и упала, — с тяжелым сердцем сказала Сёко, доставая телефон из верхнего ящика. Бегло найдя в галерее фото распухшего носа Нанако, она протянула смартфон подруге. — Прислала мне с утра вот, ещё сильнее нос распух. — Бедолага! Надеюсь, что он в норму придёт! Долго ей так мучиться? Сёко раскрыла упаковки с едой и выкинула пищевую плёнку в мусорное ведро под столом, обдумывая ответ на вопрос. — С две недели где-то... Но я надеюсь, что получится быстрее. Кости не сломаны и на том спасибо, — пробормотала Иэйри, выкладывая сэндвичи на тарелку и разрезая их небольшим кухонным ножом. — Сугуру очень волнуется, что с дыханием могут быть проблемы, но пока я ничего страшного не обнаружила. Только отёк и синяки... Некоторое время Кёко смотрела на фотографию, то уменьшая, то увеличивая проблемную область на лице Нанако и не решалась что-либо сказать в ответ. Она могла лишь посочувствовать бедам, свалившимся на голову пары друзей и предложить свою помощь, но в чём — едва ли понимала. — Даже не знаю, как я могу помочь в этой ситуации... Сёко грустно улыбнулась и пожала плечами. Нечем было. Всё, что можно было сделать, они с Сугуру уже сделали совместными усилиями, но слышать предложение о помощи всё равно было приятно. Для неё это означало лишь то, что дружба, которую они верой и правдой сохранили со студенческих времён, всё также крепка и непорочна. — Да вряд ли ты тут чем поможешь... — она откинулась на спинку мягкого офисного стула и покачалась на ней. — Хотя, знаешь, я же писала тебе, что Нанако хочет новую сумку. Ты вроде советы дала, а я всё равно никак не пойму, что нравится девочкам её стиля... Да и Мимико тогда нужно тоже купить, чтобы никому обидно не было... Я думала, может взять их с собой и дать возможность выбора... Это бы подняло им настроение. — Тебе лучше и правда так поступить, — предельно честно сказала Хасэгава, но следом приподняла указательный палец. — Ты бы сказала, что им обеим надо, я бы поконкретнее инструкции написала, а не просто информацию о трендах прислала… Есть пара магазинов на Харадзюку, где им точно что-то приглянется. Сходи вместе с девочками, когда они станут лучше чувствовать себя. Уверена, они тебе ещё спасибо скажут, что ты интересуешься их вкусами и пытаешься быть с ними на одной волне. Я адреса тебе скину, чтобы ты не потеряла. — Думаешь им будет приятно если я так влезу в их интересы? — Конечно! Ты же им как мать, в каком-то смысле. Хотя... — она покосилась на подругу. — В силу твоего характера скорее отец. А роль матери на Сугуру, — прыснула Кёко. — Шучу-шучу, не обижайся. — На правду не обижаются, — с лёгкой улыбкой сказала Сёко, соглашаясь с выводом, что в их семье Сугуру больше походил на хранителя очага. Он и готовил, и убирал, да и к воспитанию детей подходил ответственно... Не то что она, часто пропадавшая на работе сутками. — Я правда ещё думала отпустить их самих и просто деньги дать... В глубине кабинета раздался щелчок электрического чайника, оповестивший о закипевшей воде. Сёко медленно встала с места, чтобы заварить подруге чай, и заодно сделать себе новую кружку кофе взамен разлитой. — Слушай, если хочешь знать моё мнение, лучше сходить с ними. Мне бы в их возрасте такой шоппинг очень понравился. Только не контролируй девочек уж сильно. Дай право выбора.

***

— Слушай, да что ты так паришься из-за этого всего? — спросил Годжо, бесцеремонно закидывая ноги на свой рабочий стол. Сугуру, порядком успокоившийся, без особого удовольствия ел сэндвич с тунцом и пытался абстрагироваться от того, что над ухом безустанно нудил лучший друг, в очередной раз пытаясь доказать невинность произошедшего утром. На самом деле, Гето не хотел возвращаться в преподавательскую, но в обед Иэйри куда-то вызвало руководство. Хозяйничать в медпункте без неё, несмотря на тесноту и теплоту их взаимоотношений, он не любил. К тому же, из-за того бредового псевдолитературного текста он не мог найти в себе сил предстать перед ней и, хотя бы попробовать объясниться. Почему он вообще себя виноватым-то чувствовал? Это