В силе кроется слабость

У Сон Тэхуна были откровенные проблемы с доверием. Все началось даже не со смерти Ли До Уна, намного раньше, со смерти его матери. Отец научил его тому, как драться, но не любить, пусть и в своей отцовской манере окружал сына заботой. То, как его отпрыск встал на кривую дорожку, легенда тхэквондо знал, но поделать уже ничего не мог. А после трагической гибели друга сына и вовсе боялся как-то вправить мозги Сону младшему, ведь кто хочет лишний раз дербанить ноющую рану, даже если внутренняя боль не оправдание излишнему насилию. И тут помимо доджанга Тэхун стал пропадать с этим мальчишкой, Ю Хобином. Отец успокоился, подумав, что сын наконец нашел себе компанию, в которой проводил свободное время. Спорт - это, конечно, хорошо, но не замена юности, которая бывает только раз в жизни. Самая шальная и окруженная флером романтики пора. В для Сон Тэхуна эта самая компания на самом деле была только головной болью. Точнее, ее предводитель - Ю Хобин. "Как ты можешь носить лицо Ли До Уна", - было первой мыслью русоволосого, как они встретились. Для него их схожесть была оскорбительной, словно надругательство над памятью о почившем. И эта оскорбительность усилилась в разы, когда сам ас тхэквондо был повержен на вонючем полу мужской общественной уборной. Этот сопляк с хилинькими ручками, с торчащими ребрами и несуразными острыми коленками - да еще и одержал верх над его мускулистым выкованным ежедневными тренировками телом. Какое убожество!!! И Тэхун начал наблюдать за этим темноволосым доппельгангером* своего покойного друга. И со временем поймал себя на мысли, как же они похоже внешне, но отличаются поведением. Хобин был не такой спокойный, как До Ун, скорее себе на уме, намного более упрямый и своевольный. И с тем, как росла сила бывшего мальчика для битья, росло и его желание добиваться и покорять новые высоты. Это сперва рисовало Хобина в глазах Тэхуна как глупца, но после первой победы их команды над Ли Джунхо он окончательно думать забыл о том, чтобы называть Хобина трусом или слабаком. Даже если последний как девчонка плакал или вставал на колени ради защиты своих друзей и семьи. Встать на колени не ради себя, а ради спасения близких - тут сквозил дух война. Хобин раз за разом побеждал: как сражаться и побеждать против дзюдо, бокса, ножа и всего прочего, смертоносного, которое Хобин приручал в своем бою до серьезных увечий или даже смерти. Только смертью он был поцелованный, ведь всякий раз ее избегал. И этому как раз в том числе способствовал Тэхун, который преданно следил за его стримами и прибегал на помощь в одних шлепках, вне зависимости от собственной готовности. Почему? Да потому что смерть не украсила лицо Ли До Уна. И он не хотел, чтобы украсила лицо Ю Хобина. Только со временем Хобин, казалось, научился сражаться и побеждать против всего, в том числе против самого грозного противника - смерти. Его удары точно приходились в цель, и Тэхун гадал - как далеко мальчишке еще расти и насколько Хобин его обогнал? В пределах зала Тэхун, разумеется, побеждал, то были правила доджанга. Но когда дело касалось улицы, в Хобине просыпалась неутолимая жажда жизни, которая как зверь выла на Луну и рвала на части вырисовывающихся врагов. И вот уже Хобин укладывал на лопатки не только уличных хулиганов, но и профессионалов своего дела, еще до того, как Тэхун мчался к нему. Ю гордо возвышался над поверженным, смотрел ему прямо в закатившиеся, порой залитые кровью, глаза, сверху-вниз из-под тени отросшей челки, которая не мешала зорким взглядом ловить каждое движение. Тэхун стоял за углом, а не вылетал с ноги, прерывая одностороннее избиение. Ли До Ун пропал с лица Хобина, уступая место грозной ауре боевого цыпы. Его телосложение было все еще компактнее, в сравнении с Тэхуном, но уже не прежним