же не из-под его пера вышло в конце-то концов… — Отвали, — жуя, пробубнил Сугуру. — Сугуру, да хватит, — Сатору грузно вздохнул; ему очевидно не нравилось упадническое настроение товарища, которое никак не получалось побороть. — Я думал ты поржешь, как в старые добрые времена. Напористость Сатору, откровенно говоря, выводила мужчину из себя. Повезло ещё, что кроме них в преподавательской никого не было. Иначе ещё больше людей узнало бы о том позорном сочинении, хотя, зная способности Годжо о произошедшем знали уже все их знакомые. И эта мысль удручала только сильнее. — Сатору, дай мне поесть. У меня ещё два академических часа сегодня. — Как будто у меня нет. — Не сравнивай то как работаешь ты с тем, как работаю я. Договорились? — Су-гу-ру-у-у... — протянул Годжо, поворачивая голову в сторону лучшего друга. — Прекрати дуться! — Ты натворил херни, а я должен прекратить дуться? Отправил этот текст Сёко, отправил его Кёко... До второкурсников это уже тоже дошло, я слышал, как они обсуждали это всё! Какая у меня реакция должна быть, скажи, а? — полный недовольства мужчина резко всплеснул руками. — Я приду домой, как мне смотреть в лица девочкам? До них это тоже дойдёт, не сомневайся. Годжо грузно выдохнул и сложил ладони на животе. Когда его отчитывали, он обычно слушал вполуха, но негодование Сугуру задело что-то внутри него как бы он не старался скрыть этого. — Я не виноват если Хоши сам отослал это куда-то в чат студентов, когда стало известно об осечке. Нашим я отправил чисто посмеяться. И думал, что ты тоже оценишь, — в очередной раз подчеркнул Сатору. — Кому нашим? Мне теперь очередного вызова в кабинет директора ждать что ли? — огрызнулся мужчина, когда его мысль нашла подтверждение в словах. — Ой, да забей... Там всё равно только свои. Набрав в лёгкие побольше воздуха, Сугуру зажмурился и мысленно посчитал до десяти. Тяжелее всего было бороться с желанием как следует вмазать Сатору, как в старые добрые времена, выпустить пар и отпустить ситуацию. Мешало лишь то, что во взрослом возрасте он стал воспринимать себя выше того, чтобы отвечать на дурацкие поступки Годжо кулаками. — Сугуру, я же тоже не такой, как там написано. Мне девушки нравятся, с грудью там большой, с задницей... Да вон на Кёко посмотри, у неё все на месте! — мечтательно протянул Годжо, откусывая кусочек от шоколадного батончика. — Я б тебе в жизни не дал. И уж тем более не сосал бы тебе. — Завали. — Нет, ну правда же... — Сатору, не выводи меня из себя, прошу по-хорошему. Ты с каждым словом только хуже делаешь, честно. — Я просто хочу тебя успокоить. Как верный друг и товарищ. И сказать, что это всё ерунда, которая не стоит того, чтобы так накручивать себя. Уверен, что Сёко тоже поржала и забыла об этом. Вместо ответа на поток сознания друга, Сугуру вернулся к недоеденному сэндвичу с тунцом и нахмурился. В отличие от него, он прекрасно знал характер Сёко и то, на что она могла бы обидеться. Может, со стороны так не казалось, но он-то знал, что Иэйри могла принимать что-то касавшееся их отношений слишком близко к сердцу. И тревожить её ему не хотелось. Она постоянно была в работе, крутилась как белка в колесе… Её бы пожалеть, а не портить настроение… — Как верный друг и товарищ ты сначала должен был обсудить это со мной, а потом уже рассылать остальным, — отрезал Сугуру, возвращаясь к обеду. Испустив тяжелый вздох, он откусил от сэндвича крупный кусок и принялся задумчиво жевать его, игнорируя дальнейшие рассказы Годжо. Вступать в монолог друга ему не захотелось. Может, тот из благих побуждений принялся разглагольствовать о бредовости написанного, но это не отменяло того факта, что он отправил текст всем знакомым, и в том числе Сёко. Даже если вдруг её и не впечатлило прочитанное, перед ней Сугуру так или иначе предстанет с подмоченной репутацией. Такое вряд ли проходит бесследно. И видеть в её глазах разочарование он хотел меньше всего на свете. До конца занятий мужчину не покидало ощущение, что всё было не так. Настроение из простого поганого сменилось на очень поганое и все утренние мысли о том, что чёрная полоса рано или поздно закончится утонули в вязкой пучине негативных эмоций. Всю оставшуюся часть дня мужчина провёл словно на автопилоте. Погруженный в свои мысли, он лишь изредка отвечал на вопросы студентов или поправлял их в спаррингах. Отступать от тематики занятия ему больше не хотелось, шутки в голову не шли, да и вообще… До окончания он думал лишь том как вернётся домой. Закончив работать со студентами, Сугуру наведался в преподавательскую, чтобы оставить журнал и ненадолго задержался, будто оттягивая время. Ему впервые не особо хотелось уходить из колледжа. Чувствуя себя так, словно он сотворил что-то ужасное Сугуру склонялся к тому, что по возвращению домой его обязательно должно было ждать какое-то порицание. Определенно накрутил себя до такой степени, что и сам не понимал, что такого грешного совершил. Надеясь, что чтение текста целиком выбьет из него эту дурь, Сугуру опустился за стол и решил полноценно ознакомиться с тем, что вызывало у него жгучее отвращение. К сожалению, он ошибался. Обилие неуместных эпитетов и грязных описаний эротической сцены в душевой заставило мужчину удариться лбом о столешницу. В этот момент Сугуру больше всего на свете возжелал лишиться памяти и вовсе не знать о том, что такого отыскал Хайбара в ящике общей электронной почты этим утром. Всё-таки иногда блаженное неведение куда лучше и слаще правды. Зря всё-таки решил, будто прочтение поможет ему воспринять написанное как-то иначе и заставит искренне посмеяться над глупостью произошедшего… Из колледжа мужчина вышел всё также в подавленном состоянии, еле волоча ноги по асфальтированному тротуару. Он медленно брёл мимо деревьев, высаженных вдоль автомобильной дороги, стараясь ни о чем не думать, но как назло в голову лезли только самые мерзкие из строчек опуса Хоши. Чтобы сбавить градус напряжения мужчина закурил. Вязкий дым принёс некоторое успокоение, такое желанное и нужное, отчего Гето задумчиво подметил, что в этот раз обошлось хотя бы без кабинета директора. Эта мысль его немного взбодрила. Кое-как, спустя три выкуренных стика, Сугуру дошел до дома. Остановившись около калитки, он бросил взгляд на окна гостиной: внутри горел тёплый свет, и создавалось ощущение, будто там царили уют и гармония. Всё ровно в противовес той угнетающей безысходности, томившейся на душе… Грузно вздохнув, мужчина собрался с духом и переступил через себя, отворяя дверцу во двор. Придётся делать вид, что всё в полном порядке и молчать, чего бы это ему не стоило. Пусть все решат, что он совсем не в курсе происходящего. Так будет лучше для всех, и для него в том числе. В коридоре оказалось подозрительно тихо. Он оглядел обувь домочадцев и увидел бежевые лодочки Сёко, в которых она то и дело рассекала по колледжу. Поняв, что она пришла домой раньше него, Сугуру испытал смешанные чувства: с одной стороны, порадовался, ведь нечасто ей удавалось уйти вовремя, а с другой снова задумался о чтиве Хоши и том, какая у неё могла быть реакция на него. Присев на край ступеньки гэнкана, он снял таби, слегка жавшие в пальцах из-за плотных носков, надетых утром впопыхах. Некоторое время мужчина просидел в полной тишине, крепясь духом. Резко повернувшись боком на ступеньке, Сугуру потянулся за тапочками и переобулся. Пути назад в любом случае не было: надо поскорее идти к родным и играть роль довольного жизнью семьянина, а не продолжать самобичевание. — Сугуру? Ты пришел? — поинтересовалась Сёко, включая свет на другом конце коридора. — Чего тихо так? Мужчина вяло пожал плечами. — Прости, задумался что-то. Сёко поманила его рукой к себе и мягко улыбнулась. Вид у неё был довольный и даже несколько расслабленный. Видимо, возможность улизнуть из колледжа без переработок ей пришлась очень даже по нраву. — Пойдём скорее, а то ужин остынет. — Ужин? Привыкший к тому, что чаще всего ужин был его рутинной обязанностью, Сугуру удивлённо вскинул брови. В отличие от него, Сёко готовила редко, как правило это были