костлявым. Руки брюнета округлились, торс приобрел вид формочек для льда, а даже мешковатые штаны, ранее висевшие, натягивались в районе бедер. "Наш Хобин вырос", "Теперь все гопники района трясутся", "Хобин стал таким папочкой", "О боже, этот взгляд, наш оппа такой горячий" твердили наперебой в комментариях под стримами, которые русоволосый также с азартом читал. И да, ему могло бы быть все равно, однако он все еще хотел трепать мальчика по голове и приподнимать его опухшее от ударов лицо, чтобы дать понять полубессознательному телу - он рядом. А получалось наоборот. И понял это Сон в тот момент, когда, резко развернув Хобина, он закрыл того своим телом от пули, выпущенной из пистолета Ли Джинхо. Под противный писк аппарата тхэквондист очнулся на больничный койке и кинул уверенное "меня так просто не убить" сидящему подле него брюнету. Тогда Хобин бросился ему на шею и зарыдал, вздрагивая всем телом. Тэхун опешил и обнял, разрываясь между двух огней: пониманием, что Хобин переживал из-за его ранения и тем фактом, что слабость Хобина теперь не он сам, а его окружение. А он, Тэхун, не хотел быть слабостью. Он хотел быть силой. Чтобы Хобин с благоговением произносил "мастер", с благодарностью смотрел на его парящий удар в вероломного врага, тогда, когда надежды уже нет. И, самое главное, также взирал снизу-вверх, позволяя увидеть свою макушку и эти пронзительные карие глаза, трепещущие перед силой тхэквондо. Нет, не так, перед силой Сон Тэхуна. И эта потребность в слабости Хобина стала преследовать Тэхуна. Последняя битва с Ли Джинхо особенно тяжело далась. Тэхун снова оказался на грани смерти, снова закрыл собой Ю. Уже не так резво очнувшись на больничной койке Сон похлопывал по спине рыдающего Хобина, словив дежавю. В этот раз на больничных койках оказались почти все из их компании, как и сам лидер, поэтому Ю бегал из палаты в палату, как раз застав ожившего после непродолжительной комы друга. Брюнет прилип к груди тхэквондиста, ощущая под щекой слои бандажа и больничной сорочки. От этого в груди еще больше заныло, и Хобин разрыдался сильнее. Его отрезвили поглаживания широкой ладонью по голове. Когда Ю поднял голову и посмотрел на Тэхуна, то последний отметил, как мило покраснело его лицо. Оно сделало Хобина как прежне уязвимым, растерянным, полным какой-то внутренней боли. - Ты действовал опрометчиво. Я бы не простил себе твою смерть, - смерил Сона серьезным взглядом старшеклассник. И в груди, подобно краске на его волосах, что-то вспыхнуло. Что-то более осознанное, чем желание защитить. "Да, Хобин стал намного сильнее, он больше не нуждается в моей защите. Но я стал его слабостью, я стал тем, ради кого он может делать такое лицо, из-за кого он еще способен плакать после всего, что ему удалось пережить" - рука тхэквондиста застыла на волосах Хобина. Одной искры хватило, чтобы сделать для себя выводы, разжигая целый пожар. - Приятно, - тихо промолвил Тэхун. Однако это не скрылось от острого слуха Хобина. - Что ты сказал? - Хобин, чуть шмыгая носа, даже вновь прервал свои причитания. Тэхун вполне мог удариться головой вдогонку, чего врачи и не заметили. - Глупый, - устало прикрыл глаза спортсмен и лег обратно, - полежи так еще, ты мне повязку нагрел, меньше болит, - а про себя русоволосый ликовал, ведь он нашел для себя какой-никакой ответ на то, что так упорно не давало покоя. Хобин не стал задавать лишних вопросов. Даже если к ране надо прикладывать холодное, даже если у Тэхуна на лице были написаны какие-то глубокие размышления, даже если больничное одеяние Тэхуна наприятно пахло спиртом, Ю послушно положил голову на живот друга. Волю больного нужно уважить, особенно, если это Тэхун. Силу можно перевернуть в слабость, и наоборот. Тэхун ясно для себя осознал, как этими двумя вещами еще можно пожонглировать.