очень простые блюда, не требующие долгого стояния у плиты. К сожалению, она не располагала временем для того, чтобы удивить кулинарными изысками, но делала всё от души. Услышать про ужин от Сёко оказалось очень приятно. Выходит, она не держала на него зла раз решила приготовить что-то и снять с него груз домашних хлопот… Сугуру помотал головой. С чего она вообще должна была держать на него зло? Они ведь оба взрослые люди, здравомыслящие и адекватные. Вряд ли Сёко вообще должна была как-либо реагировать на произошедшее и устраивать сцены. Она же вообще не такой человек… Низкий столик в гостиной оказался накрыт на четверых, что несколько удивило мужчину. Обычно девочки ужинали раньше, поскольку перед занятиями в колледже приходилось рано засыпать, а Сугуру или дожидался Сёко или трапезничал в полном одиночестве, если она задерживалась. Крохотная кухня не давала возможности вместиться всем вместе, потому такое разделение стало для них обыденностью, однако по определённым случаям удавалось собраться вчетвером за столиком в гостиной. Видимо, этот вечер был особенным, но почему мужчина не понимал. — Это мы с Мимико ужин приготовили! — гордо оповестила Нанако, встречавшая на проходе в гостиную. — Правда, я чуть пальцы не обкромсала себе, — стыдливо дополнила она. — Но должно быть вкусно! Стоявшая рядом с ней Мимико кротко кивнула. Внешне она показалась ему бодрее, чем во время приступа ночной лихорадки; усилия Сёко по экстренному лечению зря не прошли. Сестра её тоже выглядела лучше, чем минувшим днём. Пускай её нос был всё таким же распухшим, в целом Нанако казалась вполне здоровой и позитивно настроенной. — Это карри с рисом, — тихо поддакнула сестре Мимико. — Нанако, вы же тут обе как в лазарете, как вы ужин-то готовили? — вскинул бровь Сугуру, опускаясь за низкий столик. Аромат от карри, витавший в доме, оказался и правда превосходным. Нанако бегло опустилась рядом с мужчиной и похлопала по подушке рядом с собой, зазывая сестру сесть поближе. Казалось, она была очень довольна тем фактом, что им удалось удивить опекунов внезапным ужином. — Ну… У меня нос только опух чуть сильнее, а так ничего. Чувствую себя бодро, хотя утром голова побаливала. — А ты, Мимико? — Мне уже лучше, — только и смогла сказать она, опуская взгляд на тарелку с ужином. — Я сама это предложила, мы же дома сидели. Прошедшая мимо Сёко погладила девочек по головам и опустилась на своё место, расположенное на противоположной стороне стола от Сугуру. Она улыбнулась ему и подмигнула, явно поощряя стремление девочек хоть немного поруководить домашним очагом. — Спасибо вам, — только и смог сказать мужчина. Для первого кулинарного шедевра девочек ужин оказался весьма неплох. Немного специй переложили, но в целом вышло очень даже съедобно: картофель в карри не разварился, курица приготовилась... Возможно, в будущем у них получится также успешно делать блюда посложнее, и груз домашних дел Сугуру уменьшится. От мыслей об этом он расслаблено улыбнулся. После сытного ужина все разбрелись по дому. Сёко отправилась мыть посуду, девочки вернулись в свою комнату, а сам Сугуру решил принять душ, надеясь почувствовать облегчение после эмоционально нелёгкого дня. Он простоял под тёплой водой без малого полчаса, пытаясь ни о чём не думать. Мочалка с душистым гелем для душа помогла отвлечься ненадолго от неудач, преследовавших его в последнее время. Ему даже начало казаться, будто с мыльной пеной в слив уходили все тяжести последних дней, выпавшие на его долю, и такое положение вещей начинало радовать. Было всё это ещё не плодом самовнушения… Может и правда всё не так уж и плохо, как он себе навыдумывал? Опершись рукой о холодный кафель душевой, мужчина опустил взгляд. В этот момент в его голове сделалось до безобразного пусто. Он смотрел на то как мыльная вода уходила в сливное отверстие, напрочь лишённый каких-либо размышлений, пока в голове что-то не щёлкнуло. Осознание, что не работа не приносила ему каких-либо позитивных эмоций, а люди в колледже, вспыхнуло как спичечная головка и также быстро погасло, теряясь в темноте размышлений. — Идиоты, — тихо проговорил Сугуру, выключая душ. Вместо вечернего просмотра телевизора или времени за ноутбуком, мужчина отправился в спальную. Сил на продуктивные действия у него не осталось ни капли. Пригладив ладонью влажные волосы, Сугуру прошелся по комнате, после чего наглухо зашторил окно, погружая пространство в вязкую темноту. Наощупь он добрался до прикроватной тумбы и включил небольшую лампу, чтобы хоть немного осветить помещение. Тусклый огонёк озарил пространство около кровати, и мужчина опустился на гладкое одеяло. — О, ты здесь, — в спальную заглянула Сёко, впуская лучик яркого искусственного света из коридора. — А я всё думаю, куда ты пропал… Она вошла в комнату, сразу же закрывая за собой дверь на замок. Звук провернувшегося механизма заставил мужчину напрячься, но ничего против этого он не сказал. Сёко присела на кровать, поближе к нему, и улыбнулась, словно ничего худого за день не произошло. Её имитация неведения показалась мужчине как нельзя кстати, и он натянуто улыбнулся. — Хочешь сделаю тебе массаж? Ты выглядишь очень уставшим… — Массаж? — удивлённо спросил он. — Да. Плечи тебе хоть разомну, чтобы ты расслабился. — Ну… Если ты хочешь, — Сугуру пожал плечами. — Тогда давай. Получив одобрение, Сёко забралась на кровать. Она встала на колени позади него и, убрав влажные волосы Сугуру со спины, аккуратно провела ладонями вперед, достигая грудной клетки. Ласково отодвинув полы тёмно-серой юкаты, Сёко коснулась кончиками пальцев мышц крепких рук, помогая снять мешавшую дальнейшим действиям одежду. Принявшись массировать плечи, Сёко замолчала. Её искусные прикосновения вызывали тепло, медленно растекавшееся по всему телу. Вместо того, чтобы донимать расспросами про то, как прошел рабочий день, она продолжала массировать мышцы, словно, как казалось Сугуру, выжидая удобного момента для разговора. Однако этого так и не происходило. Сугуру шумно вздохнул, прикрывая глаза. Нежные, ласковые ладони Сёко показались ему достойной наградой после трудного дня. Перехватив руку женщины, он аккуратно коснулся губами её тонких пальцев и оставил кроткий поцелуй, безмолвно благодаря за заботу, с которой она встретила его. Сёко не сдержала довольного смешка и погладила его подбородок тыльной стороной ладони. — Расслабься, — внезапно сказала женщина, возвращаясь к массажу. — И получай удовольствие. Кротко кивнув, Сугуру последовал её просьбе. Умелые руки Сёко заставили его мысленно оградиться от всего негатива и расслабиться. Чувствовать на горячей коже её ладони, то спускавшиеся к груди, то возвращавшиеся к плечам и шее, оказалось слишком приятно. Хотелось, чтобы это ощущение не прекращалось никогда. Сёко усмехнулась, осознав, что он расслаблен, и решила изменить своё положение, переместившись на его колени. Лишь к этому моменту Сугуру поймал себя на том, что она заигрывала и, обхватив её талию крупными ладонями, поднял уставший взгляд. — У меня сегодня как-то с настроением не очень, — честно сказал он, укладывая голову на её грудь. Зарывшись пальцами во влажные волосы мужчины, Сёко прижалась губами к его макушке. — Я в курсе. Поэтому и хотела, чтобы ты хоть немного отвлёкся… Он кивнул. Вдаваться в подробности своего плохого настроения уже как-то и не хотелось, поэтому Сугуру решил промолчать. К тому же в объятиях Сёко ему наконец-то полегчало. Раз она не горела желанием разбираться из-за присланного Годжо файла, значит он был спокоен. Мягко толкнув мужчину в грудь, Сёко помогла ему улечься на кровати и слезла с коленей. Вместо того, чтобы опуститься рядом, она провела кончиками пальцев по прессу, опускаясь ниже. — Стой-стой… — Сугуру перехватил её ладонь и посмотрел удивлённым взглядом. — Ты чего это? — Тебе ведь это нравится? — словно попыталась уточнить Сёко, когда её остановили. — Вернее, всегда нравилось… Дверь я уже закрыла, нам никто не помешает... Или что-то не так? — Да вроде всё так… — рассеяно ответил мужчина, отведя взгляд в сторону. — Просто… Сёко наклонилась к его уху, чтобы оставить лёгкий поцелуй в районе козелка. Прикосновение её губ заставило его слабо вздрогнуть и зажмуриться; оно вышло слишком щекотным, но жутко приятным и нужным, словно об этом Сугуру мечтал непростительно долгое время. Её тонкие ладони проникли под лёгкую ткань юкаты и, перебрав складки, добрались до самого интимного места. Шумно вздохнув, Сугуру снова зажмурился, пытаясь отогнать от себя неприятные мысли. Он закусил нижнюю губу и постарался абстрагироваться, отдаваясь заботливой руке любимой женщины, поглаживавшей вялый орган. Тело, будто назло, не поддавалось и едва ли хотело реагировать на прикосновения, однако Сёко не торопилась. Медленно обхватив его ладонью, она начала аккуратно двигаться, надеясь, что это заставит его поддаться. Не без труда, орган немного окреп, что вызвало на губах Сёко довольную ухмылку, однако она не поспешила переходить к дальнейшим действиям и продолжила двигать кулаком в неспешном темпе, чуть сжимая его для пущего эффекта. Сугуру грузно вздохнул, почувствовав, как тело поддалось её уверенным манипуляциям и облизал пересохшие губы. Как и всегда, Сёко действовала крайне ловко и уверенно, стараясь доставить ему удовольствие. Тепло от движений её рук распространялось по телу приятными волнами, выбивая из груди томные вздохи. Сердце в груди забилось быстрее, и Сугуру притянул женщину за подбородок, чтобы накрыть её губы своими в нежном поцелуе. — Сейчас станет ещё лучше, — шепотом произнесла Сёко, отстраняясь от его губ. — Обещаю. Медленно опустившись на пол, она раскрыла полы юкаты. Чтобы было удобнее осуществлять задуманное, женщина жестом попросила его придвинуться ближе к краю кровати. Покорно подчинившись, Сугуру присел. Пускай обычно в такие моменты ему больше нравилось быть ведомым, по какой-то причине в этот раз он решил, что хотел бы больше регулировать процесс и зарылся пальцами в её шелковистые волосы. Сёко коснулась губами влажного органа и податливо приоткрыла рот, готовая доставить удовлетворение своими умелыми действиями. Обдав его горячим дыханием, женщина погрузила его в рот. Она подняла на Сугуру взгляд довольных карих глаз и игриво подмигнула, прежде чем начать двигать головой. Мужчина тихо выдохнул, блаженно прикрывая глаза и зарываясь пальцами в гладкие волосы сильнее. Каждое её движение казалось ему немного щекотным, но вместе с тем настолько приятным, что голова пошла кругом. Едва движения головы Сёко стали более интенсивными, Сугуру зажмурился и тихо ахнул. То удовольствие, которое она дарила, захватывало каждую частичку его тела, заставляя отключить разум. Подняв довольный взгляд на мужчину, Сёко тихо простонала, словно сама получала небывалое удовольствие от происходящего. Её глаза пытливо смотрели на него, будто она хотела получить подтверждение тому, нравилось происходящее ему или нет, хотя точно знала ответ. Мужчина приоткрыл веки их взгляды пересеклись. И именно в этот момент Сугуру внезапно вспомнил о том злосчастном тексте, терзавшем его с самого утра. О том, как грязно и похабно в нём были расписаны все нюансы оральных утех, со всеми физиологическими подробностями вроде капающей с подбородка слюны… И испытал омерзение к самому себе от осознания, что даже в момент близости с любимой женщиной он продолжал думать об этом «произведении». Его передернуло от воспоминания и возбуждение резко схлынуло, словно его и не было. Сёко сразу же отстранилась, обхватывая в одночасье обмякший орган изящной ладонью, не понимая, что произошло. — Ты чего, уже всё? — недоумённо поинтересовалась она, держа ладонь на причинном месте. Сугуру накрыл лицо ладонью, стыдясь собственной реакции, и отрицательно покачал головой. Сама мысль о том, что именно заставило его моментально потерять интерес к приятному времяпрепровождению наедине одновременно смутила и напугала. — Это не твоя вина, Сёко, — выжал из себя мужчина, грузно вздыхая. — И, кажется, я должен объясниться… — поспешил добавить он, пригладив грубоватыми пальцами её растрёпанные волосы.